нали, что краденая?  -  удивилась  Яночка.  -  Неужели  вор
оставил прежние номера?
   - Нет, номера сменил, по внешнему виду определили. И еще номер  двигателя
проверили. Владелец не  утруждался,  глины  сами  капот  поднимали  и  номер
разглядывали. Вор его менять не стал, то есть немного вроде перебил,  но  не
совсем, прежний можно было рассмотреть. Глины  и  рассмотрели.  "Вот  же,  -
говорят, - номер прежний, краденая это машина!"
   - И ты все это слышал? - удивлялась сестра. - Тебя не прогнали?
   - Не только я слышал. Отец так громко ругался с глинами, что кучка народу
собралась. Правда, ругался так... культурно. Но громко! Вот я в ту  кучку  и
затесался. А сын одно твердил: "Папочка, успокойся, папочка, не  нервничай".
А сам какой-то такой... как мешком по голове стукнули! Оглушенный малость.
   - Любой на его месте выглядел  бы  таким,  -  заметила  сестра.  -  Купил
машину, а тут оказывается,  что  краденая.  Сейчас,  говорят,  машины  стоят
громадные деньги. А какая марка?
   - "Форд-фиеста".
   - А дальше что?
   - А дальше я не знаю, потому что все сели в этот "форд"  -  -  папочка  с
сыном и оба полицейских. И уехали читать акт купли-продажи.
   - А как фамилия владельца "форда"? Павлик сконфузился.
   - Не знаю. Или не слышал, или внимания не обратил. А зачем тебе?
   Отвернувшись вместе со стулом опять к своему  столу,  девочка  подперлась
локтями и задумчиво поглядела в окно.
   - На всякий случай, - ответила она  после  продолжительного  молчания.  -
Получается, что этот облапошенный владелец "форда"  знает  того,  кто  знает
вора. И пан Зайжал говорит...
   Приняв сидячее положение, мальчик перебил:
   - Это еще кто такой?
   - Владелец украденного "гольфа". Так вот, пан Зайжал говорит, что  глинам
на это глубоко наплевать. Так прямо и сказал! Что полиция даже  не  пытается
разыскивать похищенные машины. Глубоко наплевать, представляешь?
   - С чего он взял? - возмутился Павлик и съехал с тахты на коврик, лежащий
перед ней. Обернулся, стащил с тахты круглую красную подушку и подложил  под
спину, чтобы удобнее было сидеть.
   - Он, то есть пан Зайжал, считает, что полиция просто не  справляется,  в
последнее время их буквально засыпали заявлениями о похищенных машинах.  Это
с одной стороны. А с другой, пан Зайжал уверен,  что  полиция  в  сговоре  с
похитителями, что они, воры, дают  полиции  свой  процент,  и  та  закрывает
глаза, как он выразился. Не все полицейские, конечно, но многие.
   Павлик горячо возразил:
   - Я знаю глин, они порядочные люди. Помнишь, как помогли нам  вывести  на
чистую воду старую грымзу и раскрыть аферу с марками?  Да  и  эти,  сегодня,
ведь сами обратили внимание на машину, никто их  не  заставлял,  просто  его
машина одна из тех, что была украдена. Ну  и  разглядывать  перебитый  номер
двигателя тоже стали по собственной инициативе. И вцепились  в  этого  сына,
говорю тебе, как репей в собачий хвост! И поехали  проверять!  Хотя  вежливо
разговаривали, аж противно было слушать. "Проше пана, не  сочтите  за  труд,
будьте любезны" и все прочее в этом духе. А ты говоришь!
   Яночка оставила в покое окно и повернулась к брату.
   - Дак ведь и я говорю, не все  такие!  Есть  и  честные.  А  говорил  пан
Зайжал. Ну, он на них зуб имеет, потому так и говорит. И  у  него  основания
есть. Ведь патрульная машина, с  которой  он  встретился,  уверяла,  что  не
слышала никакого экстренного сообщения. А оно передается всем постам ГАИ.  А
тем - глубоко наплевать, пальцем не  шевельнули,  могли  хотя  бы  броситься
вдогонку за похитителем.
