ь. О Господи,  как
мало времени в нашем распоряжении, завтра он уедет - и прости-прощай! На
сколько? Опять на годы? А тут еще эта афера, ну  кто  выдержит  в  такой
преступно-следственной атмосфере?
   Я  нервно  рассмеялась,  подумав,  что  так  бездарно  проходит  наше
историческое свидание, и уронила закрутки для волос, с  помощью  которых
пыталась придать более или  менее  пристойный  вид  своей  прическе  Эта
проклятая голова! Уронив бигуди, тут же наступила на них больной ногой и
вскрикнула от боли. Вот и нога еще, ни пойти куда, ни потанцевать,  пень
замшелый, а не женщина, такое неудачное стечение обстоятельств. Я всегда
думала - какое-то проклятие тяготеет над нами, не иначе...
   Хотя, с другой стороны... Вот он уедет, и я стану  благословлять  все
эти обстоятельства, ведь мне будет  чем  заняться.  Самое  глупое  после
отъезда любимого - забиться в угол и рыдать. Так поступают  все  женщины
после отъезда их мужчин, а что хорошего?  Я  всегда  говорила:  в  таких
случаях следует немедленно делом заняться. Нет, не стирка,  каким-нибудь
приятным делом, лучше всего хобби...
   Тут я вспомнила одно прекрасное летнее  воскресенье.  Предполагалось,
что  это  воскресенье  двадцатилетней  давности  мы  проведем  вместе  с
Гжегожем, но ему срочно понадобилось уехать. Стояла я  на  балконе  этим
прекрасным летним утром и смотрела вслед Гжегожу,  с  которым  вынуждена
была расстаться, а сердце в груди просто  разрывалось.  И  вдруг  словно
что-то меня укололо. Я вылетела из дому и помчалась на ипподром, где как
раз начинались скачки. Они всегда на меня прекрасно действовали...
   И вместо собственного отражения в зеркале  с  наполовину  закрученной
головой я вдруг увидела одну за другой сменяющиеся картины. Да, все  это
происходило со мной в разные периоды жизни. Вот я,  ухе  одетая,  узнаю,
что мы не пойдем на субботний карнавал, он, видите ли, не  может.  Немое
отчаяние, просто безграничное. Две секунды продолжалось это отчаяние, не
больше, на третьей секунде я уже сбросила с себя  карнавальное  одеяние,
накинула домашний халат и с безграничным  счастьем  в  душе  вывалила  в
тазик марки, которыми давно следовало заняться. Филателия была для  меня
всегда самым дорогим хобби. А вот второй подлец покинул меня, вот я сижу
несчастная и жалкая. Сижу не долее пяти  минут,  решительно  срываюсь  с
места и усаживаюсь за пишущую машинку. И вот уже, позабыв  обо  всем  на
свете, весело смеюсь,  работая  над  очередной  повестью,  надеясь,  что
насмешу и читателей, а может, и им тоже помогу в нелегкую минуту.  Очень
помогали мне в подобных случаях и другие меры. Помню, раз именно в такой
момент я приготовила себе неописуемо сложную и  -  удивительное  дело  -
очень действенную косметическую маску. А когда меня однажды  бросили  на
субботу и воскресенье, я тут же помчалась к знакомым и провела это время
за увлекательнейщим покером. А сколько раз спасал меня ипподром, помогая
распрямиться после очередного удара судьбы! Я  заметила,  что  почему-то
самыми действенными  мерами  для  излечения  сердечных  ран,  нанесенных
мужчинами, являются азартные увлечения.
   Прийти в себя заставил телефонный звонок. Вздрогнув, я кинулась  было
к телефону, но заставила себя переждать.
   - Догадываюсь, почему ты не поднимаешь трубку, - сказал  автоответчик
голосом Гжегожа, - надеюсь, ты здесь?
   - Здесь, здесь! - вскричала я, хватая трубку. -  Тут  уже  менты  мне
кое-что передали, боялась, это опять они.
   - Нет, это я. Приезжай.
   - Еду, еду!
   Дрожащими руками побросала в сумку отобранные заранее мелочи, сорвала
с волос бигуди, расчесалась пятерней и вылетела  из  дому.  Хорошо,  что
письмо Иоланты Хмелевской я сразу же сунула в сумочку, иначе наверняка о
нем бы забыла.
   -   Удалось   тебе   чего-нибудь   добиться   от    экстрасенса?    -
поинтересовалась я, выходя из машины.
