рывают, потому что задумали какую-нибудь пакость. Я  не  имею  в  виду
Казю, она только недавно сбавила темп, прежде у нее и  времени  не  было
что-нибудь задумать, да и парень ее тоже  может  быть  совершенно  чист.
Ничего, отыщем его и узнаем. А завтра Тиран Казю за горло возьмет и душу
из нее вытрясет. Мне самому интересно, что из этого всего выйдет.
   Януш добавил соуса в макароны и  вернул  разговор  непосредственно  к
последней потрясающей новости.
   - Я потому догадался про парня в Константине, что ты  весь  сиял  как
медный грош. Напомни-ка мне, что тогда Яцек плел, а то  вдруг  я  слушал
невнимательно и упустил что-нибудь важное.
   - В Константине?
   - В Константине.
   -  Парень  участвовал  в  разрушении  помещения,  касался  шкафов   с
лекарствами, трогал снадобья, похоже, он их вынимал. Открывал двери, его
следы остались на ручках, и Яцек твердит, что  он  бывал  там  несколько
раз, потому что некоторые следы затерты чужими, более  поздними.  Паркет
ломал...
   - Слушай, а может, он вообще заходит к этому ветеринару?  Работает  у
него?
   -  Отпадает.  Возможно,  заходит,  но  у  всех  работников  мы  взяли
отпечатки, это во-первых, а во-вторых,  работники  паркет  разбирать  не
станут. К тому же кровь, она тоже послужит доказательством,  что  именно
он там валялся. Сам понимаешь, иначе  он  может  заявить,  что  был  там
раньше и ничего не видел. Крови его у нас пока нет, у Кази не нашли.
   - Не пыталась его зарезать,  отсюда  такие  трудности,  -  язвительно
вставила я.
   - Вот именно, - согласился Геня, чьи мысли были заняты  исключительно
следствием. - Недоработка. Кроме того, он мог бы укокошить библиотекаря,
но на кирпиче отпечатки Доминика, тут сомнений быть не может, так что  с
парня в данном случае взятки гладки. Да, забыл  сказать,  тот  кирпич  -
вовсе не кирпич, а клинкер, у него поверхность почти  зеркальная.  Снова
Яцек нас выручил. Так что либо как свидетель, либо  как  соучастник,  но
парень Кази нам необходим и мы его найдем кровь из носу!..
 
*** 
 
   Боже праведный!.. Наконец-то мне все стало ясно...
   Только теперь я поняла, до какой степени она меня ненавидела. Мне  не
мерещилось, ненависть была фактом, существовала реально и отравляла  мне
жизнь. Видимо, с годами она росла, потому что с возрастом я  все  больше
становилась похожа на мать... У тетки перед глазами  всегда  было  живое
свидетельство ее  поражения,  и  она  стремилась  уничтожить  его  всеми
доступными средствами. Паранойя ли, наваждение, но это не отпускало  ее,
постоянно  терзая  и  мучая.  Но  жалости  я   к   ней   не   испытываю.
Мстительность, безоглядная, отвратительная, торжествующая,  рассчитанная
и запланированная, подпитываемая садизмом. И кому она же  она,  в  конце
концов, мстила? Ни в чем не повинному ребенку?! Не иначе как чудо спасло
меня и она не сумела и меня  сделать  идиоткой...  Хотя  нет,  кое-какие
идиотские черты  характера  у  меня  есть,  совсем  нормальной  меня  не
назовешь, если бы не Бартек, возможно, со временем совсем бы  рехнулась.
Не вредила бы окружающим, но все же...
   Вторжение в чужую квартиру оказалось делом на удивление легким. Взяла
ключи, прямо с Ружаной поехала на Фильтровую, осенило меня, что один  из
ключей подходит к двери подъезда, так что мне не пришлось  звонить  пани
Бернацкой.  Отличный  слесарь,  а  мне  удалось  сделать  очень  хорошие
оттиски. К соседям я тоже не стала звонить, в рабочие часы дом замирает,
пани Бернацкая могла бы услышать звонок и выглянуть. Я  решила  рискнуть
надеясь, что никто из них не свалился  с  гриппом  вчера  вечером  и  не
остался дома...
   Кухонный шкафчик был забит до предела. У меня слегка  тряслись  руки,
когда я  вынимала  кастрюли,  вазы,  тарелки,  миллион  всяких  посудин,
пытаясь  успокоиться  и  запомнить,  где  что  лежит,  чтобы  потом  все
поставить в прежнем порядке.
