ерь  у  меня
была требуемая палка,  да  еще  с  поперечиной,  и  это  был  прекрасный
механизм для закрепления штурвального колеса.
   Разматывая акриловую паутину и зевая  во  весь  рот,  я  подсчитывала
пройденный путь. Скоро восемь вечера. Плыла я почти  четырнадцать  часов
без перерыва. Получалось, что я  недавно  пересекла  тропик  Козерога  и
мчусь прямехонько в Сахару. Надеюсь, у побережья  она  не  будет  совсем
пустынна?
   Закрепив рулевое колесо мною сделанным механизмом и  убедившись,  что
все в порядке, я отправилась спать. Боясь заснуть слишком крепко и долго
проспать, я легла не на койке  в  каюте,  а  на  неудобном  диванчике  в
салоне.
   Проснулась я на рассвете и с тревожно бьющимся сердцем  выскочила  на
палубу. Моя чудесная яхта послушно мчалась  заданным  курсом,  и  сердце
постепенно успокоилось. Несмотря на раннее утро,  было  очень  тепло.  Я
зашла в рубку, посмотрела на компас и совсем успокоилась. Видимо,  волны
уменьшились, корабль уже не  так  сильно  прыгал,  так  что  умывание  и
завтрак заняли совсем немного времени и обошлись без происшествий.
   Чрезвычайно довольная  жизнью,  я  уселась  в  кресло  и  взялась  за
штурвал. Переплыть океан в одиночку оказалось совсем  нетрудно,  и  я  с
недоумением спрашивала себя, почему поднимается столько шума вокруг лиц,
которые  на  чем-то  там  переплывают  Атлантический  океан.  Подумаешь,
большое  дело!  Вот  я  тоже  переплываю,  и  что?   Никаких   особенных
трудностей, никаких бурь или смерчей, качает - это правда, самые простые
занятия превращаются в сложные акробатические упражнения,  но  это  даже
интересно. В чем же здесь героизм?
   Когда я со свойственным мне чувством справедливости  почти  пришла  к
выводу, что все дело в том, на чем переплывать океан, и что мне попалось
на редкость удачное средство передвижения, я услышала какой-то  странный
звук. На  пульте  передо  иной  что-то  тревожно  запищало,  потом  даже
загудело.
   Я стала внимательно вглядываться в приборы и обнаружила ужасную вещь:
пищали и гудели оба указателя температуры двигателя, они светились ярким
светом, а стрелки на них зашли далеко за красную черту.
   Моя реакция была самая  что  ни  на  есть  правильная.  Я  немедленно
перевела оба рычага в нулевое положение, а потом выключила и зажигание.
   Яхта еще плыла по инерции, шум  мотора  прекратился,  и  во  внезапно
наступившей тишине я  слышала  только  шум  волн  и  удары  собственного
сердца.
   Случившееся очень расстроило меня. Что бы я  стала  делать,  если  бы
двигатели испортились? Повесить простыню на радарную мачту? Весел у меня
нет, да и корабль не был рассчитан на них. В  голове  мелькали  какие-то
беспорядочные мысли  из  области  навигации.  Вроде  бы  корабль  должен
обязательно плыть, а то перевернется, если будет  стоять  на  месте.  Но
ведь море спокойно, может,  эти  правила  обязательны  только  во  время
шторма и бури? С другой стороны, все это относятся к крупным судам, а  я
сижу в небольшом корыте посреди  океана.  Откуда  я  знаю,  может,  меня
способна  перевернуть  самая  малость?  Пока  еще  яхта   двигалась,   я
постаралась стать носом к волне, надеясь на  то,  что  мне  удастся  так
продержаться и не  перевернуться,  пока  не  остынут  двигатели.  Тут  я
заметила, что волны катятся теперь  в  противоположном  направлении,  не
навстречу мне, и испугалась еще больше: неужели я все перепутала и плыву
в обратную сторону? Надо попытаться установить, где я нахожусь.
   Результаты сложных арифметических вычислений и напряженной умственной
работы меня несколько успокоили. Потом  я  начала  рассуждать.  Исходные
предпосылки: я нахожусь в экваториальном  поясе,  где  мне  не  угрожают
никакие циклоны и смерчи; в это время года  атлантические  ветры  должны
дуть в нужном мне направления, то есть на восток; волны идут  в  том  же
направлении, что и ветер,  значит,  все  в  порядке.  А  раз  я  прохожу
экватор, было бы странно, если бы мои моторы не перегрелись.