   - Удалось.  Он  согласился  приехать  к  нам  на  будущей  неделе.  И
собственно, я мог бы уже сегодня отправляться  обратно  в  Париж,  но  к
счастью, место в самолете зарезервировано на завтра, а сейчас, в  период
летних отпусков, нелегко получить место. Пришло письмо?
   Я извлекла из сумочки письмо и гордо помахала им.
   - Вот оно!
   - Неужели даже не прочитала?
   - Я подумала, лучше нам с тобой вместе его прочесть.
   Враки, конечно, о письме я вообще ничего не думала, но  неловко  было
признаться в том, что не вспомнила о письме, из-за  которого  поехала  к
себе. Впрочем, не такие уж и враки, вместе действительно приятнее  будет
его читать.
   Распахивая передо мною  дверь  виллы,  Гжегож  отвесил  мне  шутливый
полупоклон.
   - Позвольте, мадам, выразить вам мое  глубочайшее  восхищение.  Я  не
знаю другой женщины, которая бы выдержала такой искус.
   - Ты еще недостаточно мною  восхищаешься,  -  мрачно  заметила  я.  -
Каждая нормальная женщина на моем месте купила  бы  чего-нибудь  поесть,
мне же это и в голову не пришло. Вот только сейчас спохватилась...
   - Да брось ты, давай действительно прочтем письмо, мне очень  хочется
знать, что в нем. В письме было написано следующее:
   Уважаемая пани! Елена Выстраш, светлая ей память, была моей  подругой
Мы дружили еще со школы, и она всем делилась со мной, а больше ни с кем.
Со мной поделиться - что с колодцем, никому не  скажу  и  сейчас  бы  не
сказала, но Елена боялась за вас, поэтому и пишу. Она ходила убираться к
тем людям, была у них на постоянной работе, но сначала только с хозяйкой
имела дело, а как дом уже был готов, должен  был  и  хозяин  из  Америки
приехать. И так получилось, что однажды  у  Елены  был  выходной  и  она
собиралась поехать к родным, но как вышла через черный ход из дому,  так
и разбила колено, сильно  разбила,  кровь  шла.  Ну  Елена  и  вернулась
обратно, и не знала, что  делать,  и  ждала,  может,  колено  перестанет
болеть, ей ведь до автобуса  далеко  идти.  А  ее  хозяйка  думала,  что
домработница ушла, как и  собиралась.  И  тут  видит  -  похоже,  хозяин
приехал. Елена удивилась, вроде бы раньше, чем ожидали, ну  да  чего  не
бывает. Хозяйка встретила его как мужа, а у него всего один чемодан  при
себе, и то небольшой, не похоже, что аж из самой Америки прибыл. И Елена
хорошенько его тогда рассмотрела.
   А на другой день, как Елена уже от родни вернулась,  выяснилось,  что
хозяина еще нет, не вернулся, и выходит, тот мужчина был не  хозяин.  Но
Елена ничего не стала говорить, не ее дело и нечего встревать. И вскоре,
дня через два, хозяин и в самом деле приехал  и  багажа  привез  прорву,
даже какой-то мужчина помогал носить. Елена очень удивлялась, потому как
страшно был этот хозяин похож на того самого мужчину, но немного  другой
И опять никто не знал, что Елена осталась в доме, хозяйка  отпустила  ее
до вечера, и она даже пришла ко мне, но  меня  не  было  дома,  и  Елена
вернулась И сидела в саду. Хозяева вскоре уехали на хозяйкиной машине, и
хозяин еще ходил вокруг этой машины и головой качал, и носом  крутил,  и
было чего крутить. Елена тоже заметила, что это была другая  машина,  не
та, что вчера у хозяйки была, потому как вчерашняя  была  белая,  а  эта
серая. А как хозяева вернулись вечером, машина  опять  была  белая,  это
во-первых, а во-вторых, хозяин был тоже прежний, тот, что раньше приехал
И так получилось, что Елена еще раз пришла ко мне, а меня все  не  было,
и, когда возвращалась, хозяева видели ее. И хозяйка  думала,  что  Елены
весь день не было дома.
   Ну и тогда Елена сразу на следующий день пришла ко  мне  и  обо  всем
рассказала, потому как сама не могла ничего  понять  И  еще  говорила  -
может, у нее в глазах двоится, потому как и две машины, и два хозяина, и
все друг на дружку похожи, и она совсем запуталась и не  знает,  который
из них был настоящим и из Америки вернулся. Мы с ней судили да рядили, а
потом рукой махнули - не наше дело,  пусть  хозяйка  голову  ломает,  ей
разбираться с двумя мужьями, пусть сама решает.
