ельности, никакого желания чего-то добиться в жизни, она охотно
подчинялась всем требованиям и вкусам супруга.  И  при  всем  этом  была
очаровательной!
   Показала мне фотографию своего Хамида. Господи,  потрясающе  красивый
мужчина! Дико красивый! И если бы я не предпочитала всю жизнь блондинов,
сама бы в него насмерть влюбилась. Хотя наверняка  долго  бы  с  ним  не
выдержала, а уж он со мной - и того меньше.
   - А  главное,  мне  не  нужно  думать,  как  похудеть,  -  продолжала
тараторить Дануся.  -  Они  там  любят  толстых,  могла  бы  еще  больше
располнеть, но самой не надо. И без того ем  что  хочу,  а  хочу  только
самое вкусное. Может, здесь малость похудею, потом быстренько наберу вес
с помощью халвы, поэтому я и приехала  сюда  охотно,  хотя  и  по  очень
неприятному делу.
   - А! - вспомнила я. - На что-то такое ты намекала по телефону. Что же
это за дело?
   - Янтарь! - вздохнула Дануся. - Муж от кого-то узнал, что тут  у  вас
появился какой-то совершенно необыкновенный янтарь, и хочет его  купить.
Янтарь там сейчас очень высоко ценится.
   - Какой же янтарь? - холодно поинтересовалась я, помолчав.
   - Хамид  говорил  -  очень  большой,  а  в  середке  как  раз  что-то
совершенно необыкновенное. То ли  бабочка,  то  ли  муха.  Скорее  муха.
Золотая. Я тут уже звонила его человеку. У моего Хамида везде есть  свои
люди.
   - Тогда почему же этот человек  не  достанет  ему  муху,  а  посылают
тебя?
   Дануся вроде бы удивилась.
   - Ты права. Слушай, действительно странно. Не знаю... Нет,  знаю.  Он
говорит - существуют какие-то трудности,  не  вообще,  а  типично  наши,
фольклорные, что ли. А поскольку я тоже наша, вот и прислал меня, а  мне
и самой хотелось приехать. Велел покупать за любые  деньги,  но  сначала
надо эту муху найти. Оказывается, наш человек не знает, где она.  Сказал
- поищет.
   Чтобы выиграть время, я предложила гостье еще  вина,  вспомнила,  что
вроде бы где-то завалялись крекеры, и отправилась  в  кухню,  по  дороге
лихорадочно  размышляя.  Что  же  мне  делать  в  создавшейся  ситуации?
Рассказать о Франеке, чтобы облегчить им поиски, и  тем  самым  получить
подтверждение, что муха у него, или, наоборот, постараться  все  скрыть,
ведь этот кошмарный Хамид  может  и  миллион  долларов  предложить!  Два
миллиона! И  тогда  все  пропало,  Франек  польстится,  и  золотая  муха
навсегда  для  нас  потеряна.  А  это  равносильно  продаже  "Битвы  под
Грюнвальдом" или алтаря  в  мариацком  костеле,  -  правда,  другой  вид
искусства, но тоже  национальная  святыня  и  гордость.  Рассказать  всю
правду Данусе нельзя, она  никогда  не  умела  хранить  тайны,  вряд  ли
изменилась за утекшие годы. Надо что-то придумать.
   Ну вот, так и знала! Мое возвращение из кухни  Дануся  приветствовала
словами:
   - Ох, позабыла тебя предупредить, золотая муха - большой секрет,  мне
велели никому не говорить, можно только с тем нашим человеком, так  что,
пожалуйста, ты уж ни-ни, ладно?
   - А кто он, собственно, такой, этот свой  человек  твоего  мужа?  Чем
занимается? Что, у него общего с янтарем?
   - С янтарем ничего. Он занимается здесь делами моего мужа.
   Еще раз все хорошенько взвесив, я пришла к нелегкому решению.
