те с ними, и  конюшни  опустели.
Ворота не были заперты, только  вдвинуты  засовы,  поскольку  неизвестно
было, кто, когда и каким путем приедет с тренировки. Конюх  Двуйницкого,
который шел с круга к зданию  конюшен,  краем  глаза  заметил  какого-то
конмальчика, скорее всего  Вонгровской,  пробегающего  у  входа.  Конюху
показалось, что мальчик вроде как  выглянул  посмотреть  на  лошадей  на
тренировке, а потом вернулся обратно, потому он и решил, что это мальчик
Вонгровской. Он выбросил мальчика из головы и занялся своими делами.
   Мальчишка подождал, пока конюх Двуйницкого скрылся из виду, огляделся
по сторонам и дернул засов. Дверь легко открылась. Он скользнул  внутрь,
и если бы кто-нибудь посмотрел в лицо пареньку,  то  увидел  бы  на  нем
квинтэссенцию страха.
   Не закрывая за собой дверей, дико  перепуганный  парень  пошел  вдоль
денников, читая клички лошадей. В руке у него был пластиковый пакет.  Он
дошел до денника Флоренции. Он был открыт. Мальчишка еще раз огляделся и
на цыпочках вошел. Почему на цыпочках, он и сам  не  знал,  ведь  кругом
никого не было, никто не мог ни увидеть, ни услышать его.  Он  пробыл  в
стойле секунд десять, а  когда  выбежал,  пластиковый  пакет  был  пуст.
Парнишка смял пакет и сунул  за  пазуху.  Потом  осторожно  выглянул  за
ворота. Поблизости по-прежнему все было тихо и спокойно. Парень выскочил
наружу, закрыл за собой ворота и задвинул засов. Руки у  него  тряслись.
Уже без оглядки он понесся вдоль стены здания, как  вспугнутый  заяц,  и
замедлил шаги только метров через двадцать. Он был рядом  с  огороженным
лужком, на котором пасся всего один  конь.  Тут  же  сидел  на  траве  у
столбика какой-то тип в огромных темных очках, заслоняющих пол-лица.  На
носу у типа был прилеплен лист лопуха.
   Он даже не поднялся при виде паренька. Паренек подошел  к  типу.  Они
перекинулись двумя фразами и обменялись: в руки типа с  лопухом  перешел
смятый пластиковый пакет,  а  в  руки  паренька  -  купюра.  Тип  ловким
движением поднялся с травы, парень развернулся, помчался  прочь,  словно
за ним гнался сам сатана, и пропал между конюшен.
 
*** 
 
   Флоренция принимала участие в шестой скачке. А  перед  самым  стартом
третьей в кресле за моей спиной внезапно возникла взволнованная Моника.
   - Здравствуйте! Вы не заняты?.. Я просто должна вам все рассказать, я
специально  к  вам  сюда  приехала,  ведь  от  таких  вещей  может  удар
хватить... Я же говорила, что это не лошадь, а чудо!
   Я так резко к ней повернулась, что столкнула с подоконника воскресную
программку, все купоны своих ставок, сигареты, зажигалку,  пустую  банку
из-под пива, лишь в последний момент успев схватить бинокль. Разумеется,
голова у меня была занята до такой степени, что все криминальные вопросы
из нее просто вылетели. Я пыталась решить, на кого поставить в четвертой
скачке  кроме  четверки,  которая  напрашивалась  сама.  Вокруг   царило
недолгое затишье. Моника внесла резкий диссонанс в мирную атмосферу.
   - Господи Иисусе, что случилось?! Что-то новое?!
   - Ну, конечно! Они вовсе даже не отказались  от  своих  попыток!  Это
свиньи, да нет, какие там свиньи, это.., это просто  гниль  какая-то,  я
таких мерзких зверей даже не знаю! В конце концов сама стану  воевать  с
этой мафией, я сильная, спортивная, буду ходить с  этим  своим  тесаком!
