упасть,  он  получил  сильные   телесные
повреждения.
   Мария сделала движение, словно собиралась сорваться с  кресла.  Я  ее
удержала.
   - Сиди, тебя там  не  хватало.  Я  уже  сказала  директору,  и  Крысь
помчался, Я потом забыла проследить, но его наверняка уже забрали.
   - И когда ты его видела?
   - Перед заездами. Я пошла посмотреть травку.
   - Ну знаешь, ты меня потрясла! А почему ты сразу... А, правда,  я  же
опоздала! Метя...
   Мы обе одновременно посмотрели  на  Метю.  Вообще-то  он  был  всегда
розоволицым и пухлым,  а  теперь  сделался  странного  синевато-зеленого
цвета. Он отвернулся от нас, откинулся в  кресле  и  уставился  в  окно.
Мария схватилась за его пульс.
   - Метя, Езус-Мария!..
   - Ничего, ничего, - через силу прошептал Метя.  -  Ничего  страшного.
Меня это все тоже потрясло...
   - Но ведь не любил же  ты  Дерчика  больше  собственной  жизни?  -  с
упреком спросила я. - Он тебе не брат?
   - Ну знаешь!.. - возмутилась Мария.
   - Знаю-знаю. Так реагируют порядочные люди и тому подобное. Я уже это
проходила, и у Мети это само пройдет, если только у него с  Дерчиком  не
было каких-то связей, про  которые  мы  ничего  не  знаем.  Потому  я  и
спрашиваю. Могу принести воды.  Это  ты  тут  врач,  а  не  я,  так  что
командуй.
   Мария держала Метю за пульс, а другой рукой разодрала  ему  на  груди
рубашку и дотронулась до грудной клетки. Метя стал помаленьку  приходить
в себя.
   - Да не раздевай же ты меня! - категорически потребовал он  в  первую
очередь. - Ничего со мной не происходит, это просто шок. Неужели  нельзя
всякие там сведения давать в форме.., форме... Ну, в форме...
   - Говори в единственном числе: пока что я только  одно  сведение  вам
дала. А в какой форме тебе нужно?
   - В более деликатной. Вот черт, значит, все-таки... Я замолчала. Метя
что-то  знал.  Лицо  его  возвращалось  к  нормальному  цвету,  и  Мария
перестала его ощупывать.
   - Гиена кладбищенская, - сказала она мне с упреком.
   - Да ведь мы им не закапчиваем ставки! - запротестовала я. -  Правда,
это по ошибке так получилось, но  все-таки!  И  потом,  сейчас  уже  все
знают, что Дерчик не едет. Кроме того, вообще-то кто такой Василь?
   - Какой еще Василь? - поинтересовалась Мария.
   - Тихо! - цыкнул одновременно Метя.
   Меня это заинтересовало до крайности. Метя, должно быть, много знал.
   - На курорте здоровье потерять, вот был бы парадокс, - добавил он  ни
к селу ни к городу. - А откуда у тебя... Зачем ты так вопишь?..
   - Он явно в шоке, - озабоченно высказалась Мария. -  Водка  в  буфете
есть? Или коньяк?" - Коньяк, коньяк, - с энтузиазмом закивал Метя.
   - Внизу есть медпункт, - напомнила я. - Хотя, вполне может быть,  они
сейчас заняты... Да нет, наверное, ведь "скорая" тут стоит...
   - Его и так бы не на "скорой" увозили...
   - А коньячок может быть у пана Собеслава или у Вальдемара.
   - Да тише вы! - вдруг рассердился Метя. - От Собеслава я не хочу,  от
Вальдемара тоже, вот из буфета - пожалуйста. Нет никакой надобности  это
вообще разглашать!
   Так и не  поняв  толком,  чего  не  разглашать,  смерти  Дерчика  или
шокового состояния Мети, я поднялась и отправилась в буфет-Коньячок  там
был. Через пять минут от странностей Мети  и  следа  не  осталось.  Люди
стали возвращаться наверх.
   Начался четвертый заезд, и Куявский на Фатиме выиграл только так,  на
три корпуса опередив остальных.  Я  выиграла  последовательность,  и  мы
начали триплет, против выигрывания которого Мария протестовала энергично
и возмущенно, подчеркивая, что на трупах  наживаться  не  собирается.  Я
утешала ее тем, что Дерчик, может быть, жив, ничего ведь не  происходит,
может быть, выиграет Мязга. Это не помогало, она по-прежнему была  не  в
себе.
