ни у нас в обрез, давай посмотрим, не забрал ли  он  отсюда
еще что. И оба осторожно двинулись дальше по мягкому ковру  пыли.  Осторожно
не только потому, что следовало соблюдать  тишину,  но  еще  и  потому,  что
каждое резкое движение взбивало кверху целые тучи пыли. Оба были уже  с  ног
до головы покрыты этой пылью.
   Увидев старинную шарманку, Павлик остановился  как  вкопанный.  С  криком
"Потрясная штуковина" он кинулся к шарманке и, прежде чем Яночка успела  его
остановить, повернул торчащую сбоку рукоятку.
   От звука, который издала  старая  шарманка,  кровь  заледенела  в  жилах.
Павлик  выпустил  рукоятку  и  отскочил  как  ошпаренный.  Утробное   глухое
завыванье, сопровождаемое гулом, скрежетом и тяжкими вздохами, потусторонним
ужасом наполнило чердак и эхом пронеслось по всему дому. Явно повеяло чем-то
зловещим, загробным. Бабушка в кухне замерла от ужаса.  Всепроникаюший  звук
был ей слишком хорошо  знаком  и  мог  означать  только  одно.  Побледнев  и
задрожав всем  телом,  бабушка  поставила  на  стол  банку  с  маринованными
грушами, которую судорожно прижимала к груди, и выбежала из кухни. Из дверей
своей квартиры выглянула старуха соседка.
   - Ваши милые детки играют на чердаке, - сообщила она и ядовито добавила:
   - Странные у них игры, в арестантов...
   Ничего не ответив, бабушка побежала к  лестнице,  ведущей  на  чердак,  и
поднялась по ней. На площадке у чердачной двери царили тишина и спокойствие.
И жуткий беспорядок, несомненно свидетельствующий  о  том,  что  дети  здесь
действительно  играли,  вон  и  понастроили  что-то,  наверное,  камеры  для
арестантов.
   Бабушка вернулась к себе и накапала в рюмочку валериановых капель,  чтобы
успокоиться, решив позже вернуться и к вопросу об арестантах, и отложить  на
вечер все проблемы - и ужасных звуков, и арестантов.
   А на чердаке Яночка пилила брата:
   - Думать надо, прежде чем поднимать шум на весь  дом!  Теперь  нас  точно
услышали!
   - Нет, это не  музыкальный  инструмент,  -  пришел  к  выводу  Павлик.  -
Наверняка эта штука служила для того, чтобы предупреждать людей о  нашествии
врагов. Или даже для отпугивания врагов!
   - Для чего бы ни служила, а нам пора отсюда  сматываться,  того  и  гляди
прибегут искать нас! - стояла на своем Яночка. - Пошли.
   - Ты что! - Мы еще столько здесь не осмотрели!
   - Ничего не поделаешь, из-за  тебя  же,  дурака,  надо  возвращаться.  Не
хватает, чтобы нас на чердаке застукали.
   - Ладно, придем сюда еще раз. И захватим фонарик, а то там,  подальше  от
окна, совсем темно.
   - Погоди, давай  поставим  у  окна  что-нибудь  такое  чтобы  легче  было
залезать в окно и слезать с него! О, вот подходящий сундучок!
   И в самом деле, неподалеку стоял небольшой сундук, как раз подходящий  по
высоте и размерам для этой цели. Решили его осторожненько перенести к  окну,
ни в коем случае не тащить по полу, уже и без того подняли шум на весь  дом.
Ухватились за ручки с обоих концов сундучка, как вдруг Яночка  опустила  уже
было приподнятый конец.
   - Смотри! - чуть ли не крикнула она Павлику. - На нем же нет пыли!
   - Ну и что? - буркнул Павлик, не выпуская из рук своего конца. Но тут  до
него дошло и он тоже выпустил из рук ручку сундука. - Ты думаешь? ..
   - Вот именно!