Мне плохо делается уже при одной мысли о них! Вы знаете,  они  пробовали
отравить Флоренцию!
   Новость была, безусловно, потрясающая, и я совершенно остолбенела.  Я
смотрела на Монику с ужасом, а хаос в  голове  не  давал  мне  даже  как
следует сформулировать все рвущиеся на язык вопросы.
   Моника три раза  глубоко  вздохнула  и  начала  рассказывать  все  по
порядку возмущенным шепотом.
   Вонгровская как раз была  в  конюшне,  когда  Флоренция  вернулась  с
утренней пробежки. Раз  она  уже  вернулась  с  круга,  то  имела  право
позавтракать. Не прошло и  минуты,  как  из  стойла  донеслись  страшный
грохот, треск, удары и  дикое  ржание.  Просто  счастье,  что  остальные
лошади еще не пришли в конюшню, потому что они непременно взбесились бы!
Агата  сразу  поняла,  что  бушует  Флоренция,  и  все  помчались  туда.
Флоренция скандалила, как никогда, она в бешенстве молотила копытами  во
что попало, а сено было разбросано во все стороны. Сено всегда  лежит  в
углу, но Флоренция  фыркала  и  раздувала  его  в  страшном  возмущении,
топтала копытами и рвалась выйти. Ее вывели. Агата лично  проверила  все
стойло, потому что  ожидала  найти  там  как  минимум  змею  или  что-то
страшное. Ну, и нашла мяту...
   Чувства Флоренции я прекрасно понимала, я бы тоже молотила  копытами,
если бы мне пихали в рот мятные конфеты.
   - Какая мята и где? - сразу спросила я.
   - В сене. Там сухое сено и солома, тоже сухая.  А  по  сторонам  были
разбросаны листья мяты, свежей мяты. Немного еще оставалось в углу около
сена. Агата собрала их и на всякий случай помчалась  к  Еремиашу,  он  у
себя в ветеринарке лабораторию устроил. Оказалось, свежую мяту пропитали
смесью мышьяка с чем-то еще, чуть ли не с цианистым калием. В  общем,  с
чем-то жутким. Даже если бы Флоренция от этого не пала, все равно  очень
тяжело заболела  бы,  может,  никогда  бы  не  поправилась.  Они  решили
использовать мяту, потому что она интенсивно пахнет, рассчитывали на то,
что лошадь все съест, прежде чем что-нибудь заподозрит.
   - Они не знали, что она не любит мяты?
   - Наше счастье,  что  не  знали!  А  она  пришла  в  ярость.  Страшно
возмутилась, что ей подложили такую гадость. Она фыркала так, что сено с
мятой налетело в кормушку, отовсюду ею пахло, вот  Флоренция  и  рвалась
выйти. Агата в конце концов сменила ей денник - хотя прежний и вычистили
как следует, Флоренция все  равно  не  захотела  возвращаться.  В  новом
деннике Агата дала ей петрушку, укроп и морковку.  Кое-как  ее  уломала.
Господи, как подумаю, что она могла бы любить мяту!..
   - А лошади, как правило, ее любят, - сказала я потрясенно.
   - Да все травоядные любят. Какое счастье, что мы  никогда  никому  не
говорили об этих се особенных пристрастиях, про попытку никто  почти  не
знает, и вы никому не говорите. Кроме того, не  знаю,  может  быть,  она
почуяла яд, но даже если бы и так, для нее важнее мята. Ничего с ней  не
случилось, хотя она бесилась и разбила поилку. Когда  я  туда  приехала,
все уже кончилось, и она мне обо  всем  рассказала.  Вы  знаете  я  ведь
понимаю, что она мне говорит! Она жаловалась, что  ей  сделали  страшную
подлость, но вместе с тем -  честное  слово!  -  была  полна  триумфа  и
злорадства. Что она, дескать, победила  врага,  сумела  его  растоптать.
