такое отмочили, что спасти нас сможет только такая заслуга,  как
отсюда до Америки. И вы не имеете права лишать нас ее!
   - Чтобы я стал отбирать у вас заслугу?! - возмутился поручик. - Да  храни
меня Бог от такой подлости! Напротив, всем,  чем  могу,  готов  вам  помочь,
только скажите же наконец, что же вы такого отмочили?!
   - Что ж, придется признаться, - неохотно произнесла девочка. - Только  не
сейчас, а после всего. Вот как все до конца  распутаем,  так  и  признаемся,
сразу вам покажем. То есть того...  я  хотела  сказать,  сразу  обо  всем  и
расскажем. А распутать должны мы сами, и тут мы не отступимся!  Очень  может
быть, раскроем уже сегодня, или завтра и тогда... и тогда...
   - И тогда нам без вас не обойтись, - признался Павлик.
   Поручик нахмурился. Путанное объяснение, придется вносить ясность.  И  он
задал наводящий вопрос:
   -  Погодите,  должен  же  я  сообразить...  Скажите,  а  в  том,  что  вы
собираетесь сегодня раскрыть художник как-то участвует?
   - Еще как! - вырвалось у простодушного Павлика.
   - Он сегодня от вас сбежал, - добавила Яночка
   - Сбежал?! Когда?
   - А когда вы ехали по дороге на мотоцикле в сторону кемпинга. Увидел  вас
заранее и в лесу спрятался. Вернее, услышал...
   - Ты, слушай, а может, он думал  -  это  едет  на  своей  тарахтелке  пан
Джонатан? - ткнул сестру в бок  Павлик.  -  Ведь  он  еще  толком  не  успел
разглядеть, кто едет, только услышал - на мотоцикле.
   - Может быть, не уверена, - задумалась Яночка.
   Поручик как клещ вцепился в художника.
   - Погодите, погодите, давайте по порядку. Неважно, от кого он сбежал. Что
потом делал? Не сомневаюсь, вы знаете.
   - Знаем, конечно. К заливу пробрался, на базу  отдыха,  лесом  шел.  А  в
поселке вошел в один домик, знаете,  через  два  дома  от  администрации.  И
торчал там довольно долго.
   - Как долго и что сделал, выйдя из этого дома? - интересовалась милиция.
   - А мы не знаем. Мы не дожидались, пока он  выйдет,  у  нас  другие  были
заботы. Надо было за вторым проследить.
   - За каким вторым?
   Поскольку дети опять замолчали, пришлось снова задавать наводящий вопрос:
   - Художник до этого с кем-то встретился?
   - А вот об этом вы и  сами  наверняка  знаете,  иначе  не  стали  бы  так
интересоваться художником, - хитро заметила Яночка. -  Ведь  им  же  милиция
интересуется, разве не так? А почему?
   - Потому что он занимается нехорошими делами!  -  выдал  служебную  тайну
поручик. - Может, вы видели, кому он это продает?
   - Видели, - признался Павлик, - только  видела  как  брал  деньги,  а  не
продавал. Деньги за работу...
   - А он все время только и делает, как деньги за работу получает! - гневно
сказал поручик. - и я должен знать - от кого получает! Ведь не могу же я...
   Спохватившись, поручик замолчал. Молчали и дети. Как-то сразу  все  вдруг
поняли, что выболтали больше, чем следовало бы. Поручика даже в жар бросило,
надо же, о служебных делах разболтался! И в то же  время  у  него  создалось
такое ощущение, что говорят они о разных вещах, а эти пронырливые дети знают
намного больше его.
   - Что ж, - дипломатично  заметил  поручик,  додумав  до  этого  места.  -
Полагаю, мы достаточно много  рассказали  друг  другу,  теперь  можем  ехать
дальше. А что касается заслуги, считайте, она  у  вас  в  кармане.  Так  что
выкладывайте!
   - Ваш художник в  одной  шайке  с  таким...  рыжим,  -  не  очень  охотно
признался Павлик.
   - И с одним Лысым, -  добавила  Яночка,  считая,  что  справедливо  будет
назвать всех злоумышленников, - А пан Джонатан уже не состоит  в  их  шайке,
они его исключили. Потому... потому что он не хотел... не хотел  делать  то,
чего они требовали.
   - А что они требовали? - гнул свое поручик.
   - Ну надо же, все ему хочется знать!  -  не  выдержал  Павлик.  И  поймав
грозный взгляд милиции, смирился:
   - Ну ладно, ладно. Он не пожелал им показать...
   Поручик чрезвычайно изумился.
   - Даже не пожелал показать?!