   Дети внимательно осмотрели сундучок. Он  и  в  самом  деле  отличался  от
остальных предметов на чердаке почти полным отсутствием пыли. Подняв головы,
Павлик и Яночка  одновременно  взглянули  на  незапыленное  место  у  стены,
замеченное ими раньше. Размерами  оно  полностью  соответствовало  габаритам
сундучка.
   - Выходит, перед этим он стоял там, - рассуждала Яночка. -  А  потом  его
перенесли сюда. Зачем? Хорошо бы в него заглянуть.
   - Так заглянем! - решил Павлик. - Не взорвется  же  он  от  этого!  И  не
завоет. Наученный горьким опытом с шарманкой,  мальчик  осторожно  приподнял
крышку сундучка. Он оказался пуст. Впрочем, не совсем. На самом  дне  лежала
какая-то бумажка.
   Брат и сестра одновременно схватили ее и чуть не  разорвали,  потом,  все
так же держа ее вместе, подбежали к окну. На бумажке,  представлявшей  собой
страничку из школьной тетрадки  в  клетку,  были  написаны  сплошные  цифры:
1974-II-23, 24 VI 4 II, 2 II 6-11 23, 1-У1 I IV 4, 19 II 2 V 4 II (г. 17-20)
II V 31 2 IV 3 1 2 (пол. 1643).
   - Тысяча девятьсот семьдесят четыре, - вслух посчитал Павлик.  -  Римское
два. Что это может означать?
   - Откуда мне знать? - отозвалась  рассеянно  Яночка.  Наморщив  лоб,  она
изучала запись. - Смотри-ка, всего две буквы в скобках. После "г" семнадцать
двадцать, а после "пол"  тысяча  шестьсот  сорок  три.  -  Подумав,  девочка
высказала предположение, что они имеют дело с  исторической  тайной.  Запись
относится к событию, имевшему место в тысяча шестьсот  сорок  третьем  году.
Павлик с такой трактовкой не согласился, заявив,  что  в  то  время  еще  не
существовало школьных тетрадей в клетку. Он знает, они проходили в школе. По
его мнению, таинственная запись зашифрована, вот и все.
   -  Получается,  что  злоумышленник  потерял  зашифрованную   записку,   -
подытожила Яночка. - А больше он ничего не потерял? Давай посмотрим.  Павлик
обернулся и увидел возле сундучка на полу  какой-то  предмет.  Подбежав,  он
поднял его. Это оказалась мужская, почти новая, перчатка. И незапыленная!
   - Гляди! Совсем свеженькая!
   - Рассеянный он какой-то, наш злоумышленник, -  фыркнула  Яночка.  -  Все
теряет. А больше там ничего не валяется?
   - Вроде больше ничего нет.
   Переправить перчатку на волю оказалось непросто. Для того, чтобы  вылезть
в окошко, требовались обе руки, перчатку же нельзя было сунуть за пазуху или
в карман, там она пропитается запахом Павлика, а до Хабра нужно было донести
неискаженным запах ее владельца.  Проблему  Павлик  решил  просто:  выбросил
перчатку в окошко, проследив, чтобы  она  упала  на  землю,  ни  за  что  не
зацепившись. С чердака брат с сестрой спустились сравнительно просто  и  без
осложнений, если не считать разорванных брюк  Павлика  -  зацепился-таки  за
один из гардинных крюков. Зато измазаны были в черной пыли с  ног  до  самой
макушки, и заметили это только оказавшись на земле у гаража.
   - Теперь главная наша задача - добраться до ванны так, чтобы  бабушка  не
заметила, - сказала Яночка. -  В  ванной  запремся  и  через  окно  вытрясем
одежду. Скорей, у нас осталось совсем мало времени! Ты заметил,  куда  упала
перчатка?
   - Заметил! - ответил Павлик и, повернувшись в ту сторону,  вдруг  схватил
сестру за плечо. - Гляди!