Господи, я их и не знаю, откуда у нее такие черты  в  характере.  Кобылы
обычно нервные, но они кроткие, агрессивностью и драчливостью отличаются
вообще-то жеребцы. А у нее боевой огонь в крови. Понять не могу,  откуда
это... Мармильон был такой пентюх...
   - И неизвестно, кто ей такую гадость подсунул?
   - Какой-то подлец. Подговорили  его.  Не  из  нашего  отделения,  это
точно. У  Вонгровской  Флоренция  для  каждого  -  божество  и  святыня.
Какой-то кретин и преступник. Тут шатается множество сотрудников,  много
временных работников, молодежь.., да мало ли кто. Лошади на  тренировке,
конюшня пуста, каждый мог войти и подложить любую гадость. Мы  с  Агатой
обе расспрашивали людей, никто никого не видел...
   Все  это  было  по-настоящему  страшно,  и  меня   охватило   мрачное
бешенство. Какого черта они так прицепились к нашей Флоренции?!  Она  же
не каждый день скачет, подумаешь, раз в три недели,  что,  не  могут  ее
оставить в покое? К тому же до сих пор  по  чистой  случайности  во  все
скачки одновременно с Флоренцией попадала еще какая-нибудь замечательная
лошадь  и  всегда  существовала  возможность,  что  она  окажется  лучше
Флоренции, поэтому ставки шли почти поровну. Флоренция пока не такая  уж
стопроцентно первая, бывало и почище. Так в чем же тут дело?..
   -  Понятия  не  имею,  -  беспомощно  сказала  Моника,  с  которой  я
поделилась своими мыслями. -  Это,  наверное,  какой-то  заговор  против
Флоренции  и  против  Зигмуся   вместе.   Он   упрямится,   отказывается
придерживать лошадь. Если бы поймать того отравителя, можно было бы  его
спросить, в чем дело, но я сама не отгадаю.
   От  касс  вернулись  по  одному  Метя,  Мария   и   Вальдемар.   Юрек
подслушивал, на что люди ставят, но теперь протолкался к своему  креслу.
Я повернулась к дорожкам, потому что стартовала третья скачка.
   Моника Гонсовская тоже вооружилась биноклем.
   - Что он делает?!  -  раздраженно  сказала  она  почти  сразу  же.  -
Подвинулся рассудком?
   Я открыла было рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, но  тут  же
снова его закрыла. Я и сама могла отгадать, в чем дело.  В  этой  скачке
Зигмусь Осика выступал на лошади Глебовского, он часто скакал  на  чужих
лошадях и каждый раз старался выиграть, поэтому рвался вперед. Ему очень
хотелось засчитать себе как можно больше побед, чтобы стать полноправным
жокеем. На сей раз Зигмусь почему-то стал выделывать фортели. На  старте
он просидел: не очень, всего лишь корпус. Однако этого хватило, чтобы он
остался последним. Свободного пути ему не было. Тогда он поступил  вроде
бы разумно, направил лошадь на внешнюю дорожку, но это удлиняло путь,  а
дистанция была короткой, всего тысяча четыреста. На прямой он постарался
выдвинуться  вперед,  посылая  лошадь,  но  время  было  упущено,  и   в
результате он пришел третьим.
   Моника наклонилась ко мне.
   - Знаете, я могу считать себя полной кретинкой.  Я  снова  ничего  не
понимаю. Эта лошадь должна была выиграть, я ее сегодня утром видела, она
была в отличной форме! В этой скачке ни одна лошадь не  тренирована  как
следует, Зигмусь мог бы прийти первым без малейшего труда. И я  на  него
поставила! Он сделал две кардинальные ошибки...