   Вот с этого все началось,  уже  добрых  несколько  лет  назад.  Потом
ничего не происходило, только хозяин проворачивал какие-то большие дела,
а хозяйка то и дело в Америку выезжала. Только вот какие-то неприятности
у них были, хозяйка вечно  в  плохом  настроении,  и  как-то  раз  Елена
подглядела, как они с мужем искали в бумагах какую-то подпись и пытались
ее подделать. И хозяйка пробовала, и хозяин, вроде бы у них был образец,
а из разговора Елена поняла, что подделывают подпись. Елена была девушка
любопытная и просто для себя хотела все  выяснить,  вот  и  стала  потом
специально подслушивать. И из разговоров  хозяев  поняла,  будто  хозяин
какого-то человека боится, а  когда  зашел  разговор  о  том,  где  этот
человек живет, Елена и догадалась, кто он. Знала она этого человека,  ее
знакомые с ним на одном этаже жили, дверь  в  дверь,  и  ей  приходилось
часто у этих знакомых бывать, вот они с тем человеком  и  познакомились,
еще до того, как она стала у этих хозяев работать.
   А к своим хозяевам она попала потому, что мать Елены еще до  войны  у
этих людей кухаркой служила, а потом и свою дочь устроила к дочке  своих
довоенных господ. Ну да не о том речь. Тот человек,  что  жил  на  одном
этаже со знакомыми Елены, был очень порядочный мужчина, хотя его в  свое
время и  преследовали  наши  органы,  даже  отсидеть  пришлось  за  свою
порядочность, но он не сдался  и,  как  видел  несправедливость,  всегда
людей защищал, и Елена готова была за него в огонь и в воду кинуться.  И
этот человек собирал разные бумаги, чтобы потом на всяких мошенников, на
всякую сволочь, как он говорил, управу найти. И на хозяина Елены у  него
тоже что-то было.
   Потом Елена узнала, что этот благородный человек долгое время  жил  с
одной женщиной как с женой, и  этой  женщиной  были  как  раз  вы,  пани
Иоанна. И Елена подслушала, как хозяева говорили - пани  у  него  украла
бумаги, потому как пани им что-то напортила в  делах.  Это  уже  недавно
было, в последнее время. А может, пани не  крала,  он  сам  оставил  вам
бумаги, вот вы и воспользовались, хотели помешать им в нечистых делах. И
они очень на пани злились. А потом Елена, прибираясь  в  их  доме,  сама
нашла какие-то важные бумаги и тому человеку отдала. К этому времени  ее
знакомые, что жили дверь в дверь с  тем  благородным  человеком,  уехали
куда-то и временно Елена  поселилась  у  них,  ну  не  то  чтобы  совсем
поселилась, они квартиру оставили на ее попечение, и Елена часто  в  той
квартире бывала и с тем человеком виделась.
   А хозяева ни о чем не  догадывались,  не  остерегались  Елены,  и  ей
удалось еще много чего узнать и  подсмотреть.  Видела,  как-то  раз  под
вечер к ее хозяину пришел  один  подозрительный  тип,  о  чем-то  они  с
хозяином шептались, но так, что Елене жутко стало, и хозяин  ему  платил
деньги. Потом этот тип ушел, дверью хлопнул, а хозяин за ним выскочил  и
догнал, потом хозяин вернулся довольный, и те самые  деньги  из  кармана
вынул, а из их разговора с хозяйкой  Елена  догадалась,  что  того  типа
хозяин убил.
   А о пани, пани Иоанне, они  часто  говорили  между  собой,  что  пани
слишком много знает и что надо вам, извините, заткнуть рот. Елена  знала
вас, вы для нее - что кость в горле, а все из-за того хорошего человека,
Елена на него имела виды, а тут вы  подвернулись.  Она  даже  специально
ездила на вас посмотреть и переживала, но он потом от пани ушел, так что
она к вам претензий не имела.
   К. хозяевам Елены приходил  один  такой  неприятный  тип,  вроде  как
подчиненный  хозяина.  Это  все   мне   Елена   под   большим   секретом
рассказывала, надо же было ей с кем-то поделиться, не могла все  в  себе
держать, мучилась и очень боялась, ну  как  заглянут  в  тайник,  а  она
оттуда ихние бумаги забрала. Пошла исповедаться ксендзу, и ксендз  велел
ей пойти в полицию, но она боялась и пришла  опять  ко  мне.  Сказала  -
собирается сбежать.
