х
свое мнение должно быть. Их и спрашивайте. Когда я там сидела,  так  они
себя прилично вели и комментировали заезд вполне осмысленно...
   - А вам приходилось там сидеть?
   - Несколько раз случалось. Вели они себя соответственно. Вообще-то  в
частной жизни это индивидуумы даже симпатичные и приличные, уж не  знаю,
что творится, когда меня у них там нет, а они превращаются в  коллектив.
Я даже начинаю нехорошо относиться ко всякому коллективу.
   - Не вы одна...
   - А вот журналисты, которые пишут в прессе... Проше  пана,  я  своего
мнения о наших журналистах вам не открою, потому что тогда мне  пришлось
бы употреблять слова, которые в словари  по  сей  день  не  включают.  Я
журналистов на бегах встречаю, знаю, кто это и что они делают. Что они в
статье напишут, полностью зависит от их личных успехов и поражений.  Как
только у них ставки, по намекам с  конюшни  сделанные,  коту  под  хвост
полетят, так они пишут, что кругом одни мошенники, а как только выиграют
- так сразу все в порядке. Один интервью брал  у  какого-то  из  ведущих
жокеев и в интервью написал, что тот жокей, с которым в одном  заезде  в
роли старшего  ученика  ехала  жена,  на  вираже  кричал  ей:  "Быстрее,
кисанька!"  Насчет  "быстрее"  никто  не  возражает,  но  вот  над  этой
"кисанькой" пол-ипподрома полегло со смеху. Жаль,  что  не  добавил  еще
"ненаглядная моя женушка". Представляете: каждая доля секунды у  вас  на
счету, идиотка эта вас подводит, а вы к ней с телячьими нежностями... Вы
женаты? Юзя Вольский резко вздрогнул.
   - Женат, - признался он. - И очень ее люблю.  Но  я  согласен,  самое
ласковое слово, которое здесь напрашивается - "кретинка". Тоже,  кстати,
на "к"...
   -  Ну  что  еще  тут  объяснять?  Януш,  который   явно   развлекался
происходящим, открыл еще одну бутылку вина.
   - Ушедший режим виной тому, что не я веду это Дело,  -  сказал  он  с
величайшей радостью. - Так что мне одни развлечения  остались.  Юзя,  за
твой успех!
   - А ты не радуйся, как поросенок после бани,  -  ядовито  предупредил
Юзя Вольский. - Уж я постараюсь, чтобы тебя притянули как  консультанта.
Погодите, будьте людьми, я пленку сменю.
   Используя минутное отсутствие технических средств,  я  открыто  и  не
стесняясь рассказала  все,  что  я  в  целом  думаю  о  затронутых  нами
вопросах. Надо было торопиться, потому  что  младший  комиссар  Вольский
менял пленку очень расторопно.
   - Тема у нас разрастается, поэтому  давайте  уж  отработаем  то,  что
умещается в каких-то границах, - сказал он просительно. - Вы расскажите,
что было сегодня. Конкретно, со всеми деталями.
   Я подробно ему рассказала, как было дело. На то,  что  повторять  мне
это придется еще множество раз, я  настроилась  заранее,  но,  поскольку
речь шла  о  бегах,  я  знала,  что  мне  не  надоест.  Сосредоточилась,
старательно  припомнила  себе  все  по  минутам   и   не   упустила   ни
перепуганного мальчугана, ни краткой беседы Сарновского и Бяласа.
   - Сарновский и Бялас - кто такие?
   - Двое самых лучших жокеев на бегах, которые отличаются еще и высоким
уровнем интеллекта. О Сарновском ходят слухи, что он многим командует. У
него огромный талаш, и я подозреваю, что у них с тренером сговор: в  абы
каких заездах  он  может  делать  что  хочет,  но  большие  бега  должен
рассматривать серьезно. Дерби, Большая Варшавская, может, Оукс, Весенние
и так далее. И кстати, Дерби  он  выиграл.  Главное  его  умение  -  это
придерживать  лошадей,  а  вот  выигрыш  на   фаворите   наполняет   его
смертельным омерзением. Если на него бешено ставят, можно почти  на  сто
процентов быть уверенным, что он не придет. Если никто об  него  рук  не
марает, то велик шанс, что он выиграет. Тренер у него замечательный,  но
у меня такое впечатление, что пока еще ни  на  одной  лошади  Сарновский
по-честному не поехал. Бялас - то же самое, заезды низшего  ранга  может
проигрывать или выигрывать как хочет, а вот большие призы выигрывает раз
за разом. Вроде как они с Сарновским заодно.
   - А кто такой Василь?
