амокла  до  пояса,  да  и  в
высокие сапоги налилась вода, хотя они были...  э-э...  по  самое.  Вода
оказалась ледяной, правда, это я ощутила только в первый  момент,  сразу
же занялась  делом,  разогрелась  и  забыла  про  нее.  Поймать  удалось
кое-какие мелочи, самые крупные  не  давались  в  руки.  Чуть  живая  от
тяжести сетки и эмоций, я вслепую совала сачок в набегавшие  волны,  тут
же отступая перед ними, так что добыча  была  мизерной.  Немного  дальше
виднелись отличные клочки мусора, но  туда  мне  не  добраться,  глубина
превосходила мои возможности.
   По берегу примчался на мотоцикле Вальдемар и прокричал:
   - К полудню успокоится совсем!
   Перестав  размахивать  сачком,  я  повернулась  к  нему,  на  минутку
облокотившись на сачок, чтобы руки передохнули.
   - Вон какие залежи, но мне никак не дотянуться. Может, пан сумеет? Из
благородства уступаю.
   Благородство себя оправдало.  Вальдемар  слез  с  мотоцикла  и  через
минуту, мокрый с головы до пят, был уже на берегу с  полной  сеткой.  Он
что-то разгреб в своем улове, а  заодно  разворошил  всю  кучу  в  море,
остатки которой теперь подплыли поближе, так что и я смогла  дотянуться.
Мне тоже грех было жаловаться на добычу.
   Я решила придерживаться  этого  урожайного  участка  берега,  но  тут
какой-то молодой нахал имел наглость пристроиться буквально в ста метрах
и тоже принялся вытаскивать сор, который  по  праву  принадлежал  только
мне, первооткрывательнице, ну да что я могла с ним поделать?
   Вальдемар умчался дальше и так долго не возвращался,  что  я  наконец
сообразила  -  наверняка  напал  на  что-то  стоящее.   Мокрая,   вконец
измотанная, но не побежденная, я двинулась на запад.
   Добравшись до баржи, я узрела страшную картину: янтарный  мусор  явно
счел мелководье вокруг за самое благоприятное для себя  место  и  сбился
здесь чудовищными нагромождениями. Со всех сторон его  атаковали  семеро
рыбаков с сачками, а на берегу все было завалено уже  просмотренным  ими
черным мусором. И  в  ближайшей  куче,  ясное  дело,  уже  копался  этот
паршивец Терличак.
   С отвращением прокралась я на цыпочках мимо него, чтобы не заметил  и
опять не присосался пиявкой.
   В центре янтарного безумия орудовал Вальдемар с  братьями.  Наверное,
приехали по шоссе, иначе я бы их заметила. Я скромненько прошла подальше
за баржу, извлекла из воды уже отброшенное рыбаками, от которого у  меня
сердце  так  и  зашлось,  и  в  дальнейшем  уже   подвизалась   в   роли
кладбищенской гиены. Добыча оказалась грандиозной,  наверняка  благодаря
японским шарикам, из-за которых рыбаки пренебрегали всем прочим.
   Ветер  явно  стихал  в  соответствии  с  прогнозом,  а   вернее,   по
собственной природе, и море успокаивалось  на  глазах.  Были  все  шансы
надеяться на ночь: к берегу наверняка  прибьет  еще  больше,  будет  чем
поживиться. Преступление, расследование, все  эти  пустяки  вылетели  из
головы окончательно и бесповоротно.
   С пляжа я ушла последней, когда уже стало смеркаться.  Потащилась  по
лесной дороге. Совершенно  позабыла  об  опасных,  оголодавших  за  зиму
кабанах, о которых наслушалась ужасных историй. То они сожрали  ребенка,
спешащего в школу, то с голодухи врывались в дома и  пожирали  все,  что
там было.
