, я очень тороплюсь.
   - Здесь, - ответил парень, глядя на меня с безграничным удивлением.
   Не знаю, что его так удивило. - У вас есть бумаги? Документы?
   У меня были документы, действительные во всех уголках земного шара. Я
вытащила стодолларовую бумажку и помахала у него перед носом.
   - Вот мои бумаги, - решительно заявила я. -  На  берег  я  не  сойду,
проследую  дальше,  так  что,  пожалуйста,  заправьте  яхту  горючим.  И
поскорей!
   Стодолларовые  банкноты  обладают  волшебной  силой.   Парень   сразу
оживился.
   - К вашим услугам, мадам! Бросьте конец, пожалуйста. И покажите, куда
заливать.
   - Нет у меня концов, постарайтесь обойтись без них. Куда заливать,  я
не знаю. Поищите сами.
   Парень опять  как-то  странно  посмотрел  на  меня,  кивнул  второму,
подтянул к себе борт яхты, перелез через него, поймал  канат,  брошенный
помощником, замотал его вокруг  чего-то  и  сразу  отыскал  дырку,  куда
вливается горючее. Именно о крышку этой горловины я споткнулась  и  чуть
было не вылетела за борт, когда отваливался запасной бак.
   В мгновение ока подтянули они толстый шланг и соединили с отверстием.
   - Сколько? - спросил парень.
   Я уже открыла рот,  чтобы  ответить  "двенадцать  ванн",  но  вовремя
спохватилась.
   - Не знаю, - сказала я. - Сколько поместится.
   Мне самой было интересно, сколько войдет, хотя и  была  уверена,  что
они меня все равно обманут. Пусть назовут не правильную цифру,  лишь  бы
налили полный бак. Я вошла в рубку и посмотрела на указатель горючего.
   Стрелка медленно ползла слева направо. Когда она замерла  на  отметке
"full", я вышла на палубу и отвязала канат. Парни перетаскивали шланг на
берег, и при этом один из них оказался в еще худшем  положении,  чем  я,
когда выводила яхту из бухты: одна нога у него была на  суше,  а  вторая
уплывала вместе с яхтой.  Второй  ухватился  за  борт  и  изо  всех  сил
подтянул судно к причалу. Думаю, что им руководила не столько  забота  о
товарище,  сколько  желание  получить   деньги,   ибо   весь   его   вид
свидетельствовал о намерении вскочить на палубу, если  бы  я  попыталась
улизнуть, не заплатив.
   - Сколько всего? - ясно и недвусмысленно поставила я вопрос.
   - Триста долларов, - ответил он, и по лицу было видно, что  цифру  он
назвал несусветную.
   Но свою свободу я ценила дороже,  а  кроме  того,  никогда  не  умела
торговаться. В Италии,  например,  я  приводила  в  отчаяние  продавцов,
которые  не  в  силах  были  скрыть  отвращение   к   такой   неприятной
покупательнице, что послушно платила названную ими цену. Вот  и  сейчас,
ни слова не  говоря,  я  протянула  парню  триста  долларов  и  тем  его
окончательно добила.  Он  свалился  бы  в  воду,  если  бы  помощник  не
поддержал его, так как замер с деньгами в руках, привалившись  к  борту,
который медленно отдалялся. Боюсь, что я навсегда осталась в его памяти.
   Из-за всех этих перипетий со швартовкой я забыла  спросить,  что  это
была за страна, и по-прежнему не знала, где нахожусь и сколько  мне  еще
предстоит плыть. Я знала  только,  что  мне  надо  плыть  на  север.  Не
следует, пожалуй, терять берег из виду, тогда я, возможно, сумею  узнать
хотя бы Гибралтар, когда он покажется.
   Судя по карте, мне еще предстояло проплыть от трех до  четырех  тысяч
километров. Значит, двое-трое суток. Может и не хватить горючего.