   - Знаешь, в этой толпе я такого наслушался! - горячо заговорил мальчик. -
Люди как-то очень близко приняли к сердцу то, что с этим владельцем  "форда"
произошло, все галдели, перебивая друг друга, каждый вспоминал случай угона,
и оказывается, угонов этих сейчас - тьма тьмущая. А больше  всего  почему-то
крадут "фольксвагены-гольфы", а потом вывозят их в Советский Союз.
   - Нет уже Советского Союза.
   - Названия нет, а сам же он никуда не делся!  Не  важно,  как  он  теперь
называется, а там все желают иметь "фольксваген-гольф". Вот воры и учитывают
конъюнктуру. И еще говорили - крадут не только у нас,  а  по  всей  Западной
Европе. Говорили - действует международная шайка!
   - Очень хорошо! - сказала девочка.
   - Что же здесь хорошего? - не понял брат.
   - Хорошо, что все знают  о  существовании  международной  шайки,  значит,
полиция должна действовать. Действует?
   Павлик задумался. Не так просто ответить на  вопрос  сестры.  И  в  самом
деле, из того, что  им  известно,  трудно  сделать  вывод  об  энергичных  и
успешных розысках полицией похищенных  машин  скорее,  напротив,  не  очень
энергичных и мало успешных. Впрочем, если и в самом деле в  последнее  время
преступление приобрело глобальные масштабы... Тогда  не  мешало  бы  полиции
помочь! Отбросив подушку, он сел прямо и так  же  прямо  ответил  на  вопрос
сестры:
   - Ты права, не очень шустро наша  полиция  действует.  Сама  пойми,  если
крадут направо и налево, не разорваться же ей на  части?  И  человек  как-то
привыкает, полицейский ведь тоже человек, правда? Как-то привыкает и уже  не
так реагирует. Знаешь,  один  малый  в  нашем  классе  рассказывал  о  таком
случае... Ну точь-в-точь как с твоим этим самым Зайжалом.
   И что же он рассказывал?
   - Сирена выла, владелец на балкон выскочил, а там  бандит  в  его  машине
сидит. Тот, сверху, кричит, а этот из машины так спокойненько отзывается: "И
зачем такой шум поднимать? Нужен  мне  твой  заср...  значит,  "полонез",  я
только вот радио прихвачу, успокойся!" И действительно, пока  владелец  вниз
спускался,  ворюга  преспокойненько  с   радиоприемником   смылся.   Полиция
приехала, и даже довольно скоро, но толку чуть...И  какой  вывод?  -  сурово
спросила девочка. - Вывод один: полиции ни  днем  ни  ночью  нет  покоя,  на
другие преступления  времени  не  остается,  только  за  похитителями  машин
гоняется, значит,  надо  побыстрее  разделаться  с  шайкой,  которая  крадет
машины. Пусть даже шайка очень большая. Ну сколько там может быть  бандитов?
Дивизия? Сколько человек в дивизии?
   Павлик удивился, но ответил:
   - Ну... приблизительно... зависит, какая дивизия... от трех до четырех  с
половиной тысяч. А зачем тебе дивизия?
   - Мне она не нужна. Просто я подумала - не может быть  этих  ворюг  целая
дивизия. А раз меньше, можно всех переловить, полиции же будет легче. Почему
они этого не делают?
   Как же не делают? Делают, наверное.
   Девочка возразила:
   - Из того, что я услышала от тебя и что мне говорил пан Зайжал,  следует,
что дела у наших глин идут через пень колоду. Делай что  хочешь,  в  лепешку
разбейся, но разузнай фамилии тех самых отца и сына.