   Над перчаткой стоял Хабр. Почти касаясь ее носом, собака тихо,  угрожающе
рычала. То самое, уже знакомое рычанье...

6

   - Надо было совсем ума лишиться, чтобы  сменить  нормальные  квартиры  на
такую развалюху! - ворчала бабушка. - Уж и не знаю, чем  мы  думали.  Говорю
вам, дом рушится!
   В сотый раз повторяла она одно и то же. Как начала ворчать в обед, так  и
не переставала до самого ужина. Вот и теперь, когда все собрались за столом,
бабушка как заведенная продолжала предрекать близкую  катастрофу.  Даже  пан
Хабрович, всецело поглощенный заботами о предстоящем ремонте,  прореагировал
наконец на ее слова.
   - Успокойся, мама. Почему ты решила, что дом рушится? Он в очень  хорошем
состоянии, требует ремонта, ясное дело,  но  здание  прочное,  еще  сто  лет
простоит. И экспертизы это подтвердили, ведь делали их специалисты.  С  чего
вдруг дому рушиться?
   - Не обращай внимания на мать, -  успокоил  сына  дедушка.  -  Опять  она
что-то выдумала.
   - А ты молчи! - накинулась на мужа бабушка. - "Специалисты"! Они такие же
специалисты, как я балерина! А я своими ушами слышала!
   - Что же ты слышала своими ушами, мамочка?  -  примиряюще  спросила  тетя
Моника.
   - Да я уже сто раз говорила, только никто не слушает! Звуки я слышала!  Я
человек пожилой, две войны пережила, уж знаю,  что  говорю!  И  знаю,  какие
звуки издает здание перед тем, как рухнуть!
   Тут уж пан Роман встревожился.
   - Мама, давай конкретнее.  Какие  звуки  ты  слышала?  Постарайся  точнее
описать. Что за звуки?  Бабушка  честно  сосредоточилась  и,  подумав,  дала
конкретный ответ:
   - Характерные. Типичные. Такие звуки слышатся  в  стенах  домов,  которые
рушатся. Сначала вроде бы глубокий вздох и стон, потом начинает потрескивать
и завывать, а потом утробно так урчать. Уж я знаю, что говорю. Того и гляди,
обрушится нам на головы!
   - А в которой части дома ты слышала  эти  утробные  стоны?  -  продолжала
расспрашивать тетя Моника. - Постарайся припомнить, мама.
   - Точно сказать трудно, но кажется мне, в той, старой части,  -  ответила
бабушка.
   - Значит, трещало надо мной! - обрадовалась тетя Моника.  -  Так  что  не
волнуйся, мама, пусть трещит, мне это не мешает.
   Бабушка возмутилась:
   - Как ты можешь так говорить! Не забывай, у тебя же ребенок!
   - Мне тоже не мешает! - поддержал мать Рафал. - Наверное, выло и урчало в
трубах.
   Бабушка ужасно рассердилась: :
   - Неужели я не могу отличить, трубы  гудят  или  стены?  Думаете,  совсем
старуха из ума выжила? Трубы - совсем другое дело, а тут  и  стены,  и  полы
просто ходуном ходили!
   - Главное, потолок не ходил! -  тихонько  пробормотал  Рафал,  чтобы  еще
больше не сердить бабушку.
   Семейство принялось обсуждать новость и на все лады успокаивать  бабушку.
Одни придерживались водопроводной версии, другие высказывали  предположение,
что скрежетало и выло что-то на  улице,  третьи  приписывали  подозрительные
звуки радиоприемнику Рафала, который давно был  не  в  порядке  и  время  от
времени издавал совершенно кошмарные шумы. Бабушка твердо стояла на своем.
   Рафал решил внести свою лепту в дискуссию.
   - Вот если бы бабуля услышала  потусторонние  звуки  ночью,  -  начал  он
таинственно, - мы бы решили, что это безобразничают привидения. Неприкаянные
души наших предков...
