нее  разведать  все  подступы.  И  мне
понадобится Хабр.
      Яночка согласилась с братом. Ох, сколько же им  хлопот
из-за  этого  сына пани Наховской! Но ничего  не  поделаешь,
придется  дело  довести до конца, иначе  пани  Наховская  не
придет в нормальное состояние и не сможет помочь им в  афере
с марками.
     - Ладно, действуем! - потерла руки девочка. - Ты там, а
я здесь. Хабр, поедешь с Павликом!

                             ***

     На Бонифация все выглядело так же, как и в прошлый раз,
только  теперь  светились целых три окна. Возможно,  потому,
что   почти  совсем  стемнело.  На  улице  перед  домом  был
припаркован автомобиль Очкарика.
      Оставив  Хабра  сторожить у дома, мальчик  двинулся  в
обход  участка, присматривая место, куда можно будет сложить
воровское  добро. Весь участок окружала прочная  решетка  из
железных  прутьев, придется товар передавать поверх решетки.
Значит,  кому-то  надо принимать его по ту  сторону  ограды,
просто   перебрасывать  нельзя,  ведь  нужно  всю   операцию
провернуть  тихонько. Лучше пусть двое  принимают  товар,  в
четыре  руки,  и  аккуратно его складывают, без  бряканья  и
громыханья.  Вот только где лучше складывать? Надо  подальше
от дома. Ага, вот вроде подходящее место. Интересно, что тут
находится со стороны двора?
       Присев   на  корточки,  мальчик  пытался  в   темноте
разглядеть,  что  же находится по ту сторону  ограды.  Вроде
пусто,  внизу пожухлая трава. Очень хорошо, трава приглушает
'"c*(.
      Таким, присевшим на корточки, и отыскал Павлика  Хабр.
Видимо,  у  дома  что-то происходило. Вдруг  Баранский  куда
отправился?  Вскочив, мальчик со всех ног кинулся  вслед  за
собакой к калитке.
      Нет,  Баранский  никуда не отправлялся.  Наоборот,  из
остановившейся у калитки машины такси вылезал Зютек.
      Ага,  значит,  так... У Баранского уже сидит  Очкарик,
теперь  вот  приехал  и  Зютек. Прямо сборище  преступников!
Наверняка  собрались  здесь для того, чтобы  обсуждать  свои
преступные  планы. Значит, он, Павлик, обязан, хоть  тресни,
подслушать, о чем будут совещаться!
      Может, кто-то более рассудительный и отказался  бы  от
этой мысли, но не Павлик. Попытаться во всяком случае можно?
И  мальчик решился. Собаку придется оставить на улице, Хабру
самому  не  перемахнуть через ограду,  ему  надо  подставить
спину,  а  кто  знает,  при  каких  обстоятельствах  Павлику
придется  покидать  негостеприимный  двор  Баранского.  Нет,
лучше не рисковать.
     - Хабр, здесь, сторожи! - приказал мальчик.
      На  участок  Баранского он проник  разведанным  раньше
путем,  через  соседние  участки.  Штакетник?  Пустяки.  Под
протянутой  проволокой пролезть было  и  вовсе  делом  одной
минуты. Соседний с Баранским участок Павлик преодолел в  три
прыжка,  успев  услышать, как в доме залилась лаем  какая-то
маленькая собачка. А теперь только съехать с крыши сарая...
      Обежав  кругом  дом  Баранского, мальчик  подкрался  к
одному  из  освещенных окон. Оно оказалось приоткрытым.  Дом
одноэтажный,  но  окна довольно высоко. Мальчик  вскочил  на
цоколь, на мгновение удержав равновесие благодаря тому,  что
уцепился  за  жестяной подоконник. Но только  на  мгновение,
мокрая жесть выскользнула из-под пальцев, и Павлик шлепнулся
в  траву.  Мгновения хватило, чтобы сквозь тюлевую занавеску
разглядеть каких-то людей в комнате.
       Как  хорошо,  что  он  предварительно  успел  сделать
рекогносцировку местности! У сарая громоздилась куча  каких-
то  досок,  скорее  туда!  Почти ощупью,  ибо  свет  далеких
фонарей лишь немного рассеивал тьму осеннего вечера,  Павлик
выискивал  в куче досок что-нибудь подходящее и обрадовался,
нащупав  старую  тачку.  То,  что  надо!  Правда,  у   тачки
отвалилось  колесо, но это не беда, Павлик не  собирался  на
ней  ездить. Впрягшись в нее, как конь, мальчик проволок  за
собой  тяжеленную  тачку напрямик к дому, пропахав  по  пути
какие-то  грядки,  поставил ее  под  окном  вверх  ногами  и
взобрался  на нее. Если встать на цыпочки, можно  дотянуться
до  окна.  Вот  здорово, оказывается  занавеска  немного  не
доходила до подоконника, внизу оставалась узкая щель. Вполне
достаточно.