   - А вот об этом я как раз ничего не знаю. Такого имени  на  бегах  не
существует. Мои знания, взгляды и предположения кончаются в  этом  месте
как отрезанные. Понятия не имею ни о каком Василе.
   - Так что, про сегодняшний день все?
   - Нет. Еще Метя.
   - Это еще что за Метя?
   - Дружественный индивид. Сразу вам скажу, что я спросила Метю,  можно
ли мне на него донести, так он не задумываясь позволил. Правда,  он  был
под мухой, но не настолько, чтобы не знать,  что  говорит.  Метя  что-то
знает. Когда я сказала, что Дерчик помер, его чуть кондратий  не  обнял,
он потому-то позже и надрался. Не знаю, что  такое  знает  Метя,  он  не
захотел рассказывать, может, вам расскажет. У  меня  есть  его  адрес  и
телефон, я забыла,  где  он  работает,  но  профессия  у  него  какая-то
сельскохозяйственная. По крайней мере, что-то общее с природой.
   Чтобы продиктовать ему данные на Метю,  мне  пришлось  отправиться  в
собственную квартиру и найти записную книжку. Телефон звонил, как с цепи
сорвавшийся.
   - Слушай,  -  сказала  на  другом  конце  провода  Мария,  -  Метя...
Езус-Мария, я так больше не могу! Метя в больнице, на него напали!
 
*** 
 
   - Один тип внизу спрашивал у меня, все ли у него в порядке с головой,
- сказал Вальдемар, показывая подбородком на Юрека. - Посмотрел  на  его
программку и усомнился в нормальности владельца.
   Юрек был зол как сто чертей, потому что во втором заезде проиграл.  У
него  была  оригинальная  привычка  обрезать  программку  вокруг  и  еще
отрезать у нее углы. Второй  заезд  был  так  напечатан,  что  вместе  с
уголком Юрек отрезал последнюю лошадь, которая как раз и выиграла.
   - А откуда я должен был знать, что она тут бежит! - огрызнулся он.
   - А зачем ты ее отрезал? - заметила ему я. - Уже во второй раз,  если
память мне не изменяет, ты отрезаешь лошадь, которая выигрывает! На  кой
черт ты все тут пообрезал? Когда-то ты главный заезд выкинул!
   - А мне так нравится! И буду  обрезать!  Ну  хорошо,  ну  выбросил  я
заезд, поколебался и выбросил! С концами. А потом забыл напрочь, что эта
лошадь бежит! А что за хреновина с Дерчиком? Он вроде бы умер?
   Юрек был  моим  свойственником,  от  него  правду  мне  незачем  было
скрывать.
   - Кто-то его убил вчера утром. Так что скакать он  уже  не  будет.  А
тебе советую обратить внимание на лошадей, которые от него остались.
   - Шутишь? Нет, ты серьезно? А я выкинул программку... Поставлю еще!
   Его словно выбросило  из  кресла,  он  помчался  вниз  поставить  еще
триплет начиная с четвертого заезда. На  лошадях  Дерчика  сегодня  ехал
Болек Куявский, жокей снеговой душой, он пер вперед, не обращая внимания
ни на что, забывая о сговорах и интригах, часто выигрывая на  фуксах.  В
начале карьеры его почитали за преемника  Мельницкого,  он  бы  таким  и
стал, кабы не отсутствие амбиций и, возможно,  лень.  Но  поехать-то  он
умел, и лошади Дерчика немедленно стали фаворитами ставок.
   О Дерчике сплетничали очень средненько. Все уже знали про убийство, и
еще перед первым заездом я услышала, что:
   Дерчик умер с перепою;
   Дерчика  убили,  подмешав   в   выпивку   яд;   его   застрелили   из
огнестрельного оружия; он умер после страшенного мордобоя,  в  больнице,
куда его отвезла "скорая"; мафия  зарезала  его  ножом  за  то,  что  не
соглашался придержать лошадь; то же, с той разницей, что он  должен  был
прийти первым, мафия на него поставила, а он ее подвел; его убил  тренер
в приступе банальной ярости; то же, но предумышленно, с целью избавиться
от него раз и навсегда (видимо, в своем  мнении  о  Дерчике  я  была  не
одинока);
   Дерчик шантажировал Глебовского, держал на него  компромат  и  только
поэтому скакал. Добровольно никто в здравом уме его на лошадь не посадил
бы;
   Дерчик сам, лично, был главным мафиози, держал всех под уздцы, и люди
потеряли терпение; он якобы у кого-то отбил девушку, может быть  невесту
или даже жену, и тот, кому изменили, переборщил с отмщением.