   - ... злодеев, - подсказал дотоле молчавший Павлик.
   - ... наших предков-злодеев, - с разбегу подхватил Рафал и спохватился:
   - А почему злодеев?  Не  только  Рафала  заинтересовало  это  неожиданное
замечание. Все сидящие за столом выжидающе уставились на Павлика. Павлик дал
исчерпывающее пояснение:
   - А потому, что они пытали своих врагов. Отрезали им по  кусочку  руки  и
ноги, придумали специальную пыточную машину.
   - Сынок, ты что говоришь? - ужаснулась пани Кристина.
   Павлик мрачно  продолжал,  в  его  голосе  явно  чувствовалось  осуждение
преступных предков:
   - И еще использовали другие орудия пыток...
   Яночка не дала брату докончить:
   - Мы сегодня долго играли в узников, которых  содержат  в  подземельях  и
пытают, вот он и продолжает играть. Перестань, о таких вещах  за  столом  не
говорят, - заметила она тоном хорошо воспитанной барышни.
   - У нас в роду никаких злодеев не было, - решительно заявила  бабушка,  -
наши предки были приличными людьми. А вот вы все  никак  не  настроитесь  на
серьезный лад. Дом рушится, а вы все шутите.
   И разговор свернул на прежние рельсы. Пан Хабрович  цитировал  заключение
экспертов, тетя Моника высказала соображение, что угрожающие звуки в  стенах
должны особенно хорошо слышаться ночью, а не днем,  ночью  же  никто  ничего
такого не слышит, дедушка вызвался лично осмотреть стены и  своды-перекрытия
на  втором  этаже,   Рафал   предложил   вызвать   ксендза,   чтобы   прочел
соответствующие молитвы.
   Ничто не могло переубедить бабушку, она стояла на своем.
   - Ладно,  еще  увидите,  кто  был  прав,  -  зловеще  предрекала  она.  -
Подозрительный это дом, попомните мои слова!
   Пани Кристина с беспокойством  посматривала  на  своих  притихших  детей.
Яночка и Павлик внимательно прислушивались ко всему,  о  чем  говорилось  за
столом, и по их блестящим глазам и сосредоточенному выражению лиц было  ясно
- они ни слова не пропустили.
   Обсудить услышанное брат с сестрой могли лишь на  следующий  день,  после
школы. Вчера после ужина они ни  на  минуту  не  оставались  одни.  Донельзя
взволнованный папа до поздней ночи бегал по комнатам, ломая  руки  и  громко
жалуясь на свою  несчастную  долю.  Для  счастья  ему  недоставало  каких-то
редукторов или муфточек. Дети поняли,  что  это  необходимая  принадлежность
сантехнического оборудования, без которой не сделаешь ремонта в их доме.
   - Ну как ты не понимаешь, дорогая,  -  кричал  он  жене,  которая  тщетно
пыталась его успокоить. - Ведь  сантехника  -  главная  забота.  Надо  везде
сменить оборудование, старое вышло из строя. Я  уж  не  говорю  о  кранах  и
вентилях,  менять  надо  мойки,  ванны,  унитазы.  А  все  они  подогнаны  к
современному  сечению  труб,  у  нас  же  трубы  довоенного  образца.  Тогда
существовали  другие  нормативы.   И   если   бы   найти   нужного   размера
переходники-редукторы или муфточки, как их называют сантехники, ремонт можно
было бы провести шутя. Подогнали к старым  трубам  новое  оборудование  -  и
шабаш. Так нет же, нигде не могу найти редукторы подходящего размера. Нет их
в Варшаве. Уж я все магазины  обзвонил,  во  всех  мастерских  побывал.  Так
надеялся, что с их помощью быстренько  покончим  с  сантехникой.  Нет  таких
муфточек и баста! Я со всеми  частниками  познакомился,  кладовщикам  взятки
предлагал! У меня нет больше сил! Без муфточек придется менять все  трубы  в
доме, а это катастрофа! Я этого не переживу! И все из-за  каких-то  паршивых
редукторов! Спятить можно!