   - Удивительно разумный парень, - похвалила я его,  перебивая  Монику,
потому что во  время  скачки  сообразила,  в  чем  дело.  -  Ему  велели
придержать лошадь, надеюсь, хотя бы за деньги. Мне кажется, он пошел  на
уступки здесь, чтобы оставили в покое Флоренцию.  Не  требуйте  от  него
слишком многого.
   - Как это?!.. Ну да, возможно. Но ведь у Глебовского теперь  будут  к
нему претензии! Он-то Зигмуся посадил как хорошего жокея...
   - Не переживайте! Если у Глебовского нет  в  этом  своей  собственной
выгоды, так я  просто  царица  Савская  и  оперная  примадонна.  У  него
какой-то там свой шахер-махер с мошенниками, мне кажется, он совсем даже
не на собственную лошадь ставил. Вы поспрашивайте Зигмуся, но деликатно.
   Рядом Вольдемар шептался о чем-то с Марией и Метен, время от  времени
они посматривали на меня. Моника выскочила  из  кресла  и  помчалась  на
конюшни. Мария села рядом, Вольдемар и Метя у нас за спиной.
   - Ну и  пожалуйста,  -  ликующе  сказал  Метя  неизвестно  почему.  -
Интересно, что ты на это скажешь.
   Я поинтересовалась, на что именно.
   - Вальдемар говорит, что он  подсмотрел  нечто  страшное,  -  сказала
Мария. - Какой-то тип играл против Флоренции на огромные деньги. Все без
нее, последовательности, триплеты, квинты...
   - А что она говорила, ваша Моника? - встревоженно спросил  Вальдемар.
- С этой лошадью что-то творится? Тот тип играл  наверняка,  по  пятьсот
тысяч ставил - и все без Флоренции. Если Флоренция  не  придет,  он  все
деньги из кассы вычистит. Вы что-нибудь об этом знаете?
   - Это который же так ставил? - вскинулась я.  -  Вы  мне  можете  его
пальцем показать?
   - Могу, рожа знакомая, часто тут крутится,  но  я  не  знаю,  кто  он
такой. Такой высокий, молодой, с носом картошкой...
   Он оглянулся, поднялся с кресла и посмотрел на людей за барьерчиком.
   - О, вот он! Который стоит у буфета! Метя тоже поднялся и посмотрел.
   - Это русский, - сказал он. - По-нашему говорит, но плохо.  По-моему,
он из русской мафии.
   - В таком случае я все знаю, -  злобно  ответила  я.  -  Эта  чертова
русская мафия прицепилась к Флоренции...
   - Эта чертова русская мафия цепляется к каждому фавориту,  -  перебил
меня Метя. - Они уже два раза преуспели с двухлетками, насколько я знаю,
на этом обогатились  Ровкович,  Сарновский  и  Вишняк.  Поэтому  Клеменс
проиграл, кстати. Не говоря уже о Симоне.
   - И что ты об  этом  знаешь?  -  нетерпеливо  спросила  Мария.  -  Ты
говоришь, что все знаешь.
   - Они хотели отравить Флоренцию, сегодня утром.  Но  вы  об  этом  ни
гу-гу, на всякий случай. Это пока тайна. Они, видимо, думают, что это им
удалось. У Вонгровской творилось сегодня такое..,  содом  и  гоморра!  И
Агата бегала к Еремиашу. Может быть,  кто-нибудь  подсматривал  за  ними
издали и решил, что несчастье все-таки случилось, но соваться в  конюшню
они  не  решились.  Однако  ничего  подобного  не  произошло,  Флоренция
отравленную траву есть не стала, а  хулиганила  она,  потому  что  очень
рассердилась. Она поскачет и нормально выиграет.
   - Так ведь ее бы сняли, если бы она отравилась!
   - Неизвестно. Еремиаш проверял яд, открыл там страшные штуки, но ведь
тут условия не как у твоих лабораторных крыс.  Яд  мог  подействовать  с
опозданием...
   - Это из-за того, что Осика не  хочет  ее  придержать,  правильно?  -
уточнил Вальдемар.
