се  разговора с пани Амелией жутко  разволновалась.
Лицо   девочки  пылало,  глаза  заблестели.  Что  же  такого
сообщила ей пани Амелия?
      Отмахиваясь  от  брата, Яночка поторопилась  закончить
разговор по телефону:
      - Громадное спасибо вам, пани Амелия. Это очень важное
известие. И еще у нас один вопрос. Не скажете ли, ваш  дядя,
случайно, не разбогател как-нибудь внезапно?
     - Что ты имеешь в виду? - удивилась пани Амелия. - Я не
совсем понимаю тебя.
     Яночка решила сказать всю правду. Была не была!
      -  Пани  Амелия, это страшная тайна, но мы с  Павликом
считаем   вас  порядочным  человеком.  Вы  ведь  никому   не
расскажете? Есть у нас такое подозрение... Нам кажется,  что
ваш  дядя когда-то кому-то продал марки и разбогател.  Марки
были  очень  дорогие! Если он действительно  продал  их,  то
должен  был страшно разбогатеть. И вы могли обратить на  это
внимание или что-то слышать об этом. Вспомните, пожалуйста!
     Подумав, пани Бортунь ответила:
     - Знаешь, а ты, кажется, права. Когда я выходила замуж,
то получила от дяди с тетей очень богатый свадебный подарок.
Я  и  не предполагала, что они могут подарить такой дорогой.
Представляешь, серебряные приборы на двенадцать персон!  Ну,
всякие  там  ножи,  ложки и вилки. И к  этому  еще  кухонный
комбайн! Мы все очень удивились, а дядя сказал, что  у  него
очень  кстати  были  солидные денежные  поступления.  Может,
именно это ты имеешь в виду?
      Тут  от  Яночки стало исходить такое сияние, что  брат
опять не выдержал и снова принялся вырывать у нее трубку  из
рук.  Яночка  попыталась мимикой призвать брата к  терпению.
Eще секундочку!
      -  Пани  Амелия,  а когда это было? -  бросила  она  в
трубку.
     - Двенадцать лет назад.
     - А вы не предполагаете, кому дядя мог продать марки?
     - Я вообще не уверена, что он их продал.
      -  Может, припомните, в то время он активно  с  кем-то
общался?  Или занялся каким бизнесом? Подумайте,  очень  вас
прошу.
     Пани Бортунь подумала.
      -  Да  нет,  ничего  такого не  вспоминается.  Хотя..,
постой.   Этот  потрясающий  дар  произвел  на  меня   такое
впечатление, что я очень хорошо запомнила тот день.  Дядя  с
женой  приехали  к  нам  накануне  венчания,  сказали,   что
неудобно завтра в костел являться с таким грузом, вот они  и
принесли   подарки  домой,  а  в  костел  придут  только   с
цветами...
       Погрозив  кулаком  Павлику,  который  снова  принялся
проявлять   нетерпение,   Яночка   попросила   пани   Амелию
продолжать.   Та,  похоже,  вошла  во  вкус,  приятно   было
вспоминать  самые  счастливые моменты  своей  жизни,  и  она
припомнила еще кое-какие подробности:
      -  Дома  были мои родители и мы с мужем,  вернее,  еще
женихом.  Кто-то из родителей сказал о том, что дядя  всегда
отличался умением совершать выгодные сделки, на что  дядюшка
ответил,  как  сейчас помню: "Довольно  и  одной,  если  она
прибыльная".  Так  и  сказал. И  еще  добавил,  что  кто-то,
возможно,  на  этой сделке нажился еще больше него,  но  он,
дядя,  не завидует, он тоже не остался внакладе. Так сказал.
И  назвал  какую-то фамилию, не польскую... Майер?  Байер?..
Нет, какую-то другую.
     - Может, Спайер? - подсказала Яночка.
      -  Точно! Спайер! - обрадовалась пани Амелия. -  И  не
спрашивай  меня,  кем  был  этот Спайер,  не  помню,  только
фамилия  осталась в памяти. Но кажется мне,  именно  с  этим
человеком  дядюшка  и  совершил  выгодную  сделку.  Еще  раз
повторяю, вспоминается мне все это довольно туманно, и я  ни
за что не ручаюсь.
     - Дорогая пани Амелия! - торжественно заявила Яночка. -
Вы  предоставили нам просто бесценную информацию! Теперь  мы
ваши  должники  по гроб жизни! И не знаем, как отблагодарить
вас. Мусор уже весь выбросили, книги в порядок привели. Если
что надо - скажите!