   Только потом до нее наконец дошло, что она  выиграла  свой  ошибочный
триплет, и это фукс нездешней силы! Юрек,  который  старательно  избегал
ставить на Фатиму, поздравил ее, благородно заверяя, что у нее получился
рекорд сезона. Зависть слабо попискивала во всей ложе, не очень ядовито,
потому что против Марии никто ничего не имел и плохого ей не желали.  Мы
ждали, пока объявят  сумму  выплаты,  Вальдемар  уже  начал  выкрикивать
что-то насчет ужина с шампанским, Мария постепенно смягчалась,  ведь,  в
конце концов, она поставила это просто по ошибке, а к тому же тогда  еще
ничего про Дерчика не знала...
   - Выплата выигрыша триплета из второго  заезда  один  миллион  двести
двадцать тысяч злотых, - сообщил динамик.
   - Сколько?!! - возопил Юрек после секундной  тишины,  не  веря  своим
ушам.
   Собственным ушам в первый  момент  не  поверил  никто.  Низкая  сумма
выигрыша была непостижима уму, ведь первый триплет  составил  двенадцать
миллионов, а второй, законченный фуксом, на  которого  никто  вообще  не
ставил, оказался ниже в десять раз! Что за страшное мошенничество?!
   Мария скорчилась в приступе хохота. Метя и  Вальдемар  попытались  ее
утешить, Юрек упорно допытывался,  что  это  должно  значить.  Полковник
словно заведенный повторял два слова: "Ну, знаете.., ну, знаете..."  Пан
Эдя утверждал, что все дело в махинациях кассиров.  Пан  Мариан  коротко
бросил: "Знали!" - и покинул ложу. Я молчала,  полная  ужаса,  поскольку
начала кое-что соображать.
   Пришла пани Зося и сказала мне на ухо, что меня просит  директор.  На
всякий случай сперва я сбегала вниз и поставила свои последовательности,
а потом отправилась в ложу рядышком. Неизвестно  было,  не  займутся  ли
мной основательно, и на пятый заезд я хотела поставить заранее.
   Рядом с директором сидел у стола тип, которого я знала в лицо.
   - Я понимаю, что  вы  тут  очень  заняты,  -  сказал  он  вежливо.  -
Позвольте представиться, старший  комиссар  полиции  Ярковский.  Могу  я
получить  ваши  анкетные  данные,  потому   что   нам   потом   придется
разговаривать, а сейчас я бы не хотел вам мешать.
   - Езус-Мария,  -  сказала  я  остолбенело,  потому  что  до  сих  пор
принимала его за обычного  игрока,  и  сообщила  ему  фамилию,  адрес  и
телефон. - Речь пойдет о Дерчике? Мы можем сразу начать, если хотите. До
старта у нас еще время есть.
   - Ради Бога! Во сколько вы туда пошли?
   - Пять минут первого. С часами на руке. Он не задавал  мне  идиотских
вопросов насчет того, откуда я знаю,  что  было  пять  минут  первого  и
почему я так следила за временем. Он самым обычным голосом спросил меня,
с какой целью я отправилась в заросли. Я объяснила, что из пристрастия к
травкам всякого рода, потом задумалась  и  предложила  ему  нанести  мне
визит. Никто не поймет, о чем я говорю, и никто мне не поверит, если  не
увидит моей  квартиры,  где  бзик  на  почве  засушенной  растительности
бросается в глаза и все объясняет. Он может прийти хоть  завтра,  ну,  в
понедельник - все, что у  меня  в  доме  стоит,  находится  в  состоянии
полного иссушения, и это исключает приготовление потемкинских деревень в
течение двух дней.
   Приглашение он принял,  заверил  меня,  что  кто-нибудь  нанесет  мне
визит, и спросил, что я о происшедшем думаю.
   - Даже не знаю, что и думать, - осторожно сказала я. -  Я  не  вполне
уверена в том, что  именно  я  там  видела.  Труп  или  результат  белой
горячки?
   - Первое. А вы не проверили?
   - Трудно было подойти близко. И между нами говоря,  он  довольно-таки
малопривлекательно выглядел.
   - А вы никого другого не видели?
   - Живой души вокруг не было. От чего он умер?
   От перепоя?
   Директор посмотрел на меня таким взглядом, что я стала волноваться за
свой абонемент на ипподром. Того и гляди отберет...
   - Мне кажется, это я вам могу рассказать,  потому  что  слухи  и  так
разойдутся,  -  сказал  старший  комиссар  Ярковский.  -  Он  был  убит.
По-простому это называется "перелом шеи", и сам себе он такого причинить
не мог. У вас есть какая-нибудь идея в этой ситуации?