   Лично у меня, правда, с ними установились  чуть  ли  не  приятельские
отношения: хозяева приучили их приходить к дому за объедками, вот они  и
заявлялись и ели чуть ли  не  из  рук.  Всю  зиму  мы  подкармливали  их
кукурузными початками, остатками рыбы и засохшим хлебом. Ну,  из  рук  -
это слишком громко сказано, но все же.
   И вот один из таких оголодавших вдруг появился прямо передо мной.  Не
хотелось тащиться хожеными местами, и я пошла напрямик, тропинками,  так
что кабан имел полное право стоять на своей кабаньей тропе. Я шла снизу,
а он вырос наверху, отчетливо вырисовываясь на  фоне  мрачнеющего  неба.
Дальше тропка спускалась вниз и там выходила на нормальную  человеческую
дорогу.
   - А ну брысь, пошел отсюда! - недовольно буркнула я. -  Здесь  тесно,
не разойтись. Может, от меня и пахнет рыбой, но сама я несъедобная.
   Стоявший доселе  неподвижно  кабан  пошевелился  и  сделал  два  шага
вперед. И тут вдруг что-то сорвалось с дерева, под которым я  стояла,  и
со сдавленным криком свалилось вниз, прямо на меня.  Испуганно  хрюкнув,
огромный секач метнулся в заросли, мне же  буквально  в  последние  доли
секунды удалось отшатнуться, но не совсем. Это что-то успело  схватиться
за меня, выдрало с корнем капюшон и вместе со мною повалилось на  землю,
придавив своей тяжестью.
   Ошеломленная, я беспомощно барахталась, оно же  вскочило  на  ноги  и
оказалось девушкой,  насколько  можно  было  разглядеть  в  сгустившихся
сумерках.
   - Ох, простите, пожалуйста, - жалобно взмолилось оно, точнее, она.  -
Вела себя как последняя идиотка, но я так испугалась этого кабана...
   - Ничего, - вставая и отряхиваясь, великодушно ответила я. -  Он  еще
больше испугался. Давайте поспешим, надо выйти из лесочка,  пока  совсем
не стемнело.
   И я решительно направилась по тропинке  вверх,  а  девушка  торопливо
затопала следом, все еще пытаясь оправдаться.
   - Первый раз наткнулась на дикого кабана на воле... А столько  о  них
наслушалась... Он стоял и так, знаете, глазел на меня... Глупо,  правда?
Вряд ли накинулся бы, правда? А пани их совсем не боится? Нисколечко?
   - Не очень. Особенно в этих местах. Они здесь  уже  не  очень  дикие,
почти домашние.
   - Это как же? - не поверила девушка.
   Мы остановились у конца тропинки,  совсем  близко  виднелись  дома  с
освещенными окнами.
   - Да очень просто, их тут все  подкармливают.  Разве  пани  не  знает
этого? Раз здесь живете...
   Девушка смутилась.
   - Да нет, я нездешняя.  Вообще  я  тут  первый  раз,  только  сегодня
приехала.
   - А, ну тогда  понятно.  Сейчас  уже  все  растаяло,  у  кабанов  нет
недостатка в пище, но на ужин неизменно  приходят.  Они  спокойные,  вот
только матке с поросятами лучше не попадаться, а остальные смирные. А вы
уже нашли жилье?
   - Да, конечно. Тут, недалеко...
   Я стала спускаться по тропинке, девушка шла за мной. Вот мы вышли  на
дорогу, здесь было намного светлее, чем в лесу. Перед домом Вальдемара я
первый раз смогла рассмотреть девушку, и что-то в ее лице мне показалось
знакомым. Вроде бы я уже видела  когда-то  эти  глаза,  встревоженные  и
испуганные, но когда и где? Не хотелось напрягать память,  сегодня  я  и
без того страшно устала.
   - Я остановилась здесь. А вам не советую в темноте  ходить  по  лесу,
лучше днем. Вечером кабана можно и на дороге встретить.
   - Понятно. Еще раз прошу меня извинить.