   Много проблем занимало меня: и где  заправиться  горючим,  когда  оно
кончится, и что делать, если меня  остановят  представители  властей,  и
какой курс взять теперь. Я опять раскрыла атлас, и мне бросились в глаза
Канарские острова.  Волшебные  Канарские  острова,  мечта  всех  датских
туристов, место, где всегда толпится множество экскурсий и сотни частных
яхт и где наверняка заправка горючим  не  представит  труда.  Правда,  я
знала Канарские острова только по туристическим и рекламным проспектам и
цветным открыткам, но была уверена, что обязательно их узнаю, как только
увижу.
   Какая все-таки сложная штука эта навигация! Сейчас она потребовала от
меня всех сил. Надо было определить свое местоположение и наметить  курс
корабля. Южное полушарие я исключила, так как по ночам мне ярко  светила
Полярная звезда. Поскольку, плывя вдоль берега, я не могла идти прямо на
север, а брала немного западнее, я предположила, что нахожусь или на юге
Дакара, или на севере  Мавритании.  Я  наметила  примерную  линию  своем
дальнейшего пути, которая должна была привести меня на Канарские острова
в любом случае - поплыву ли я от Дакара или от Белого Мыса, с  той  лишь
разницей, что в первом случае я попадала на Тенерифе, а во втором  -  на
Гран-Канария. Для меня это не представляло особой разницы.
   Земля  немного  отодвинулась  на  восток.  Я  шла  в  соответствия  с
намеченной линией и около двух часов ночи далеко  на  горизонте  увидела
огни - чуть левее носа яхты. Если это не какой-нибудь корабль, то должны
быть Канары.
   И точно. Я сама удивлялась, но это были они. Не подвели меня атлас  и
компас, а ведь я  имела  полное  право  заблудиться  в  таком  громадном
океане.
   До утра я занималась поисками подходящей  тряпки,  из  которой  можно
было бы смастерить французский флаг,  обыскала  всю  яхту  и  ничего  не
нашла.
   Я уже  решила  пожертвовать  некоторыми  предметами  своего  туалета,
подходящими  по  цвету,  как  вдруг   обнаружила   целый   набор   самых
разнообразных флажков. Выбрав среди  них  французский,  я  встала  перед
очередной проблемой - на что его повесить. И вконец измучилась,  пытаясь
прикрепить его ко всем мало-мальски подходящим предметам, но  ничего  не
получалось, а когда рассвело, увидела  яхту,  ну  точь-в-точь  как  моя,
только поменьше. У нее на палубе были совершенно такие же, как  у  меня,
солнечные часы, на которых развевался шведский флаг.
   Независимо от того, чем был на  самом  деле  этот  наклонный  шест  -
ракетницей, солнечными часами или мачтой, - я  решила  использовать  его
под флаг. Поскольку на шесте были какие-то шнурки, идущие  сверху  вниз,
я, вспомнив молодые годы,  продела  их  в  шнурочки  по  углам  флага  и
подтянула его как можно выше. Получилось неплохо.  Я  прибавила  газу  и
направилась к островам.
   Постояв в очереди, я заправилась  и,  когда  стрелка  опять  показала
"full", снова двинулась  в  путь.  Осталось  лишь  обогнуть  Пиренейский
полуостров, а там уже Бретань!
   Я решила выспаться днем. До сих пор все шло поразительно гладко.
   Следует, однако, учесть, что, начиная с места моей заправки в  Африке
(а это, пожалуй, все-таки была Мавритания), я оставляла за собой  четкие
следы. В воздухе летало много самолетов и вертолетов, и любой из них мог
оказаться тем, которого особенно  интересовала  яхта  "Морская  звезда".
Днем они ничего не могли мне сделать, слишком оживленно было  вокруг,  а
вот ночью - другое дело.