   Дети как-то упустили словечко  "даже",  обрадованные  тем,  что  дотошный
поручик не принялся выяснять, чего же  не  пожелал  показать  пан  Джонатан.
Павлику же очень хотелось как можно  дальше  уйти  от  опасной  темы,  и  он
поспешил переключить внимание милиции на другие обстоятельства  дела.  И  он
посоветовал:
   - Вы бы лучше машиной занялись.
   - Так я же занимаюсь, - с ходу возразил поручик, не отдавая себе отчета в
том, что как бы оправдывается перед этими молокососами. -  Давно  занимаюсь.
Прекрасно знаю, что она стоит у кемпинга.
   - Фиии! - пренебрежительно присвистнул Павлик.
   И в ответ на удивленный взгляд поручика изволил пояснить:
   - Стоять-то она, может, и стоит, да только не в одном месте.  Кое-где  не
мешало бы еще поглядеть...
   - А ну выкладывайте,  что  вам  известно  по  данному  вопросу!  -  резко
потребовал поручик. - И по возможности яснее!
   - Да нам и самим пока не все понятно, - признался Павлик. - Но что бы  вы
сказали, если бы сегодня, скажем, счетчик показывал двадцать четыре  тысячи,
а завтра на счетчике той же машины было двадцать две тысячи километров?
   Поручик привык на вопросы давать четкие и ясные ответы.  И  на  этот  раз
ответил так же:
   - Я бы подумал, что хозяин машины собирается ее продавать и  подкручивает
счетчик. Или это делает кто-то другой, но так я  мог  подумать  лишь  в  том
случае, если бы видел собственными глазами, как  из  машины  выходит  другой
человек, не хозяин.
   - Нет, другого человека мы собственными глазами тоже не видели, -  честно
призналась Яночка. Павлик осуждающе молчал. На его взгляд, поручик соображал
неважно и выводы делал не только медленно... но, главное, не правильно. А  в
голове бедного поручика бушевала целая оргия всевозможных  предположений  от
услышанного, и он всеми силами пытался свои предположения скрыть от дотошных
следопытов. Впрочем,  по  опыту  зная,  что  в  таких  случаях  лучше  всего
наступать, он вежливо попросил:
   - Я буду вам чрезвычайно признателен за все известные сведения  о  данной
шайке. Итак, один рыжий и один лысый...
   - Он не совсем лысый, - поправила Яночка, - волосы у него  все  же  есть,
лысый он на самой макушке. Так вот, этот лысый и этот рыжий делают вид,  что
совсем незнакомы, и встречаются так, чтобы их никто не видел...
   - Ха, ха! - вставил Павлик. - Уж мы-то увидели!
   Яночка продолжала:
   - А ваш ушастый художник встречается только  с  Рыжим  и  тоже  старается
делать это так, чтобы никто не видел.
   - А вы откуда это знаете?
   - От нашей собаки. Наш Хабр прекрасно их различает и  унюхает  при  любых
обстоятельствах.
   - А от которого из этих злоумышленников художник брал деньги?
   - От Рыжего. И это были иностранные деньги.
   - И это тоже вам сказал ваш Хабр? - поразился поручик.
   -  Да  нет,  -  снисходительно  усмехнулся  Павлик.  -  Это   мы   видели
собственными глазами.
   - Где?!
   Сделав знак брату не выскакивать, Яночка сказала:
   - Мы вам скажем, но при условии,  что  вы  сразу  же  не  отправитесь  их
арестовывать. Если пообещаете не делать этого - тогда скажем.
   - А почему мне не стоит их сразу арестовывать?
   - Потому что они должны... они наверняка еще кое-что сделают.
   Поручик с уважением взглянул на детей.
   - Что ж, весьма умное замечание. Я тоже считаю - если должны,  пусть  еще
кое-что сделают, но при условии, что я буду об этом знать. Не  беспокойтесь,
не кинусь я их сразу арестовывать.
   Дети в свою очередь с уважением взглянули на поручика.
   - Понятно, - сказал Павлик. -  Вам  тоже  нужны  твердые  доказательства,
милиция вообще любит неопровержимые доказательства. Вот и я говорю - будь  у
нас фотоаппарат, уж мы бы вас завалили неопровержимыми доказательствами!  Те
иностранные деньги очень хорошо бы получились на снимке.
   - Так где вы их видели?
   - Да у него в домике. Он тут, на базе отдыха живет, в  домике.  Да  Рыжий
же! А Лысый тоже где-то живет, только мы не знаем где.
   - А фамилии их знаете?
   - Зачем вам их фамилии?  Если  вам  все  будет  известно,  вы  и  так  их
переловите.