   - Слушай меня, Дануся. Я  как  раз  кое-что  о  янтаре  знаю.  И  мне
известно, что есть такой, с большой золотой  мухой  в  середке.  Но  вот
какая сложность. Этот янтарь в свое время был украден, так что найти его
будет неимоверно трудно. Владелец вряд ли признается, ему  за  эту  муху
тюрьма светит. Тебе и в самом деле надо соблюдать большую осторожность.
   Данута перепугалась.
   -  Езус-Мария!  Значит,  какая-то  афера?  Если  дело  нечисто,   мне
строго-настрого заказано вмешиваться. Так что, сказать нашему  человеку,
чтобы перестал искать?
   И я опять заколебалась. В конце концов, у меня не было  стопроцентной
уверенности, что муха находится у Франека, а если  даже  и  у  него,  то
неизвестно, где он ее  прячет.  Возможно,  Данусин  человек  располагает
возможностями все это разузнать.
   - Нет, пусть поищет, - решила я. - Но вот еще какой  нюанс,  дорогая.
Тебе придется считаться с патриотическими чувствами поляков. Ведь янтарь
с мухой - вещь уникальная, и многим не хотелось бы, чтобы он был вывезен
из Польши. Ему место в польском музее.
   - А почему? Этот янтарь польский?
   - Ну да, выловлен из моря на Вислинской косе. И так получилось, что я
была случайным свидетелем этого выдающегося события. Послушай, а  ты  бы
не могла как-то переубедить  своего  Хамида?  Попросить  его,  чтобы  не
покупал? Ему можно это объяснить?
   - Объяснить ему можно все. Но видишь ли... дело в том, что мне  самой
захотелось иметь этот янтарь.  Ну  хотя  бы  посмотреть  на  него.  Ведь
взглянуть на него не грех?
   - Взглянуть - конечно, но не сейчас, говорю тебе, никто не знает, где
он. А ты могла бы переключиться на другие,  из  тех,  которые  носят  на
себе. Среди них тоже встречаются поразительно красивые.  Так,  говоришь,
он способен понять? В конце концов, это же твоя родина...
   - Ясно, поймет, он у меня умный и хороший,  не  какая-нибудь  свинья.
Очень порядочный человек, хоть и богатый.
   - Тогда за здоровье твоего мужа!
 
*** 
 
   Должно быть, человек  Хамида  отличался  умом  и  сообразительностью,
поручение он выполнил быстро. Едва я переговорила  с  Аней  и  Костиком,
которых вызвала в пожарном порядке, как события начали разворачиваться с
ошеломляющей быстротой.
   Костика вызывать не требовалось, он сам пришел, Аня  же  пожертвовала
запланированной  на  вечер  парикмахершей.  Оба  согласились   с   моими
выводами, навеянными блокнотом Драгоценного, обоих встревожили  арабские
посягательства на польскую муху, и оба преисполнились неясными надеждами
на ее обнаружение. А на следующий день Дануся преподнесла нам новости.
   - Оказывается, Зенобий, это человек Хамида,  знаком  с  одним  таким,
который тоже нацелился этот янтарь купить, да ему продать  не  хотят.  И
наш Зенобий уже вышел на продавцов янтаря, вернее, на  одного  продавца,
тот  знает,  где  муха,  но  один  решить  не  может,  потому  что  муха
принадлежит не только ему, но и его компаньонам, так что ему надо с ними
переговорить. Сегодня вечером он даст ответ. А я в  дурацком  положении,
потому как не знаю, что делать...
   - Стоп! - перебила я Данусю. - Давай еще раз, и  не  все  сразу.  Кто
этот "один такой, который тоже нацелился, да ему продать не хотят"?
   - Какой-то индус.
   - А, индус... А тот, с компаньонами? Он кто?
   - Не знаю. И вообще, наш Зенобий предупредил, что фамилиями тут никто
губы вытирать не любит, так что и мне он фамилий  не  назовет.  Дескать,
мне это знать ни к чему.
