спятил?
   Но того уже было не остановить.
   - Расхвастался! "Все знать"! Ничего твоя не знать! Мы  больше  знаем.  Мы
знаем, что один из ваших воров  крадет  только  для  себя,  а  потом...  как
сказать "продает отдельно"? - обратился Павлик за помощью к сестре,  которая
была сильнее его во французском.
   - Separement, - подсказала Яночка.
   - Вот именно! Сепарман! Тот вор красть для себя и продавать сепарман тоже
только для себя. А твоя не знать!
   Теперь уже ошарашен был незнакомец из Махдии. Какое-то время он вникал  в
смысл Павликовых слов, потом попытался что-то для себя уточнить.
   - Какой вор? - встревоженно поинтересовался он.
   - А тот, с яйцом, - ответил Павлик и сразу же поправился:
   - да нет, я хотел сказать - с глазом!
   Вечно путаются у него эти два слова по-французски, очень похоже звучат. И
не   будучи   уверен,   что   его   правильно   поняли,   мальчик   наглядно
продемонстрировал, какого вора  имеет  в  виду:  втянул  щеки,  демонстрируя
худобу преступника, и пальцем оттянул край нижнего  века.  Получилось  очень
похоже. Во всяком случае человек из Махдии сразу понял, о каком воре речь.
   - Вай! - грозно воскликнул он.
   Павлик смотрел на незнакомца бесстрашно и даже немного вызывающе.  Яночка
сочла момент подходящим для того, чтобы вмешаться.
   - Это правда, месье, - вежливо сказала она на неплохом французском. - Мой
брат сказал правду.
   Теперь человек из Махдии смотрел на детей без прежней издевки,  а  как-то
задумчиво. Потом неожиданно улыбнулся и почти ласково произнес:
   - Мерси, мои дети. Вы и в самом деле знать больше, чем моя.  Но  для  вас
лучше сидеть дома. Не ходить  далеко,  не  искать.  Массалями!  Оревуар!  До
свидания!
   Он повернулся и пошел к своей машине. Брат с сестрой молча  смотрели  ему
вслед. Араб сел в машину и уехал. Только тогда дети ожили.
   - Не иначе у нас с тобой крыша поехала! - недовольно  сказала  Яночка.  -
Зачем было говорить ему о кривом воре? Его сообщнике?
   - А что, надо было сказать, что мы ищем сокровища? - вспыхнул  Павлик.  -
Ведь ясно же - он нас опознал, видел, что мы крутимся по всей округе. Вот  я
и подумал: надо приплести вора, это отвлечет  его  внимание,  пусть  думает,
шныряем мы только из-за того, чтобы разыскать награбленное. И видишь,  очень
хорошо сбили его с толку! Во всяком случае подбросили проблему,  теперь  ему
не до нас.
   Девочка открыла было рот, чтобы возразить, но раздумала.  Потом  все-таки
отыскала аргумент.
   - Твоя тактика хороша лишь в том случае, если он  намекал  на  сокровища.
Если же о сокровищах не имеет понятия, но тесно связан с воровской шайкой...
   - Более чем уверен - связан! - перебил ее брат.
   - Тогда не стоило информировать его о наших открытиях.
   - Не дрейфь! Сейчас он наверняка отчалил к себе в Махдию. Этой  же  ночью
отвалим глыбу у входа в пещеру, хватаем сокровища и сматываемся!
   - Спятил? Куда же мы сматываемся? Павлик спохватился.
   - Ну, не знаю... Алжир велик. Сестра издевательски заметила:
   - Действительно велик. Сматываемся в пустыню, там закапываемся в песок  и
сидим. Так?
   - Не знаю... Нет, конечно, не закапываемся, но и  в  Польшу  уезжать  еще
рано, и не хотелось бы раньше времени, столько тут еще не  видали!  Да  нет,
хватаем сокровища и прячем! А  самим  прятаться  нет  смысла,  никто  же  не
узнает, что это мы.