   Проверив по компасу стороны света, я вышла  на  палубу  и  попыталась
установить направление ветра путем  лизания  пальца.  Палец  моментально
высох одновременно со всех сторон. Тогда я  оторвала  несколько  ниточек
акрила и пустила их по ветру, наблюдая, куда они полетят.  Похоже  было,
что и в самом деле дуло на  восток,  хотя  вряд  ли  это  можно  назвать
ветром. Так, чуть заметное дуновение. Солнцу далеко еще было до  зенита,
но жара стояла страшная. Конечно, я знала, что на экваторе  должно  быть
жарко, но никогда не предполагала, что до такой степени.  Я  внимательно
осмотрелась  вокруг  и  даже  свесилась  через  борт,   ожидая   увидеть
какие-нибудь признаки экватора.
   Может, какой-нибудь особенный  цвет  воды?  Ничего  особенного  я  не
заметила, разве что множество рыбы. Но сейчас мне было не до  рыбы.  Зря
все-таки никак не обозначат экватор, ну хотя бы красными буями. Тогда бы
человек не ломал себе голову над тем, где он находится.
   Я вернулась в рубку  и,  поколебавшись,  включила  зажигание.  Только
сейчас я сообразила, что включается нормально, как в автомашине, на  два
оборота. А тогда в панике я прокрутила  вправо  до  упора,  включая  все
сразу.
   Стрелки указателей температуры двигателей стояли на красной черте.
   Остывало, но медленно.
   Дела у меня пока не было, и на досуге я могла поразмыслить о будущем.
   Предположим, до Африки доплыву, если хватит горючего.  А  что  делать
дальше?
   Искать польское посольство? Где,  в  Сахаре?  Пока  найду,  они  меня
десять раз успеют найти. Не надо обольщаться, если мне и  удалось  сбить
бандитов с толку, то ненадолго. Вот сейчас, скажем,  они  уже  наверняка
установили, как именно я бежала и где меня надо искать. Африки  не  знаю
совершенно, знакомых у меня там никаких нет.  Нет,  в  Африке  не  стоят
высаживаться, надо только заправиться  горючим  и  плыть  дальше.  Через
Гибралтар, пожалуй, соваться не стоит - кажется, там устраивают проверку
судов, потребуют документы.
   Раз мой паспорт действителен на европейские страны, я должна плыть  в
Европу. Итак, займемся Европой. Сразу  отпадают  Испания  и  Португалия,
пока там режимы неподходящие. Нас не любят и будут чинить мне  всяческие
препятствия. Остается Франция.
   При одной мысли о Франции у меня потеплело на  сердце.  Я  люблю  эту
страну, люблю ее язык, ее  народ.  Там  я  неоднократно  бывала,  ничего
плохого  никому  не  сделала,  там  могли  убедиться,  что   я   человек
благонамеренный и не опасный. В Париже у меня есть знакомые и друзья,  и
даже больше, чем друзья... И польское посольство там есть. Решено, плыву
во Францию!
   Взглянув на указатель температуры, я установила, что обе стрелки  уже
отклонились от красной черты влево.  Пожалуй,  можно  двигаться,  только
лучше на одном двигателе. Второй пусть  пока  остывает,  потом  буду  их
менять. Я перевела рукоятку на один зубчик, и яхта двинулась вперед. Шум
волн, разрезаемых судном, приятно ласкал слух.
   Так я плыла себе спокойно и даже немного жалела о покинутой Бразилии,
которую и увидеть-то как следует но удалось. Чувство мстительной радости
переполняло  меня.  Идиоты  несчастные,  увезли  меня  в  бесчувственном
состоянии и решили, что дело в шляпе, что я, как покорная овца, дам себя
зарезать. Как же, держите карман шире!
   В мыслях я уже видела себя беседующей с представителями Интерпола.
   Сумеют ли они найти то место, что зашифровано в сообщении покойника?
   Интересно, где оно находится... Фриц наверняка давно  уволил  меня  с
работы, ничто не мешает мне вернуться в Варшаву. Но сначала  куплю  себе
машину, деньги есть. "Ягуар", ясное дело. Замечательная машина! Как  это
будет здорово!
