-
сначала присосался, а потом вместе с ним и бегал.
   - Ничего такого я не говорил! -  возмутился  Павлик.  -  Бартек  встретил
Веську, когда тот от Селера возвращался, ну и узнал, что он был на Фалата.
   Стефек попытался прийти другу на помощь:
   - Ничего такого, немного наоборот рассказал...
   - И нечего придираться! - беззаботно заметил Павлик. -  В  конце  концов,
улица Фалата не такая уж длинная...
   - Вот именно! - снова встрял Стефек. И таким  тоном  он  сказал  эти  два
слова, что Яночка и Павлик с любопытством уставились на него.
   - Ну! - потребовала Яночка.
   Тем самым девочка спасла от гибели свой любимый пластиковый  треугольник,
который Стефек тщетно пытался сломать с  момента  своего  прихода,  вертя  в
руках. Ему надо было обязательно  чем-то  занять  руки,  ибо  в  присутствии
обожаемого существа совершенно переставал владеть  собой.  Ободренный  таким
явным вниманием Яночки, он небрежно произнес,  стараясь  скрыть  распиравшую
его гордость:
   - Подумал я немного и решил - имеет смысл  наведаться  к  одной  знакомой
редакторше. Пани Полинская, слышали, наверное? Не совсем  знакомая,  но  все
же... В школе у нас выступала. Вот я к ней и  подкатился,  будто  от  школы.
Будто мы интересуемся, какие у нас в Сейме комиссии, чем занимаются и  какие
депутаты в какой состоят. С фамилиями и адресами! Она обрадовалась и обещала
дать мне списки. И если  депутат  из  комиссии  по  законодательству  против
преступников проживает на Фалата - значит он и есть Селер, так ведь?
   - Гениально! - восхитился Павлик, и  его  приятель  расцвел  от  похвалы,
бросая украдкой на Яночку робкие взгляды. Павлик же гордо сказал:
   - И не только они отличились! Я тоже! Бартек Веську прижал, а я поручика!
   - Как это? - в один голос воскликнули Яночка и Стефек.
   - А вот так! Углядел его, как он остановился на красный свет.  И  немного
проехался с ним. И он мне кое-что о пане Вольском рассказал. Так вот, тот  с
полицией сотрудничать отказался! Наотрез!
   - Почему?!
   - А у него свои задачи, сказал. Пожалуйста, он  может  поделиться  своими
сведениями - что, когда и где собираются красть. И все!
   - Не понимаю! Они, эти угонщики, что же, до сих пор не узнали, что он  их
подслушивает?
   - Не узнали, в том-то и весь секрет! А не  узнали  потому,  что  наш  пан
Вольский - хитрая бестия. Во-первых, он вовсе не Вольский.
   И Павлик замолчал, довольный  произведенным  эффектом.  Сестра  угрожающе
произнесла:
   - Если ты сию секунду не расскажешь всего толком, я за себя не ручаюсь!
   - Говорю, говорю, успокойся! Ну так вот, та квартира, которую мы с  тобой
открыли, - вовсе не его квартира. Он живет где-то на Черняковской
   - А на Олькусской?
   - А на Олькусской просто временно пребывает  в  квартире  друга,  некоего
Вольского, надолго уехавшего в Канаду. Живет в двух  местах!  Вот  почему  и
свет оставляет, и исчезнуть старается незаметно. Потому  и  ключи  тогда  не
подошли к двери, помнишь? Бандюги пытались открыть  двери  его  квартиры  на
Черняковской, а они были от этой, на Олькусской.
   - И что же, они не знали, что он их подслушивает?
   - В том-то и дело! А он знал об их явке, еще по старым каналам, потому  и
занял квартиру в этом доме. Они о ней понятия не имели.
   - Значит, он располагает доказательствами их преступной деятельности...
   - ...и сидит на них, как собака на сене. Ну, может, теперь не совсем.  Но
присоединиться к полиции наотрез отказался. Такой  борец-одиночка,  будет  и
дальше продолжать. У него есть возможности.
   - Но почему же одиночка?
   Мы об этом немного с поручиком  покалякали,  пока  ехали.  О  политике  и
вообще. Видишь, так получается, что с нашими законами они могли в этой мафии
чуть ли не легально состоять, и ничего им  не  сделаешь.  Там  такие  деньги
загребают, сказать страшно. И пользуются ими все! На всех хватает, вплоть до
министров и даже выше. А вот те, что пониже, немного дрейфят,  ведь  случись
что, тем шишкам ничего не будет, посадят пешки. Такое среднее  звено,  вроде
нашего Пурхеля. Вот это звено и старается держаться в тени, делают вид,  что
они ни при чем, ни с каким преступным миром не связаны, чтобы потом на  суде
им ничего нельзя было ик... ирки...