   Добралась до тайника. Указания прадедушки были точными;  несмотря  на
то, что столько лет прошло, дверца  открылась  с  легкостью,  и  у  меня
перехватило дыхание...
   Я не нашла там ни единого украшения. Но там лежало то, что  оказалось
для меня ценнее, чем все золото мира. Пачка писем и  старая  тетрадь.  Я
вынула их и с волнением осмотрела. На конвертах  адрес  и  фамилия  моей
бабушки, на открытках тоже ее имя. И еще один большой конверт, а  в  нем
документы, метрики моих родителей, свидетельство о браке, копия  диплома
отца... Моя мать родилась в январе, та цепочка с Козерогом  принадлежала
ей. Боже мой...
   Я не вернулась домой. Поставив на  место  кастрюли,  заперла  тайник,
шкафчик  и  квартиру  соседей  и  поехала  на   кладбище.   Только   оно
соответствовало сейчас  моему  настроению.  У  могилы  родителей  стояла
скамейка, я села. Могилу, между  прочим,  я  нашла  через  администрацию
кладбища, они ведь должны были быть где-то похоронены, но даже  это  она
от меня  скрывала.  Я  собиралась  и  ее  похоронить  здесь,  но  теперь
засомневалась.
   Два часа я читала письма и заметки в  тетради,  которая  была  чем-то
вроде дневника. Она не содержала описания событий,  лишь  комментарии  и
размышления. Моя бабушка не  решалась  поделиться  с  кем-нибудь  своими
опасениями, вот и размышляла наедине с собой.
   Ее  сестра,  моя  жуткая  тетка,  влюбилась  до  безумия  в  молодого
человека, он был младше нее на  четверть  века.  Влюбилась  без  памяти,
ничего не принимая во внимание и желая заполучить его во что  бы  то  ни
стало. Она впала в бешенство, когда он женился на ее племяннице,  дочери
бабушки, и возненавидела обоих. Тем молодым человеком был мой отец.
   От нее скрыли дату  свадьбы.  Когда  она  узнала  постфактум,  с  ней
случился припадок, бабушка  беспокоилась  о  ее  психическом  состоянии,
опасалась, что ее придется поместить в психиатрическую клинику.  Недаром
мне казалось, что она ненормальная... Тем  не  менее  пришла  в  себя  и
внешне казалась спокойной, но от семьи отдалилась. У  бабушки  появилась
надежда, что она излечилась от своего безумия. Прошло пять лет, потом  в
записях был перерыв, а потом пришли новые беды. Мои родители  погибли  в
автомобильной катастрофе; бабушка понимала, что тяжело больна и долго не
протянет, и вынужденно обратилась к сестре, потому что другой  родни  не
было. Она надеялась, что та вполне излечилась  от  безумной  страсти,  а
если и нет, то на ребенка любимого человека она перенесет только  добрые
чувства. При том количестве денег, которое я автоматически  наследовала,
тетка должна была по крайней мере соблюсти приличия  и  как-то  обо  мне
позаботиться.  Тетка,  видимо,  обманула   бабушку,   изобразив   полное
безразличие  к  прошлому,  бабушка  ей  поверила,  однако  неуверенность
по-прежнему терзала  ее.  Измученная,  тяжело  больная  старая  женщина,
потерявшая единственную дочь и  теперь  снедаемая  тревогой  за  внучку,
маленькую девочку, лишенную заботливых родственников...  Эта  тревога  и
свела ее в могилу раньше времени.
   Может, и лучше, что она не увидела, к чему все это  привело.  Чувства
тетки не смягчились ни в коей мере, и она действительно перенесла их  на
меня, исступленная ненависть  к  моим  родителям  цвела  и  плодоносила.
Только сейчас я поняла,  почему  она  уничтожала  все  их  вещи,  почему
издевалась надо мной, почему усердно старалась исковеркать мой характер,
одурманить мой ум, почему прописала меня под своей  фамилией,  почему  я
долго не знала, как я на  самом  деле  называюсь,  пока  пани  Крыся  не
просветила меня. Пясковская. Пясковский, такова была фамилия моего отца,
ненавидимая теткой до бешенства. Сама мысль о том, что удалось  отобрать
у меня эту фамилию, переполняла ее черную душу мстительной отрадой.
   Ужасная история женщины,  влюбившейся  до  умопомрачения  в  молодого
мужчину. Сколько ей тогда было лет?..  Кажется,  сорок  восемь,  опасный
возраст. Она никогда не была красива, не пользовалась успехом, никто  не
ухаживал за ней, а  может,  и  ухаживал,  но  она  желала  только  того,
единственного. Не заполучила его, потом он погиб вместе с женой  и  стал
окончательно недоступным.