   А больше я ничего не знаю, но здесь  не  останусь,  потому  как  тоже
боюсь. Они убьют любого, кто им поперек дороги станет, а  многие  знают,
что  со  мной  Елена  делилась  и  даже  плакала,  рассказывая  о  своих
несчастьях. Сами знаете: ее убили, ксендза тоже пытались застрелить, вот
и меня им убить - раз плюнуть. Может, и вас тоже собираются пристукнуть.
Я не имею понятия, в чем там у них дело, и знать не желаю. Вот и все.  И
не вернусь, пока тут такие бандиты и сволочи всем заправляют и никого не
боятся, живут как им нравится. С уважением.
   Иоланта Хмелевская.
   Закончив чтение, мы с Гжегожем переглянулись и долго молчали.
   - Дух захватывает, - произнес наконец Гжегож. -  Только  вот  немного
непонятно. Может, переведешь?
   - В принципе достаточно расставить по местам всех этих панов и  пани.
Особенно много пань, вот и путаются
   - Жаль, что эта Иоланта не привела никаких дат. Вырисовывается весьма
завлекательная концепция, но без дат не разберешься. Без водки тоже.
   Вслед  за  Гжегожем  я  поковыляла  к  бару  и  ознакомилась  с   его
содержимым. Бутылок много, но  что  бы  такое  выбрать  полегче?  Решили
соорудить  коктейлик,  составными  частями   которого   на   восемьдесят
процентов были апельсиновый сок и минеральная вода. Спокойно можно  хоть
литр выпить.
   - А обедать будем?
   - Обязательно, та роскошная забегаловка очень мне понравилась.  После
работы и отправимся.
   Попивая коктейлик, мы второй раз, не спеша, прочли послание  Иоланты,
останавливаясь на отдельных фрагментах и комментируя их. Я понимала, что
письмо нужно как можно скорее передать полиции, но это отнюдь не  мешало
предварительно сделать кое-какие выводы для себя.
   - Первая история описана правильно, - сказал Гжегож, - от Анджея знаю
Мизюня выехала раньше, Ренусь позже.
   - А мне он почему-то этого прямо не сказал, - обиженно процедила я.
   - Мне тоже лишь упомянул, да я взял на  заметку,  а  потом  проверил,
расспрашивая других. Сто двадцать международных  телефонных  разговоров,
помнишь? Наблюдать за реконструкцией своей  резиденции  Мизюня  поручила
кому-то, сама приехала, когда все практически было закончено,  а  Ренусь
вернулся через пару недель.
   - И его заменили, ксендз прав. Елена  этого  не  поняла,  ксендз  сам
пришел к такому выводу и мог поделиться им со мною. Мы ведь тоже  пришли
к такому выводу?
   Кивнув, Гжегож принялся подчеркивать прозрачным фломастером отдельные
фрагменты письма Иолаигы.
   -  Меня  заинтересовала  комбинация  с  автомашинами.  Тут   особенно
пригодилась бы конкретная дата, полиция наверняка зафиксировала в  своих
протоколах  о  происшествиях.  Готов  спорить  на  что  угодно   -   они
организовали автокатастрофу с пожаром. И очень хотелось  бы  знать,  кто
погиб в этой катастрофе.  Да  нет,  я  уверен  -  Ренусь,  но  под  чьей
фамилией?
   - Ты прав. И машина  его.  Погоди,  приблизительно  можно  установить
день, кто-то же  знает,  когда  Ренусь  вылетел  из  Штатов,  и  у  нас,
наверное, отмечено, когда прибыл. Ведь у него  иностранное  гражданство,
на улице Вспульной наверняка регистрируют таких, что прибывают к нам  на
временное жительство или на постоянное...
   - На Вспульной встал на учет уже двойник?
   - Несомненно. Мизюня явилась  и  зарегистрировалась  раньше,  ей  еще
требовалось оформить документы на дом.
   - Все это должна выяснить полиция, ее работа, но мне  тоже  интересно
знать.
   - Я бы это и без полиции разузнала, по блату,  если  бы  не  дурацкая
нога. Там пришлось бы по этажам  мотаться,  а  лестницы  у  них  страшно
неудобные. Знаешь, я начинаю понимать причину покушения  на  меня,  если
это и в самом деле было покушение. Ведь стреляли же?
   Гжегож поднял голову.
   - Вот именно, я еще не успел тебе сообщить. Пошел я на ту  площадь  и
внимательнейшим образом осмотрел  деревцо.  Ты  знаешь,  я  в  состоянии
воссоздать  полную  объемную  картину  случившегося.  И  картина  такая:
стреляли откуда-то сверху, наверняка снайпер. Целился в чугунную решетку
рядом с твоей ногой, в тебя угодил кусочек чугуна, а пуля ушла в  землю.