   - Конечно! Он настаивает на  том,  что  на  Флоренции  будет  скакать
честно, и иначе не получится.
   - Он в конце концов доиграется...
   - Его уже пробовали побить. В добрый час он решил учиться карате!
   - Много ему даст карате, когда они начнут стрелять.
   - Перестань, тут не Дикий Запад, - рассердилась Мария. - Что, во всех
будут стрелять?
   - Именно! - заверил ее Метя. - Придут сюда с автоматом, поставят всех
в стенке - и веером от живота. Я в таком случае полезу под кресло, а как
вы - не знаю...
   - Да что же это творится?! Неужели их нельзя выловить?  -  разозлился
Вальдемар. - Кто их сюда впускает?! Что за  порядки,  где  полиция?!  На
дорогах ловить и штрафы за скорость впаивать - это пожалуйста, а тут  их
днем с огнем не найдешь!
   Я приняла мужественное решение и вскочила с кресла.
   - Очень хорошо, я иду к директору, и посмотрим, что он на это скажет!
   Директора мне удалось поймать в тот редкий момент, когда он  случайно
остался в  своей  ложе  один.  В  дверях  я  столкнулась  с  выходящими,
пропустила их, вошла сама, уселась и высказала ему все,  что  знала.  Он
терпеливо меня выслушал.
   - Вы можете мне его показать, этого представителя русской мафии?
   - Могу, я его хорошо рассмотрела, но ведь вы же  не  будете  со  мной
бегать по всему второму этажу. Правда,  пару  минут  назад  он  сидел  у
столика...
   - Хорошо, посмотрим...
   Русский мафиози  по-прежнему  сидел  у  стола  и  пожирал  ветчину  с
горошком. Вместе с ним за столиком сидели еще двое каких-то незнакомцев.
Директор отошел от окна и вызвал к себе пани Зосю.
   - Надо проверить его пропуск. Скажете мне потом, кто это  и  как  его
фамилия. Большое вам спасибо, - обратился он ко мне.
   Я не собиралась помогать проверять личность бандита, не хватало  еще,
чтобы русская мафия обратила  на  меня  внимание.  Я  вернулась  в  свое
кресло, а на остальных гадов, решила натравить Януша, потому что в  этом
деле полиция и так работала усердно.
   Шестая скачка доставила  нам  множество  острых  ощущений.  Флоренция
бросалась всем в глаза  не  только  своей  отличной  формой,  но  еще  и
каким-то  радостным  ликованием.  Она  стартовала  под  номером  четыре,
поэтому позиция у нее была достаточно удобная,  но  вторым  номером  шел
Метис Липецкого с Сарновским в седле. На него  не  ставили,  потому  что
Сарновский уже два раза его придерживал, но все-таки  существовал  шанс,
что на сей раз Метис может выиграть фуксом, особенно потому, что  скачет
с Флоренцией. На пятерке скакал Бялас. Если эти двое вылетят вперед,  то
могут зажать Флоренцию  между  собой.  Господи,  что  тогда  несчастному
Зигмусю останется делать...
   Я вскочила и кинулась на Вальдемара.
   - На каких лошадей ставил этот мафиози?
   - Два-три-пять во всех комбинациях.
   - Вот свиное рыло! Два-три -  это  целое  состояние.  На  Сарновского
ставят скверно. На тройку вообще не ставят...
   - Если бы пришел кто другой, кроме Флоренции, то уж скорее  два-пять.
Сарновский с Бяласом сговорились... Завыл рупор.
   Стартовые боксы стояли просто  ужасно,  от  нас  их  заслоняла  крона
дерева. Рассмотреть можно было только тех лошадей, которые шагали  сзади
и ждали своей очереди. По крайней мере,  из  этого  можно  было  сделать
вывод, какие лошади уже  вошли  в  бокс.  Флоренция,  как  всегда,  была
последней.