      -  Что  она говорила? - набросился на сестру  донельзя
взволнованный  Павлик,  как только  та  положила  трубку.  -
Болтаешь и болтаешь, а я чуть концы не отдал от нетерпения!
     Яночка сияла собственным светом.
     - Молчи и слушай! Сейчас все расскажу, а ты, как дурак,
не  даешь  дослушать! Нельзя было прерывать, ей так  здорово
вспоминалось...
     - Ну!
       -  Ее  дядюшка  продал  марки  пану  Спайеру!  Павлик
мгновенно связал в одно целое кучу разрозненных элементов  и
чуть не задохнулся от волнения.
      -  Ведь  фамилия покойной хозяйки спорной квартиры  на
Саской Кемпе Спайерова! Вдова того самого! Значит, марки там
и в самом деле есть!
      -  Вернее, были, а вот есть ли сейчас... Но это еще не
все. Номер телефона на банковской квитанции! Знаешь, чей это
телефон?
     - Ну?
     - Какого-то Баранского, который проживает.., в жизни не
догадаешься! Который проживает на Бонифация, сто тридцать!
     Павлик был потрясен. Полный отпад! О таком успехе они и
мечтать  не могли. Правда, к поискам марок приступили  вроде
бы  в  соответствии с новейшими достижениями криминалистики,
начав  с  поисков связанных с марками людей, но чтобы  такой
бешеный  успех?  И  все сходилось одно к одному.  Ясно,  они
находятся на пороге великих открытий!
      -  А  теперь  нам  надо все аккуратненько  записать  в
тетрадь,  все  наши фамилии и адреса, кто  с  кем  связан  и
почему,  чтобы не перепутать, - сказала Яночка, уже придя  в
себя.   -   И  порасспрашивать  дедушку,  как  была  фамилия
человека,  который прислал письмо с сообщением  о  коллекции
пана  Франтишека и не сообщил свой адрес. Ну, тот  самый,  у
которого украл марки племянник, что ли...
      -  Дедушка обязательно помнит, или у него записано,  -
был  уверен  Павлик. - Сегодня же вечером его и  спросим.  А
сейчас пошли обедать, у меня кишки к спине присохли, того  и
гляди  Стефек явится со своей сенсацией, натощак  больше  не
выдержу.
      Подгоняемый  непреодолимым желанием как можно  быстрее
увидеть  своего  кумира, Стефек за рекордный срок  преодолел
отделяющую  его  от кумира дистанцию и позвонил  у  калитки,
когда  все  еще  сидели  за столом. Приняли  его  в  комнате
Павлика,  ибо  там  возможный ущерб имуществу  не  столь  бы
бросался в глаза, как в комнате Яночки.
      -  Ну,  значит, того, - начал Стефек свое  потрясающее
сообщение. - Об этом самом, стало быть, Зютеке.
     Брат с сестрой смотрели на гостя во все глаза и затаили
дыхание,  боясь  пропустить хоть слово.  А  в  душе  Стефека
словно бушевал.., вулканический гейзер, явление, неизвестное
в природе. Его переполняли торжество и неуверенность в себе,
счастье  от  лицезрения своего божества и неумение  выразить
словами деяния, которые он сегодня совершил, чтобы заслужить
похвалу этого самого божества. А главное, нечем было  занять
руки,  ну  совершенно  нечем! Не желая  выглядеть  в  глазах
девочки  уж совсем полным кретином, он попытался  как  можно
небрежнее  опуститься на тахту, небрежно же взмахнул  рукой,
задев  висящую  над тахтой полочку и что-то сбросив  с  нее.
Успев  поймать  это что-то, он почувствовал себя  увереннее,
теперь было чем занять руки и, не слыша собственного голоса,
произнес:
      -  Я  с  утра пошел к нему. Подумал - может, пригожусь
вам. Он как раз уходить собрался.
      Павлик уже потянулся, чтобы из осторожности вырвать из
рук  приятеля  ножницы  для разрезания  стали,  но,  услышав
такое, моментально забыл о своем намерении.
     - И что? Говори же!
     Яночка спросила почти спокойным голосом:
     - А куда он собрался идти, случайно, не знаешь?
      -  На  Саскую  Кемпу, - был ответ. Брат с  сестрой  не
вскрикнули, не подпрыгнули, лишь понимающе переглянулись. Ну
вот  и раскрыта причина непонятного отсутствия Зютека на его
наблюдательном   пункте!  И  даже,  возможно,   именно   его
высматривал адвокат-очкарик, что так не понравился девочке.
      - Ты откуда знаешь? - спросил Павлик, чтобы уж никаких
сомнений не осталось.