   - Во всяком случае придется нам с тобой еще раз хорошенько вымыть головы,
чтобы следа черной краски не осталось. А эта хна такая едучая! И смотри мне,
не проговорись - мы никуда не ходили, ничего не знаем.  Если  арабы  на  нас
накапают, не признаваться.  Мы  тут  ни  при  чем,  это  арабские  дети  там
околачивались, а не мы. Понял?
   -  Да  понял,  понял!  В  конце  концов,  откуда  им  знать,  кто  забрал
сокровища?
   - А ты что, можешь взорвать глыбу шепотом?
   - Как ты сказала? - не понял брат. Сестра пояснила:
   - Сможешь произвести взрыв таким образом, что никто не услышит? Насколько
мне известно, взрывы всегда жутко громкие, значит, сбежится  весь  город.  И
даже дурак поймет, что-то там было...
   - Но никто не узнает, что, потому как мы успеем унести сокровища.
   - А если не успеем?
   Павлик задумчиво крутил в руках мяч.
   - Да ладно тебе, - наконец сказал он, - мы  рискуем,  понятное  дело,  но
всего не предусмотришь. Даже если там какие-то сокровища и останутся, пускай
забирают, я не жадный. Главное, чтобы никаких следов не оставить,  тогда  на
нас ни в жизнь не выйдут. А потом будем вести себя осмотрительно, вот до нас
никто и не доберется.
   У Яночки не было такой уверенности, но  не  отказываться  же  от  поисков
сокровищ, из-за чего они, собственно, и приехали  в  Алжир!  Павлик  прав  в
одном: надо как можно скорее провернуть всю операцию и потом затаиться.
   - Хорошо! - сказала она наконец. -  За  дело!  Немедленно  принимайся  за
изготовление запального шнура, ему еще высохнуть  надо.  Провернем  операцию
сегодня же ночью.
   Сквозь ночную дымку просвечивала половина луны и довольно сносно освещала
землю. Было уже поздно, около трех ночи.  Яночка  с  Павликом  притаились  у
подножья горы и выслали на разведку Хабра. На операцию двинулись  с  большим
опозданием, но не по своей вине. В этот вечер к Хабровичам  пришли  гости  и
просидели до полуночи. После их ухода мама наводила  порядок  в  гостиной  и
мыла посуду. Потом пришлось подождать, пока отец с  матерью  не  заснули,  и
только тогда выйти из дому. Дом и  калитку  дети  заперли,  ключ  забрали  с
собой. Правда Яночка сомневалась,  стоит  ли  так  поступать,  но  брат  был
настроен решительно.
   - Не хватало еще, чтобы обокрали дом, когда мы отправимся за сокровищами!
А обокрадут, как пить дать, если не запрем.
   Хабр вернулся и сообщил, что вокруг все спокойно,  ни  одной  живой  души
поблизости. Яночка с Павликом смело направились к пещере.
   На всякий случай волшебную лампу захватили с собой, но  в  пещере  Павлик
пользовался только электрическим фонариком. Его, как и лампу, несла  Яночка.
Мальчик тащил в одной руке большую пластиковую сумку, набитую взрывчаткой, в
другой -  запальный  шнур.  И  то,  и  другое  удалось  доставить  на  место
благополучно.
   Оставив Хабра сторожить снаружи, Яночка с  Павликом  пролезли  в  пещеру.
Яночка светила фонариком, Павлик  принялся  за  подготовку  взрыва.  Воткнув
конец запального шнура в сумку со взрывчатой смесью, Павлик  крепко-накрепко
обвязал веревкой пластик вокруг шнура, затем вырыл яму под круглой  каменной
глыбой и заложил в нее сумку со взрывчаткой, стараясь, чтобы  она  оказалась
как раз под буквой "5". Метр бикфордова шнура  аккуратно  разложил  на  полу
пещеры и еще раз внимательно осмотрел дело рук своих.