Я не стал ее выколупывать, и,  возможно,  напрасно.  Боюсь,  этот  самый
снайпер и выколупал.
   - Ты думаешь, он бы стал этим заниматься?
   - Я бы на его месте стал. На всякий случай. Недовольно пожав плечами,
я прокомментировала:
   - Во всяком случае, они своего добились,  ограничив  мои  возможности
передвижения. Может, им вообще  плевать  на  полицию,  опасаются  только
частного расследования. Сам знаешь, прокуратура!.. Полиция ничего им  не
сделает, потому что прокуратура немедленно прекратит производство,  а  я
не сомневаюсь - у них свои люди наверху. Гжегож задумчиво произнес:
   - А что, если попробовать с другой  стороны?  Ведь  не  исключено,  в
Штатах остались какие-то следы Ренуся,  скажем,  отпечатки  пальцев  или
группа крови...
   - Гениально! - встрепенулась я. - Группа крови и  прочее...  А  вдруг
это то самое, что Елена стянула у них? Ведь были же  в  их  распоряжении
бумаги Ренуся, а этот мой... бывшенький, ну, тот самый, которого обожала
Елена, раздобыл копии документов или еще что...
   -  Тоже  неплохо!  -   похвалил   меня   Гжегож.   -   И   если   ими
воспользоваться...
   - Что ж, вот мы и потянули за ниточку, с которой можно начинать.
   - Да нет же, это не только конец ниточки, это та самая  концепция,  о
которой я упомянул. И строится она как раз  на  совпадении  дат.  Ренусь
прилетел и его сразу шлепнули. А дядюшка  Ренуся  умер  через  несколько
месяцев после этого. Улавливаешь, к чему клоню?  Наследник  расстался  с
этим миром раньше завещателя, пахнет крупным мошенничеством...
   - И Мизюню посадят за решетку? - обрадовалась я.
   - Не очень-то надейся  на  это,  если  даже  и  арестуют,  через  час
выпустят под залог. Но и денежки потерять достаточно  неприятно.  И  вот
гляди, похоже,  в  письме  довольно  четко  сказано  как  раз  об  этом:
"...хозяйка с мужем искали в бумагах  какую-то  подпись  и  пытались  ее
подделать. И хозяйка пробовала, и хозяин, вроде бы у них  был  образец".
Наверное, у Мизюни вышли все подписи покойного "in  blanko"  .  Понятно,
что именно ей приходилось мотаться по странам и континентам и заниматься
делами фирмы. Адвокаты ее знали, подозрений у них не возникало,  поэтому
подписи Ренуся не отдавали на графологическую экспертизу.
   - В таком случае, чего же эта идиотка боится? -  недовольно  спросила
я. - Что я и в самом деле немедленно помчусь с доносом?
   - Так ведь каждый судит по себе. А ты вполне  могла  это  сделать  из
мести.
   - Не стала бы делать, но не огорчусь, если все раскроется само собой.
Скрывать это письмо от полиции, чтобы доставить ей, Мизюне, удовольствие
- не собираюсь. Выходит, она знала, что делала, устраивая обыск  в  моем
чулане. Иоланта поступила правильно, сбежав куда подальше.
   - Правильно, - подтвердил Гжегож,  переворачивая  на  другую  сторону
густо исписанную страницу письма Иоланты. - Читаешь, и мурашки  по  телу
ползают. Из него ясно, что шантажист оскандалился со своим шантажом, тот
пан, что шептался с хозяином. И ясно также, что хозяин не брезгует лично
заниматься мокрым делом, хотя не исключено, где-то поблизости на  всякий
случай  припрятал  свою  гориллу.  Не  стану  утверждать,   что   пришил
шантажиста собственными руками.
   Отобрав у Гжегожа третий листок письма, я продолжила его рассуждения:
   - А я возьмусь утверждать, вот в этом месте речь идет о  Новаковском:
"...один такой неприятный тип, вроде как подчиненный  хозяина".  Значит,
совместно с Либашем обделывали делишки, все к этому ведет.
   Отодвинувшись с креслом от стола, Гжегож удобнее развалился в  нем  и
уставился в большое окно, выходящее на террасу.
   -  Мне  не   хватает   последнего   кусочка   этой   увлекательнейшей
головоломки-мозаики. Очень  хотелось  бы  знать,  где  находится  и  чем
занимается  уважаемый  пан  Сшпенгель.  Новаковский   достаточно   четко
указывает на его след, можно сказать, говорит  сам  за  себя.  Возможно,
слишком сме