   Наверное, она постоянно жила в конфликте сама с собой. Каждый  взгляд
на меня, его дочь, был для нее словно нож в сердце. Избавиться от  меня,
не видеть, забыть о моем существовании, - возможно, это принесло  бы  ей
облегчение, но тогда она лишилась бы причитающихся мне денег,  а  жадной
была всегда, патологически жадной. А возможно, напротив, хотела  держать
меня при себе специально для того, чтобы мучить меня, давить, не  давать
мне жить по-человечески, упиваться своим мстительным торжеством.  Может,
только поэтому она меня не отравила?..
   Я вырвалась из ее лап. Затея с квартирой свидетельствует о  том,  что
она с этим не смирилась. Я разговаривала с посредником и поняла, что она
и в самом деле собирается выкинуть кошмарный номер - продать квартиру  и
свалиться мне как снег на голову  непосредственно  перед  приездом  пани
Яребской. Не  впускать  ее?  А  как?  Она  скандалила  бы  на  лестнице,
выставила бы меня в глазах соседей бесчувственной скотиной, ворвалась бы
силой. Мало того что я потеряла бы доверие пани Яребской, поселив  в  ее
доме какую-то жуткую бабу, мне пришлось бы что-то делать,  искать  жилье
для себя и для нее, с ней на шее. Денег хватило бы на особняк,  но  ведь
она прятала их от меня, не выпустила бы из рук  ни  гроша,  а  я  о  них
понятия не имела. Металась бы в отчаянии к ее радости и удовольствию.  А
если бы попробовала защитить свои права законным путем...  Какие  права,
какой путь, закон обязывает меня заботиться о ней! Счастье, что она была
не совсем нормальна, не сумела устроить дело с квартирой, не решилась на
ремонт, не была способна снизить цену. Страшно подумать, что затея могла
удасться. Начался бы новый виток моих мучений, тетка была бы жива до сих
пор и прожила бы еще долго, потому что Райчик...
   Ужасно. Может, и лучше, что я не ведала о том, что мне грозило, а  то
сама  бы  умом  тронулась.  Паника  -  плохой   советчик,   я   избежала
наихудшего...
   Я ни о чем не жалею. Да, я могла бы спасти  ей  жизнь  и  не  сделала
этого... Что ж, она  сама  позаботилась  о  том,  чтобы  я  утратила  по
отношению к ней человеческие чувства, заразив меня ненавистью, столь  же
слепой и безоглядной. Может, это семейное...  Чушь,  она  не  была  моей
прямой родственницей. А приговор мне  вынесли  авансом,  пятнадцать  лет
моральной каторги, и я его отбыла полностью. Я и в другой раз  поступила
бы так же. И в третий. И в сто двадцать пятый!
   И пусть все провалится в тартарары, но угрызения совести меня  мучать
не будут!..
 
*** 
 
   У Гени было странное выражение лица, которое слегка  прояснилось  при
виде свиной грудинки со сливами, истинного чуда  кулинарного  искусства,
призванного лишить человека всяких моральных обязательств и тормозов.  Я
знала  о  допросе  Кази,  не  была  уверена  в   последствиях,   вот   и
подготовилась на всякий случай. Януш, видимо, успел уже перемолвиться  с
Тираном парой слов, потому что вернулся поздно, задумчивый, не выдал  ни
одной служебной тайны, зато похвалил мои старания.  Возможно,  преследуя
собственные интересы...
   Когда я поставила на стол  закуску  в  виде  спаржи  с  оливками  без
косточек в майонезе, Геню  прорвало.  Он  потянул  носом  в  направлении
грудинки и оставил тему погоды, которой упорно придерживался с тех  пор,
как переступил порог.
   - Такая противная изморось, - говорил он. - И дождь даже не идет,  но
сыро. Ветра нет и не холодно, однако пробирает до костей. К ночи  должно
распогодиться, полный месяц тому поспособствует, погода портится,  когда
луна на убыль идет.
   - Идет, идет и никак не дойдет, - буркнул Януш, с  упреком  глядя  на
Геню.
   - Может, лучше сядем за стол, - холодно предложила я.
   Геня сел, посмотрел на спаржу, попробовал, и лицо его прояснилось.
   - Ну ладно, расскажу, - решился он. - Тиран сразу дал залп из тяжелой
артиллерии. Положил перед ней увеличенные  отпечатки  пальцев,  сунул  в
руку лупу и велел посмотреть. И еще добавил, что у нее, как у художницы,
должен быть острый глаз. Надо было слышать, каким тоном он  это  сказал.