   Отчаявшись  успокоить  мужа,  пани  Кристина  наконец  вышла  из  себя  и
решительно потребовала прекратить истерику  и  больше  не  поминать  на  сон
грядущий никаких редукторов, а то, не дай Бог, еще  приснятся.  А  поскольку
она не имеет понятия, как они выглядят на самом  деле,  могут  присниться  в
самом ужасающем виде. Еще не хватало, чтобы по ночам стали сниться  какие-то
редукторы-вурдалаки.
   Редукторы отца и вурдалаки матери так заинтриговали детей, что они просто
не могли ни о чем говорить, стараясь ни словечка не упустить  из  причитаний
отца. Так  и  заснули  под  разговоры  родителей  за  стеной.  К  обсуждению
собственных дел смогли приступить лишь на следующий день,  придя  из  школы,
наскоро поев и уединившись в  шалаше.  Шалаш  они  соорудили  в  самом  углу
садика, у решетки. Построен  он  был  из  досок  и  веток,  осыпан  опавшими
листьями. И так хитро поставлен, что к дому обращен был задом, а передом - к
улице,  хорошо   просматривающейся   сквозь   прутья   решетки   ограждения.
Замечательный шалаш! Правда, немного  в  нем  было  сыро,  но  это  пустяки.
Бабушкина идея была воспринята внуками с восторгом.
   - Бабушка у нас голова! - радовалась Яночка. - Мне бы ни в жизнь такое не
придумать - дом рушится. Просто замечательно!
   - Ясное дело, идея первый сорт! - подхватил Павлик. -  Только  вот  я  не
уверен, что грымза тоже так думает, -  добавил  мальчик,  заделывая  щель  в
стене шалаша.
   - Если бабушка так думает, то и грымза тоже должна так думать.  Она  ведь
тоже наверняка пережила две войны. От нас теперь требуется окончательно ее в
этом убедить.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Придется опять туда подняться и еще немного повыть.
   Павлик ничего не ответил, потому  что  в  данный  момент  держал  во  рту
гвозди. Заделав двумя новыми досками дыру в шалаше, он наконец отозвался:
   - Мне кажется, неплохо было  бы  для  убедительности  повыть  там  ночью.
Слышала, что сказала тетя Моника? Когда стены начинают рушиться, лучше всего
это слышно по ночам. А Рафал считает, что и духи наших предков  должны  выть
по ночам.
   - Выбирай что-нибудь одно - стены или привидения.
   - А почему одно? - не согласился мальчик. - Пусть воет и  то,  и  другое.
Нам не жалко. Если на грымзу не  подействуют  стены,  может,  привидения  ее
испугают?
   Подумав, Яночка согласилась с братом. Согнав Хабра  с  мокрой  подстилки,
она заботливо подстелила ему захваченную из дому новую, брезентовую. Вежливо
переждав, собака послушно улеглась на сухую подстилку,  а  Яночка  объяснила
ему:
   - На мокром лежать нельзя, простудишься.
   - А что мы предпримем против того злоумышленника, который и в самом  деле
залезал на старый чердак? - спросил Павлик. - Не мог бы Хабр нам  что-нибудь
о нем сказать?
   - Слишком уж многого ты требуешь от собаки, - возразила сестра.  -  Он  и
так нам здорово помог. Благодаря ему мы знаем, что один  и  тот  же  человек
залезал на наш чердак, оставил там шифрованную записку и потерял перчатку. И
еще показал дыру в заборе.  Хорошая  собачка,  умная  собачка!  -  погладила
девочка своего любимца.
   А тот прекрасно понимал, что говорят о нем и  хвалят  его.  Посмотрел  на
хозяйку, весь просияв и, готовый к дальнейшим подвигам, вскочил на ноги.