   Вконец деморализованная успехом,  я  решила  устроить  себе  отдых  и
погулять по яхте, предварительно закрепив  штурвал  ножкой  от  стула  и
сменив двигатель. Близился вечер, жара немного спала. Перегнувшись через
борт на корме, я  пыталась  разглядеть  в  корпусе  яхты  то  место,  из
которого палили пулеметы. Вдруг  что-то  забренчало,  потом  послышалось
громкое и энергичное "пуфф", и от кормы  отвалился  тот  самый  железный
ящик, который еще в самом начале  привел  меня  в  недоумение.  Странное
дело, отвалился сам по себе, ведь в данный момент я ничего не  нажимала.
В чем дело? Ящик стал тонуть. В голове мелькнула  мысль,  что  надо  его
спасать, и я бросилась в рубку, чтобы остановить судно. Но тут мелькнула
другая мысль - а вдруг теперь у меня в корме дырка? Я  бросилась  назад,
на корму, по  дороге  передумала  и  кинулась  за  спасательным  кругом,
споткнулась обо что-то на палубе и растянулась во весь рост, а  так  как
яхта в этот момент легла набок,  то  я  чуть  не  оказалась  за  бортом.
Поднявшись, я поспешила на корму.  Там  все  было  на  первый  взгляд  в
порядке, корма выглядела целой, без дырки. Может  быть,  ящик  отцепился
автоматически под воздействием высокой температуры? Я не  знала,  хорошо
это или плохо, но все равно ничего не могла поделать.
   Блаженное настроение было испорчено. Я вернулась в рубку и взяла чуть
более на север, подумав при этом, что только тогда  полностью  поверю  в
правильность избранного курса, когда собственными глазами увижу Полярную
звезду.
   Двигатели тем временем достаточно остыли, я пустила  их  оба  на  всю
железку и взглянула на указатель горючего. Стрелка запасного бака стояла
на нуле. Сопоставив этот факт  с  недавними  наблюдениями,  я  пришла  к
выводу, что отвалившийся железный ящик был уже ненужным запасным баком.
   Третьи сутки со времени моего побега близились к концу.  С  часами  в
руках, дождавшись конца этих суток, я отправилась спать. К тому  времени
низко над горизонтом появилась Полярная звезда. Долгожданная  и  родная,
она так славно светила мне, дружески подмигивая. Европа была все  ближе,
она летела мне навстречу в шуме и брызгах  волн,  проносившихся  по  обе
стороны яхты, как искры от паровоза.
   Приближение к Европе сопряжено было с определенными опасностями.  Как
это раньше не пришло мне в голову? Напрямик, с пустой рубкой,  с  ножкой
от стула вместо рулевого, неслась моя яхта до океану, а я себе  спокойно
спала внизу. Что меня разбудило - не знаю, очень может  быть,  что  само
Провидение, которое почему-то заботится о таких недотепах, как я.
   Мне понадобилось какое-то время, чтобы прийти в  себя  после  сна.  Я
села на диване, спустила ноги на пол и, взглянув в  окно,  увидела,  что
уже рассвело. И еще увидела такое, что с  меня  в  один  момент  слетели
остатки сна и меня вихрем вынесло на  палубу.  Прямо  передо  мной,  под
самым носом яхты, как огромная стена, высился бок  какого-то  чудовищных
размеров судна.
   И эта стена надвигалась на меня со страшной быстротой.
   Врываясь в рубку, я еще на знала, что надо делать в первую очередь.
   Все сделалось само собой: отбросив в сторону ножку от стула, я  одной
рукой резко повернула штурвал вправо, а другой перевела правую  рукоятку
на последнее деление. Яхта вздрогнула, слегка накренилась, и меня  резко
отбросило  влево.  Поднимая  фонтаны  брызг,  нос  яхты  отклонился   от
надвигавшейся стены.
   "Что же я делаю? - мелькнуло в голове. - Ведь задом зацеплю!"
   Я опять перевела рукоятку вперед и повернула штурвал влево. Нос судна
остановился на полуобороте. Кошмарная стена  переместилась  в  последний
момент - теперь она  высилась  по  левому  борту,  пройдя  буквально  на
волосок от носа яхты. Корма этого гиганта медленно удалялась от меня.
   Упав в кресло, я отерла пот со лба, все еще  не  веря,  что  осталась
жива,  и  восхищаясь  своим  изумительно  послушным  кораблем.  У   меня
сложилось впечатление, что умная машина сама сделала все, что нужно, без
всякого моего участия. Какое это все-таки чудо техники! И как ловко  она
избежала столкновения с этой мерзкой громадиной, вставшей  на  пути!  Но
минуточку, куда это меня развернуло? Надо вернуться на прежний курс.