   И, увидев, что брат уже раскрывает рот, чтобы  спросить,  зачем  ей  это,
девочка поспешно добавила:
   - Не задавай глупых  вопросов!  Я  пока  сама  еще  не  знаю.  На  всякий
случай...
   - Послушайте, мои дорогие, - обратилась за  ужином  к  своим  детям  пани
Кристина,  и  их  удивило,  что  обратилась  как-то  неуверенно,  вроде   бы
сомневаясь, стоит ли продолжать. - Послушайте...
   - Ну, слушаем! - заверил Павлик.
   - Такое дело... - опять же неуверенно продолжала пани Кристина.  -  Такое
дело... Звонила моя знакомая, пани Бася... Вы ведь знаете пани Басю?
   - Знаем, конечно, - опять заверил мать Павлик.  -  Такая  худая  и  вечно
растрепанная.
   -  Знаем,  конечно,  -  вторила  брату  Яночка.  -  Такая  вся  увешанная
побрякушками, у которой уши от золотых сережек на полметра вытянулись.
   - Да, та самая! - обрадовалась мама и спохватилась:
   - Как вы отзываетесь о взрослых!
   - Главное, мы знаем, - деловито сказал сын. - И дальше что?
   - Так вот, - продолжала мама,  -  пани  Бася  просила  вашего  разрешения
пригласить Хабра. У  нее  есть  сучка  такой  же  породы,  и  она  хочет  их
поженить... ну, вроде как выдать свою  сучку  замуж  за  нашего  Хабра...  -
заикаясь продолжала мама. - Она надеется, что щенята умом пойдут в папу.
   - Чего там, все понятно! - выручил мать Павлик. - Ты как? Не  возражаешь?
- обратился он к сестре.
   - Не возражаю, - милостиво согласилась Яночка. - Пускай. А когда?
   Облегченно вздохнув, мама затараторила:
   - Хорошо бы не откладывать, лучше завтра же и отправиться к ним.  С  вами
поедет Рафал, он согласен, сразу  после  обеда  и  поезжайте.  Это  довольно
далеко, в Повсине, поэтому поедете  на  машине.  Всякие  там...  подробности
пусть вас не беспокоят, муж пани Баси ветеринар, он позаботится обо всем.  И
о вашем Хабре.
   - Наш Хабр не нуждается ни в какой заботе, - гордо заявил Павлик.
   - Значит, решено, - обрадовалась пани Кристина и поднялась из-за стола. -
Сейчас позвоню Басе, что завтра вы приедете с собакой.
   Поздней осенью темнело уже в пятом  часу.  Но  поскольку  Рафал,  старший
двоюродный брат Яночки и Павлика,  проживающий  в  одном  с  ними  особняке,
подробно расспросил, как найти дом  невесты  Хабра,  он  без  особого  труда
добрался почти до самого дома. Остальное взял на себя  Хабр.  Выпущенный  из
машины, он прямиком направился за угол одного из  домов,  где  прогуливалась
пани Бася вместе с невестой. Ее собака была немного меньше  Хабра,  но  тоже
сеттер. Было ясно, что Хабру она понравилась с первого взгляда.
   Муж пани Баси остался во дворе с собаками, а гостей пани Бася  пригласила
в дом, где подала чай с вкусными пирожными. Двор Яночке не очень понравился.
Совсем лысый, деревья в саду недавно посажены, одни прутики торчат.  Правда,
много кустов и газон неплохой, но куда ему до их сада!