   - Понятно. О компаньонах, значит, тоже напрасно спрашивать. А  почему
ты в глупом положении?
   - Ну как же, - Дануся вздохнула в трубку с такой силой, что я чуть не
оглохла, - ведь я сначала сказала, что Хамид готов купить этот янтарь за
любые деньги, а теперь собираюсь сказать  -  раздумал,  не  покупает.  А
человек искал, старался. Ты мне велела сделать так, чтобы он не купил, а
как я ему объясню по телефону, Хамиду то есть, лучше бы не по  телефону.
Не по телефону он сильнее меня любит.  К  тому  же  мне  и  самой  очень
хочется увидеть янтарь. Так что же мне делать?
   Решение пришло мгновенно.
   - Пока не говори, чтобы не покупал. Настаивай на том,  чтобы  сначала
самой посмотреть, за такие деньги имеешь право,  пусть  покажут.  А  как
только договоришься посмотреть, сразу же позвони и сообщи  мне.  Я  тоже
желаю при этом присутствовать.
   - Да ведь я именно об этом и  хотела  тебя  просить!  -  обрадовалась
Дануся. - Ничего я в этой  афере  не  понимаю,  мне  тоже  дело  кажется
подозрительным, побаиваюсь, честно говоря. С тобой не так страшно.
   - Вот и хорошо. Жду звонка.
   В ожидании вестей от Дануси я  занялась  самым  любимым  в  последнее
время делом - принялась вручную  полировать  свои  янтарики.  С  работой
можно было сидеть у окна и до упоения пялиться на виллу Орешника, хотя и
без особой уверенности, что это что-нибудь даст.
   Оказалось, дало.
   Около пяти  вечера  к  воротам  виллы  подъехал  Франек.  Я  схватила
предусмотрительно положенный под руку бинокль и проверила номер  машины,
тоже предусмотрительно переписанный из блокнота Драгоценного. Не  успела
я отложить оптику, как к вилле подкатила вторая машина, из которой вылез
Валтасар. Вылез, осмотрелся, и я имела возможность увидеть его лицо. Он,
без сомнения, он! Черт подери, Данусе удалось созвать съезд уголовников.
Интересно, кто еще явится?
   Позвонил Костик  с  вопросом,  не  происходит  ли  случайно  чего.  С
биноклем у глаз я описала ему происходящее, и он коротко бросил - сейчас
приедет. Я обрадовалась, а ну как сумеет подкрасться под  окно  виллы  и
подслушать? Правда, дело это непростое, дом битком набит народом, в окне
второго этажа я видела девочку, склонившуюся  над  тетрадкой.  Наверное,
дочка, делает уроки. Вот внизу мелькнула женщина - не иначе жена.  Ну  и
теперь еще гости явились, и это не считая хозяина. Перебор.
   И тут подъехала еще одна машина. Остановилась она немного поодаль, из
нее вышла худощавая женщина. Я чуть было не позавидовала ее  фигуре,  но
не успела - женщина позвонила у калитки Орешника. Калитка  автоматически
открылась, и незнакомка тоже исчезла в доме. Интересно,  кто  такая,  ни
одна баба в мои расчеты не входила. Хотя, может, это Идуся?  Или  просто
приятельница Орешниковой. Эх, растяпа, следовало  расспросить  Аню,  как
эта Идуся выглядит.
   Незнакомая баба - это еще что! Через минуту я была потрясена так, что
просто  глазам  своим  не  поверила.  Продолжая  наблюдение  за   виллой
Орешника-в бинокль мне были видны  две  трети  дома  и  кусок  ограды  с
калиткой и воротами, - я вдруг заметила на участке человеческую  фигуру,
неизвестно как туда проникшую. Пригляделась... Да  это  же  Драгоценный!
Вот это фокус!