   Вернулась без особых трудностей - видно, уже немного научилась. Слева
от меня величественно разворачивалась мерзкая  громадина.  Странно,  как
она еще не потонула - столько народу столпилось на  всех  ее  палубах  с
моей стороны. И вся эта людская масса махала  руками  и  что-то  кричала
мне.
   Какой-то матрос размахивал флажками явно по моему адресу, и из  рубки
мне слали световые сигналы.
   Самокритика всегда  была  моей  сильной  стороной.  Вот  и  сейчас  я
подумала, что, пожалуй, это я наткнулась на них. И сейчас  они,  видимо,
выражают свои претензии. Хорошо, что я их не понимаю. Да и  какие  могут
быть претензии, в конце концов?  Столько  вокруг  свободной  воды  -  не
могли, что ли, плыть в другом месте?
   Все это я охотно высказала бы  им,  но  не  знала  как.  А  поскольку
публика продолжала глазеть на меня - и просто так,  и  в  бинокли,  -  я
решила, что было бы  невежливо  не  отреагировать.  Закрепив  штурвал  и
убедившись, что путь впереди свободен, я вышла  на  корму  и  с  улыбкой
помахала рукой. Они сразу успокоились, а  моряк  с  флажками  застыл  на
месте.
   Постепенно громадина скрылась в синей дали.
   Вскоре после этого я увидела еще один корабль. Я думала, что он  тоже
плывет мне навстречу, но оказалось, я его догоняю. Как  видно,  я  взяла
неплохой темп, того и гляди, покажется Африка.  Корабли  множились,  как
кролики весной. Даже одна яхта встретилась похожая  на  мою,  но  только
побольше. Я следила за ней с недоверием, все еще опасаясь  погони.  Люди
на этой яхте, как и на всех других встречных судах, усиленно махали  мне
и что-то кричали. Понятия не имею, чего они хотели. Может, это у них  на
море принято так приветствовать друг друга?
   Я плыла уже четвертые сутки, а  проклятой  Африки  все  еще  не  было
видно. Погода по-прежнему стояла прекрасная, но меня тревожило положение
с  горючим.  Стрелка  указателя  горючего  во  втором  баке  все  больше
отклонялась влево. Похоже, осталось всего четверть бака.  Если  все-таки
принять, что в начале путешествия у меня было 12 ванн бензина, то теперь
осталось всего полторы. Не мешало бы уже показаться какой-нибудь земле.
   При таком положении с горючим, решила я, мне  надо  взять  курс  чуть
восточнее:  Африка  большая,  наткнусь  же  я  в  конце  концов  на  нее
где-нибудь!
   Утренние  переживания  как-то  настроили  меня  против  использования
автопилота, и  я  почти  не  покидала  рубку.  Вечером,  в  полдесятого,
истекало 90 часов с начала моего путешествия. Беспокойство мое росло, но
я продолжала мчаться на  северо-восток,  не  отрывая  глаз  от  дружески
подмигивающей мне Полярной звезды.
   На рассвете я увидела далеко на горизонте, в  туманной  мгле,  темную
тучу и чуть было не померла от  страха.  Я  немало  начиталась  о  таких
темных тучах и знаю, что при  их  появлении  матросы  бросаются  убирать
паруса,  непосвященные  выражают  удивление,  а  опытные  морские  волки
начинают молиться, и потом выясняется, что им еще очень повезло, так как
корабль  затонул  на  мелком  месте.  Убирать  мне  было  нечего,  и  я,
положившись на судьбу, неслась прямо в тучу.
   Тут я увидела плывущую мне навстречу яхту. Шла она под всеми парусами
и вела себя очень спокойно. Как же так? Там такая  туча,  а  их  это  не
волнует? Потом далеко  до  левому  борту  я  увидела  еще  два  корабля,
направлявшихся в открытый океан. В чем же  дело?  Может,  теперь  темные
тучи ведут себя по-другому? Трудно предположить, что все встречные суда,
не отдавая себе отчета, идут на верную гибель.
   Все больше появлялось судов-самоубийц, и некоторые  из  них  были  не
больше моего. Затаив дыхание, не веря своим глазам,  я  всматривалась  в
тучу, которая менялась на глазах и скоро совсем  перестала  походить  на
тучу. Неужели?.. Да, сомнений больше не  оставалось:  передо  мной  была
земля.