   - Так пока мне еще не все известно?
   - Ясное дело, не все.
   - И больше мы пока вам не  расскажем,  -  решительно  заявила  Яночка.  -
Потому что не вы должны захватить их на месте  преступления,  а  мы,  иначе,
выходит, напрасно старались. Потерпите, может, уже  недолго  ждать.  Ничего,
придется потерпеть.
   Тем временем  поручик  немного  упорядочил  хаос  в  голове  и  пришел  к
кое-каким  выводам.  Главное,  понял,  что  ему  не  мешает  срочно  кое-что
предпринять. Вслух он произнес:
   - Что ж, не очень нравится мне ваше упрямство, ну  да  я  уже  понимаю  -
ничего с вами  не  сделаешь,  придется  действительно  потерпеть.  Я  обещаю
потерпеть, но и вы обещайте мне одну  вещь.  Ни  при  каких  обстоятельствах
ничего не предпринимать! Ни в коем случае  ни  во  что  не  вмешиваться!  Не
мешайте им, наблюдайте, но из безопасного места. Главное -  не  показываться
им на глаза, чтобы они и не подозревали о вашем  присутствии!  Поняли  -  не
вмешиваться ни при каких обстоятельствах, даже  если  они  примутся  убивать
друг дружку! Сидеть тихо и только смотреть! Обещаете?
   - Относительно того, чтобы им на глаза не показываться - хоть  поклясться
готовы, мы и сами так  считаем,  -  заверила  поручика  Яночка.  -  Впрочем,
согласны и на все остальное. Торжественно обещаем!
   Павлик молчал, глядя на поручика милиции большими  невинными  глазами.  И
поручик отказался от  первоначального  намерения  немедленно  отправиться  к
родителям и все им рассказать. Впрочем, у него  уже  не  оставалось  на  это
времени, а он очень хорошо помнил о том, как его силой удерживала в том доме
настырная Мизина мама. От такой скоро не вырвешься. И  еще  поручику  смутно
помнился какой-то крем от загара,  который  там  пропал,  так  что  снова  у
обитателей того  дома  есть  основание  вцепиться  в  милицию.  Нет,  сейчас
решительно не до этого. Надо немедленно действовать! И, наскоро  простившись
с детьми, он умчался на мотоцикле.
   Дети тоже поспешили домой. Наверняка их уже ждут к ужину.
   - Теперь найти  только  что-нибудь  острое  для  протыкания  покрышек,  -
говорил по дороге Павлик. - Учти, это  ты  торжественно  обещала  ничего  не
предпринимать, я молчал, ты заметила?
   - Ясное дело, - спокойно отозвалась сестра, - потому и  взяла  клятву  на
себя, ведь с колесами ты и один управишься? Я не стану и прикасаться к  ним,
так чего же мне не пообещать? А насчет того, что хорошенько спрячемся -  тут
уж я не кривила душой.
   - И как быть с родителями? Надо сделать так, чтобы не заметили, когда  мы
уйдем из дому. Пусть думают - мы спим. Выйти из дому придется  незаметно.  Я
уже знаю как. Через котельную внизу.
   Дверь в подвал они оставляют открытой, потому что запирают гараж.
   - И на всякий случай захватим ключ, - добавила Яночка.
   Постепенно весь дом погрузился в сон. Из  окошка  котельной  вылезли  две
маленькие тени. Надо признаться, вылезли с  некоторым  трудом,  зато  третья
выскочила легко. Затем три тени бесшумно, как и  положено  теням,  пробежали
через двор, без скрипа отворили калитку, пересекли  дорогу  и  углубились  в
темный ночной лес.
   Пока шли по лесу, взошла  луна  и  залила  серебряным  светом  и  лес,  и
кладбище на холме, и огромный развесистый куст на самом краю холма. Яночка с
Павликом в сопровождении верного Хабра забрались поглубже в тень под  кустом
и притаились там в непроглядной темноте. У Хабра ушки были на макушке, время
от времени они  слегка  подергивались,  поворачиваясь  в  сторону  лишь  ему
слышного шума. Дети ничего не  слышали,  стояла  абсолютная  тишина.  Только
изредка шелестели деревья под  налетавшим  легким  ночным  ветерком.  Первым
потерял терпение Павлик.
   - Сколько ждем! - ворчал он по своему обыкновению. - А вдруг они  сегодня
совсем не появятся?  Прошлый  раз  пришли  раньше,  в  эту  пору  уже  вовсю
орудовали.