   Я сообразила, как он пробрался на территорию  виллы,  минуя  калитку.
Дело в том, что владения пана  Люциана  примыкали  к  дворику  небольшой
пекарни-кондитерской, ароматы которой мешали мне  придерживаться  диеты.
Перелезть через невысокий заборчик на задах дворика  -  раз  плюнуть,  а
Драгоценный  всегда  отличался  завидной  физ-подготовкой.  Выходит,  он
продолжал свое следствие! С ума сойти. Откуда, интересно,  узнал  об  их
производственном  совещании?  Во  всяком  случае,  приглашения  явно  не
получил, но принять участие решил. Холера. Какая жалость, что возле дома
Орешника вертится Драгоценный, а не Костик!
   И тут Костик позвонил в дверь моей квартиры.
   У Костика была одна замечательная черта: он сначала действовал, а уже
потом задавал вопросы, это я успела заметить, несмотря на наше  недолгое
знакомство. Вот и теперь он поступил рационально.  Обнаружив  футляр  со
вторым биноклем - я предусмотрительно достала  и  его,  -  Костик  сразу
пустил оптику  в  ход,  хотя  ничего  интересного  не  видел,  поскольку
Драгоценный успел скрыться в кустах, а что делалось внутри  дома,  ни  в
какой бинокль не разглядишь.
   - Толпа растет, - печально проинформировала я.  -  Приехала  какая-то
баба, может, посторонняя, а может, Идуся,  а  возле  дома  околачивается
нежелательный свидетель. Кстати, владелец  бесценного  блокнота.  Думаю,
подслушивает.
   - Значит, стоит подслушивать, уж он-то знает, что делает.  Жаль...  Я
бы и сам попытался, да слишком там тесно. А может?
   И он вопросительно поглядел на меня. Я покачала головой.
   - Пожалуй, лучше не надо. Глядишь, нарвешься на него. Нет,  ножом  не
пырнет, но  твое  присутствие  наверняка  раскроет,  он  конкуренции  не
любит...  Хотя...  погоди...  а  что,  если  попробовать?  Он  наверняка
спрячется от тебя, и  тогда  ты,  возможно,  что-то  подслушаешь,  а  он
останется с носом... Нет, такого он  не  вытерпит,  пожалуй,  и  вправду
сделает какую-нибудь пакость.
   - Давай проверим. Давно уже они там?
   - Баба появилась минут десять назад.
   - Тогда иду, была не была...
   Придержав любимого за рукав, я пальцем ткнула в окно:
   - Вон там дворик кондитерской, на задах примыкает ко двору  Орешника,
заборчик низкий. Заходи со стороны помойки...
   Глядя  на  крадущегося   вдоль   заборчика   Костика,   я   запоздало
спохватилась, не обрекаю ли человека на гибель. Окажется,  бедняга,  меж
двух  огней,  во  вражеском,  стане,  враги  со  всех  сторон.  Победили
любопытство и надежда разузнать новости, я  воздержалась  от  отчаянного
крика с четвертого этажа, призывающего Костика вернуться.
   И опять схватилась за бинокль, время от времени одним  глазом  косясь
на часы. Полчаса тянулись нестерпимо медленно,  ничего  не  происходило,
лишь  к  девочке  на  втором  этаже  поднялась  женщина,   должно   быть
родительница, и обе занялись какими-то тряпками. А  через  тридцать  две
минуты  четвертая  машина  попыталась  втиснуться  на   еще   оставшийся
незанятым кусок тротуара. Из машины вылез индус.
   Нет, никаких тюрбанов и  шаровар,  одет  нормально,  но  мой  бинокль
увеличивал восьмикратно, и я прекрасно разглядела  -  индус,  ну  просто
вылитый.  Правда,  смуглым  мог  быть  и  араб,  и  даже  итальянец,  но
итальянцев у нас  пока  не  значилось,  а  прибытие  Данусиного  мужа  я
решительно исключила, так что замешанный в  янтарную  эпопею  индус  сам
пришел в голову. Господи, удастся ли Костику хоть что-нибудь  подглядеть
и подслушать? И вообще, останется ли жив?
