ла вместе с этим  Орешником
в мастерской шлифовальщика, а совсем недавно - у него в доме. Ну  ладно,
знала она пана Люциана, знала, а больше никого  не  знает,  какой  такой
Валтасар, какой Лежал, первый раз о них слышит, ну застала  их  тогда  в
доме пана Люциана, так что с этого? Посторонние люди, она не отвечает за
тех, кто приходит к  пану  Люциану.  И  наконец  на  прямо  поставленный
вопрос, знает ли она такого-то, которого я называла Драгоценным,  причем
с подробным описанием его наружности,  после  продолжительного  молчания
призналась - знает. Точнее? Иногда  встречается.  Еще  точнее?  Довольно
часто.
   И вдруг обрушилась на полицейских. А вам что за дело до этого?  Любит
она его, и он ее любит, собираются пожениться, и никто им  не  запретит!
Ее заверили - и не собираются запрещать, выходить  замуж  может  столько
раз, сколько захочет, ее личное дело.
   А с Драгоценным и  вовсе  непонятное  что-то  происходило.  Дома  его
невозможно было застать, исчез как сон золотой, и никто  не  знал,  куда
Подевался. Впрочем, до тех пор, пока к  делу  не  подключились  женщины.
Одна из них, соседка, оказалась вместе с ним  на  автобусной  остановке,
ожидали один и тот же автобус. Сели, поехали, он вышел,  а  она...  Надо
было раньше выйти, да так как-то... Ну да ладно, признается: давно он ей
нравился, вот и решила  проследить,  куда  это  он  собрался  с  большой
дорожной сумкой. Вышел у Центрального вокзала, она -  следом  и  видела,
как в кассе покупал билет. Да, может показать, в какой кассе.
   Следующая баба, кассирша, только  бросив  взгляд  на  предоставленную
мною фотографию, сразу  припомнила  этого  пассажира.  Очень  интересный
мужчина, обратила на него  внимание.  Как  же,  помнит,  взял  билет  до
Гданьска.
   И начиная с этого момента расследование переместилось  на  балтийское
побережье, а вместе с официальными чинами и большая  часть  любительской
следственной шайки: Костик, Дануся и я. Официальные чины меня  привлекли
к расследованию, - оказывается, от меня есть толк при очных ставках.  Мы
с Данусей сняли по апартаменту в "Перкозе", бывшем доме отдыха в Морской
Крынице, а теперь приватизированном пансионате. А  что  было  делать?  В
сезон все остальное было уже занято, в частном  секторе  расхватали  уже
все комнаты, комнатушки и  даже  каморки,  остались  лишь  такие  бешено
дорогие пансионаты, как наша "Перкоза".  Дом  Вальдемара  и  Ядвиги  был
битком набит семьями со множеством детей самого разнообразного  калибра,
хозяева  сдали  даже  собственную   спальню,   а   сами   переехали   на
недостроенный чердак. Впрочем,  в  таком  муравейнике  я  бы  и  дня  не
выдержала.
   Гданьск - большой город, и все равно нашлась очередная баба,  которую
Драгоценный с ходу очаровал. Ну как тут не погордиться собой, даже  если
и  допускаю  жизненно  важные  ошибки,   зато   с   такими   выдающимися
личностями... Едва ступив на гданьскую землю, уже на вокзале Драгоценный
по-джентльменски  помог  доволочь  до  стоянки  такси  тяжеленную  сумку
возвращающейся из отпуска в горах паненке, как  оказалось  -  сотруднице
туристического агентства. Мало того, поймал ей такси, довез до  дома,  а
сам поехал дальше. Потрясенная  паненка  запомнила  джентльмена  на  всю
жизнь  и  немедленно  опознала  его  по   фотографии,   выудив   ее   из
предъявленного полицией десятка снимков.
   К сожалению, таксист оказался мужского пола,  но  пассажиров  тем  не
менее запомнил - ему, в свою очередь, понравилась  турпаненка.  А  этого
типа отвез на Тополевую, восемь. Тип расплатился и вышел,  а  больше  он
ничего не знает.
   Дом  на  Тополевой  оказался  многоквартирным,  пришлось  поработать.
Полиция действовала  оперативно,  опросила  всех  жильцов  и  нашла-таки
нужного свидетеля. Свидетельницу, немолодую  уже  даму,  не  работающую,
домашнюю хозяйку. Дама призналась -  расспрашивал  ее  вот  этот  пан  с
фотографии,  да,  он,  без  всякого  сомнения,  позавчера  был.  О   чем
расспрашивал? О том, что было много  лет  назад,  очень  умный  мужчина,
знал, с кем поговорить: она одна во всем доме помнит о тех делах, другие
жильцы появились позже.