   Закрывая за собой калитку, я остановилась и оглянулась вслед девушке.
Она отошла совсем недалеко, замерла  рядом  с  участком  по  ту  сторону
дороги и принялась озираться, словно желая убедиться, не  грозит  ли  ей
опасность.
   Девушка меня почему-то заинтересовала, и я непременно поговорила бы с
ней подольше, если бы не страшная усталость.
 
*** 
 
   Янтарная благодать продолжалась три дня.
   На  четвертый  все  как  бы  вернулось  на  исходные  позиции.  Ветер
усилился, развернулся и теперь  дул  с  северо-запада.  Вряд  ли  придет
шторм, погода стояла прекрасная, но сезон явно близился к концу, вот я и
торопилась выгрести как можно больше.
   Не одна я, все это понимали, и на пляж высыпало достаточно любителей,
но, поскольку янтарь разбросало по всему побережью, теснота не докучала.
Сбросив куртку, я закатала рукава свитера; а юбку оставила в покое - она
уже так намокла, что ей было все равно, - и полезла в  море.  Нетипичная
была у меня форма одежды, все бабы предпочитали ловить янтарь в  брюках,
не говоря уже о мужиках.
   Я забыла обо всем на свете  и,  растрепанная  и  взопревшая,  целиком
предавалась здоровой гимнастике, когда неожиданно услышала:
   - Девушка, ты что, не в своем уме?
   - Да! - крикнула я не оборачиваясь, поскольку, вопрос относился  явно
ко мне, соседей у меня не было.
   - У тебя что, брюк нет? - не отставал мужской голос.
   - Нет! - сообщила  я  чистую  правду,  снова  устремляясь  в  море  и
воинственно размахивая сачком.
   Вытаскивая очередную порцию, подумала - уже сколько лет  я  не  имела
права называться девушкой, хотела растрогаться, да  сообразила,  что  он
смотрит на меня сзади.
   Выбросив  на  песок  содержимое  сачка,  искоса  глянула   на   этого
любопытного.  Хватило  одного  взгляда.  Не  рыбак.  И  не  из  местных.
Приезжий,   наверное   отдыхающий.   Неопасный,   на   мою   добычу   не
набрасывается.
   -  То  есть  как  это  нет?  -  сурово  поинтересовался  он,   упорно
придерживаясь темы.
   Дурацкий  разговор  с  долгими  и  очень  мокрыми   перерывами   меня
одновременно и раздражал, и смешил. Все силы уходили на вытаскивание  из
моря тяжеленных сачков, ни на что другое сил не оставалось.  А  тут  еще
ветер  начал  крепчать,  того  и  гляди  вообще  придется  закругляться,
остались последние минуты.
   - Ну чего пристал? - все-таки не выдержала я, опять залезая в море. -
Девочки должны носить юбки. Нету у меня брюк!
   Настырный тип успел прокричать в ответ:
   - Как это нет? Совсем? Никаких?
   Ответ он получил с опозданием, когда я была уже на берегу.
   - Никаких? - несказанно удивился он. - Даже лыжных? Или пижамных?
   И чего привязался, дались ему эти брюки, есть свои  на  заднице  -  и
успокойся, на кой ему мои? Ну, последний раз ныряю, почти уже  ничего  и
не осталось. Пора кончать забаву.
   И я окончательно выбралась на берег. Теперь  можно  было  ответить  и
пообстоятельнее.
   - Так вот, если уж хотите знать, нет у  меня  никаких  брюк.  Пижамки
ненавижу. Лыжные когда-то были, но радости мне не доставляли,  выглядела
я в них как корова. Что касается юбки, так я ее и отжать могу.
   Что и сделала. Собрала вокруг ног мокрый подол и выжала.  Не  досуха,
понятно, но все равно юбка сразу  же  стала  легче.  Теперь  можно  было
приступать к разборке, при этом общество мне не требуется.