   Закрепив свой  "автопилот",  я  сбросила  скорость,  чтобы  уменьшить
вероятность столкновения. Спала немного, так как  была  неспокойна.  Сев
вечером за штурвал,  я  особое  внимание  уделяла  небу.  Стемнело,  все
корабли были ярко освещены, одна я  плыла,  как  темный  призрак.  И  не
знала, что лучше - сиять, как все, и тем самым  представлять  прекрасную
цель, или отличаться  от  всех  полным  отсутствием  света.  Подумав,  я
выбрала последнее...
   Я  боялась  проскочить  Испанию.  В  этом  случае,  не   заметив   ее
северо-западного выступа, я могла направиться прямо к берегам Англии,  а
это мне  ни  к  чему.  Руководствуясь  этими  соображениями,  я  немного
повернула  на  восток,  чтобы  быть  ближе   к   берегу.   Несмотря   на
приобретенный опыт и некоторые  успехи  в  вождении  корабля,  искусство
мореплавания не стало для меня более легким. Совсем наоборот. Одно  дело
- пересекать безбрежную океанскую  ширь,  где  можно  плыть  практически
любым курсом,  и  совсем  другое  -  путаться  тут  между  материками  и
островами,  стараясь  при  этом  попасть  в  заранее  намеченное  место.
Каторжная работа!
   К материку я подошла излишне близко, а узнала  об  этом  лишь  тогда,
когда  откуда-то  справа  вырвался  луч  света  и,  заглушая  шум  моего
двигателя, далеко  над  водой  разнесся  стук  мотора  догоняющего  меня
катера. Катер несся прямо на меня, завывая и мигая огнями.  Очень  может
быть, что он пытался поговорить со мной с помощью азбуки Морзе.
   Ни минуты не раздумывая, я перевела оба рычага вперед. Яхта  прыгнула
в сторону, как испуганная лань. До этого  я  плыла  не  очень  быстро  и
держалась ближе к берегу, боясь прозевать Испанию, теперь махнула на нее
рукой. Черт с ней, с Испанией, Англия так Англия, только бы убежать!
   Они повисли у меня на корме и светили каким-то мощным прожектором,  в
лучах которого я была у них как на ладони. Если подойдут совсем  близко,
решила я, буду стрелять из пулеметов! У меня  даже  мелькнула  отчаянная
мысль о пушке. А потом я вспомнила о дымовой завесе.
   Со зловещим "пуфф" за мной выросла  черная  туча,  и  луч  прожектора
померк. Я сделала еще раз "пуфф" и свернула немного  на  восток,  потому
что в паническом бегстве слишком отклонилась к западу. Две  черные  тучи
накрыли большой участок морской поверхности, и,  когда  мигающий  огнями
катер  выбрался  из  них,  я  была  уже  далеко.  Третью  тучу  не  было
необходимости выпускать. Мои двигатели были лучше. Через несколько минут
преследователи оказались далеко позади.
   А через десять минут справа по борту доказался второй катер.
   А, чтоб вам сдохнуть! Начались гонки. Кто кого опередит?
   Победила я. Ну, не лично я, а моя чудесная яхта. Она промчалась перед
носом преследователя, выпустив ему прямо в нос черную тучу,  и  послушно
свернула к востоку. Когда катер вылез из  тучи,  он  здорово  отстал  от
меня, но продолжал трещать сзади.
   Как они в такой темноте узнают, где я нахожусь? Я  уже  справилась  с
волнением, теперь меня разбирала злость. Ответ пришел сам собой: ведь  у
них же есть радар!
   Но радар был и у меня. И я даже не очень долго  искала  его.  Зеленая
стрелка пошла описывать круги. Что-то попискивало.  Черт  с  ним,  пусть
попискивает, но вот не мешало бы знать, что, собственно, показывает  эта
зеленая стрелка? Вот дура, не могла заняться этим, когда было время!
   Если можно было положиться на мое знание радара, то следовало сделать
вывод, что в море было  полным-полно...  неизвестно  чего,  но  все  это
отражалось на экране. Вот эта ломаная  линия  справа,  наверное,  берег.