   - Ну, вроде порядок! - удовлетворенно заявил он. -  Когда  рванет,  глыба
обязательно отвалится, никуда ей не деться. Выйди и стой у входа, а когда  я
подожгу шнур, сразу беги в укрытие. Чтобы я не наскочил на тебя,  когда  сам
выскочу.
   Прижимая к груди торбу с драгоценной лампой, Яночка  задом  выбралась  из
пещеры и замерла у входа, светя фонариком внутрь.  Она  видела,  как  Павлик
зажег спичку и поднес ее к концу шнура. Шнур загорелся сразу, огонек  весело
побежал  по  скрученным  нитям,  пропитанным  зажигательной  смесью.  Яночка
побежала тоже.
   Павлик  не  медля  выскочил  из  пещеры.  Яночка  бежала  к   выходу   из
каменоломни, шепотом призывая к себе Хабра. Оглянувшись  и  убедившись,  что
запальный шнур продолжает гореть, Павлик со всех ног бросился за ними.
   Укрытие находилось в тридцати  метрах  от  пещеры,  за  выступом  высокой
скалы. Добежав туда одновременно с Яночкой, Павлик выхватил у сестры фонарик
и посветил себе на часы. Дети укрылись за скалой,  прижались  к  земле  и  в
напряжении стали ждать.
   - Одиннадцать секунд прошло с того момента, как я поджег шнур, -  шепотом
считал Павлик. - Двенадцать, тринадцать... восемнадцать...
   Оба напряженно  всматривались  в  секундную  стрелку,  которая  почему-то
ползла жутко медленно.
   - Тридцать пять, - бормотал Павлик. - Мы бы десять  раз  успели  даже  до
дому добежать! Надо было сделать шнур покороче. Сорок...
   Когда истекла минута, нервы детей не выдержали. Павлик сжал коленями  обе
руки - и ту, на которой часы, и ту, в которой фонарик. Очень уж они тряслись
от волнения, стрелка прыгала. Хабр сделал попытку высвободиться из Яночкиных
объятий, но девочка его не пустила.
   - Минута пятнадцать, минута шестнадцать, - в панике считал Павлик.
   Насчитав полторы минуты, считать перестал. Что там  могло  произойти?  Не
ошибся же он в расчетах.
   Веселый огонек в пещере бодро бежал по шнуру, то останавливаясь, то снова
припуская. Вот он добрался до начала  пластиковой  сумки  с  взрывчаткой.  К
сожалению, пластик оказался того сорта,  который  от  огня  плавится.  Он  и
расплавился, превратившись в обуглившийся твердый шарик. Добежав до  шарика,
огонек ткнулся в него, но шарик не желал зажигаться. Огонек сунулся с  одной
стороны, с другой, ослабел и погас.
   В укрытии за скалой у Яночки от волнения застучали зубы.  Хабр  вырывался
изо всех сил.
   - Две минуты и пять секунд! - стуча зубами проговорила девочка. - Что это
значит? И Хабр вон изо всех сил вырывается.
   - Сам ничего не понимаю, - ответил брат. - А пса не  отпускай.  А,  черт,
вырвался! Хабр, назад!
   Хабр действительно вырвался от  Яночки,  бросился  к  котловану  и  сразу
припал к земле. Виновато оглянувшись и извиняюще стуча по земле хвостом,  он
пополз куда-то в темноту. Яночка вскочила тоже.
   - Слушай! - прошептала она брату. - Раз Хабр туда бросился,  значит,  уже
не взорвется.
   - Наверное, фитиль погас! - сказал Павлик злой и расстроенный. - А у меня
нет запасного.
   - Раз погас, пусть там и лежит до завтра, - решила Яночка. - А мы  второй
шнур сделаем.
   - Ты что! Этого нельзя там оставлять. Вдруг кто  войдет,  бросит  горящую
спичку. Или  просто  грохнет  по  камню  чем-нибудь,  от  удара  тоже  может
взорваться.