Айсберг бы так заговорил, если бы смог.
   - И что Казя? - нетерпеливо и с беспокойством спросила я, потому  что
Геня умолк, видимо наслаждаясь воспоминанием о сцене в комиссариате.
   - Посмотрела. Внимательно и не торопясь. Потом глянула на Тирана  уже
невооруженным глазом, без  лупы.  Молчала  как  каменная,  так  что  ему
пришлось  заговорить  первым.  Спросил,  не  кажется  ли  ей,  что   они
одинаковы. Казя отвечала, что она не  специалист,  за  всю  жизнь  всего
несколько детективов прочитала, но  разницы  в  отпечатках  не  видит  и
готова согласиться, что они  принадлежат  одному  и  тому  же  человеку.
Взяла, значит, быка за рога. Тирану это даже  понравилось.  Спросил,  не
знает ли она, кому  бы  они  могли  принадлежать.  Риторический  вопрос,
отвечала Казя, откуда ей знать. Ну тогда  Тиран  ей  скажет.  И  сказал.
Отпечатки были найдены в ее квартире  и  в  Константине,  а  может,  она
слыхала случайно о том, что в Константине произошло.  Казя  хладнокровно
заявила, что слыхала, но  краем  уха,  Тиран  наверняка  больше  слышал,
поэтому она на этот вопрос отвечать не будет. Тиран был с самого  начала
такой довольный, что даже не разозлился, а зашел  с  другого  бока.  Она
сама призналась, напомнил он ей необычайно вежливо, что  у  нее  в  доме
никого, кроме ее парня не  бывает,  и  было  бы  неплохо,  если  бы  она
рассказала, что этот парень делал в Константине. Ей-богу, я  уже  думал,
что она сейчас поведает, как он котенка туда носил, но не  тут-то  было.
Посмотрела на Тирана и столь же вежливо и спокойно ответила, что ее  при
этом не было, потому она ничего не знает. Тогда Тиран спросил, знает  ли
она вообще, что он там был. Знает. А зачем? А затем, чтобы клад, зарытый
прадедушкой, найти. Каким образом, все время не закрывая рта, Геня успел
слопать половину  спаржи  с  оливками,  ума  не  приложу.  Он  умолк  на
минуточку, передохнул и подложил себе еще закуски.
   - Ты на салат не налегай,  потому  как  свиная  грудинка  заслуживает
особого внимания, - предупредил Януш. - Я попробовал кусочек.
   Геня кивнул и смел с тарелки добавочную порцию. Я решила  повременить
с грудинкой, чтобы не отвлекать его от темы. Он бросил взгляд в  сторону
духовки и продолжал.
   - Тиран немного обалдел, но вида не подал.  Попросил  ее  высказаться
поподробнее.  Казя,  подумав,  согласилась.  Призналась,  что  ей  стало
известно о дедушкиных заскоках от пани Крыси, где что попрятал,  она  не
знала, но что мешало проверить  в  Константине?  Послала  своего  парня,
деньги им были позарез нужны, откуда ей было знать, что тетка  помрет  и
деньги найдутся на видном месте, а не в тайнике. И замолчала. А  что  же
там произошло, допытывался Тиран, но потерпел фиаско,  потому  что  Казя
отказалась отвечать на дальнейшие вопросы.  Сам  должен  знать,  что  ее
парень никого не убил, значит, укрывательство убийцы отпадает и все  это
дело ей до лампочки. Лучше она помолчит, чесать языком сроду не любила.
   Я поняла, что дольше откладывать нельзя. Геня  начал  как-то  странно
растягивать слова и уже глаз от духовки  не  отрывал.  Вынула  грудинку,
поставила на стол гарнир, не преминув с гордостью  заметить,  что  сливы
без косточек и плеваться не придется.  -  Ну  разве  что  зуб  сломаешь,
потому что одна-то косточка там  наверное  затесалась,  -  добавил  Януш
утешительным тоном, но Геня даже ухом не повел.
   - Тиран сохранял  спокойствие,  -  продолжал  он  уже  с  перерывами,
грудинка обжигала язык. - Заметил Казе,  что  главного  свидетеля  можно
даже силой привести и арестовать для пользы следствия,  а  прятаться  по
углам да запираться  и  означает  укрывательство  убийцы.  Возможно,  ей
случайно известно, что в Константине обнаружили труп. Яд так и  капал  у
него с языка, когда он это говорил, но  Казю  так  просто  не  проймешь.