   Ну да, она тогда уже жила здесь, только замуж  вышла,  а  напротив  в
квартире, дверь  в  дверь,  жила  некая  Мисякова,  пожилая  женщина,  с
внучкой. Как же, помнит, внучку звали Гражинка. Старуха говорила - дочка
ее покойного сына. Ну и эта Гражинка в  один  прекрасный  день  исчезла,
больше ее не видели. Бабка не беспокоилась, даже объясняла соседям -  на
каникулы поехала, Гражинке уже лет шестнадцать  было,  девочка  большая,
самостоятельная. И поехала она на каникулы к какой-то родне  по  матери,
за границу, да там и осталась. Нет, что за родня и  за  какой  границей,
этого Мисякова не говорила. Может, сказала милиции, потому что  тогда  к
ней и милиция приходила, как внучка исчезла, но, наверное, все оказалось
в порядке, больше милиция не появлялась. Неразговорчивая  была  старуха,
ничего от нее толком соседи так и не узнали, а  ведь  интересовались  от
доброго сердца, не из любопытства. А  вскоре  она  померла.  Ага,  перед
самой смертью наняла такси и куда-то в другой город ездила на целых  два
дня, а куда - неизвестно. Хотя говорила, что к доктору, но врала, должно
быть, - не помог ей доктор, в больницу взяли болезную,  там  и  померла.
Еще из больницы приезжала потом с ключом санитарка,  за  одеждой,  чтобы
похоронить покойницу честь честью. Когда? Да уж года два  назад,  точнее
вряд ли кто скажет...
   Да, как раз об этом и расспрашивал  тот  пан,  и  еще  спрашивал,  не
приезжала ли на похороны бабки Гражинка, но кто ж ее знает, на похоронах
никто не был. После старой Мисяковой в их квартире поселился пан Бурчак,
он шофер, вечно в разъездах, его дома почитай что и не бывает. Тот пан и
про Бурчака расспрашивал. А почему все так интересуются соседями?
   На последний вопрос домашняя хозяйка ответа не  получила,  оставалось
самой ломать голову да строить предположения.
   О разговоре с ней я узнала, прослушав магнитофонную  запись.  Капитан
Бежан в данном случае выполнил функции Ани, -  должно  быть,  счел  меня
достойной доверия. Причем нашел нужным пояснить:
   - Видите ли, я всегда предпочитаю работать в тесном  контакте  с  так
называемой общественностью. Привык доверять людям  и  полагаться  на  их
мнение. И, как правило, жаловаться не  приходится.  Ведь  люди  в  массе
своей честные, не преступники, не мошенники. Не ангелы, конечно, ну да и
я не формалист,  к  мелочам  не  придираюсь.  А  если  кому  приходилось
допускать какие мелкие нарушения, закрываю на них  глаза.  Вот,  скажем,
если пан, - тут капитан кивнул на Костика, - добывал серебро  для  своих
поделок не совсем легальным путем, когда оно еще было  регламентировано,
так это его дело. И если, скажем, приходилось свои изделия  переправлять
за границу не совсем законными путями...  его  проблемы,  тогда  на  это
смотрели строго.
   - Не переправлял я! - энергично отмежевался Костик.
   - Вот и хорошо! Иначе теперь как пить дать угодили бы в мафию,  и  уж
тогда пришлось бы взяться за  вас  серьезно.  А  так  -  можем  дружески
беседовать, и никаких проблем.
   Ясное дело, Гражинку Мисяк я сразу вспомнила, имя это  несколько  раз
встречалось  на  страницах  блокнота  Драгоценного,  причем  с   разными
адресами. Был там и вот этот, на Тополевой. Капитан принял информацию  с
благодарностью, в свою очередь поделившись с нами своими сведениями.
   - Полагаю, вы еще не знаете, что Мисяк - фамилия  погибших  супругов.
Сын старой Мисяковой и его жена. Он был  гданьским  таксистом.  Оставляю
вам пленку, можете прослушать, пока я сбегаю окунусь в море.
   Мы сидели в моем номере, до моря - рукой подать, и я бы удивилась, не
воспользуйся полицейский двумя  днями  командировки  в  самый  купальный
сезон, Костик поставил пленку, я извлекла из холодильника  пиво.  Запись
была хрипловатой, но довольно отчетливой.