   А тип и не думал уходить.
   - Знаете, в это трудно поверить, - начал  он,  видимо  переварив  мое
сообщение. - До сих пор я не встречал женщины,  у  которой  бы  не  было
брюк. Вы первая...
   - Прочь! - дико заорала я, так как, заговаривая мне зубы, он нагнулся
над моей драгоценной кучей. - Все мое!!!
   - И это тоже? - Он с улыбкой  указал  на  рыбий  скелет  с  остатками
хвоста.
   - Все!
   - Да не нужно мне ничего, я только собирался вежливо  попросить  ваше
приспособление, на минутку, тоже захотелось махнуть.
   - Ладно, махай! - согласилась я, готовая на все, лишь бы он  поскорее
ушел.
   Вон, под скелетом,  что-то  завлекательно  поблескивает.  А  вон  тот
красный янтарик откатился в сторону, надо же,  размером  чуть  ли  не  с
картофелину, правда молодую...
   Тут я неизвестно почему вспомнила своего Драгоценного и только сейчас
поняла, какую же  свинью  ему  подкладывала,  разбирая  его  кучи.  Ведь
главное удовольствие - самому разбирать свой улов, выискивать янтарики и
плавиться от счастья. Даже Вальдемар признался,  что  когда  его  личный
мусор разгребает обожаемая жена, убил бы ее в этот момент.
   Вот и я. Не обращая больше внимания на незнакомца, вернее, позабыв  о
нем и обо всем остальном, я принялась копаться в вожделенном мусоре. Вот
крупный янтарик, видимо  отколовшийся  от  большой  глыбы.  Место  скола
совсем свежее, чистое. Подняла его, посмотрела на солнце...  Езус-Мария,
комар! Не комар, а прямо бык!  Целехонький,  все  при  нем,  все  ножки,
крылышки!
   От счастья я чуть с ума не сошла,  готова  была  обнять  все  вокруг.
Обернулась на незнакомца, неловко тыкающего моей сеткой  в  море,  -  и,
кажется, не совсем бессмысленно тыкал. Ладно подхватил что-то.  Пусть  и
он что-нибудь найдет, мне не жалко.
   Невольно отметила и тот факт, что фигура у него почти как у  паршивца
Терличака. Интересно, красив ли, я как-то не обратила  внимания  на  его
лицо.
   Тыканье сачком в море - занятие  увлекательное,  человека  затягивает
целиком. Я успела разобрать весь свой улов, еще раз  просмотрела,  чтобы
подстраховаться, а незнакомец все не возвращался.  Наконец  свалился  на
песок рядом со мной.
   Я предостерегла:
   - Здесь мокро.
   - Не имеет значения, теперь мне все равно. Глядите, что попалось!
   И продемонстрировал чудесный светлый янтарик размером с грецкий орех,
правда из  тех,  что  поменьше.  Я  и  тут  не  позавидовала,  наоборот,
поздравила с удачной находкой. А заодно внимательно разглядела лицо.
   -  Послушайте,  а   мы   случайно   не   знакомы?   -   подозрительно
поинтересовалась я.
   - Ну ты даешь! Конечно, знакомы, хотя и не знакомились. Помнишь  свой
макет из гипса на третьем курсе? Я  еще  помогал  отскребывать  гипс  со
стола, хотя к вам в группу забежал по делу. Не знаю  почему,  но  в  тот
день ты выглядела точно так же, как сейчас. Вспомнила теперь?
   Еще бы, такое не забыть, напереживалась я тогда с макетом - врагу  не
пожелаю. Было это ровно четверть века назад, каким  чудом  он  мог  меня
узнать? Говорит, выглядела точно так  же.  Ну  конечно!  Ведь  тогда  на
занятия я бежала под проливным дождем, зонтика не было, сосульки  мокрых
волос свисали на лицо. Вот и теперь висят, шапку я давно сняла, чтобы не
мешала, все на глаза съезжала. Куда же она подевалась?  Ага,  лежит  как
миленькая на песочке, слегка присыпанная. Встала, отряхнула  и  напялила
на  голову.  И  сразу  вспомнилось,  как  кто-то  из   студентов   тогда
съехидничал: "Наш Костик или добрый  самаритянин,  или  влюбился  в  эту
язву".