   Я сбросила скорость.  Сразу  как-то  вдруг  обессилев,  сидела  я  за
штурвалом,  не  в  состоянии  пошевельнуться.  Только  теперь  я   могла
признаться самой себе, что мое предприятие было чистой  авантюрой.  Мною
руководили  отчаяние,  протест  против  насилия,  ослиное  упрямство   и
множество других чувств, но ни одно из них  не  имело  ничего  общего  с
рассудительностью.  Я  решилась  на  это  безумное  предприятие,  и  вот
выясняется, что оно вопреки здравому смыслу удалось! Триумф  бушевал  во
мне громом труб, барабанов и фанфар. Я нажала на знакомую кнопку, и  мое
торжество выплеснулось наружу в  ликующих  звуках  венгерской  рапсодии.
Симфонического  оркестра  мне  показалось  мало,  я  заорала   под   его
аккомпанемент польскую  народную  песню  "Играет  Антек  на  гармони"  и
великолепной дугой обогнула два встречных корабля.
   В бинокль я  осмотрела  побережье.  Оно  не  производило  впечатления
перенаселенного или чересчур сырого. Видно, я и впрямь угодила в Сахару.
   Изучение карты зародило во мне  надежду,  что  в  этой  части  Сахары
говорят по-французски. Теперь неплохо бы найти какую-нибудь  заправочную
станцию.
   Я поплыла на север вдоль берега - не слишком близко, чтобы  не  сесть
на мель, но и не слишком далеко, чтобы не прозевать то,  что  мне  нужно
было. Ближе к берегу путалось довольно много самых разнообразных судов.
   Наконец я увидела что-то, похожее на порт: белые здания  и  цистерны,
сверкавшие на солнце. Тут было еще больше судов, но все-таки не  слишком
много. Я ожидала большей толкучки.
   Я не знала, с чего начать, и выжидала, покачиваясь на волнах.  Тут  я
увидела  небольшую  пассажирскую  яхту.  Она  вошла   в   порт   и   так
пришвартовалась к одному из причалов, будто собиралась заправляться.  Во
всяком случае, так мне показалось, я все меряла автомобильными  мерками,
и тут мне сразу пришла в голову аналогия с бензоколонкой. Я двинулась за
этой яхтой.
   Какой-то тип сигналил мне с берега флажками, но я не обращала на него
внимания. Второй тип встал там, куда я собиралась причалить,  и  пялился
на меня. Я приближалась потихоньку, отнюдь не будучи  уверена,  что  мне
удастся остановиться там, где  надо.  На  берегу  стоял  третий  тип  и,
похоже, собирался ловить концы, которые я кину. Откуда, черт  добери,  я
возьму эти концы?..
   Я проскочила немного дальше, чем нужно, включила задний ход  и  опять
плохо рассчитала, черт! Включив правый двигатель, сделала второй  заход,
и на этот раз не только опять не попала, но, что особенно неприятно, еще
и удалилась от бетонированного причала, а ведь я уже почти притерлась  к
нему боком. Вспомнилась мне тут одна  баба,  которая  пыталась  втиснуть
свою машину между  другими,  стоящими  до  правой  стороне  улицы,  и  в
результате поставила ее поперек по левой  стороне.  Мы  на  работе  всем
коллективом с интересом наблюдали за ее маневрами целых полчаса.  Теперь
у меня были все шансы побить ее достижение.
   Опять я слишком подала назад, потом снова вперед, на  этот  раз,  для
разнообразия, на левом моторе, совсем было подошла к причалу, и все было
бы хорошо, если бы меня опять не  протащило  немного  вперед.  Я  отошла
назад, потом вперед, потом опять назад и опять вперед...
   Парни на берегу с интересом  наблюдали  за  мной,  лица  их  выражали
полный  восторг.  Ах,  так?  Злость  на  них  и  на  себя  помогли   мне
сосредоточиться, вперед я прошла почти  столько,  сколько  надо,  теперь
только чуть назад, мотор работает на холостых оборотах,  и  вот  я  стою
почти там, где и требовалось. Оставив штурвал, я вышла на палубу.
   Зрители тоже зашевелились.
   - Мадам! - крякнул один из них. - Вы какой же национальности будете?
   - Французской, - ни минуты не задумываясь,  крикнула  я  в  ответ.  -
Горючее, пожалуйста!
   - А почему у вас на мачте нет флажка? Флаг должен быть обязательно!
   Вот еще новости! Откуда я возьму флаг и почему они решили,  что  есть
мачта? Антенна, что ли?
   - Не все сразу, - ответила я уже тише, так как  нас  теперь  разделял
всего какой-то метр воды. -  Где  я  могу  получить  горючее?  Отвечайте
скорее