   Следующие полчаса тянулись уж  совсем  невыносимо,  как  на  редкость
ленивая и обожравшаяся корова по полю.  Со,  стиснутыми  зубами,  рискуя
заработать косоглазие от постоянного  перепрыгивания  с  окон  виллы  на
окружающие ее заросли в  надежде  хоть  что-то  разглядеть,  мучаясь  от
угрызений совести, я с трудом дождалась момента,  когда  гости  Орешника
толпой высыпали из дома. Расселись по  машинам  и  разъехались.  Где  же
Костик? Я не сводила бинокля с садика при доме Орешника, но  там  ничего
не  происходило.  Не  выдержав,  рванулась  было  туда,  вниз,   спасать
любимого, как  тренькнул  звонок.  Любимый  стоял  на  пороге,  живой  и
невредимый.
   - Ну?! - только и смогла выдохнуть я.
   Костик аккуратно вытер нош и снял куртку.
   - Очень интересно, - заговорил он оживленно, но не совсем  твёрдо.  -
Ты уверена, что тот тип в кустах - твой... мой предшественник?
   - Он тебе что-то сделал? - ужаснулась я. - Или сказал?
   - Да нет. Видишь  ли,  так  получилось,  что  я  напоролся  на  него,
подобравшись к окну.  Он  уже  там  подслушивал,  причем  во  всеоружии,
по-научному,  пользуясь  акустическими  приборами.  Я  его  сначала   не
заметил, чуть ли не на голову ему уселся. Он без претензий,  отнесся  ко
мне с пониманием, и мы вместе дружно  принялись  подслушивать.  Он  даже
сообщил, что внутри замышляется преступление, вот  он  и  должен  знать,
какое именно,  чтобы  противодействовать,  а  я  по  какой  причине?  Я,
естественно,  -  тоже  хочу  противодействовать,  хотя   о   готовящемся
преступлении сведениями не располагаю, может, он поделится? Делиться  не
стал, а отпустил довольно туманное замечание: дескать, в опасные дела не
след соваться кому ни попадя...
   - Это он о тебе?
   - У меня создалось впечатление - о тебе.
   - А... очень может быть. И что дальше?
   - Дальше вежливо, но решительно предупредил - если  я  передумал  под
окном сидеть, то ничего не выйдет,  он  вынужден  будет  меня  удержать,
возможно  и  силой,  ибо  не  уверен,  что  я  не  захочу   предупредить
преступников внутри дома о подслушивании. А потом  сколько  угодно  могу
предупреждать,  пожалуйста,  когда  он  удалится,  тогда  это  не  имеет
значения. Вообще напустил мраку и таинственности.
   - Это он умеет.
   - Думаешь, и в самом деле огрел бы меня?..
   - Думаю, в самом деле. Он знает каратэ.
   - Я тоже.
   Тут  я  с  восхищением  воззрилась  на  Костика,   ибо   мне   всегда
импонировали люди, обладающие недоступными мне качествами.  Если  бы  он
похвастался умением виртуозно вышивать гладью или запекать баранью ногу,
я бы не преисполнилась  таким  восхищением,  даже  прекрасный  шофер  не
вызвал бы у меня такого восторга, разве что летчик или навигатор...
   И я  сочла  своевременным  вытащить  бутылку  вина,  а  также  загодя
приготовленное жаркое с грибками.
   - Тогда уж вас наверняка заметила бы эта янтарная шайка, - язвительно
прокомментировала я. - Хорошо, что ты не попытался  спасаться  бегством.
Ты хоть что-то услышал?
   - Он наверняка больше, -  со  вздохом  признался  Костик,  берясь  за
штопор. - Я только фрагменты, но все-таки понял -  речь  шла  об  оценке
янтаря с золотой мухой и возможности продажи всех трех диковинок чохом.