   Яночка успокаивала брата:
   - Прошлый раз шел дождь, забыл? Вот они и  могли  заявиться  пораньше,  а
теперь им приходится пережидать, пока все утихомирятся.
   - Так уже давно утихомирились.
   - Подождем еще немножко.
   Тут Хабр шевельнулся и поднял голову.  Яночка  с  Павликом  замерли.  Они
ничего не слышали. А Хабр явно что-то услышал и принялся еще и нюхать воздух
в той стороне, где кладбище. Бросил взгляд на хозяев, понял - они начеку,  и
сам, казалось, был готов в любую секунду  сорваться  с  места.  У  Яночки  и
Павлика от волнения мурашки побежали по спине. Оба разом взмокли.
   А вокруг по-прежнему стояла тишина, ничего не  происходило,  только  Хабр
чутко стриг ушами.
   Но вот и дети услышали легкий шум. Кто-то шел по лесу. Вот хрустнула  под
ногой сухая ветка, вот зашелестели  раздвигаемые  кусты.  Наконец  в  полосе
серебристого лунного света появились две фигуры. Казалось, они идут прямо на
их куст. Не дойдя до них всего нескольких метров, двое мужчин остановились и
положили  на  землю  какие-то  принесенные  с  собой   предметы.   Вот   они
оглядываются,  прислушиваются.  Тут  Павлик  и  Яночка  узнали  в  одном  из
прибывших рыжего  Попрыгуна,  второй  был  им  незнаком.  Насколько  удалось
рассмотреть при свете луны, это был еще довольно молодой, худощавый  человек
с гладко причесанными светлыми  волосами  и  более  темными  бачками.  Бачки
отбрасывали тень на лицо, а прилизанные волосы блестели в лунном свете.
   Итак, для начала оба довольно долго постояли  неподвижно,  оглядываясь  и
прислушиваясь. Павлик с Яночкой даже дышать боялись. Видимо придя к  выводу,
что все спокойно, Попрыгун пошевелился и принялся снимать свитер, вполголоса
проговорив:
   - Порядок. Можем начинать.
   Прилизанный по его примеру сбросил куртку.  Оба  нагнулись,  металлически
звякнули орудия труда. Подошли  к  одной  из  могил.  Попрыгун,  согнувшись,
принялся шарить под кустом, росшим возле могилы. Долго шарил, наконец извлек
какие-то длинные не то палки, не то жерди. Лунный  свет  изменчивый,  в  его
неверном освещении предметы предстают в каком-то искаженном свете, и  Павлик
с Яночкой не могли разглядеть, что  же  такое  Попрыгун  достал.  Похоже  на
треногу. Да и  за  действиями  двух  злоумышленников  было  трудно  следить:
шевелились они, шевелились их тени, шевелились тени ветвей деревьев,  что-то
тихонько позвякивало, потрескивало.  Затаив  дыхание  всматривались  дети  в
темные фигуры преступников,  вслушивались  во  все  эти  звуки  и  старались
понять, чем они занимаются. А злоумышленники, тихонько побрякивая  металлом,
что-то делали с верхушкой треноги,  затем  оба  наклонились  над  надгробной
плитой. А потом Попрыгун резко выпрямился, отступил на два шага и,  протянув
руки вперед, негромко скомандовал:
   - Ну - раз, два, взяли!
   И сильно дернул руками за что-то, напоминавшее  цепь.  Раздался  скрежет,
плита дрогнула, один ее край приподнялся. Прилизанный  поспешил  на  помощь,
чем-то поддел, и плита со скрежетом съехала вбок. Попрыгун  опустил  руки  с
цепью, и оба  принялись  переносить  свои  приспособления  к  другому  концу
бетонной плиты. Тот конец надгробия находился в глубокой тени ели,  так  что
его невозможно было разглядеть юным наблюдателям. Тут  Хабр,  с  напряжением
наблюдавший  за  злоумышленниками  вместе  со  своими  молодыми   хозяевами,
внезапно насторожился и, беспокойно оглянувшись, чутко повел носом. На  этот
раз хозяева не  заметили  его  волнения.  Все  их  внимание  было  поглощено
действиями  злоумышленников.  Гробокопатели  трудились  в  поте  лица.   Они
поддевали надгробную плиту то с одного  конца,  то  с  другого,  и  все  это
сопровождалось очень неприятными звуками - сопеньем и пыхтеньем преступников
и отвратительным скрежетом плиты. Вот вроде бы они совсем сдвинули плиту.
   Прилизанный отер пот со лба и схватился за лопату. Рыжий все никак не мог
отдышаться. Вытерев отекающее потом лицо, он взял в руки не лопату, а  опять
свою треногу.