   - Я вижу три возможности, - ответила  я  не  задумываясь.  -  Тренер,
букмекеры или  какой-нибудь  игрок.  Разочарованная  барышня,  наверное,
отпадает? А что касается игроков, так вернее всего это лысая макака.
   Директор, невзирая  на  хладнокровие,  слегка  вздрогнул,  а  старший
комиссар явно заинтересовался.
   - А что такое лысая макака?
   - Один такой. Я понятия не  имею,  кто  это,  вроде  как  иностранец,
румын, венгр, югослав - ну, что-то в этом роде. В любом случае, из стран
бывшего соцлагеря. Три раза его уже два  директора  отсюда  вышибали,  в
третий раз весьма успешно, но он совсем недавно мелькнул  у  меня  перед
глазами за сеткой, на той трибуне. У него сговор с тренером Дерчика,  он
играл по сведениям из  конюшни,  нагло,  дерзко  и  на  дикие  миллионы.
Большой и лысый, а больше я о нем ничего не знаю.
   - Выигрывал?
   - Более или менее: один раз из трех, но и так это лучше, чем все  эти
олухи из толпы. Зато много...
   Старший комиссар с директором обменялись взглядами, и я поняла, что у
них будет много интересных тем для разговора. Директору мое отношение  к
лысой обезьяне было хорошо известно, поскольку именно я обратила на него
внимание директора. Можно, конечно, играть в сговоре с тренером, но есть
границы, хоть капельку такта можно было бы и проявить...
   - Почему? - спросил старший комиссар.
   - Что - почему?
   - Почему кто-либо из названных вами подозреваемых должен был  бы  его
убить?
   - Да все по одной и той же причине. Потому что он никуда не  годился.
О том, чтобы он выиграл заезд, можно было бы вообще не говорить,  он  не
мог прийти первым, даже если его пропускали, а уж фаворитом он никогда в
жизни не был. Больше всего на эту тему  вам  мог  бы  сказать  тот,  кто
выиграл второй триплет.
   - Интересно. А из чего вы сделали такой вывод?
   - У вас вообще есть какое-нибудь представление об этих бегах?
   - Есть. Я тут бываю.
   - И что? Вы не слышали выплату? Она вам ни о чем не говорит?
   - Не хочу быть невежливым,  но  я  предпочел  бы  услышать,  что  она
говорит вам.
   - Первый триплет, от Эйфории,  был  фуксовым,  двенадцать  миллионов.
Второй Триплет оказался еще большим фуксом, потому что  он  начинался  с
Флориана, а кончился Фатимой, на  них  должен  был  ехать  Дерчик;  и  в
программке напечатано, что Дерчик, а уж с Дерчиком никто нипочем не стал
бы о них рук марать, на этих лошадей вообще  никто  не  ставил!  Триплет
должен был быть по крайней мере такой же, а  он  упал  десятикратно,  до
миллиона двухсот! У Дерчика и  Флориан,  и  Фатима  были  предпоследние;
значит, тот, кто ставил, определенно знал, что Дерчик не поедет!
   - Так ведь все уже, наверное, знали? Изменения же вывесили.
   - Но поставить тот,  кто  сыграл,  должен  был  успеть  перед  первым
заездом, когда не было еще изменений заездов. Ведь я  вроде  как  первая
покойника нашла, а триплет изменить не сумела бы; И как вам кажется?
   Они  с  директором  снова  переглянулись.   Двери   в   салон   вдруг
распахнулись,  и  в  помещение  ворвалась  роскошная  немецкая  овчарка,
которая на поводке тянула проводника.  Без  малейших  колебаний  овчарка
выбрала меня и окаменела у моих ног.
   - Холера чертова, - сказал проводник и вытер со лба пот.
   Пес казался необыкновенно умным, и я сразу попробовала завязать с ним
знакомство. Я  уже  представляла  его  женихом  суки  моих  детей  -  он
замечательно подходил на эту роль!
   - Вы к нему так не подлизывайтесь, - с крайним неудовольствием сказал
проводник. - И вообще вы уже вторая. Первым был руководитель бегов.
   - Понятно. Руководитель бегов полез туда  последним.  А  вы  ищете  в
обратном направлении?
   - Ну да. Эта  псина  специально  выдрессирована,  начинает  с  самого
пахучего следа, а потом выискивает те, что послабее. Шел дождь,  поэтому
не знаю, получится ли у собаки.
   Он тяжко вздохнул, обменялся со старшим комиссаром Ярковским каким-то
загадочным  бормотаньем  и  исчез  с   собакой   вместе.   Динамик   дал
предупредительный сигнал на старт. Я поднялась.