   - ...ясное дело, помню, пан полицейский, как же не помнить, такое  не
забудешь, об этом долго потом говорили. Машину Мисяка на стоянке какаяТо
сука стукнула, пришлось отдать в ремонт, ну и они порешили  с  женой  на
это время съездить за янтарем. Жена Мисяка была  из  рыбацкой  семьи,  с
малолетства к морю приучена, потом в спорт пошла, на  плавание,  и  тоже
незадача, то ли ногу потянула, то ли еще что.  Вот  они  и  подались  на
косу, пока машину отремонтируют, на янтаре подзаработать. И больше я  их
не видел. Уехали и пропали. Говорили потом, что янтаря  прорву  вытащили
из моря, целое состояние, и с ним за границу сбежали. Чего  только  люди
не брешут! Ну как они могли сбежать, если у них тут дите  оставалось?  И
квартира своя, три комнаты и еще кухня?  Да,  точно  знаю,  была  у  них
квартира.
   ...Откуда, спрашиваете, такая квартира? Ну, я  там  точно  не  скажу,
слышал только,  знаете,  когда  ждешь  пассажира  на  стоянке,  чего  не
услышишь от своего брата шофера. Поговаривали, значит, что старик  Мисяк
оставил сыну малость,  а  тот  сумел  подзаработать,  дальнобойщиком  на
заграничных трассах добрых  пару  лет  протрубил.  Мисяк  был  мужик  не
промах, комбинировал, в общем, поднакопил деньжат.  А  квартиру  жена  в
приданое от родителей получила, отец у нее рыбачил, а мать из зажиточной
семьи, ранними овощами  торговала,  так  что  дочке  квартиру  подарили.
Потому Мисяк и мог  позволить  себе,  "мерседес"  купить,  да  вот  сука
какая-то все крыло разворотила.
   ...Вот и видите, я же говорил, не сбежали они за  границу,  нашли  их
трупы,  хоть  и  много  лет  прошло.  Выходит,  не  очень-то  на  янтаре
разбогатели. А про ихнюю дочку только то знаю, что с бабкой осталась,  с
матерью Мисяка. Квартиру вроде бы продала бабка, слышал краем уха.
   Исполненные глубочайшего сочувствия к капитану Бежану,  выслушали  мы
более десятка подобных расспросов. И  хотя  знали,  что  разговаривал  с
гданьскими  шоферами  не  сам  капитан,  а  его  сотрудники,  все  равно
сочувствовали, потому что все эти показания были похожи  друг  на  друга
как две капли воды и ничего конкретного из них следствие  не  узнало.  С
несомненностью был установлен один факт: совсем недавно со  всеми  этими
шоферами беседовал Драгоценный, опередив полицию дня  на  два,  а  потом
бесследно испарился.
   Адресное бюро в лице какой-то озлобленной бабы дало такой  же  ответ.
Совсем недавно  спрашивали,  так  опять  надо  голову  морочить  занятой
женщине, делать полиции нечего, вместо того чтобы бандитов ловить... Ну,
вот  запись  -  Мисякувна  Гражина,  несовершеннолетняя,  выписана.   По
заявлению Мися-ковой Софьи, ответственной квартиросъемщицы.  Откуда  мне
знать, куда выписана, нас это не касается. Ладно, поищу,  вот  пристали,
спасения нет! Ага,  вот  справка  о  временной  прописке  в  Варшаве  на
жилплощади некой Бистро Магдалены,  дальней  родственницы.  Есть  адрес,
есть, записывайте: Доманевская, шесть,  квартира  два.  Да  не  значится
здесь, какая именно родня, нас степень родства не волнует, пусть Варшава
об этом заботится.
   - Столько работы! - посочувствовала я капитану. - Могла бы ему и сама
все  эти  сведения  предоставить,  у   Драгоценного   в   блокноте   все
зафиксировано, а этот дом на Доманевской давно уже разобрали, сквер  там
разбили.  А  еще  Гражина  была  прописана  в  Пултусках,  а  может,  не
прописана, просто там какое-то время  жила,  из  записи  в  блокноте  не
поймешь. Последний варшавский адрес, одиннадцатилетней  давности,  улица
Грошовецкая. Драгоценный Гражинку искал, правильно?
   - Правильно, - согласился со мной Костик. - А вот зачем?
   - Холера его знает.
   - И похоже, упорно продолжает искать. Куда могла подеваться,  неужели
исчезла с концами, как ее родители?
   - Все может быть. Не забудь, она  единственная  наследница  погибших,
значит, законная владелица золотой мухи. Могли и ее пристукнуть,  причем
еще давным-давно.
   - А что, есть сведения, что требовала наследство?
   - Да вроде нет, никто не говорил.