   Пирожные и  в  самом  деле  были  вкусные,  но  вот  остальное...  Яночка
почувствовала, что больше не  выдержит.  Собственно,  "остальное"  сводилось
лишь к  дочери  пани  Баси,  шестнадцатилетней  девице,  но  ее  одной  было
достаточно, чтобы отравить атмосферу не только в  гостиной,  но  и  во  всем
Повсине, этом отдаленном районе  Варшавы.  Девица,  очень  похожая  на  свою
мамашу, но только в отличие от нее жутко толстая, вдруг  со  страшной  силой
принялась заигрывать с их Рафалом! Уж так  она  кокетничала,  уж  так  парня
охмуряла - смотреть противно.  То,  надув  губки,  представлялась  маленькой
капризной девочкой, маминой любимицей, наследующей и особняк, и  этот  лысый
сад, и всевозможные золотые побрякушки. То вдруг, резко  сменив  направление
кокетства, строила из себя опытную пожирательницу мужских сердец, такую, что
оторви и брось, и уж прямо наседала на парня. И тот и другой образ  давались
этой толстой корове с  трудом,  но  Рафал  явно  прибалдел  и  не  сводил  с
искусительницы ошарашенного взгляда.
   Нет, больше вынести такое Яночка была решительно не в состоянии! Просидев
из вежливости минут десять, обратилась к хозяйке, стараясь  не  смотреть  на
Рафала и эту самую Иолу:
   - Проше пани, мы с братом хотели бы немного прогуляться. В  вашем  районе
мы первый раз, совсем неизвестные нам места, хочется познакомиться с ними...
   И девочка изо всей силы наступила  на  ногу  брату,  который,  ничего  не
замечая, поглощал пирожные одно за другим. И сейчас ни словом  не  возразил,
может быть, потому, что отправил в рот трубочку с кремом целиком.
   - Прогуляться в темноте? - удивилась хозяйка, поставившая на  стол  новое
блюдо с восхитительными пирожными. - Вы же ничего не увидите!
   - Да нет, - бодро ответила девочка, - фонари светят.
   - Ну, если вы так хотите... - неуверенно произнесла хозяйка. -  А  вы  не
потеряетесь? Ведь запросто можно заблудиться.
   - Не заблудимся, - заверила ее Яночка. - А если вдруг и заблудимся,  Хабр
нас найдет. Не волнуйтесь, мы будем гулять по освещенным улицам.
   - Какая тебя муха укусила? - разворчался Павлик, когда  они  уже  шли  по
улице. - В жизни не едал таких вкусных  пирожных.  Так  и  не  решил,  какие
вкуснее - с кремом или с мармеладом. Какого черта ты меня вытащила на улицу?
Такая мразь, брр, и еще снег с дождем! Прогулочки затеяла!
   - Не могла я больше на эту Иолу смотреть! - призналась Яночка.
   От удивления Павлик даже остановился.
   - Почему? Что она такого сделала?
   - Ты что, не видел, какая она?
   - Девчонка как девчонка, ничего особенного.
   - А то,  что  она  увивается  вокруг  Рафала,  этого  ты  не  заметил?  -
взорвалась Яночка. - Глазки ему строит, губки бантиком складывает,  идиотски
хихикает. И еще чавкает, когда ест!
   - А Рафал что? - заинтересовался Павлик.
   - Боюсь, малость прибалдел, того и гляди начнет с ней сюсюкать, а на  это
я смотреть не желаю! Вот и предпочла удалиться, тем более что  в  том  доме,
ну, возле которого Рафал сначала хотел остановиться, и в самом  деле  что-то
происходит.
   Они уже подходили к дому, стоящему почти  у  самого  шоссе.  Участок  был
обнесен сеткой, сам  же  дом  и  двор  были  ярко  освещены,  и  там  царило
оживление. Интересно, конечно, но пирожных жаль...
   - Можно было и дом посмотреть, и дать мне доесть  пирожные,  -  проворчал
мальчик. - Дом не заяц...
   - Пирожное тем более, - сухо парировала сестра.
   Подойдя ближе, дети поняли, в чем дело. Весь двор был заставлен и завален
старой мебелью и ее обломками. Мебель эту какой-то мужчина рубил топором  на
мелкие части. Эти части собирали и сносили к дому  двое  детей,  а  мальчик,
немного постарше их, складывал обломки в аккуратную кучку.