   - Костик! - обрадованно заорала я.
   - Ага, помнишь! - расцвел он. - Я  сначала  тебя  сзади  не  признал,
подумал, какая-то соплячка. Ты так и не изменила прическу?
   Знакомы мы не были,  виделись  мимоходом  раза  два,  но  сейчас  мне
показалось - друзья детства. Ну, не детства, а студенческой юности, и  с
тех пор никогда  не  расставались.  Видимо,  так  уж  на  нас  действуют
воспоминания о безоблачных годах.
   - С твоей стороны чрезвычайно мило назвать прической то, что  у  меня
на голове. Иногда я и в самом деле сооружаю прическу, но не у моря.
   - Почему?
   - Влажность большая, и ветер дует. Мои волосики этого не любят.
   Похлопав по  карманам,  он  вытащил  сигареты  ("надеюсь,  сухие")  и
предложил мне.
   Я предпочла свои. Ветер усиливался, я почувствовала, что продрогла, и
накинула куртку. Хорошая куртка, действительно непромокаемая, в  верхнем
нагрудном кармане сигареты ничуть не пострадали. Мы с  трудом  закурили,
отворачиваясь от ветра.
   - Чтобы не было недоразумения, - сказал он, - может, ты  забыла,  так
меня зовут Константином.
   - А мне и забывать нечего, я никогда не знала твоего  имени.  Как  ты
тогда оказался на нашем факультете?
   - Пришел  по  делу  к  дружку,  Крысику  Еленскому.  Крысика-то  хоть
помнишь?
   - Еще бы! Когда у меня разразилась эта гипсовая  катастрофа,  так  он
чуть от радости не... в общем, того... И меня язвой  обозвал.  Не  знаю,
как я его на куски не разорвала, злая была как черт.
   - Да, с этим гипсом ты отмочила номер.
   - Не очень удачно, наверное, получилось, но я действовала по принципу
оладий, знаешь, они на дрожжах подходят, только я малость не рассчитала.
Потом научилась. А почему ты меня запомнил? Так  трудно  было  ту  доску
отскребывать, что запомнил на всю оставшуюся жизнь?
   - Да просто тоже  было  смешно,  но  я  мальчик  хорошо  воспитанный,
удержался от  насмешек  в  отличие  от  Крысика.  А  ты  была  известной
личностью в Академии художеств, к тому же замужем, большая  редкость  на
младших курсах. Ты что, вышла за него еще в школе?
   - Почти. Можно сказать, получила аттестат и сразу же под венец.
   - На кой черт это тебе было нужно?
   Тысячу раз я уже объясняла, что всему виной укусивший меня пес.  Если
кого в детстве собака укусит - верный знак  раннего  замужества.  Сейчас
мне почему-то не захотелось повторять тысячу раз сказанное.
   - Честно  говоря,  всегда  боялась,  что  никто  не  захочет  на  мне
жениться, я бы лично не женилась на такой. Поэтому, как только  появился
кандидат в мужья, сразу же воспользовалась случаем.
   -  Ненормальная!  В  академии  все  так  и  считали,  теперь  вижу  -
правильно.
   - А ты? - из вежливости поинтересовалась я, из вежливости только, мне
было все равно, двадцать у него было жен или ни одной.
   - Я тоже. То есть тоже рано женился, сразу же как получил диплом,  но
не аттестат же! Выдержал четырнадцать лет.
   - И что?
   - Развелся.
   - И я, только не с таким стажем. А  ты  почему?  Ой,  извини,  вопрос
бестактный, можешь не отвечать.