   - Инкриминировать!
   - Вот-вот! К примеру, наш Пурхель. Он  может  до  посинения  общаться  со
всякими прокурорами, депутатами и прочими Левчиками, это не запрещается,  но
вот знакомство с преступниками... Потому он и держится от  них  подальше,  и
встречается в том дворе втайне. На всякий случай...
   - Так что же, пан Вольский... Ты сказал, он не Вольский?
   - Не Вольский. Вольский тот, что в Канаду уехал,  он  под  его  именем  и
живет в его квартире.
   - А как зовут нашего пана Вольского?
   - Не знаю. Будем и дальше так его звать.
   - И как он, будем и дальше... А?
   - Еще бы! Жаль ведь, Бартек столько труда положил...
   Пан Хабрович вышел из своей новой машины смертельно усталый и безгранично
счастливый. Решительно все вызывало восторг: дом, жена, дети, Хабр и  прочие
родичи. С восторгом также воспринял гараж, уже подготовленный к приему новой
машины, потому что весь путь от Алжира до  Варшавы  очень  тревожился  о  ее
безопасности, понаслушавшись рассказов об автомобильных  кражах,  этом  биче
Европы наших дней.
   Вся родня высыпала встречать пана Романа  к  калитке.  Объятия,  поцелуи,
приветствия. Наконец выгрузили и внесли в дом багаж,  "вольво"  поставили  в
гараж, и измученный путешественник сел за  стол.  Яночка  приготовила  самый
любимый  суп  отца  -  ничего  сложного,  обыкновенный  картофельный  суп  с
клецками, заправленный шкварками и жареным луком. Сколько времени несчастный
был лишен любимого лакомства!  Все  семейство  с  умилением  наблюдало,  как
путешественник опустошает тарелку за тарелкой, и  не  очень  расстраивалось,
что им самим почти ничего не осталось.
   Яночка тщательно разработала стратегию и тактику поведения их с  Павликом
на короткий период пребывания отца в доме. Из Алжира он вернулся  только  на
праздники. В первые дни по приезде отца нет смысла особенно  стараться,  все
равно он не заметит в этой своей эйфории. Ему все будет  казаться  чудесным,
так что нечего лезть из кожи. Потом будет Рождество,  потом  Новый  год,  то
есть праздники, подарки, гости, короче, столпотворение  когда  тоже  никакие
особые заслуги не будут замечены.
   А вот потом... Вся эта эйфория немного спадет у отца еще останется неделя
от  отпуска,  -  самое  время   продемонстрировать   все   свои   немыслимые
достоинства.
   - Завтра можете отдохнуть, - великодушно разрешила  Яночка  родителям  за
ужином в последний день праздников. - Обед приготовим мы сами. В  том  числе
специальное блюдо для отца.
   - А что это будет? - с любопытством спросил пан Роман.
   - Секрет! - ответила дочь. - Завтра увидишь. Мама поинтересовалась:
   - Обед вы намерены приготовить только завтра?
   - Не только, потом еще можем. Не каждый день, но несколько раз сделаем. И
обязательно будут любимые блюда папы.
   На следующий день пан Хабрович с женой решил поездить по магазинам. Когда
пан Роман выезжал в командировку за границу, магазины во всей Польше  стояли
пустые, а теперь, как ему сообщили, просто ломились от  товаров.  Вот  он  и
пожелал убедиться в этом собственными глазами.
   Очень хорошо все складывалось. Родители уехали, никто  мешать  не  будет.
Яночка с Павликом оккупировали кухню с  самого  утра.  Командовала  парадом,
естественно, Яночка.
   - А теперь вот эти куски свинины надо так  отбить  вот  этой  деревяшкой,
чтобы получились такие  большие  лепешки,  в  которые  я  заверну  китайскую
начинку, - сказала девочка брату.
   - А что это будет?
   - Сама толком не знаю. Я решила сегодня приготовить  отцу  все  самое  им
любимое. Все сразу! Вон, видишь, готовится китайская начинка, ее мы завернем
в отбитые тобой лепешки из свинины... Вот соус, тоже китайский. И хорошо  бы
все это обернуть сверху еще и лепешками из сырого картофеля,  отец  сто  раз
повторял, что соскучился по ним страшно.
   - Сырого? - удивлялся Павлик, повязываясь фартуком.
   - Делаются они из сырого, а потом жарятся  на  сковороде.  Так  что  тебе
придется еще натереть сырую  картошку,  или  нет,  в  "роботе"  смелешь.  Но
сначала раздолбай свинину!