   - Да не волнуйся ты! Сейчас, ночью, вряд ли кто  туда  пойдет,  а  завтра
нерабочий день, никто тут не появится.
   - Но появится  послезавтра  и  может  взорваться!  Нет,  надо  непременно
забрать наш пакет!
   В этот момент опять появился Хабр и принес ужасные  новости.  Всем  своим
поведением он давал понять, что в карьере появились люди, что они идут сюда,
что они уже близко...
   Павлик простонал в отчаянии.
   - Если они войдут в пещеру, обязательно увидят нашу взрывчатку. А если не
увидят, еще хуже - могут взорваться!  Нельзя  их  ни  за  что  подпустить  к
пещере. Ну придумай же что-нибудь! Надо это обязательно оттуда забрать!
   - Подожди, попробуем разобраться, что здесь происходит.
   Встав на четвереньки, дети осторожно высунулись из-за скалы. Сначала  они
увидели в лунном свете две человеческие фигуры, одна из  них  спускалась  по
склону, вторая уже подбегала к сараюшке. Приглядевшись,  дети  обнаружили  и
третьего человека, у самого  входа  в  каменоломню,  он  тоже  притаился  за
камнем. И увидели его лишь потому, что Хабр обратил  на  него  их  внимание.
Мало того, Хабр сообщил, что с другой стороны приближается еще кто-то...
   Прямо какое-то ночное нашествие! Притаившись за скалой, Павлик с  Яночкой
ожидали развития событий. Вот второй человек спустился со склона горы и тоже
проскользнул к сараю. Тот, что прятался у входа, сделал знак рукой. По этому
знаку вниз со скалы стали спускаться еще несколько человек, плохо различимых
в темноте.
   Хабр беспокойно крутился возле  детей  и  вдруг  стремительно  кинулся  к
пещере. Умная собака прекрасно понимала, что оба ее маленьких хозяина  очень
встревожены, и тревога их совсем другая,  не  такая,  когда  они  напряженно
ждали чего-то, а хозяйка прижимала его к себе и не пускала в пещеру.
   Теперь вот появилось много чужих людей, пришли они сюда явно не с добрыми
намерениями, а имущество его, Хабра, хозяев осталось там, в  пещере,  и  ему
угрожает опасность, вот из-за этого дети и тревожатся. И его святой  собачий
долг это имущество оберегать...
   Спустившиеся с горы два человека со всех ног кинулись к сараю. Третий, до
сих пор прятавшийся у въезда в каменоломню,  тоже  кинулся  туда.  Из  сарая
выскочил один из тех, что вошли туда раньше, и укрылся в тени барака.  Когда
трое вновь прибывших ворвались в сарай, этот вынырнул из темноты и  со  всех
ног кинулся к пещере.  В  руках  он  что-то  нес.  Яночка  с  Павликом  тоже
бросились к  пещере,  но  тот  добежал  раньше,  и  дети  стали  свидетелями
необычной сцены.
   Бегущий человек уже собирался протиснуться в узкое отверстие пещеры,  как
вдруг замер, увидев вдруг перед собой  чью-то  жуткую  морду  с  оскаленными
белыми зубами, ярко блестевшими в лунном свете,  и  услышав  леденящее  душу
страшное рычание.
   У Яночки с Павликом перехватило дыхание, они  не  могли  пошевелиться.  В
ночной  тишине  рычанье   разнеслось   окрест   и   вернулось,   многократно
подхваченное  эхом.  Хабр  рычал,  как  сто   тысяч   чертей,   ясно   давая
злоумышленнику понять, что тот может проникнуть в пещеру  только  через  его
труп. Яночка не  верила  своим  ушам.  Первый  раз  слышала  она,  чтобы  ее
вежливая, воспитанная собака рычала так страшно, прямо по-звериному. Девочка
уже собиралась кинуться к  своему  любимцу  -  неизвестно  ведь,  что  может
сделать ему этот злоумышленник! Но тут события приняли  неожиданный  оборот.