   Вернулся капитан  Бежан  с  мокрой  головой  и  сразу  подключился  к
разговору.
   - Прослушали? Ну так  вот...  Там  еще  пивка  не  найдется?  Большое
спасибо, вы уж не сердитесь, совсем я распоясался. Значит, посетили мы и
больницу, в которой скончалась старая Мисякова, там  в  принципе  те  же
кадры, что и два года назад. Побеседовали с санитаркой, что ухаживала за
старухой.  Санитарка  припомнила,  что  никто  Мисякову  в  больнице  не
навещал, один раз только приезжала какая-то молодая  женщина.  Перед  ее
приходом  старушка  очень  нервничала,  а  после  встречи  с  ней  сразу
успокоилась и скончалась такая умиротворенная. Я так думаю - это и  была
ее внучка, та самая исчезнувшая девочка.
   -  У  вас   есть   какие-то   основания   так   полагать?   -   хищно
поинтересовалась я.
   - С санитаркой беседовал Гурский, симпатичный  молодой  парень,  если
пани обратила внимание. Ну  та  и  растаяла,  поделилась  подробностями.
Встретилась больная старушка с этой девушкой как с родной,  обнялись  со
слезами радости, посетительница весь день провела в больнице, а был  как
раз день посещений, народу  полно.  Посетительница  сидела,  значит,  до
вечера, а когда ушла -  никто  из  персонала  не  заметил.  А  у  другой
санитарки пропали халат и шапочка с нашивками, висели в ее шкафчике -  и
нету. А на следующий день разразился скандал, девушку  обвинили  в  том,
что не повесила одежды на место, потому как потом обнаружили в  приемном
покое, в газету была завернута. А я уверен -  форму  санитарки  временно
позаимствовала  Гражина  Мисяк,  чтобы  беспрепятственно  проникнуть   в
бабкину квартиру за вещами.
   - Как  выглядела  эта  санитарка?  -  спросил  Костик.  -  Смогли  ее
описать?
   - Да, соседи описали. Молодая девушка среднего роста, стройная, очень
красивая. Короткая стрижка, волосы  темные,  вьющиеся.  Очень  вежливая,
деликатная такая. Вот, пожалуй, и все.
   И я решительно заявила:
   - Она просто скрывается, эта Гражина. Думаю, боится. А пан?..
   - Я не боюсь и не скрываюсь. Если серьезно, и я такого же мнения. Эх,
людей у меня маловато. Многое еще неясно,  но  полагаю,  что  знаменитые
ян-тари преступники не продали не только из алчности, набивая цену, но и
из опасения. Знали о наличии законного владельца, тот  мог  вмешаться  в
любой момент, а  им  шум  ни  к  чему.  Старая  Мисякова  была  женщиной
энергичной,  возможно,  пригрозила  им.  Учтите,  мы  беседуем   частным
образом, и вообще все, о чем узнали от меня, - служебная тайна.
   - Понятно, - буркнул Костик.
   - Очень хочу разыскать Залесского, - признался  капитан.  (Я  вовремя
прикусила язык - не Залесского, а Драгоценного.) - Поиски Гражины  Мисяк
он начал раньше нас, но у нас больше возможностей. Полагаю,  что  скорее
найдем девушку, чем его.
   - Надо обратиться в  Центральное  адресное  бюро,  или  как  оно  там
называется, - посоветовала я:
   - А то мы сами не знаем! - обиделся капитан. - Представьте,  нам  это
тоже пришло в голову. Исходные данные пришлось долго разыскивать, обычно
в школе  записаны  имена,  фамилии,  даты  и  место  рождения  родителей
учеников, но в Гражининой школе с этим возникли  сложности.  Теперь  все
сведения нами собраны и объявлен розыск девушки по всей стране.  Правда,
она могла выйти замуж и сменить фамилию, поэтому  на  всякий  случай  мы
озадачили и ЗАГСы.
   - А может, лучше плясать от печки?
   - Какой именно?
   - А того самого Домика в Песках, ну того, в котором  убили  родителей
Гражины. Кажется, он и в те времена  принадлежал  их  родственникам.  Во
всяком случае, в Песках так считали, - напомнила я.
   - Тот участок и сейчас является собственностью кого-то из  их  родни,
официально числится за какой-то Петровской. Мы  послали  соответствующий
запрос, так что ждем-с. И лично мне имело бы смысл сидеть  в  Варшаве  и
ждать ответа, но тут приятнее. Море  и  погода  благоприятствуют.  Да  и
пообщаться со здешними людьми хотелось бы лично...