   - Отвечу со всем моим удовольствием, ведь  до  сих  пор  не  перестаю
радоваться. Моя жена была из тех, что заставляют гостей снимать обувь  в
прихожей, а у меня как раз довольно безалаберная профессия. А ты почему?
   - Муж не выдержал со мной больше, ведь я ни разу не заставляла гостей
снимать обувь в прихожей. И профессия у меня тоже довольно безалаберная.
   Не исключено, что мы просидели бы на пляже остаток дня  и  всю  ночь,
если бы не ветер, который с каждой минутой  становился  все  холоднее  и
сильнее.  Очень  уж  хорошо  нам  разговаривалось.  И  этот   фактически
незнакомый  Костик  казался  мне  давним  хорошим   знакомым.   Насквозь
промокшая, теперь, сидя неподвижно, я страшно замерзла и с трудом встала
с песка.
   - А тут ты что делаешь? - на прощание поинтересовалась я.  -  Приехал
посмотреть или собираешься пожить?
   Костик тоже поднялся.
   - Приехал пожить, на несколько дней.
   - Есть где остановиться?
   - Нет, пока не искал, сразу пошел на пляж.
   В доме  моих  хозяев  были^две  подходящие  комнаты.  Одна,  рядом  с
комнатой Мешека, была заставлена ненужной  мебелью,  запасными  столами,
стульями, кроватями. Та, что рядом с  моей,  почти  пустая,  там  Ядвига
гладила белье.
   - А тебе как удобнее - остаться здесь или поселиться в Крынице?
   - Сам не знаю. Просто хотелось немного пожить в  самом  центре  косы,
тогда уж скорее в Крынице, но теперь вижу, что в Песках просто раздолье.
   - А машину ты где оставил?
   Я не сомневалась, что Костик приехал на машине, иначе  не  прошел  бы
пешком всю косу с пустыми руками, хотя бы рюкзак  прихватил.  Должен  же
был где-то оставить вещи.
   - Понятия не имею. То есть знаю, что на шоссе, в том месте,  где  был
переход через дюны.
   Значит, баржа. Я затормозила, потому  что  мы  уже  успели  порядочно
пройти в другую сторону. Огляделась. До порта было ближе, с километр, до
баржи два с гаком.
   - У меня предложение. Тут уже до моего дома совсем немного  осталось,
там наверняка сможешь снять комнату, у хозяев дом  просторный.  Если  же
нет, вернешься в Крыницу, в  любом  случае  я  тебя  подброшу  до  твоей
машины. Ну как?
   - Прекрасно, договорились.
   К счастью, Ядвига оказалась дома. Согласилась  не  раздумывая,  проше
бардзо, вон ту комнату, рядом с  пани  Иоанной,  она  может  сдать.  Что
касается рыбы, то Вальдемару удалось вытащить одну сеть, правда, ее тоже
порядком потрепало, но хорошо хоть эту успел, будет ужин.
   - Вот видишь, даже ужин получишь. Выполняя обещание, я сразу  же,  не
переодеваясь, отвезла Костика к его  машине.  На  обратном  пути  купила
пиво, ведь рыбка любит плавать, а в  доме  Вальдемара  пиво  было  самым
крепким алкогольным напитком.
   Потом выяснилось - и  Костик  помнил  о  рыбке,  тоже  закупил  пиво.
Переодевшись в сухое, мы уселись рядом на ледяной веранде, которая летом
служила Ядвиге столовой для квартирантов, а зимой холодильником. Веранда
не отапливалась, но все-таки ветер ее не продувал, можно выдержать.
   - Даже не догадаешься, чем  я  сейчас  занимаюсь,  -  начал  разговор
Костик. - Живопись забросил вскоре  после  окончания  академии,  недолго
занимался графикой и  интерьерами,  а  теперь  целиком  переключился  на
декоративные элементы, главным образом ю