   - Старт, - сказал рупор, и мы затаили дыхание. Сарновский или Осика?!
- Лидирует Флоренция, второй - Метис.
   Теперь я увидела Флоренцию в бинокль.
   - Есть!!! - завопила я. - Справилась!!!
   Она скакала по своей дорожке. Сарновский не пустил ее в  кучу.  Какой
замечательный жокей! Кабы не его  патологическая  жадность,  он  мог  бы
стать лучшим в Европе, хотя, может быть, он  еще  боялся  и  мордобития.
Красивый парень, ему жалко физиономии, а может, его прелестная Кася  над
ним так трясется и  запрещает  рисковать...  Флоренции  ничто  не  могло
помешать,  она  вырвалась  вперед  и  вписалась  в  поворот   со   своим
потрясающим наклоном, не теряя темпа. Сарновский держался сразу ,за ней,
как приклеенный, он снова показывал класс, ехал гениально, сократил себе
дорогу, придерживаясь бровки. Зигмусь обернулся к нему.
   - Не зевай, дурень,  на  что  таращишься!!  -  заорала  я  сердито  и
отчаянно.
   -  Давай,  Флоренция!!!  -  ревел  Метя.  Вся  ложа   орала   "Давай,
Флоренция!" Только я молчала, потому что от  волнения  у  меня  сорвался
голос. Он вернулся  ко  мне,  только  когда  лошади  вышли  на  середину
финишной прямой. Флоренция по-прежнему шла первой, сразу за  ней  мчался
Метис, можно сказать, держась за ее хвост. Похоже было, что  так  они  и
придут.  Я  очень  надеялась,  что  Зигмусь  не   станет   недооценивать
противника. Зигмусь Зигмусем, а  сама  Флоренция  не  собиралась  никого
вперед себя пропускать. Ей нравилось скакать первой, во главе всей кучи.
Я почти ожидала того момента, когда  она  пожмет  плечами,  как  некогда
Флоренс на копенгагенском ипподроме. Флоренция поскакала резвее,  словно
на копытах у нес были крылья.
   - Флоренция, Метис, -  сказал  громкоговоритель,  и  от  единодушного
вздоха облегчения в ложе чуть не вылетели стекла.  Тут  все  ставили  на
Флоренцию, даже Юрек.
   - Я бы от инфаркта умер, если бы  этот  Метис  выиграл,  -  признался
Юрек. - Ведь я до последней секунды сомневался, не поставить ли на него.
И ведь на один корпус!
   - Теперь Сарновский плюет себе в бороду, что показал,  на  что  Метис
способен, - ядовито  заметила  Мария.  -  Я  домой  не  поеду,  пойду  к
Флоренции с визитом после скачек. У меня сахар есть.
   У меня была еще и петрушка, но я успела прикусить язык и  промолчать.
В такой ситуации не следовало разглашать пристрастий Флоренции.
   - Ну вот и проиграли русские мафиози, - радовался Метя.
   - Нашел чему радоваться, - набросилась я на него.  -  От  голода  они
из-за одного проигрыша не умрут, а мстить будут обязательно. А я не могу
предугадать, каким образом. И это меня очень огорчает.
   - Мстить будут по-всякому, разве что решат отвязаться...
   - Слушай, со мной, наверное, что-то  случилось,  но  я  стала  думать
логически, - решительно заявила Мария. -  Если  он  знал  про  отраву  и
ставил на всех лошадей, кроме  Флоренции,  ясно  же,  что  этот  человек
принадлежит к русской мафии? Так ведь? Может быть, его вообще специально
послали поставить. Надо бы к нему прицепиться, у него же есть фамилия...
Можно проследить, где он живет, с  кем  встречается,  может,  сумеют  их
найти и выловить, а? И выкинуть из страны.
   - Я тебе скажу всю правду,  -  ответила  я  грустно.  -  Единственный
способ с ними действительно справи