Парень вовсе не прячется, но  усердно  работает.  Ну,  может,  она  хоть
фамилию его  назовет;  Ладно,  завтра,  согласилась  она.  Если  капитан
пожелает ее арестовать, пожалуйста, до завтра посидит, она специально на
работе так договорилась, чтобы ее не искали, и вдруг заметила ни с  того
ни с сего, что не раз так бывало,  что  двое  людей,  пылавшие  взаимной
великой любовью, понятия не  имели  о  фамилиях  друг  друга.  Возможно,
капитан слыхал о таких случаях? Она могла бы не знать  фамилию  парня  и
что тогда? За лжесвидетельство грозит наказание до пяти лет,  сказал  на
то Тиран, что Казю даже развеселило. Провалиться мне на этом  месте,  но
такого допроса у Тирана давно не было. Она вежливо заметила, что  дел  о
лжесвидетельстве в этой стране еще не было, ее процесс станет первым, и,
возможно, она даже прославится. Я наблюдал за Тираном, взбесится ли  он,
но он пребывал в добром расположении духа и не  взбесился.  Кроме  того,
что зря волноваться, сами понимаете и Тиран понимает, что любой суд Казю
оправдает, поскольку ею двигали возвышенные чувства,  будь  судья  бабой
или мужиком. Такой глупости Тиран не допустит, не сомневайтесь...
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что он взял и вот так  ее  отпустил?  -
спросил Януш, словно несколько удивленный.
   -  Конечно,  нет.  Быстренько  прикинул,  что  лучше  -   лишить   ее
возможности контактировать  с  парнем  или  присмотреть  за  ней,  ну  и
остановился на опекуне.
   - Очень правильное решение.
   Недовольная развитием  событий,  я  спросила,  почему  такое  решение
правильное, хотя, в общем, сама могла бы догадаться.  Мои  предположения
подтвердились.  Если  Казю  изолировать  от  парня,  то  во-первых,   он
забеспокоится и попытается смыться, а во-вторых,  она  не  будет  знать,
закончил он работу или нет, и запрется в молчании. Лучше понаблюдать  за
ней осторожно, к тому же есть шанс услышать телефонный разговор, который
не  ограничится  отчаянным  воплем  "беги  немедленно!",  но   продлится
несколько дольше.
   - Тиран уперся хотя бы из  самолюбия,  -  откровенничал  Геня.  -  По
чистой совести, Доминика хватило бы, он ничего не  знает  об  отсутствии
свидетеля и почем зря признается в самообороне. Но  тогда  остаются  эти
проклятые неясности, да и стыдно не поймать какого-то парня.
   - Я и так удивляюсь... - начал выговаривать Януш.
   - Чему ты удивляешься? - накинулся на него Геня.  -  Что  нам  о  нем
известно? На учете не состоит, отпечатки пальцев мы можем себе в задницу
засунуть, знаем только, что крупный и веснушчатый, работает,  прекрасно,
а где? Может, канавы чистит, а может, реактивные двигатели  проектирует.
Казя уж постаралась, чтобы ни единое словечко о нем с ее дивных  уст  не
сорвалось. Конечно, Тиран теперь сообразил, что надо было караулить  его
везде, а то, когда он Доминика по  морде  лупил,  мы  его  на  Гранитной
поджидали, и, видимо, наоборот тоже бывало. Но Тиран уже в раж вошел, на
нехватку людей наплевал, тем  более  что  есть  надежда,  что  наблюдать
придется только одни сутки.
   - Родители...
   - А как же, наверняка они у него есть, хотя он тоже,  может,  сирота,
как Казя. Фамилию мы не знаем, как найти  родителей?  Даже  его  возраст
Казя нам предусмотрительно не поведала, в  каких  папках  будем  его  по
институтам искать? А если он вдвое ее старше? Если бы не Яцек,  а  также
его мания и, что скрывать, талант, мы вообще бы о нем не узнали. Знаешь,
где он его отпечатки у Кази нашел? Она там все чистит и полирует. Ни  за
что не догадаешься, с нижней стороны  подлокотников  кресла,  деревянных
таких. Она сверху вытерла, а снизу протереть ей в голову  не  пришло,  а
он, видимо, сидел и руками их обхватывал.  Вот  и  все.  Ей-богу,  легче
вампира найти!
   - Ну ладно, все ясно. Отпустили ее. Что дальше?
   - Ничего. Помчалась в академию, пробыла там три часа, потом на фирму,
для которой она сейчас рекламный образец делае