   Услышав последнюю сенсацию, я тоже потеряла терпение.
   - Чем это он ее соблазнил? - спросила я ехидно.  -  Веснушки  ее  так
пленили или же рыжая башка?
   Собеседник  тут  же  стал  утверждать,   что   женщина   -   существо
непредсказуемое, и настаивал на своем.
   Только один вякнул нечто, в чем была капля смысла. Обращался он не ко
мне, я случайно услышала.
   - Слишком он много знал, - сказал человек вполголоса пану Мариану.
   Пан Мариан зашипел на него и помрачнел. Похоже было, что и он слишком
много знает и теперь стал бояться уже  за  себя.  Я  была  уверена,  что
ничего он мне не скажет, потому что он считал меня женщиной,  а  женщины
всю жизнь служили ему не для бесед. Колени красивые у меня  могут  быть,
это пожалуйста, а вот в вопросе разума - и говорить не о чем.
   Три четверти моего естества были поглощены, игрой,  а  одна  четверть
интересовалась встреченным вчера  мальчиком.  Еще  сегодня  я  бы  этого
малыша узнала, а вот дня через два  напрочь  забуду,  как  он  выглядел.
Потомство сотрудников ипподрома шаталось по всей  территории  в  больших
Количествах,  потому  что  для  большинства  этих  детишек  лошади  были
любимыми домашними животными, а тайны тотализатора  -  хлебом  насущным.
Однако ни один из них никогда не выказывал такого  смертельного  страха,
ведь если бы не сумасшедший испуг в глазах, я бы на мальчика  вообще  не
обратила никакого внимания. Что такое могло с ним приключиться?
   В перерывах между заездами я внимательно  смотрела  по  сторонам,  но
ничего  не  заметила.  Зато  нашла   того   типа,   который   вышел   из
административного корпуса сразу после мальчика, вместе с  кем-то  чужим.
Этого человека я отлично знала, не знала только его фамилии. В него я  и
вцепилась.
   - Я вас вчера спрашивала про Еремиаша, помните?
   Мужик всматривался в программку, но тут оторвался,  чтобы  посмотреть
на меня, и видно было, как он собирается с мыслями.
   - Вы меня?.. А! Ну да. Конечно. А что?..
   - Вы выходили из корпуса с каким-то знакомым,  а  перед  вами  мчался
такой маленький мальчуган. Вы его заметили?
   - Кого?
   - Этого мальчугана.
   - Какого мальчугана?
   Даже интеллигентные люди при таком повороте разговора начинают  вести
себя как дебилы.
   - Того, который мчался перед вами. Ну, мальчик, здешний  ребенок.  Вы
его заметили или нет?
   - Минутку, дайте подумать. Минуточку... Мальчик?  Возможно,  кажется,
какой-то мальчуган мелькнул передо мной...
   - Кто это был?
   - Этот: малыш? Понятия не имею. А что?
   - Жаль. Его что-то смертельно напугало. Я его  ищу,  чтобы  спросить,
что ж такое с ним случилось. Там в этой конторе кто-нибудь еще был?
   Мужик смотрел на  меня,  словно  пытался  понять  слова  иностранного
языка, который изучал в раннем детстве.
   - Минутку. Вы о чем говорите? Ну да, я выходил  из  административного
корпуса... А этот мальчик, вы говорите, был чем-то напуган?
   - Был. И интересно знать чем.
   -  Сидели  там  какие-то  личности,  вроде  бы  в  бухгалтерии  и   в
секретариате...  В  секретариате  наверняка.  И   этот   мальчишка   был
напуган...
   Он как-то странно покраснел. Но краснота у него  тут  же  прошла.  Он
прикрыл глаза, а когда снова открыл, из них исчезло всякое выражение.
   - Понятия не имею. Мальчугана я едва заметил, даже не знаю, откуда он
вылетел.  Может,  там  ему  кто-то  хорошую  взбучку  задал?  А  что  за
мальчуган?
   - Если б Я знала - вас бы не спрашивала. Я пробую его тут  найти,  но
его пока вроде нет, не вижу. Я думала, что это  чей-то  сын,  может,  вы
знаете чей. А вы со знакомым тогда шли?
   - Нет. Чужой человек. Мы о чем-то заговорили и Вместе вышли, я вообще
не знаю, кто это, он сразу пропал у меня с глаз долой. Он тут не бывает,
я его никогда раньше не видел.
   - И я нет. Может, приехал за навозом под шампиньоны. А что, в корпусе
администрации ничего страшного в тот момент не было?