   - Брось лопату, - вполголоса  распорядился  Попрыгун.  -  Давай  сразу  и
вторую отвалим. Будем сразу по две обрабатывать.
   - Тяжело ведь! - запротестовал Прилизанный.
   - Делай, как велят. Без разговоров!
   И преступники перешли к соседней могиле. Перенесли свое приспособление  и
тем же манером  принялись  отодвигать  могильную  плиту.  Опять  раздавались
сопенье и пыхтенье людей и скрежет бетонной  плиты.  Вот  вскрыли  и  вторую
могилу. И тогда оба схватились за лопаты. Копали слаженно, отбрасывая далеко
в сторону вырытый песок.
   - Что-то есть! - вдруг приглушенно воскликнул Прилизанный.
   Яночка с Павликом даже подскочили под своим кустом. Попрыгун  вылетел  из
другой могилы, словно его подбросило неведомой силой. С разбегу свалился  он
на Прилизанного, и оба принялись руками разгребать землю, позабыв  обо  всем
на  свете.  Хабр  тоже  вскочил  с  места  под  своим  кустом  и  беспокойно
завертелся, то обращаясь носом в сторону гробокопателей,  то  глядя  куда-то
назад. Интенсивно нюхал воздух и волновался все больше.
   - Дурень! - разочарованно проговорил Попрыгун. - Это  же  корень  дерева.
Соображай, здесь их полно. Давай рой дальше.
   И преступники вновь взялись за лопаты. Стоя  на  четвереньках  под  своим
кустом, Яночка и Павлик не спускали глаз с мелькающих лопат.  Вот  несколько
замедлилось мельканье лопаты  Прилизанного,  вот  прекратилось  совсем,  вот
Прилизанный целиком скрылся в могильной яме. Видимо,  копался  там  уже  без
помощи лопаты, наконец вылез и заявил начальству:
   - Докопался до покойника. Ну что, принимаемся за следующую?
   Молча взялся Попрыгун за свои  хитрые  приспособления.  Брякнуло  железо,
поднапряглись копатели, и очередная надгробная  плита  со  скрежетом  начала
приподниматься. Сопел Прилизанный,  Попрыгун  громко,  хрипло  отдувался.  И
такой они подняли шум, что Павлик и Яночка могли уже пошевелиться и  немного
размять затекшие руки и ноги. И даже потихоньку  переговариваться,  ибо  все
вокруг заглушали звуки напряженной работы - громыханье инструментов, скрежет
передвигаемой бетонной плиты, подаваемые Попрыгуном напарнику команды.
   - Это как же понимать? - ворчал под кустом Павлик. - Ведь  собирались  же
работать понемногу, короткими вылазками, одна могила - и смываться! А тут...
   Яночку тоже встревожили действия преступника.  А  главное,  раз  изменили
планы в  этом  отношении,  могли  внести  коррективы  и  в  дальнейшие  свои
действия. А они с Павликом не знают, какие именно коррективы. А вдруг решили
за один раз обработать все семнадцать могил?
   - Ну тогда же они наверняка найдут! - волновался Павлик.
   - Если все разроют - наверняка найдут, - уныло подтвердила Яночка.
   А Хабр меж тем все больше нервничал.  Он  уже  не  мог  лежать  спокойно,
вскакивал,  садился,  опять  вскакивал.  Наконец  Яночка  обратила  на  него
внимание и сразу  поняла,  что  происходит  нечто  экстраординарное,  причем
недалеко от них, где-то сзади. И тем не менее девочка не могла переключиться
на эту новую опасность, слишком уж  важные  вещи  происходили  на  кладбище.
Прилизанный раскапывал уже третью могилу, а  Рыжий  примеривался  со  своими
причиндалами к четвертой, сложив на надгробии пятой  остальные  инструменты.
Если в таком темпе они станут работать и впредь, могут найти то, что ищут, в
любую минуту. Дети пришли в отчаяние. К тому  же  сообразили,  что  неудачно
выбрали место засады, так как злоумышленники постепенно преградили им путь к
дороге. Надо было засесть по другую сторону кладбища.
   - Если они сейчас найдут, потащат сразу в машину, я не успею... -  стонал
Павлик. - Не могу же я бежать за ними и силой отбирать...
   - Значит, надо их спугнуть! - прошептала Яночка.  -  Пусть  испугаются  и
сбежат. Придумай что-нибудь!
   - Бросить что-то?
   - Дурак! Хабр выскочит!
   - А, может, Хабра на них натравить?
   - Следующую! - злобно выдохнул Попрыгун.
   И эта "следующая" явилась последней кап