Рычание зверя услышали и люди в сарае и  кинулись  к  пещере,  что-то  крича
по-арабски. Человек у пещеры не стал их  дожидаться  и  метнулся  куда-то  в
темноту. Вот из темноты послышались крики, шум драки, в  свете  луны  что-то
блеснуло, и дети с ужасом увидели, как двое нагнулись над  третьим,  лежащим
на земле...
   Не взирая на опасность, Яночка пробралась поближе к пещере и позвала:
   - Хабр, ко мне! Хабр, сюда, быстро!
   Пес понял, что обстоятельства  изменились,  видимо  отпала  необходимость
защищать оставленное в пещере имущество. Через секунду он уже  был  рядом  с
Яночкой, еще через две оба вернулись к Павлику. Тот не стал терять  времени,
повернулся  и  кинулся  наутек  под  прикрытием  скалы.  Яночка   с   Хабром
последовали за ним.
   Остановились они только на шоссе. Тяжело дыша,  брат  с  сестрой  уселись
передохнуть на обочине. Нисколько  не  уставший  Хабр  бодро  бегал  вокруг,
бдительно охраняя их покой.
   - Теперь... там... труп, - с трудом выговаривала Яночка.  -  И  никто  не
должен знать, что мы там были! Вот теперь это для нас действительно  опасно.
Если они догадаются...
   - Еще как догадаются! - откликнулся тоже очень  взволнованный  Павлик.  -
Ведь они же видели Хабра, а еще лучше  слышали,  как  он  рычал!  Как  целый
оркестр! Как сто тысяч собак!
   - Рычать мот кто угодно, а всем известно, что наша собака не рычит  и  не
лает. Мы и то первый раз слышали  такой  рык!  Что  же  касается  того,  что
видели... Видел его только один из них, а он  уже...  того.  Никогда  никому
ничего не скажет. Убит!
   - И что с нашим псом приключилось? - недоумевал мальчик. - Ни с того ни с
сего изобразил из себя дикого зверя.
   - Как это ни с того ни с сего? Сам всю дорогу ныл: "Надо забрать  это  из
пещеры, надо забрать!" Ты думаешь, он ничего не понимает? Пора бы уже  знать
- все великолепно понимает! Вот и кинулся туда, чтобы не допустить  врага  к
нашей вещи.
   - Езус-Мария, теперь уже  в  присутствии  этой  собаки  и  слова  сказать
нельзя?
   - Умное слово можно, а не глупости! Ну так вот, никто из  них  не  знает,
что это был именно Хабр. В темноте блестели только страшные зубы, а тут  вон
сколько бездомных собак водится! А Хабр всегда с нами, по ночам  не  бегает,
мы же с тобой давно спим себе дома.
   - И в самом деле... Только вот сны нам снятся кошмарные.
   Постепенно  дети  немного  успокоились,  дыхание  восстановилось.  Яночка
устроилась поудобнее, оперев локти на коленях  и  уткнувшись  подбородком  в
скрещенные  ладони.  Павлик  спиной  прислонился  к  склону   насыпи.   Хабр
растянулся у их ног.
   - Не вернемся домой, пока  всего  не  продумаем,  -  сказала  девочка.  -
Неизвестно, что может случиться утром.
   - Давай скорее думать, отцу ведь  рано  на  работу,  еще  обнаружит,  что
заперт в доме.
   - Конечно. Родители должны быть уверены, что мы всю  ночь  сладко  спали.
Так вот, я считаю, что убит тот самый вор, с кривым глазом.
   Павлик вздрогнул.
   - Если это и в самом  деле  так,  не  может  быть  сомнений:  мы  в  этом
виноваты.