   - Лежи спокойно, мой золотой песик, радость моя, - гладила Хабра  Яночка.
- Еще успеешь наработаться, пока отдыхай.
   - И в самом деде золотая собака! - присоединился к похвалам Яночки  брат.
- Мало того, что показал дыру в заборе, еще сообщил, что злоумышленник вылез
на улицу, прошел до угла и сел в машину. Автобусы тут не ходят, так что  это
была его машина. Золотая собака и в самом деле совершила  все  эти  подвиги.
Сначала подтвердила принадлежность  шифровки  и  перчатки  одному  человеку,
затем, по приказу "Ищи! "  как  по  нитке  прямиком  отправилась  к  лазу  в
ограждении дома и, опустив нос до  самой  земли,  добежала  до  перекрестка.
Здесь собака остановилась  -  огорченная,  расстроенная,  всем  своим  видом
показывая, что дичь упорхнула. Или дикий  зверь  сбежал.  У  него  были  две
возможности - влезть на уличный фонарь или сесть в машину. Оглядев на всякий
случай фонарь, Яночка с Павликом решили принять второй вариант.
   - А теперь самое время научить Хабра реагировать на почтальона, - сказала
Яночка. - Понятия не имею, как за это взяться.
   Энергичный и деятельный Павлик всегда был оптимистом.
   - А что  тут  сложного?  Хабра  выдрессировать  просто,  вот  с  бабушкой
наверняка намучаемся. А Хабру покажем несколько раз почтальона  и  объясним,
что при виде почтальона он должен мчаться к бабушке и сообщить ей о  нем.  И
все. Делов-то! Уверен, умница Хабр сразу поймет, что от него требуется.
   - Ну как ты не видишь сложностей? Начать хотя бы с  того,  что  почтальон
обычно приходит в то время, когда мы в школе.
   Тоже мне сложности - прогулять школу! Я уже думала об этом.
   - Никаких прогулов! - возразила Яночка. - Мы заболеем.  По  очереди.  Два
дня ты поболеешь, потом два дня я.
   - А нельзя уж хоть бы три дня поболеть?
   - Нельзя, чтобы не связываться с врачами.  Два  дня  можно  поболеть  без
справки.
   - Ладно, - неохотно согласился Павлик, - хотя три бы лучше. А если за эти
два дня почтальон к нам не придет?
   - И об этом я тоже  подумала.  Видишь,  какая  я  умная!  -  похвасталась
Яночка. - Мы напишем письма друг другу. Я тебе, а ты мне.
   - Порядок! - обрадовался Павлик. - Заказные!
   - Зачем заказные?
   - А с ними больше мороки. Придется расписываться, то  да  се...  У  Хабра
будет больше времени на обнюхивание.
   - И вообще не мешало бы сводить Хабра на  почту,  пусть  он  там  сначала
посмотрит на почтальонов.
   - На почту с собакой не пустят, - возразил брат.
   -  Тогда  подождать,  чтобы  почтальон  вышел  на  улицу.  А  пока  давай
придумаем, какой болезнью заболеем.
   Оба надолго задумались. Болезнь -  дело  нешуточное,  а  тут  требовалось
выдумать такую, чтобы их не уложили в постель, тогда весь план рухнет.
   - Надо заболеть такой болезнью, какая не дает температуры, -  стал  вслух
рассуждать Павлик. - Голова или живот.
   - Если живот, сразу спросят, что мы такого съели.
   - А мы скажем - те черные ягодки с куста, что в нашем саду.
   - Ну, ты даешь! - рассмеялась Яночка.  -  Хочешь,  чтобы  тебе  поставили
клизму? Ягодок они страшно боятся. Нет, надо что-то привычное, обыкновенное.
Например, сырая кукуруза или цветная капуста.
   - На кукурузу я согласен, - сказал брат. -