      Полным  фиаско  закончились неудачные попытки  Стефека
скрыть   обуревавшие  его  гордость  и  радость  по   случаю
одержанной над противником победы. И в его голосе прозвучало
явное  торжество,  когда  он попытался  ответить  как  можно
равнодушнее:
      - Знаю уж, у него вырвалось, потом сам спохватился, да
я  уже услышал. А сначала темнил, что так, дескать, в город,
ну  да  я  его поприжал малость... И выяснилось - на  Саскую
Кемпу.
     - И не пошел? - допытывался Павлик.
     - И не пошел! - с триумфом закончил Стефек и замолчал.
       Вот   тебе  и  на!  Нет,  Павлик  с  Яночкой  жаждали
подробностей. Девочка не выдержала первой:
     - А почему же он не пошел?
      У  Стефека  не хватало духу глядеть на божество,  хотя
безумно  хотелось. Впрочем, глядя в пол или в  дальний  угол
комнаты, он прекрасно видел Яночку. Собравшись с силами,  он
хотел  скупыми мужскими словами описать свои подвиги, и  тут
только  до него дошло, что не сможет он признаться в том,  к
какому  фортелю  прибегнул  в  квартире  Зютека,  чтобы  его
задержать. Да у него просто язык не повернется...
      Перестав обрезать громадными ножницами ногти на  левой
руке, он одним махом перерезал что-то свисающее с полочки  и
начал с ключей. Тут не было чего стыдиться, напротив.
       -   Сначала  у  него  ключи  исчезли,  -  заявил  он,
оглядываясь по сторонам. Что бы еще такое разрезать?  -  Без
ключей он не мог уйти.
     - Клево! - восхитился Павлик. - И где ты их спрятал?
     Стефек сказал правду:
      -  Сначала  в ботинок отца. А потом, когда  мы  с  ним
перерыли  всю квартиру, сунул под кучу бебехов,  их  мы  уже
перетряхнули.
      -  Прекрасная  идея! - сдержанно похвалила  Яночка,  и
этого  скупого  признания  было  достаточно,  чтобы  Стефек,
сорвавшись  с  места, перемахнул комнату и со всего  размаху
бухнулся  в  кресло,  в результате чего  на  него  свалилась
повешенная   Павликом  над  креслом  для  украшения   ржавая
подкова.  Вертя подкову в руках и сверхчеловеческим  усилием
удерживая  себя от того, чтобы взглянуть в лицо  Яночке,  он
сдавленным голосом поинтересовался:
     - А что? Это вам пригодилось?
      -  Еще как! - выкрикнул простодушный Павлик, но Яночка
снова постаралась сдержать эмоции, почти холодно заметив:
      -  Мы  еще не знаем, может, и пригодилось. И  спросила
Oавлика:
      -  Как  ты  думаешь. Очкарик не его ли  ждал?  Павлик,
напротив, эмоций не сдерживал.
      - Теперь точно знаю - его! Ждал как нанятый и так и не
дождался!
     - Тогда, надо полагать, у них что-то не получилось.
     - Не получилось, факт! Ну, что дальше было?
      Безуспешно пытаясь разрезать ножницами подкову, Стефек
сообщил;
     - Ну а дальше я притворился жутко больным...
      Заметив, чем занят его приятель, Павлик отобрал у него
подкову. Яночка подумала, что следовало бы отобрать ножницы,
но ничего не сказала.
     - А что у тебя заболело? - допытывался Павлик.
      -  А,  всякое такое... - уклончиво ответил  Стефек.  -
Приступ  у меня случился, так он собрался вызывать "скорую",
а  потом  принялся  меня  лечить - воду  кипятил,  лекарства
всякие  подсовывал. Я, значит.., того.., болел, а он порядок
в доме наводил, мы там здорово повеселились, говорю вам, все
вверх   дном.  Порядок  наводил  один.  Когда   вверх   дном
переворачивали,  я ему помогал, а тут не мог,  ведь  у  меня
схватило... В общем, совсем я помирал.
       Тень  одобрения,  промелькнувшая  в  глазах  девочки,
привела  к  тому, что несчастный влюбленный чуть не  отстриг
себе  уха.  Только тут Павлик сообразил отобрать у  приятеля
опасный предмет.
     - А самое интересное было напоследок, - не удержался от
самодовольной улыбки Стефек. - Вышел он наконец из дома,  не
мог  я  больше там его держать. Вышел, значит, а  я  за  ним
увязался...