   - Значит, они у них? Все три?
   - Tax получается.  Причем  каждый  спрятан  где-то  отдельно.  Ну  и,
разумеется, обсуждали проблему дележа прибыли. Ведь их там было  четверо
- Франек, Люциан, Валтасар и этот мешок с костями...
   - Какой мешок?
   - Я имею в виду  вашу  Идусю.  Форменный  скелет.  У  меня  создалось
впечатление, что янтарь - коллективная  собственность.  Считаешь,  такое
возможно?
   - Если Франек первым похитил янтарь - сейчас я не говорю об убийстве,
- а его напустил Валтасар, то вот уже и  двое.  Сладкий  пе...  то  есть
Казик, впоследствии  супруг  Идуси,  отнял  у  них  янтарь  и  стал  его
хозяином, так что Идуся его наследница. Тут  присоединился  Орешник,  не
задаром же рыскал, вынюхивая потенциальных  покупателей,  наверняка  ему
обещали взять в долю. Как видишь, все они  зажали  в  зубах  свой  кусок
пирога и имеют право претендовать. Ну, юридически никаких прав не имеют,
но своего не упустят, а  поскольку  зависят  друг  от  друга,  вынуждены
держаться вместе. Хотят они этого или нет.
   -  Скорее  нет,  -  не  сомневался  Костик.  -   Каждый   с   большим
удовольствием утопил бы компаньона в ложке воды, да руки коротки.  После
бурной дискуссии вроде бы договорились прибыль поделить  поровну,  после
чего занялись шейхом. Он ведь шейх, тот араб?
   -  Никакой  он  не   шейх,   просто   нормальный   нефтяной   магнат.
Мультимиллионер.
   - Они его чуть ли  не  королем  считают  и  решили  запросить  четыре
миллиона, по  миллиону  на  нос.  Долго  препирались,  насколько  опасно
признаться в наличии подозрительного  по  происхождению  янтаря,  и  тут
явился индус.
   - Я видела, когда он приехал. Тридцать две  минуты  прошло  с  начала
совещания, на часы смотрела.
   - Очень помешал компаньонам. Пришлось  менять  тему  разговора,  пани
Идуся начала великосветскую беседу, так что индус наверняка  непричастен
к афере, просто ему надо было переговорить, с Орешником с глазу на глаз,
не думал не гадал; что окажется в таком обществе.  И  в  результате  все
ушли. Я бы не удивился, если бы они вскоре опять подтянулись по  одному.
Ты не видела?
   - Наблюдала, нет, не  подтянулись.  Хотя...  Боже  мой,  мясо!  Я  же
готовлю мясо! Погляди, не стоят ли машины?
   Изучив обстановку у виллы Орешника, Костик меня успокоил:
   -  Никаких  машин.  Наверное,  каждый  подумал  -  нечего   разводить
конспирацию, остальные тоже не лыком шиты, заявятся. А я так и не  знаю,
у кого из них янтарь и где он. Возможно, по очереди  передают  его  друг
другу, Франек Орешнику и обратно... А пахнет как!
   Воспользовавшись тем,  что  Костик  занялся  едой,  я  изложила  свои
соображения о человеке Данусиного мужа. Наверняка он вышел на Франека  и
еще сегодня вечером получит от него ответ. Поскольку к  делу  подключена
Дануся, появились шансы наконец увидеть янтарь.
   - Не знаешь случайно, в каких отношениях между собой пребывают индусы
и арабы? - спросила я. -  Нет  ли  каких  политических  или  религиозных
распрей?
   -  А  что?  -  вскинулся  Костик.  -  Думаешь,  индус  и  жена  араба
подерутся?
   Не отвечая, я продолжала расспросы:
   - Вспомни, ничего там не говорилось насчет того, что индус претендует
на