   Испуганная страшным грохотом, от которого сотрясались стены дома, в кухню
заглянула  бабушка,  хотя  и  обещала  сегодня  в  приготовление  обеда   не
вмешиваться. Внук и внучка метались по кухне в грохоте  и  дыме,  в  облаках
пара.
   Подозрительно поглядев  на  все  эти  кипящие  и  шкворчащие  кастрюли  и
сковородки, бабушка не удержалась от вопроса:
   - Это все на один обед? Сегодня ведь гостей не предвидится.
   И получив ответ, что да, это они готовят обед только  для  папы  и  мамы,
бабушка осторожно заметила:
   - Разрешите напомнить, ваш папа - как-никак мой родной сын, уж я-то знаю,
сколько он сможет съесть за один обед. А тут и суп, и свинина, и говядина, и
курица, и утка, и еще что-то, никак не пойму что...
   - Все правильно, - ответила Яночка, разрезая на  мелкие  кусочки  куриное
мясо, - это будет одно блюдо, не волнуйся.
   - Ка... какое блюдо?!
   - Китайское, - невозмутимо  ответила  внучка.  -  Папа  любит  китайское,
сколько раз говорил. Вот только пришлось немного подправить рецепт,  не  все
ингредиенты достали. Нет бамбуковых побегов!
   - Удилище не подходит, я проверил, - информировал  Павлик.  -  Разве  что
дать сначала Хабру
   Его разгрызть.
   Бабушка заглянула в большую сковородку, где аппетитно булькала подлива из
перца, лука и помидоров, заглянула внуку через  плечо,  осмотрела  остальные
ингредиенты и высказала робкое предположение, что внуки готовят зразы.
   -  Пусть  будут  зразы,  -  согласился  покладистый   Павлик.   -   Зразы
по-китайски.
   - Учтите, -  предостерегла  бабушка,  воспользовавшись  кратким  затишьем
между ударами колотушки, - они могут сильно разбухнуть.
   - Ничего! - перекрикивая колотушку Павлика, ответила Яночка. - Разбухнут,
так даже лучше! Будут большие, а отец всегда радуется, когда больше еды!
   Заткнув уши, бабушка кинулась прочь из кухни.
   Три  часа  понадобилось  для  приготовления  экзотического  блюда.  Когда
супруги Хабровичи, очень голодные,  вернулись  домой,  оно  было  уже  почти
готово. В столовой ожидал красиво накрытый стол.  Папе,  который  быстренько
вымыл руки и уже устремился в кухню, дочка сказала железным голосом:
   - Стол накрыт в комнате! Садитесь, сейчас я подам обед.
   Родители послушно сели за стол, стараясь не  обмениваться  взглядами.  На
огромном подносе Яночка внесла в комнату суп, разлитый по тарелкам.
   Пани Кристина заметила дочери:
   - Если уж ты хотела устроить такой торжественный  прием,  надо  было  суп
подать на стол в супнице, а мы бы уже здесь сами разлили его по тарелкам.
   - Ну уж нет! - возразила дочь. - Папа съел бы опять всю супницу, и у него
не хватило бы места на второе. Папа, больше супа не получишь!
   Разнообразием  первых  блюд  Яночка  не  баловала  родителей.  Опять  был
приготовлен любимый картофельный суп отца, только на сей раз не было времени
заниматься клецками, их заменили обыкновенные  макаронные  изделия,  но  пан
Роман все равно опустошил тарелку в мгновение  ока  и  с  любопытством  ждал
обещанный сюрприз.  Пани  Кристина  ждала  не  с  таким  любопытством,  дочь
поделилась с ней секретом и заверила, что  никаких  червей,  предусмотренных
китайским рецептом, у нее не будет. Поэтому мама ждала спокойно.
   И вот появился обещанный сюрприз. Прибыл он в столовую на огромном блюде,
специально подогретом, как в лучших ресторанах, поэтому Павлик держал  блюдо
руками в толстых кухонных рукавичках.
   Пан Роман с  любопытством  рассматривал  сюрприз.  То  ли  зразы,  то  ли
гигантские вареники, но не в тесте из  муки,  а  завернутые  в  картофельные
лепешки.
   На  тарелку  поместилось  только  одно  изделие.   Пани   Кристина   пока
воздержалась от второго блюда, решив посмотреть, как с  ним  справится  муж.
Тот некоторое время с недоверием рассматривал изделие, но, заметив, что  все
глаза устремлены на него, поступил как мужчина. Вооружившись ножом и вилкой,
он перестал колебаться и  решительно  воткнул  их  в  сочную  мякоть.  Струя
горячего жира ударила ему прямо в глаз.
   - Что это? - отпрянув, крикнул папа.