      И Стефек в красках отрапортовал о том, как он вцепился
в  Зютека, в результате чего тот опоздал на первый  автобус,
как  обманул  его с такси, как целенаправленно действовал  в
истории с кляссерами, как продуманно опрокинул на противника
мусорный  бак,  облив вышеупомянутого противника  прогорклым
маслом  и  прокисшим  повидлом, так что  тот  уже  никак  не
годился  для поездки в город. В общем, хитроумная  операция,
заранее  разработанная и продуманная во всех  деталях,  была
осуществлена.., неплохо?
      -  Ты что! Классно! - в восторге выкрикнул Павлик, чем
воспользовался его приятель и снова завладел ножницами.
     Руки теперь были заняты делом и, обрезая одну за другой
кисти  гардины  в  попытке подавить так  и  бьющее  из  него
торжество, Стефек спросил как можно безразличнее:
      - Вот я и хотел с вами посоветоваться - что мне дальше
с ним делать? Если что надо - говорите! Правда, возможно, он
теперь  будет меня остерегаться и я немного рискую,  ведь  у
такого наверняка и пушка припасена, да уж чего там!
     Простодушный Павлик не щадил похвал для приятеля:
      -  Да  ты и так здорово нам помог! Надо же, как все  у
тебя получилось.
      -  Нам  и  впредь нужна будет твоя помощь, -  снизошла
Яночка,   и   влюбленное   сердце  мальчика   преисполнилось
мужеством  и  готовностью  жертвовать  собой.  Он  не  успел
.b`% #(`." bl, как девочка добавила:
       -   Но  тогда  тебе  придется  снова  к  нему  как-то
подлизаться.
      Стефек  был поражен мудростью своего кумира, до  такой
степени поражен, что на какое-то время лишился способности и
мыслить, и говорить.
     Говорила Яночка, обращаясь к брату:
     - Как ты думаешь, марки? Павлик скривился.
     - Жалко мне марок. Массовка его не прельстит, а хорошие
жалко. Не Меркурия же ему отдавать.
      -  Кто  говорит о Меркурии? У нас есть Ливия. Ведь  от
пани  Амелии мы получили прорву ливийских марок.  Дадим  ему
немного, пусть подавится.
     - Тогда только гашеные, - решил Павлик и добавил:
      - И еще попросим у Рафала Венесуэлу. Тот столько писем
получает  от  своего приятеля из Каракаса, что уже  перестал
отклеивать марки.
      У Стефека наконец прорезался голос, и он рассказал еще
об  одном из своих сегодняшних подвигов - о бабе из редакции
газеты  и имеющихся марках, которыми готов пожертвовать  для
блага общества.
      -  Марки от бабы мы сначала сами просмотрим, - сказала
Яночка, и Стефек еще раз подивился ее гениальности.  -  Пока
отдадим  ненужную нам Ливию и ненужную Венесуэлу.  А  ты  не
будь  дураком, всего сразу не отдавай, на несколько раз тебе
хватит.  Разум  все  еще не очень повиновался  Стефеку,  его
целиком  вытеснило  чувство. Под  его  воздействием  мальчик
очень   старательно   изрезал  на  мелкие   ровные   кусочки
прикроватный  коврик, за чем Павлик следил с  изумлением,  а
Яночка  -  с  пониманием. Ни один из  них  не  сделал  гостю
замечания,  ведь тот проявил себя просто героем! И  все-таки
оба  с  облегчением вздохнули, когда герой отбыл, снабженный
большим конвертом с марками и множеством ценных советов.
      -  Совсем офонарел малый, - произнес Павлик, с  ужасом
обозревая  ущерб,  нанесенный  приятелем  его  имуществу.  -
Смотри,  на  кусочки  изрезал! О, и все  кисти  у  штор!  Не
понимаю, что на него нашло?
      -  Не  обращай внимания, - ответила сестра,  прекрасно
понимая, что именно нашло на бедного малого.
      -  Тебе  хорошо  говорить - "Не обращай  внимания"!  -
кипятился Павлик. - Гляди, и провод перерезал! Да что же это
такое?  Ведь  у меня другого нет. Что на него накатило?  Был
парень как парень, а в последнее время совсем крыша поехала!
     Яночка выдвинула предложение:
      -  В следующий раз надо будет ему подсунуть что-нибудь
ненужное, пусть режет.
      -  Ну уж нет! - разбушевался Павлик. - В следующий раз
мы придем к нему домой, пусть там хоть все на свете на куски
порежет! Пожалуйста, тогда я могу и не обращать внимания!
      Вот  так  великая  любовь  Стефека  то  проявлялась  в
поистине  героических  подвигах на благо  правому  делу,  то
наносила ощутимый материальный вред им с Павликом. На всякий
случай  Яночка  решила оставить опасную тему  и  переключить
внимание брата на более важные и срочные дела.