     И тут мальчик чуть снова не слетел в траву, ибо первым,
кого  он  разглядел  в эту щель, был Файксат!  Вот  уж  кого
Павлик  не  ожидал здесь увидеть! "А может, Файксат  и  есть
таинственный  Баранский?" - мелькнуло в голове,  но  тут  же
мальчик  увидел  в  комнате  человека,  который  не  был  ни
Зютеком, ни Очкариком, ни Файксатом. И этого человека они  с
_ночкой давно знали. Лягуш! Значит, он и есть Баранский?
      Оглушенный  своим  открытием,  Павлик  какое-то  время
ничего не слышал. И очень плохо видел. Пришлось взять себя в
руки. Оказалось, что Очкарик сидит, а остальные стоят, и все
повернулись  к  Зютеку,  который  представлял  собой  жалкое
зрелище: красный, растерянный, поникший. На столике у самого
окна  были  разложены марки, изнанкой вверх. И на всех  были
проставлены маленькие печати экспертов!
      Тут  Павлик наконец понял, что практически  ничего  не
слышит, только невнятный гул голосов. Окна в старом особняке
были  двойные,  причем  створка  наружной  рамы  открывалась
наружу,  а  внутренней  - внутрь. И  наружная  была  немного
приоткрыта, а вот внутренняя совсем закрыта.
      Все  внимание мальчика привлекали марки на  столе.  Он
прекрасно  знал,  как выглядят печати экспертов,  много  раз
видел их у дедушки, но вот на каких марках они проставлены -
не мог разглядеть. Вроде бы по размеру и цвету подходящие...
И тут он заметил что-то, до сих пор не заинтересовавшее его.
Пригляделся внимательнее к тому, что лежало рядом с  марками
на маленьком подносике...
     Уставившись на марки, Павлик забыл обо всем на свете, а
главное - об осторожности. Он не заметил, как Файксат  вдруг
глянул  в  окно, не обратил внимания на то, как  он  куда-то
скрылся,  за  ним  остальные. Лишь  увидев,  что  в  комнате
остался один только Очкарик, Павлик подумал - куда же делись
остальные?  Тут  Очкарик  включил  вдруг  радио  на   полную
мощность,  и  Павлик  решил - это  сделано  специально,  для
конспирации,  чтобы  никто не мог  услышать,  о  чем  станут
говорить  преступники.  Но  вот Баранский  и  Файксат  опять
появились  в  поле  видения мальчика,  а  тот  преисполнился
решимости попытаться разобрать слова по движениям губ. И  он
все   внимание   обратил  на  губы  Очкарика,  единственные,
доступные ему, ибо Баранский и Файксат встали спиной к окну.
      Видимо,  из-за  музыки  и  не  услышал  Павлик  тихих,
крадущихся  шагов у себя за спиной. Зато их  отлично  слышал
оставшийся за оградой Хабр. И видел темный силуэт  человека,
подкрадывавшегося   к   его  хозяину.  Инстинктивно   собака
догадывалась   о   его  нехороших  намерениях   относительно
Павлика, но ведь ей ведено было оставаться на посту...
      Движение  за спиной Павлик почувствовал в тот  момент,
когда  на него набросили толстую колючую ткань, приглушившую
вскрик  мальчика  и опутавшую дрыгающие ноги.  Он  попытался
вырваться,   но   оказался  стянут,  как  обручами.   Павлик
почувствовал,  как его понесли, без особых  церемоний,  вниз
головой, и, задыхаясь, крикнул изо всех сил:
     - Хабр, к Яночке!
      Крик  его,  приглушенный  несколькими  слоями  толстой
ткани,  донесся  изнутри  как нечленораздельное  бормотанье,
которое  тем не менее чрезвычайно разгневало врага.  Павлика
крепко  встряхнули,  чтобы замолчал,  и  что-то  так  больно
ударило его по голове, что искры из глаз посыпались.
      Что  касается  Хабра,  тот отреагировал  правильно.  И
вообще,  с  самого  начала инцидента вел себя  как  существо
разумное.  Пес безошибочно умел определять намерения  людей,
.a.!%--. если они относились к его хозяевам, и сразу  понял,
что  хозяину  грозит опасность. Если бы он  оказался  по  ту
сторону изгороди, несомненно, защитил бы Павлика, во  всяком
случае, вовремя предупредил бы его об опасности. Теперь  же,
за оградой, он был бессилен помочь своему хозяину.