   - Думаю, это называется "На всякий случай", - ответила мама,  невозмутимо
стирая салфеткой жир с волос.
   Дети застыли над своими тарелками и  с  ужасом  наблюдали,  как  родители
приводят себя в порядок.
   - Бабушка недаром предупреждала, что разбухнет, - напомнил Павлик. Яночка
только вздохнула.
   - Как, ты сказала, это называется? - поинтересовался папа, вытерев досуха
лицо.
   - "На всякий случай", - терпеливо повторила мама.
   Наученный горьким опытом, папа осторожненько отрезал кусочек  диковинного
блюда и положил его в рот. Все замерли. Папа ничего не сказал,  отрезал  еще
кусочек, с помощью ножа набрал на вилку начинку и все это отправил в рот.  А
потом с криком "Потрясающе!" принялся с  жадностью  уничтожать  экзотическое
блюдо.
   - Так какое название у этого чуда? - в третий раз спросил папа,  попросив
добавки.
   Яночка не дала матери ответить, укоризненно поглядев на нее:
   - Это китайское блюдо. Возможно, сразу два китайских блюда. И еще кое-что
из того, что ты любишь.
   Папа с нескрываемым восхищением смотрел  на  своих  замечательных  детей.
Какие молодцы! И такой обед соорудили, и вообще ведут себя так,  что  сердце
радуется. И маму избавили от кухонных забот,  теперь  она  может  все  время
посвятить мужу, которому скоро снова возвращаться в далекую Африку.
   А пани Кристина с тем же самым непроницаемым  выражением  лица  задумчиво
произнесла:
   - Кажется мне, что завтра нас  тоже  угостят  блюдом  под  названием  "На
всякий случай", хотя оно, возможно, будет  совсем  другим.  Например,  пицца
по-китайски.
   Отец не прореагировал на это замечание, возможно,  потому,  что  рот  был
набит, у Яночки же с Павликом аппетит вдруг пропал.
   - Ты думаешь, мама догадалась? - спросил  Павлик,  когда  они  с  сестрой
после обеда мыли в кухне посуду.
   - Может, не обо всем, но о чем-то - наверняка, -  ответила  сестра.  -  И
ясно дала понять, что не нажалуется отцу, если мы угомонимся. Думаю, поручик
побеседовал с ней...
   - И что теперь?:
   - Вот я и думаю, что теперь. В  какой-то  степени  нам  очень  помог  пан
Вольский. О том, что он прокалывал шины, поручик знает точно, а о нас только
догадывается. Можно все свалить на пана Вольского.  И  если  поручик  сказал
маме о пане Вольском, она должна малость поуспокоиться. А я совсем не против
все свалить на пана Вольского, раз он такой противный! Не захотел  вместе  с
нами работать! Вот теперь пускай на него и думают.
   - Ты что, собираешься опять?.. Сунув в мойку новую  гору  посуды,  сестра
ответила, подумав:
   - Не сразу. Слушай, здорово мы  придумали  с  этими  обедами!  Как  можно
придираться к людям, которые готовят потрясающие блюда? Одно из двух: или не
потрясающие - тогда не ешь, или потрясающие - тогда не придирайся.
   Павлик кивнул. И в самом деле, есть блюда, приготовленные руками  любящих
деток, и  пилить  этих  деток...  Или  что-то  им,  например,  категорически
запрещать... Да, сестра у него голова, он всегда это знал. И  совершенно  не
завидовал, что такая блестящая идея пришла в ее  голову.  Еще  бы,  кухонная
идея...
   - Только бы мать не  подговорила  его  перед  отъездом  провести  с  нами
душеспасительную беседу и заставить  нас  клятвенно  пообещать  какую-нибудь
глупость, - озабоченно сказал мальчик, до блеска натирая полотенцем тарелку.
   -  Не  подговорит,  -  успокоила  Яночка  брата.  -  На  завтра  у   меня
запланированы те самые вареники, его любимые.
   Павлик опять кивнул.
   - Ты права. Подождем пока. А не мешало бы как следует взяться за  Селера.
Ну ничего, ведь Стефеку с Бартеком никто не мешает?.. Эх, я уже так привык к
своей чупаге. И на улицу Фалата надо наведаться.
   - Ведь мы же решили переждать немного, - напомнила брату Яночка. -  Можем
себе позволить, и так много сделали. Не все же нам!
   - А я разве говорю, что все? - возмутился Павлик. - Я пока  не  собираюсь
Сейм разгонять. И законы умные принимать не намерен. И  министров  менять...
Может, когда-нибудь и займусь этим. Когда стану президентом. А пока все-таки
похожу с чупагой. На всякий случай...