Линия менялась чуть ли не с каждым поворотом стрелки, из чего я  сделала
вывод, что берег должен быть очень  близко  и  что  я  плыву  с  большой
скоростью.
   Небольшая точка чуть пониже центра -  несомненно,  преследующий  меня
катер.
   Точка потихоньку сдвигалась к краю экрана. Похоже, я таки сбежала  от
него.
   Я решила отойти  подальше  от  берега.  Ломаная  линия  переместилась
вправо. Точки-катера уже  не  видно  было  на  экране.  Я  почувствовала
смертельную усталость. Как  мне  хотелось  хоть  немного  спокойствия  и
безопасности!  Неужели  они  никогда  не  оставят  меня  в  покое?  Куда
подевалась полиция, почему бандиты позволяют себе  делать  все,  что  им
вздумается?
   Мои размышления были прерваны эхо-зондом. Работал он тихо,  я  успела
привыкнуть к его попискиванию, как вдруг он издал какой-то нервный  вой.
И тут  же  изломанная  линия  берега  бросилась  мне  навстречу.  Может,
какой-нибудь мыс? Я резко свернула  влево,  обогнула  что-то  большое  и
черное, что действительно появилось по  правому  борту,  и  потом  опять
вернулась на прежний  курс.  На  размышления  больше  не  было  времени,
приходилось все время быть начеку, так как берег вдруг стал преподносить
мне сюрприз за сюрпризом.
   Около полудня я увидела тот самый,  давно  ожидаемый  северо-западный
угол Пиренейского полуострова. Я прошла  вдоль  его  берегов  достаточно
близко, чтобы не ошибиться, и в то же время достаточно далеко, чтобы  ко
мне никто не приставал. До Бретани оставалось не более каких-то  пятисот
километров!
   Уже стемнело, когда в верхней части экрана появилась  ломаная  линия,
Сердце забилось сильнее. Я плыла прямехонько  на  северо-восток,  и  это
могла быть только Франция. О дорогая Франция!
   Я шла полным ходом еще с полчаса, и вот ломаная линия уже была у меня
перед самым носом - на экране, разумеется, так как вокруг была  сплошная
темнота. Только Полярная звезда радостно и ободряюще подмигивала мне.  Я
притормозила и, медленно приближаясь к берегу, первый раз за  все  время
путешествия включила прожектор.
   Сначала я ничего не могла рассмотреть, потом  где-то  в  самом  конце
луча что-то  появилось.  Я  вспомнила,  что  побережье  Бретани  покрыто
скалами, а у  берегов  могут  быть  рифы,  от  которых  лучше  держаться
подальше. Погасив прожектор, я решила дождаться рассвета. Я не спала уже
вторые сутки.
   Длинные спокойные волны мягко качали меня, подталкивая  потихоньку  к
берегу, и от меня потребовались поистине героические  усилия,  чтобы  не
заснуть мертвым сном, положив голову на штурвал.
   Много позже мне стали понятны причины исключительной  легкости  моего
путешествия: в течение десяти дней, именно в это время над Атлантикой  и
прилегающими территориями  стояла  такая  прекрасная  погода,  какой  не
упомнят и старожилы. В самом деле, дуракам везет!
   В ожидании рассвета я думала, как лучше поступить:  высадиться  ли  в
каком-нибудь порту, где много народа, или поискать безлюдный берег.
   Пожалуй,   последнее   лучше,   принимая   во   внимание   неизбежные
неприятности из-за отсутствия нужных  бумаг.  Меня  могли  задержать  до
выяснения, а это помешало бы моим планам как можно  скорее  связаться  с
Интерполом.