   - Да нет же, ручаюсь. Тишина и покой. Вы мне лучше скажите, что у вас
нарисовалось в пятом заезде?
   Я сказала ему, что нарисовалось в пятом  заезде,  и  очень  его  этим
расстроила, потому что, у него нарисовалось нечто совершенно иное, после
чего я от него отцепилась. Четверть моей  души,  где  обитал  интерес  к
вчерашним событиям, начала слегка волноваться. Зря я ему сказала о  том,
что мальчик был напуган. И тот, второй, вроде как чужой... Не правда это
все, не может  такого  быть,  я  же  видела,  как  они  выходили  и  как
разговаривали, конечно, они знакомы! Они непременно  знакомы!  И  второй
ответил на мой вопрос насчет Еремиаша, значит, он Еремиаша должен  знать
хотя бы в лицо, не мог он тут быть первый раз в жизни! Этот тип врет как
висельник, черт знает почему...
   Вдруг мне пришло  в  голову,  что  мальчик  мог  их  подслушать.  Они
разговаривали о чем-то таком, от чего волосы  на  голове  дыбом  встают,
может, именно про убийство Дерчика, а мальчик услышал и убежал. Неглупый
ребенок. Однако я не  люблю  удовлетворяться  чистыми  гипотезами,  надо
найти этого сопляка, а  как?  Собрать  гуртом  Всех  ипподромных  чад  и
посмотреть на них вблизи? У меня таких полномочий  нет,  а  вот  младший
комиссар Юзя Вольский должен это сделать и вызвать меня на очную ставку.
   Я пошла в кассы. На четвертый заезд я еще не  поставила,  потому  что
тут шли два фаворита, которые  просто  не  имели  права  проиграть,  они
обязаны были прийти вместе первыми, и никакая  сила  не  была  над  ними
властна. У меня рука немеет  и  язык  коснеет,  Когда  ставлю  на  такую
банальную комбинацию, но тут я ничего другого не выдумала.  Мне  это  не
понравилось,  к  тому  же  зрелище  в  паддоке  подтвердило  данные   из
программки.
   - - Ну ладно, - через силу сказала я кассирше, - поставлю два-четыре,
но с неохотой.
   За мной стоял какой-то тип, который напряженно пялился в программку.
   - Так ведь Неохота вроде не бежит? -  спросил  он  вдруг  тревожно  и
подозрительно.
   Выражение его лица ясно свидетельствовало о том,  что  он  ужаснулся,
пропустив в программке лошадь по имени Неохота. Я сжалилась над ним.
   - Нет, неохота не бежит, - сказала я, забирая билетики. -  Неохота  -
это чувство такое. На нее можете не ставить.
   Он неуверенно взглянул на меня, начал уже было возражать: "А если она
придет?..", но отсутствие Неохоты в программке все же его успокоило. Его
реакции я даже и не удивилась, имена у лошадей бывали такие чудные,  что
и Неохота могла приключиться. Например, скакали  Этажерка,  Небоскреб  и
Фрак. Если это, так сказать, движимость, так я  -  китайский  император.
Так и вижу, как мчит вперед  Архитрав,  скажем,  или  Фронтон,  или  еще
какая-нибудь архитектурная деталь.  И  с  половой  принадлежностью  тоже
фокусы бывали. Ну хоть бы Эрато. Как известно, это муза, рода  женского,
а  ее  именем  наделили  жеребца.   Лошадники   решили   вопрос   весьма
оригинально, говорили: "Эрато пришло вторым" или  "Эрато  проиграло".  И
такой вот средний род из-за идиотских имен изобиловал.
   Те самые два-четыре с неохотой  я,  конечно,  выиграла,  как  и  весь
ипподром. Меня это до такой степени разозлило, что я решила включиться в
расследование.  Поймала  пани  Зосю,  стащила  ее  вниз  и  показала  на
подозрительного типа.
   - Я хочу знать, как его зовут, -  упрямо  потребовала  я.  -  Вы  его
знаете?
   - В лицо - да, - ответила пани Зося. -  И  по  фамилии  тоже,  но  не
помню.
   - Окажите мне любезность, посмотрите на его пропуск. Можете  сказать,
что вы хотите посмотреть номер,  что  два  одинаковых  всплыли  или  еще
что-нибудь.
   - А зачем вам это?
   - Он меня интересует, но глупо спрашивать, как его фамилия.  Особенно
если он мне уже представлялся, а я забыла. У меня к нему личное дело,  и
я хотела бы эдак дипломатично подойти.
   Пани Зося не удивлялась уже никаким моим поступкам. Она  оказала  мне
любезность, и после пятого заезда я получила сведения,  что  типа  этого
зовут Блажей Фигат. Насчет остального я допытываться не стала,  пусть  у
Юзи Вольского на сей счет голова болит.