   -  Со  своей  стороны,  советую  вам  побыстрее  наладить  контакт  с
бухгалтерией и кассами, - сказала я доброжелательно. - Они там знают,  в
какую кассу ушли выигранные триплеты. Только смажьте пятки салом,  а  то
вот-вот начнут выплачивать. А теперь позвольте, я пойду.
   Не знаю, позволил он  мне  или  не  позволил,  потому  что  я  просто
выскочила не оглядываясь. В конце концов, я тут для того, чтобы смотреть
на бега. Без того, чтобы смотреть, можно и  в  спортлото  играть  или  в
лотерею, но ведь не на бегах!
   - Я на тебя донесла, - оповестила  я  Марию,  когда  заезд  пришел  к
финишу. Тебя будут спрашивать, откуда ты знала, что Дерчик не поедет.
   - Я не знаю, откуда я знала.  Я  вовсе  даже  не  знала,  я  от  тебя
услышала. А кто меня будет спрашивать и почему?
   Я пересказала ей беседу у директора. Она сразу поняла и похвалила мою
идею. При упоминании о лысой макаке она постучала себя пальцем  по  лбу,
хотя не очень убежденно.
   - Когда Дерчику шею свернули? - Спросила она недовольно.
   -  Не  знаю,  я  на  эту  мелочь  внимания   не   обращала.   Но   мы
сориентируемся, когда начнут наши алиби проверять. Где Метя?
   - Пошел собирать сведения. Я задумалась.
   - А он мне нужен. Он что-то про этого Дерчика  знает.  Я  должна  его
спросить, можно мне про это рассказывать или нужно молчать, потому что в
понедельник со мной будут разговаривать. На тебя  донос  не  опасный,  а
Мете могут насвинячить. Хорошо бы он объявился до понедельника.
   Метя объявился перед шестым заездом. Шок у  него  совершенно  прошел,
выглядел он нормально  и  даже  казался  вполне  довольным  жизнью.  Мое
предостережение не произвело на него ни малейшего впечатления.
   - Ты обо мне можешь говорить что хочешь. Что я знаю, то знаю,  а  для
всех остальных - ничего я не знаю! А даже если  я  и  знаю,  то  вам  не
обязательно. Доноси на меня сколько хочешь за милую душу!
   - Нажрался, - высказала свое мнение Мария.
   - Ну, немножечко есть, - согласился Метя. - А что там  бежит?  Давай,
Бальбина!
   - Метя, заезд не тот, Бальбина уже была.
   - Ну и ладно, это несущественно. Давай, Фонтана!
   Темно в глазах сделалось при этом не  только  у  меня.  Фонтана  тоже
бежала, но не сейчас, а в следующем заезде и со  дня  своего  дебюта  не
заняла лучшего места, чем предпоследнее. Мысль о том,  что  Метя,  может
быть,  что-то  знает,  что  наклевывается  какое-то  мошенничество,  что
Фонтана должна выиграть, заморочила  головы  всем,  кто  эти  кретинские
слова случайно слышал. Юрек обернулся и посмотрел на Метю таким  взором,
что непременно должен  был  ему  что-нибудь  сглазить.  В  воздухе  явно
сгустилось беспокойство, до сих пор целый день приходили к  финишу  одни
фуксы, правда, из-за Дерчика, но в пятом заезде  и  без  Дерчика  пришел
отчасти фукс. В следующих заездах снова  могли  показаться  какие-нибудь
чудеса в решете. Изменениями в заездах  уже  интересовались  все,  народ
бросился ставить на Мязгу на Джубаре, лошадей от  Дерчика.  Это  был  бы
страшной силы фукс, только вот никому не приходило в голову,  что,  если
на лошадь многие ставят, так это уже не фукс...
   - Конь от Дерчика, конь от Дерчика... -  с  явным  отчаянием  сказала
девушка, что сидела за мной. - Проше пани,  простите  меня,  пожалуйста,
это что, производитель? Я о таком коне не слышала.
   - Дерчик - это жокей, - немного рассеянно ответила я в спешке, потому
что меня стал интересовать наш идущий к концу триплет. - Такой  из  него
жокей, как из меня, пардон, гейша.  Он  первый  раз  не  едет  на  своих
лошадях, так вот и делайте выводы.
   - О  Господи.  Попробую.  Я  в  лошадях  как  таковых  очень  неплохо
разбираюсь, но о бегах не имею ни малейшего представления.  Я  абсолютно
ничего не понимаю из того, что тут говорится и что делается.
   Я еще на миг задержалась по дороге к кассам.