     - Ну ладно, сейчас тут приберем, ничего не поделаешь. А
пока давай подумаем над тем, как нам отыскать Очкарика.
      -  Нет  проблем!  - фыркнул Павлик. -  Приехал  он  на
машине,  сам сидел за рулем, значит, машина его. А  номер  я
записал. Через два дня узнаю адрес. Спорим?
      Спорить  сестра  не  собиралась. Как  же,  станет  она
заниматься пустяками, когда столько дел!
     - Еще надо убедиться, что они знакомы. Зютек и Очкарик.
Мы думаем, что знакомы, но надо знать наверняка. И знаком ли
Очкарик с паном Файксатом.
     - А это нам скажет Хабр при первом же удобном случае.
     Яночка продолжала:
     - И еще надо узнать, кому продал пан Спайер свои марки,
Баранскому  с  улицы  Бонифация  или  еще  кому...   Слушай,
неувязка получается!
     - Какая неувязка?
      -  Пани  Амелия говорила, что ее дядя продал  марки..,
вернее,  разбогател двенадцать лет назад. А ведь пан  Спайер
умер двадцать лет назад!
     - Кто это тебе сказал?
     - Как кто? Ты!
     - Я? - изумился Павлик.
      -  Кто же еще? Вспомни, ты рассказывал, как наследники
кричали о сестре покойного, что она вообще тут ни при чем  и
завещание недействительно, потому что муж умер двадцать  лет
назад. Ты так сказал!
     - Какой муж? - не понял Павлик.
     - Ты что, совсем обалдел? Муж покойницы с Саской Кемпы,
пани Спайеровой!
     Павлик напряженно пытался восстановить в памяти то, что
слышал тогда на лестнице дома на Саской Кемпе.
      -  А, вспомнил... Не совсем так, как ты говоришь.  Они
действительно  кричали,  что нечего  ей  соваться  со  своим
завещанием, что уже за давностью лет оно недействительно.  А
двадцать  лет  я тебе просто сказал в переносном  смысле,  в
смысле, что уже очень давно. Я же не сказал - сто!
      - В следующий раз не выражайся в переносном смысле,  -
холодно произнесла сестра. - Даты - дело точное, а то у  нас
концы  с  концами не сойдутся. Видишь, я даже все записываю,
чтобы  не  ошибиться, а ты - "в переносном"! А теперь  пошли
порасспрашиваем дедушку.

                             ***

      Дедушка  был в своем кабинете и, как всегда, занимался
марками. Ему не пришлось заглядывать ни в какие записи.
      - Пан Корчинский? - повторил он вздохнув. - Как же,  я
его навсегда запомнил. Клеменс Корчинский.
      Поскольку дедушка больше ничего не собирался говорить,
Яночка, немного подождав, спросила:
       -   А  что  ты  помнишь  о  его  родных?  Тех  самых,
подозрительных. Он написал тебе, кто они?
     - Нет, пан Корчинский не стал называть фамилий, знал, я
бы  до  них  вмиг  добрался.  Пришлось  самому  разузнавать.
Bыяснилось, что сестра пана Корчинского носила фамилию  мужа
- Баранская. На нее я вышел только через несколько лет, и то
случайно, уже почти прекратил свои поиски. И ничего это  мне
не дало, хотя...
     Ну прямо не дедушка, а Шехерезада какая-то! Как всегда,
прервав   на   самом  интересном  месте,  дедушка   принялся
разжигать  свою  трубку.  Павлик с  Яночкой  сидели  тихо  и
терпеливо  ждали.  И без того открытия обрушивались  на  них
водопадом,  одно  за другим. Правда, еще не  очень  понятно,
какая   связь   между  ними,  но  главное,  появилось,   что
связывать.
       Нет,  дедушка,  похоже,  счел  разговор  законченным.
Придется  снова  потянуть его за язык.  И  Яночка  осторожно
начала:
     - А у этой пани Баранской... Ты, случайно, не знаешь, у
нее не было сына? Дедушка дунул на спичку.
      -  Нет,  у  нее  была  дочь.  Было  множество  дальних
родственников,  а  у  меня  было  множество  подозрений,  но
никакой   уверенности.  Я  побоялся  обидеть,  быть   может,
невинных  людей,  и даже теперь мне бы не хотелось  делиться
своими подозрениями, чтобы не морочить вам головы. Ведь я же
понимаю,  к  чему  вы  ведете, и думаю, что  вы  ошибаетесь.
Столько лет прошло... Бросьте заниматься этим.
     - Хорошо, - согласился Павлик. - Но если что...
     Дедушка заду