   Как раз перед шестым заездом сенсацией насчет Дерчика  поделился  пан
Эдя.
   - Он брал за то, что проигрывал, - возвестил  он.  -  Именно  поэтому
никогда не выигрывал. Брал-брал, забогател и вроде как начал  одалживать
деньги под проценты, один Тип ему  задолжал  полтора  миллиарда.  Дерчик
пригрозил типу судебным исполнителем, потому что  имел  векселя,  и  тот
должник в отчаянии его  убил.  Неизвестно,  кто  это,  поскольку  Дерчик
одалживал разным, но из-за больших денег убийцу, может, и найдут.
   Сообщение было таким необычным, что  все  обалдели.  Я  спешно  стала
подсчитывать в уме, за сколько же это заездов Дерчик  должен  был  взять
деньги, чтобы из этого получилось полтора миллиарда, добралась  в  своих
подсчетах до четырех сезонов, потом опомнилась,  что  еще  в  предыдущем
сезоне ставки и выигрыши были в два раза меньше, стала считать по новой,
окончательно потеряла нить  и  бросила  это  дурацкое  занятие.  Зато  я
сообразила, что ведь Дерчик был как-никак жокеем, значит, сто  побед  на
своем счету обязательно должен был иметь  уж  как  минимум.  Тогда  я  с
некоторым усилием стала вспоминать азы его  карьеры  и  припомнила,  что
большую часть этих побед он одержал во Вроцлаве. Я никогда  не  была  на
бегах во Вроцлаве, но уже долгие годы царило единодушное мнение, что там
все заезды до единого подстроенные. Черт его  батьку  знает,  может,  по
непонятным причинам его пускали первым, может, он  им  взятки  давал,  а
потом стал таким макаром  их  себе  возмещать...  Я  вспомнила,  как  он
ездил.., ну нет, не может быть! Он же просто-напросто  не  умел  ездить,
только кретин мог бы ему платить за проигрыши, он без всякой оплаты пыль
глотал бы на самом последнем месте. А кстати, что думал  его  тренер?  У
Глебовского Дерчик ездил последние три  года,  до  этого  он  работал  в
разных конюшнях, так что же - все тренеры  ослепли  или  все,  как  один
человек, шли на всякие мошенничества? Не может  быть.  Это  я  абсолютно
исключаю - и конец!
   Пан Эдя продолжал хвалиться своей осведомленностью:
   - Камарго выигрывает, и мне дали шестерку, должно  прийти  три-шесть.
Камарго тоже, почитай, висит.  Вишняка  не  будет,  а  Куявский  тут  не
считается, мне так сказали. Я поставил эти три-шесть за  двести,  потому
что я им не верю, хотя один тамошний поставил полтора лимона. А я  боюсь
Сарновского, поэтому тактично поставил вдогонку по сто...
   - Если Камарго висит, то и мне в  пору  повеситься,  -  с  сожалением
сказал полковник. - Тут Болек выигрывает...
   - Я поставил на этого Болека, хотя он говорил, что в этом  заезде  не
поместится, - признался смущенный Вальдемар, - но я уже не знаю,  как  с
ним быть. То он говорит, что его не будет,  что  он  не  придет,  а  сам
приходит, то клянется прийти - и нет его.  Невозможно  его  предугадать,
ставишь вслепую!
   - Ему, говорит, шестерку дали? Он что, спятил? У  этой  шестерки  нет
никаких шансов, - бормотал Юрек впереди меня. - Спорить готов,  что  она
будет не ближе предпоследней!
   Этим они меня слегка вывели из равновесия. Камарго я в рот не  брала,
Сарновского на Деборе - тоже, я ставила Мальвину на  Болеке  Куявском  с
двойкой, Пассионатой, на ученике Осике, помня свой вчерашний разговор  с
той девушкой. На самом деле надо было бы говорить "ставлю на  Пассионату
ПОД учеником Осикой", но почему-то у  нас  упорно  получалось  наоборот.
Сегодня я выигрывала в полосочку, каждый второй раз, и сейчас  вроде  бы
должна была снова выиграть. Шестерка -  это  был  Гарцап,  ехал  на  нем
Скорек, которому ехать явно не хотелось,  а  Гарцап  за  сезон  поставил
собственный рекорд - четвертое место. Не было оснований думать,  что  он
продвинется. Он считался лошадью постарше, и вес на нем должен был  быть
побольше, так какого черта у них вдруг нарисовался Гарцап?
   - А един