   - Место лошади у финиша во всем мире зависит  от  жокея  примерно  на
одну десятую, - торопливо объяснила я. - Может  быть,  в  исключительных
случаях на одну четверть. У нас обратная пропорция, место коня на финише
зависит от жокея наполовину как минимум, а если бы не то обстоятельство,
что лошадь - скотина  сильная  и  капризная,  зависело  бы  на  все  сто
процентов. Дерчик поехать просто не умел, а лошади его не любили.  Когда
вернусь, расскажу вам о Луанде.
   Я оставила девушку недопросвещенной и  помчалась  вниз.  Джубар  стал
фаворитом, на нем висели блоки ставок. Я не верила в ученика Мязгу почти
в той же степени, что и в покойного Дерчика,  в  триплете  из-за  ошибки
Марии у нас стояла Теренция, первым фаворитом она не была.  На  самом-то
деле фаворитом должен был быть Свинг, а сразу после него Криста; триплет
мог быть вполне приличным, при условии, что эта Теренция  выиграет.  Для
того чтобы отвести порчу и не сглазить, я поставила на всех со Свингом и
на всех с Кристой,  поганой  метлой  изгнав  из  ставок  Джубара,  потом
передумала и поставила на него приоритетно, хотя это во всех  отношениях
было лишено всякого смысла. Потом я вернулась наверх.
   Моя новая знакомая подкарауливала меня с явным упорством.
   - Вы мне хотели рассказать о Луанде, - напомнила она, едва  я  успела
сесть. - Я лично знала Луанду, это была прекрасная, сильная,  выносливая
и быстрая кобыла. А сейчас она на конезаводе.
   Я обернулась к ней.
   - Расскажу, только с сокращениями, потому что сейчас  у  меня  просто
нет времени. Луанда прибыла откуда-то, не  помню  откуда,  по-моему,  из
Чехословакии...
   - Верно, из Чехословакии.
   - Она всегда приходила на турфе последней, ну, может,  предпоследней,
во второй группе, ниже съехать ей просто не удавалось. И тут ехал на ней
какой-то  совсем  чужой  жокей,  тоже  не  помню,  по   какому   случаю,
соревнования какие были или что-то там еще...  Неважно  что,  но  только
этот чужой жокей на нее сел, как Луанда сразу стала  лидировать,  потому
что этот жокей обыкновенным образом поехал - и привет! Никаких штучек не
пробовал. Никто на это в первый момент внимания не обратил,  потому  что
все знали, что Луанда отпадет,  лошадь-то  безнадежная.  Дистанция  была
довольно короткая, множество лошадей ехало, и Луанда мало того что  шла,
так еще и удлиняла разрыв и пришла первой как  фукс  сезона.  Оказалось,
что на лошади просто надо уметь поехать! Она прямо  клинический  пример,
на ней никогда раньше не ехали, а тут в  первый  раз  случилось.  Больше
невозможно было ее в заезде прятать, даже наша техническая комиссия  все
увидела бы, и перешла она в  первую  группу  -  Луанда,  конечно,  а  не
техническая комиссия. А теперь ее дети точно так же выигрывают, если  на
них умеют поехать. Луанда ясно показала, сколько зависит от езды,  и  до
сего дня этот пример - самый наглядный.
   Девушка, наверное, начала уже сама  все  понимать  и  делать  выводы,
потому что оставила меня в покое. Тут я вспомнила,  что  она  ведь  была
здесь в обществе какого-то типа, тип пропал с глаз долой, и  она  теперь
сидела одна. Меня немало удивило, что такой заурядный мужчинка не следит
ревностно за такой красавицей,  но  мне  было  не  до  нее,  я  занялась
программками и вычислением лошадей на завтрашние бега.
   Начался шестой заезд. Мария упала в кресло рядом  со  мной  в  момент
старта.
   - Что осталось? - вяло спросила она.
   - Липецкий, - ответила я коротко, одним глазом погладывая в  бинокль,
а вторым пытаясь следить, что я себе на чем записываю. - И Цеста отпала.
   - А ну ее, Цесту, - буркнул Юрек.
   - Где Теренция?!
   - Третья. Она еще держится...
   - Давай, Цеста! - предложил Метя.
   - Убей его! - яростно попросила я Марию.
   - На прямую выходит Джубар, - продолжал динамик. - Гусля отстает...
   Свинг перешел на большую дорожку и потерял преимущество.
   - Занесло его! - завопил Вальдемар. - Идиот жокей, паралитик!
   -  Лидирует  Джубар,  второй  идет  Теренция,  потом  Свинг,  Джубар,
Теренция, Джубар, Теренция...
   - Давай, Джубар! - ревело пол-ложи.
   - Давай, Теренция! - заора