   - Петровская? - удивился Костик. - Марыся? Так чего  проще  -  с  ней
самой и поговорить. У меня есть ее телефон... Холера, в Варшаве оставил!
   Капитан кинул на Костика такой взгляд,  что  я  испугалась  за  жизнь
любимого...
 
*** 
 
   - Надо же, что пани натворила! - упрекнул меня Вальдемар.  -  Полиции
понаехало, сплошные допросы, вздохнуть человеку некогда...
   Воспользовавшись наиболее ценимым отдыхающими временем дня, когда все
толпами устремляются на пляж, я в самый  полдень  заявилась  в  гости  к
Вальдемару и правильно рассчитала. Дома никого из курортников  не  было,
зато хозяин наличествовал. Разумеется, мы расположились в кухне,  как  в
старые добрые времена.
   - Я?! - возмутилась я.
   - А то кто же? Вцепились, как репей в  собачий  хвост,  пришлось  все
выложить, понял - знают многое, а откуда? Ясное дело, только от пани. Не
иначе как таким манером вы решили от Терличака избавиться.
   - И что? - невольно заинтересовалась я, хотя ни сном ни духом...
   - И забрали! А то пани не знает?
   - Не знаю. Когда забрали?
   - А сегодня утром.
   Помня   манеру   Вальдемара   сообщать   новости,   я    дипломатично
поинтересовалась:
   - И что люди говорят?
   - Что это он утопил Флориана, - попался Вальдемар.
   - Ну!
   - Якобы защищая собственную жизнь. Вроде  извлек  из  моря  янтарь  в
полкило весом, а Флориан на него и набросился. Все  может  быть,  жадный
был этот Флориан до ужаса. А Терличак и в самом деле  в  те  времена  за
янтарем охотился.
   - Откуда люди могут знать  такое?  -  удивился  присутствовавший  при
нашем разговоре Костик. - Вчера только мы общались с капитаном,  он  нам
ни слова...
   - А вот это уже на его совести, - обиженно прокомментировала я.
   Тут к нам присоединилась Ядвига. Бросила свою  большую  кухню  внизу,
где  безвылазно  проводила   лето,   готовя   еду   для   многочисленных
постояльцев, и поднялась к нам, в верхнюю кухню, можно сказать семейную.
Да, обустроился Вальдемар. И крыльцо тоже достроил.
   - Посижу с вами, передохну, - сказала  Ядвига.  -  Запоздает  сегодня
обед, ну да переживут, а я тоже человек. Слышала, о чем вы тут говорите.
А люди очень просто узнали, от Терличихи. Подслушала она, о чем  капитан
ее мужа расспрашивал. Капитан за дверь, мужа прихватил,  а  Терличиха  к
бабам - жаловаться.
   - Не могла она подслушать! - возразила я. - Не таков  капитан  Бежан,
он не допустил бы...
   - Очень даже могла! -  улыбнулась  Ядвига.  -  Когда  полиция  в  дом
пришла, Терличиха аккурат выходила, как всегда в порт, на разделку рыбы,
да незаметно вернулась и под окном затаилась. А как мужа вывели, с ревом
к бабам помчалась, полицию проклинать и сердце облегчить... Да что же вы
так сидите? Есть у меня пиво, в холодильнике.
   - Отличная мысль! - обрадовались мы.
   - Если не пани, тогда кто? - вернулся к началу разговора Вальдемар.
   - Понятия не имею, - ответила я и попросила Ядвигу:
   - Если можно, давайте пить из  ваших  рюмок,  мы  уже  привыкли,  так
отлично пилось, вспомним прошлое. Да не моргайте вы муженьку, я привезла
вам такую клиентку - закачаешься! Настроена на  самый  лучший  янтарь  и
платит не торгуясь. Правду я говорю?
   Последний  вопрос  был   адресован   Данусе,   которая,   по   своему
обыкновению, сидела тихо и скромно, не вмешиваясь в наш разговор. Только
теперь подала голос:
   - Правда! Еще какая правда! Вы мне покажете свой янтарь? И продадите?
Иоанна так его расхваливала!
   Вальдемар перевел взгляд с Дануси на меня. Я подтвердила свои слова:
   - Она и вправду заплатит пану любую цену,  двойную  и  даже  тройную,
потому что нужен самый  лучший  янтарь,  а  у  нее  богатый  муж.  Араб,
нефтяной магнат. И поскольку мы вырвали у нее  из  зубов  золотую  муху,
нужно  как-то  компенсировать,  пусть  бедняга  взамен  получит   что-то
достойное.
   Медлительный Вальдемар еще только собирался ответить,  как  его  жена
перебила, правда заговорив немного не