   От шоссе вела к  дому  коротенькая  незаасфальтированная  дорога,  вся  в
выбоинах и лужах. Да и она оказалась перегорожена грузовиком,  так  что  его
пришлось обходить. Павлик на всякий случай заглянул в кузов,  поднявшись  на
колесо, и убедился, что там еще много старой мебели и ее обломков.
   Обойдя широкой дугой грузовик - он стоял как раз в огромной луже, -  дети
смогли добраться до сетки, окружавшей участок. Отсюда было  видно  все,  что
происходит во дворе, но и их было прекрасно видно, ибо хозяин дома включил и
яркую лампочку над входной дверью, и  лампу  на  шнуре,  висящую  посередине
двора, чтобы осветить себе рабочее место. Где бы скрыться? Ага, вон сбоку  у
самой сетки растут кусты, там безопаснее.
   Не успели они спрятаться в кустах, как сначала услышали, а потом  увидели
приближающуюся легковую машину. Она явно собиралась свернуть к  этому  дому,
но, видно, ее водитель понял,  что  из-за  грузовика  не  подъедет,  поэтому
съехал на обочину шоссе и  выключил  фары.  Хлопнули  обе  дверцы  машины  -
значит, вышли двое. Вскоре дети увидели этих двоих: мужчина и  женщина.  Они
остановились у сетки, на том самом месте, где только  что  стояли  Яночка  с
Павликом.
   - Видишь, кретинка, что ты наделала! - яростным шепотом обрушился мужчина
на свою спутницу. - Гляди, ослица, он ведь рубит мебель!
   - От осла слышу! - не осталась в долгу  спутница.  -  Надо  было  сказать
по-человечески! Секреты, видите ли, напридумывал. Теперь сам и расхлебывай.
   - Какие секреты? - немного сбавил тон мужчина. -  Говорю  же  -  временно
припрятал!
   - Знаем вашего брата! - огрызнулась женщина. - Заначку  прятал  от  жены!
Хорош гусь.
   - Хватит ругаться! Погляди лучше, где наши вещи? Что-нибудь видишь?
   - Отсюда не разглядишь, надо во двор зайти. Езус-Мария, если бы я  знала!
Приехал, тут же заплатил, сказал, у него как раз машина под рукой,  доставка
значит. Я и продала. Зачем нам старье?
   - Вот я и говорю - кретинка!'
   - Сам кретин!
   Продолжая шепотом ругаться, мужчина с женщиной прошли в калитку,  которая
оказалась незапертой. Не прошли - вбежали, и остановились как  вкопанные  за
спиной человека, рубившего мебель.
   - Вон! - крикнула вдруг женщина. - Вон наш шкаф! А комодика не видать.
   - Добрый вечер! - громко крикнул в спину хозяину мужчина.
   Тот услышал наконец, что за спиной что-то происходит, и обернулся.
   - Добрый вечер! - повторил прибывший.
   - Добрый вечер! - ответил хозяин,  отирая  пот  со  лба  и  явно  радуясь
наметившейся передышке. Дети  тоже  побросали  доски  и  окружили  нежданных
гостей.
   - Послушайте, - начал мужчина - Моя жена сегодня продала вам  мебель,  а
вы ее рубите...
   - Мебель? - удивился хозяин, опустив топор. -  Я  покупал  не  мебель,  а
дрова!
   - Для вас это, может, и  дрова,  но  ведь  на  самом  деле  мебель!  Жена
поторопилась и продала...
   - Что купил - то мое! - упорствовал мужик.
   - Ваше, - согласился приезжий. - А что вы покупали? Дрова, говорите?
   Человек с топором вроде заколебался и уже не так уверенно подтвердил:
   - Ну, дрова. Я же, когда покупал, говорил, что скупаю по  людям  ненужную
мебель на дрова. У меня тут теплица, так  печка  жрет  прорву  дров,  только
подбрасывай. Да у пана склероз или что? Ведь я же  вам  это  самое  говорил,
когда мы три дня назад торговались. Я и не скрывал, что порублю мебель. Чего
же теперь привязался?