      Пес  не  стал  метаться в бессильной  ярости,  с  лаем
бросаться  на  прутья решетки, тем более что  ему  приказали
оставаться  на месте. Теперь он получил другой приказ.  Хабр
остался  для  противника невидим и неслышим. Он  лишь  издал
тихий  угрожающий  рык, обнажив блеснувшие  в  ночном  мраке
белые  зубы.  Секунду  стоял Хабр  как  окаменевший,  потом,
повернувшись  и  стартовав с такой  силой,  что  из-под  лап
брызнул мелкий щебень, помчался в сторону Верхнего Мокотова.

                             ***

      Очнувшись, Павлик не сразу понял, где он и что  с  ним
было. Память возвращалась постепенно. Ага, к нему подкрались
сзади,  оглушили и понесли. Голова еще болит,  но  почти  не
кружится. И дышать можно свободно, значит, уже сняли с  него
ту  колючую  ткань.  Лежа неподвижно  с  закрытыми  глазами,
Павлик медленно приходил в себя.
     И тут он услышал тихие голоса, какое-то перешептывание.
Хорошо,  что не открыл глаз, пусть враг думает, что  он  все
еще без сознания.
     - Оно так, если бы не одно обстоятельство, - услышал он
чей-то спокойный и холодный голос. - А именно - я его  знаю.
Это внук старого Хабровича.
      - Холера! - раздраженно прохрипел другой голос. - А вы
уверены?
      -  Без  сомнения.  А тут еще вы разложили  на  подносе
штампы...
      -  Неужели  вы думаете, что он их успел разглядеть?  И
сообразить, что к чему?
      - Не знаю. Но может рассказать о них. А кроме того, он
видел меня...
     Хриплый голос удрученно прошипел:
      -  Да,  Хабровичу  этого будет  достаточно.  Он  давно
охотится за мной.
      -  И  теперь в руках у него появится мощное оружие,  -
ехидно заметил холодный голос.
      - Ну, нет, не появится! - разъяренно прошипел хриплый.
-  Наоборот, он кое-что потеряет. Внука! Этот сопляк все еще
без сознания. Жаль, сразу же не подох.
     - Пошли к ним, надо посоветоваться.
       Павлик   услышал  звук  удаляющихся  шагов   и   стук
закрывшейся двери.
      Мальчик  получил  передышку для приведения  в  порядок
хаотично   клубящихся  мыслей.  Страх  среди   них   занимал
последнее  место, на первое выдвигалось величайшее открытие,
которое ему удалось сделать.
      Уши  свидетельствовали, что в комнате  никого  нет,  и
мальчик  решился наконец открыть глаза. Комната  и  в  самом
деле  была  пуста,  а  он валялся на диване  под  включенным
b.`h%`.,. Павлик попытался сесть и с ужасом обнаружил, что у
него  не действуют ни руки, ни ноги. Неужели удар по  голове
привел  к параличу? Он не сразу понял, что просто связан  по
рукам и ногам. Нет, не так. Связан целиком, руки привязаны к
телу, обмотан веревкой начиная от шеи и кончая пальцами ног.
И той же веревкой привязан к дивану, на котором лежит.
      И  тут мальчик снова услышал голоса. Они доносились до
него  откуда-то  из-за головы. Неужели все-таки  кто-то  еще
находится в этой комнате? Хотя голова и жутко болела, Павлик
заставил  себя  повернуть ее и убедился, что  в  комнате  он
один,  а  голоса доносятся из соседнего помещения  благодаря
дыре  над  его  головой,  в которую уходила  труба  парового
отопления.  Видимо, трубы недавно меняли и дыру в  стене  не
успели заделать.
       Напрягая  все  силы,  извиваясь  всем  телом,   Павел
попытался  пододвинуться поближе к дыре, и это ему  удалось.
Мальчик затаил дыхание.
      Голоса  за  стеной были ему знакомы.  Когда  эти  люди
разговаривают  вот  так, нормально, а  не  шепчутся,  он  их
голоса  без  труда  различает. Зютек,  Файксат,  Очкарик.  А
хрипяще-шипящий   должен   принадлежать   Лягушу-Баранскому,
значит,  это он и Файксат переговаривались тут  у  него  над
головой.  Впрочем, не один он хрипел и нервничал,  остальные
тоже,  все,  кроме  Файксата.  Лишь  он  оставался  холодно-
спокойным.
      -  Да не оглушал я его! - оправдывался Зютек. - Он сам
ударился своей башкой о косяк двери, нес я его вниз головой.