   - Никаких "если", - холодно заметила Яночка. - Так оно и было. Человек из
Махдии приехал сюда еще раз и прикончил его!
   - Не стал откладывать дела в долгий ящик...
   - Да, тянуть не стал. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, насколько для
нас это опасно?
   - Не станет же он трезвонить о том, что пришил сообщника!
   - Ясно, не станет, но если хоть немного соображает, если помнит,  что  мы
знаем то же, что и он... Как думаешь, что сделает?
   - Ясно что: свернет нам шеи. Я бы на его месте тоже свернул.
   - Не паникуй, не так все страшно. Во-первых, он не знает,  что  мы  стали
свидетелями убийства. Во-вторых, мы  не  знаем  имен  ни  кривого  вора,  ни
человека из Махдии.
   - Но убийца может не знать, что мы не знаем, - возразил брат.
   - Верное замечание, имени и фамилии не знаем, но в лицо опознать можем.
   - Не нагнетай! Если он действительно человек неглупый,  на  время  где-то
спрячется.
   - И сообразит, что не в наших интересах выдавать его полиции. Да  и  Хабр
нас всегда предупредит, если он где поблизости появится, мы успеем  сбежать.
Не придет же он убивать нас в наш дом?
   - Не придет, - согласился Павлик.  -  Убить  нас  он  должен  так,  чтобы
казалось - мы случайно погибли. Ладно, я и не очень-то  боюсь,  но  вот  что
делать с убитым кривым вором? Ведь нас замучают угрызения совести.  В  конце
концов, лично нам он ничего плохого  не  сделал,  а  убили  его  из-за  нас.
Вернее, из-за меня. Надо было мне тогда выскочить с доносом!
   - Я тоже виновата, поддержала тебя. Но откуда нам было знать,  что  этот,
из Махдии, сразу за нож схватится? Ты же не знал?
   - Нет, конечно, мне такое и в голову не пришло. Знай такое,  словечка  бы
ему не пикнул!
   - Поэтому и-не переживай. Ну допустим, убитый у нас на совести, от  этого
никуда не деться, но это еще не значит, что мы тоже заслуживаем смерти. Надо
как-то загладить свою вину.
   - Как?
   - Пока не знаю. Может, позаботиться о жене и детях покойного.  Интересно,
были у него жена и дети?
   - Даже если и не было, уж наверняка осталась старушка мать.  О  ней  тоже
можно позаботиться. А как?
   - Я думаю, если мы все-таки найдем сокровище, половину  надо  отдать  им.
Жене и детям или старушке маме. Ты как считаешь?
   Павлик жалобно простонал:
   - Да я хоть и все сокровище готов отдать, только бы  избавиться  от  этих
угрызений совести. А тут еще взрывчатка осталась в пещере... Если на ней кто
подорвется, тогда мне хоть помирать! Никакими сокровищами не отделаешься - я
виноват. Езус-Мария, как все сложно! У Яночки был уже продуман план.
   - А со взрывчаткой сделаем так: займемся  этим  ближайшей  ночью.  Сейчас
туда нельзя возвращаться. А завтра обязательно пойдем. Хабр скажет нам,  нет
ли там кого, войдем в пещеру...
   - И что?
   - И или ты приделываешь другой шнур и взрываем,  или  забираем  пакет  со
взрывчаткой. Я думаю, сегодня в пещеру никто не пойдет,  пятница,  нерабочий
день, в котловане никого не будет.
   - Труп останется.
   - Тут тоже возможны два выхода. Или убийцы унесут труп  куда  подальше  и
спрячут, или оставят на месте. И что, побегут в полицию сообщать о  нем?  Не
такие уж они дураки. Вот труп и полежит себе спокойно аж до  субботы,  когда
рабочие снова приступят к работам в котловане.
   - Возможен и третий вариант, - сказал Павлик. - Ведь  котлован  огромный,
где-нибудь там и спрячут, зачем куда-то относить. А если  через  год  его  и
откопают,