   - Значит, со мной пан договаривался  о  дровах?  -  подытожил  прибывший,
сразу успокоившись. - Так? Вы приехали за товаром, сделку  мы  заключили  на
дрова, вы, значит, приехали за дровами, жена их вам выдала, а я, к  примеру,
из своего шкафа не успел  книги  вытащить.  Меня  дома  не  было,  когда  вы
приехали. Книги для вас тоже дрова?!
   Опираясь одной рукой на длинное топорище, мужик принялся другой чесать  в
затылке. Пока он чесал, жена прибывшего мелкой  рысцой  подбежала  к  своему
шкафу.  Яночка  с  Павликом  затаили   дыхание.   Очень   интересная   сцена
разыгрывалась во дворе!
   - Можешь считать меня китайским мандарином, если речь идет  действительно
о книгах! - прошептал Павлик сестре. Та целиком разделяла мнение брата.
   Человек с топором наконец решил высказаться.
   - Чего там, пан правду говорит.  Поспешил  я  малость.  Но  тут  как  раз
подвернулся грузовик, и я одним рейсом объезжал  всех,  у  кого  скупил  это
старье.  Можете  забирать  свои  книги  или  что  там  еще...  И  не  о  чем
рассусоливать. Я человек честный!
   - Я тоже! - сухо ответил приезжий. - Сейчас поглядим.
   Его жена уже стояла  у  шкафа,  вцепившись  в  него  обеими  руками.  Муж
энергично двинулся к ней, отбрасывая пинками попадающиеся по пути  фрагменты
старой мебели. Хозяин, немного помедлив, потащился за ним, волоча  по  земле
тяжелый топор. Сидя в кустах, словно в театральной ложе, Яночка  с  Павликом
следили  за  происходящим,  как  за  интересной  пьесой.  Все  эти  люди   -
точь-в-точь актеры на ярко освещенной сцене!
   И вот один из  актеров  распахнул  дверцу  большого  старинного  шкафа  с
резными украшениями наверху, выдвинул один из нижних ящиков, просунул руку в
пустое место, чем-то там щелкнул, и на глазах изумленной публики  от  задней
стенки шкафа как бы отвалился еще один ящик, большой и плоский. И этот  ящик
оказался битком набит тесно уложенными пачками денежных купюр!
   - Ох! - вскричала жена прибывшего и опустилась на  кстати  подвернувшийся
колченогий стул. Видно, ноги ее не держали.
   Человек с топором вроде бы простонал, но не произнес ни слова.  А  бывший
владелец шкафа выдвинул еще один потайной  ящик,  который  тоже  был  битком
набит деньгами.
   - Сумку! - рявкнул он жене не оборачиваясь.
   Та вскочила и протянула мужу рекламную  пластиковую  сумку,  сложенную  в
десять раз.
   Одним махом расправив ее, муж принялся загружать в огромную  сумку  пачки
денег. Дети хозяина с восторгом следили за происходящим, по  малолетству  не
поняв, какого богатства лишился их папочка. Зато  это  очень  хорошо  поняла
жена  хозяина,  которая  уже  давно  вышла  во  двор,  услышав  разговор  на
повышенных  тонах,  и  стала   свидетельницей   происшедшего.   Хладнокровно
переложив деньги в сумку, приезжий пришел в расчудесное настроение и проявил
благородство.
   - С меня две бутылки коньяка! - сказал он хозяину.
   Тот никак не мог прийти в себя, на коньяк не прореагировал и лишь  спустя
какое-то время произнес охрипшим от волнения голосом:
   - Правду говоря, не уверен, что раскопал  бы  денежки.  Проше  пана,  эта
стерва, печь, столько жрет, что я мог