      -  Надо  решать  поскорее, пока не пришел  в  себя,  -
послышался голос Очкарика. - Потом будет поздно.
     - Заткнуть глотку, - прохрипел Баранский.
      -  Может,  обойдемся  без  крайних  мер?  -  предложил
Файксат.
      - Без крайних, без крайних! - разозлился Баранский.  -
Мне  подвернулся  хороший покупатель,  заплатит  и  уедет  с
товаром.  Неужто из-за этого засранца терпеть такие  убытки?
Да  с  ним  и делов-то - пристукнуть и закопать.  И  дело  с
концом.
      -  Грубые методы! - осудил Файксат. - Мы же  вроде  бы
решили   -   потеря   памяти.  Наилучший   выход.   Инъекция
инсулина... Инсулиновый удар...
     - А у вас есть инсулин? - спросил Очкарик.
      - Есть, - ответил Баранский. - Удар так удар. Подохнет
от него!
     Файксат опять воспротивился:
      -  Нет, устойчивый, стабильный дебилизм намного лучше.
Мальчишку  кто-нибудь подберет на этих участках, доставит  в
больницу...
      -  Правильно,  - поддержал Файксата Очкарик.  -  Пусть
думают,  что сам кололся. Сейчас подростки сплошь  сидят  на
игле.
      Павлика  постепенно стал охватывать страх. Нет,  после
того,  как он раскрыл эту преступную шайку, знает их  тайны,
он просто не имеет права покорно дать им лишить себя памяти.
Тогда  он  ничего не сможет никому рассказать.  Надо  что-то
$%+  bl.  Выбраться из комнаты - раз плюнуть, вот только  бы
эти веревки развязать!
       -  Холера!  -  опять  послышался  из-за  стены  голос
Баранского. - Шприца нет!
     - Как это нет? - рассердился Очкарик. - Во всем доме не
найдется ни одного шприца?
      -  Да, собирался купить и забыл. Эй ты, недоумок!  Вот
деньги, мигом смотайся. Купи сразу десяток одноразовых.
      Павлик  понял, что Зютека посылают в аптеку, и немного
взбодрился.  Как-никак  отсрочка.  Луч  надежды   целительно
сказался  на способности соображать и на памяти,  и  мальчик
вспомнил о перочинном ноже в кармане. Руками двигать  он  не
может,  а  вот  пальцами  можно  попытаться  извлечь  ножик.
Маленький, но замечательный. Крохотное острие выскакивает от
одного нажатия на кнопку.
      Где-то в глубине дома хлопнула дверь. Наверное,  Зюгек
помчался в аптеку...

                             ***

      Чрезвычайно довольная, испытывая какое-то  мстительное
чувство  удовлетворения, вернулась Яночка  после  встречи  с
пани Пекарской.
      Павлика еще не было, а жаль, очень хотелось поделиться
с  ним  потрясающими  новостями. Ну  и  узнать,  каковы  его
соображения  относительно складирования во дворе  Баранского
воровского имущества. Наверное, брат вот-вот явится.
      Девочка поднялась в квартиру дедушки и бабушки, но тех
не  оказалось  дома.  Спускаясь, она наткнулась  на  Рафала,
который только что вернулся домой.
      - Не знаешь, куда все подевались? - спросил он сестру.
И, услышав ее отрицательный ответ, жалобно поинтересовался:
     - У вас не найдется чего пожрать? У нас - шаром покати,
холодильник тоже пуст, а у меня брюхо подвело. Может, у  вас
что осталось?
      - Есть суп, клецки и мясной соус, - ответила Яночка. -
Все  готовое, только разогреть. И шарлотка. Но мать  еще  не
ела, так что не сожри всего...
      -  Постараюсь воздержаться, - пообещал Рафал,  зажигая
газ под кастрюлей с супом. - Это надо мешать?
     - Суп не надо. Мешать надо клецки, разогрей их вместе с
соусом.  Ладно  уж, сама помешаю, пока ты будешь  есть  суп.
Подкрепившись,   Рафал   обрел  способность   соображать   и
рассуждать.   Он   поинтересовался,  как  обстоит   дело   с
подготовкой намечающейся операции. Яночка информировала, что
в   данный  момент  Павлик  производит  рекогносцировку   на
местности. Со своей стороны, Рафал доложил, что с корешем  в
принципе   договорился.   И  Анджей  согласен   предоставить
заговорщикам  свою  машину. Так что все  о'кей.  Можно  хоть
завтра ночью и провернуть намеченное.
     И тут у входной двери послышался какой-то шум. Стукнула
ручка  двери, кто-то толкнулся в дверь. И раздался лай!  Лай
Хабра, явление чрезвычайно редкое.
      Побледнев,  Яночка вскочила с табуретки и  кинулась  к
$"%`(.
     - Это Хабр! Что-то случилось!
      Рафал, не доев шарлотку, бросился вслед за сестрой. Он
знал, что Хабр никогда не лает. Значит, произошло что-то  из
ряда  вон  выходящее.  Такого лая  ему  еще  не  приходилось
слышать!
      Яночка  распахнула дверь, и Хабр ворвался в  прихожую,
как  буря,  тяжело дыша, забрызганный грязью по уши.  Сделав
круг по прихожей, он, жалобно скуля, снова бросился к двери,
оглядываясь  на Яночку. Даже совершенно посторонний  человек
сразу бы понял - пес чрезвычайно встревожен, предупреждает о
какой-то  опасности  и дает понять, что  промедление  смерти
подобно. Так выразительно было поведение этой необыкновенной
собаки. Хабр опять пролаял отрывисто и громко и выскочил  во
двор,  оглядываясь и торопя Яночку. Не убегал,  ждал,  когда
отправятся  с ним, но весь извелся от нетерпения: беспокойно
крутился, на секунду садился и вскакивал и взлаивал  коротко
и тревожно.
     Всегда хладнокровную Яночку охватила паника.
      -  Езус-Мария,  что-то случилось с  Павликом!  Сейчас,
песик, бежим! Только вот кеды.., и куртку... Рафал!
     Рафал мгновенно оценил ситуацию.
      -  Моя  машина  стоит  на  улице.  Только  за  курткой
сбегаю...  Да  скажи  собаке,  пускай  перестанет,  нет  сил
смотреть. Я мигом!
      Через  минуту оба мчались за псом к калитке.  На  бегу
Яночка кричала:
      - На Садыбу! Бонифация, сто тридцать! Павлик там! Хабр
покажет!
      Рафал  приехал недавно, двигатель машины еще не  успел
остыть. Включенный, он сразу заработал, и машина рванулась с
места.  Переднее  сиденье  рядом  с  водителем  занял  Хабр.
Упершись  передними  лапами  в  распределительный  щит,  он,
поскуливая, торопил Рафала.
      За их спинами, на заднем сиденье, Яночка, стиснув зубы
и лихорадочно сжимая руки, пыталась догадаться, что же могло
случиться там, на улице Бонифация. Случилось что-то  плохое,
в  этом  нет  сомнений, Хабр сам не похож на себя,  но  надо
надеяться,  Павлик жив, иначе собака бы выла.  Или  Хабр  не
умеет  выть? До сих пор они не оказывались в таком отчаянном
положении,  неизвестно, как ведет себя пес  в  экстремальных
ситуациях.
      До Бонифация домчались за рекордно короткое время.  На
улице  Рафал немного сбросил скорость, всматриваясь в номера
домов.
     - Дальше! - крикнула Яночка. - Я знаю дом! Дальше!
     - А ты уверена, что он там?
      - Не видишь, что ли, Хабр говорит - там! Если бы ты не
туда  поехал,  он  бы давно тебе сказал. Вот  этот  дом!  Не
останавливайся, сверни за угол, чтобы не видели нас.
      Свернув  за  угол соседнего участка,  Рафал  остановил
машину.  Хабр пулей выскочил из машины и помчался куда-то  в
сторону. Яночка знала - на собаку можно положиться,  значит,
Павлик шел этим путем.
     - Быстрее! - шепнула она Рафалу. - За Хабром.
      Собака  привела  к  штакетнику.  Яночка  велела  парню
наклониться, Хабр вскочил ему на спину и спрыгнул на  чей-то
чужой участок. Рафал и Яночка последовали за ним, не думая о
том,  что  ночью  проникают на частную  территорию.  Значит,
именно отсюда Павлик пробрался во двор Баранского.
      Следуя  по пути, проделанному Павликом, они  пересекли
два  участка, пролезли под проволокой, ограждающей  один  из
них,  влезли на крышу сарая и скатились по ней во двор  дома
Баранского.  Тут  Хабр  привел их к окну,  куда  еще  совсем
недавно  заглядывал  Павлик.  А потом,  внимательно  понюхав
воздух  и  чьи-то следы на земле, вывел Яночку  и  Рафала  к
другому окну, всем своим поведением давая понять, что именно
там  находится  Павлик. Да, в комнате, за  окном,  находится
Павлик, и ему угрожает смертельная опасность!
      Тихонько  скуля  и подталкивая носом  то  Ра-фала,  то
Яночку,  пес  заставлял  их  действовать.  Поторопитесь!   -
казалось, умолял он.
      -  Что происходит? - допытывался Рафал. - С