   Рассвело. Я медленно плыла вдоль берега в поисках  подходящего  места
для высадки. Вокруг суетились стайки рыбацких лодок и катеров, по левому
борту виднелись  крупные  суда.  Все  свидетельствовало  о  том,  что  я
нахожусь в перенаселенной Европе. На меня никто не обращал  внимания.  С
удовлетворением я отметила, что жара  куда-то  подевалась.  Несмотря  на
теплую  одежду,  меня  пробирал  насквозь  острый  весенний  холод.  Да,
сомнений не было, я добралась до Европы.
   Мимо проплыла деревушка, потом городок, потом небольшой порт. Наконец
я увидела то, что искала: совершенно безлюдный пляж, окруженный скалами.
В море перед ним томе было полно скал и камней. Погода не располагала  к
купанию, поэтому к берегу я приближалась с величайшей осторожностью.
   Хорошо бы ткнуться в берег, чтобы не пришлось плыть. К  тому  же  мне
надо было перенести кое-какие вещи.
   Можно считать, что мне удалось  пристать,  как  я  хотела:  нос  яхты
зарылся в песок, а ее борт покачивался у самых прибрежных  скал.  Прилив
наверняка продвинул  бы  судно  еще  ближе  к  берегу,  но  я  не  могла
дожидаться прилива. Неужели это я когда-то страстно любила  качаться  на
волнах? Сейчас все мысля мои были об одном - ощутить под ногами  твердую
землю. Сначала я выбросила на берег свои вещи - сумку с деньгами,  сетку
со словарем, атласом и шарфом, пружинный нож и еще кое-какие  мелочи,  а
потом, выбрав подходящий момент, и сама перелезла. Сейчас для  меня  уже
не важно было, где я нахожусь, лишь бы выбраться  на  берег  и  навсегда
покинуть яхту.
   Рассталась я  с  ней  без  сожаления.  Думаю,  что  никакие  силы  не
заставили бы меня залезть на нее обратно.
   Прижимая к груди свое имущество, я осторожно спустилась  со  скалы  и
оказалась на маленьком пустынном пляже. За ним тоже была суша -  травка,
песочек, холмы, на горизонте - какие-то постройки. Ноги мои подкосились,
руки задрожали, я выронила свои вещи и без сил опустилась на песок. Боже
милостивый, доплыла!
   Может быть, все бы кончилось иначе, если бы я сразу ушла отсюда.
   Подумать только, от какой мелочи зависит дорой судьба человека! Но  я
ничего этого не знала и никуда не ушла. Просто у меня не было  сил.  Тут
же, где свалилась, я и заснула каменным сном. Заснула на сухом  песочке,
смертельно уставшая и невыразимо счастливая.
 
*** 
 
   Пробуждение было ужасно. Разбудил меня  шум  вертолета.  Я  в  панике
вскочила,  ожидая  увидеть  крутые  скалы,  каменные  стены  и  знакомую
террасу.
   Увидела же песочек, травку и раскачивающуюся в море брошенную яхту.
   Значит, мне не приснилось, я и  в  самом  деле  доплыла  до  Франции!
Каждая косточка во мне ныла, но радость придала сил. Собрав разбросанные
вещи, я тронулась  в  путь,  мечтая  о  горячем  завтраке  в  первой  же
встреченной забегаловке.
   Скоро я подошла к тем постройкам, которые заметила  с  пляжа.  Передо
мной было нечто среднее между большой деревней и  маленьким  городом.  И
тут я увидела, что навстречу мне идет какой-то человек. Ближе, ближе и -
о радость! Это был полицейский.  Настоящий  французский  полицейский,  в
мундире, в кепи, типичный французский  полицейский,  которых  я  столько
насмотрелась  и  в  натуре  и  во   французских   фильмах.   Расчудесный
полицейский!
   Увидев меня, он остановился и вежливо отдал честь.  В  его  пуговицах
отражалось исходящее от меня сияние.
   - Бонжур, мадам, - приветствовал он меня. - Я видал, как  вы  прибыли
на яхте. Что-нибудь случилось? Не могу ли быть вам полезен?
   - Разумеется, можете, - радостно ответила я. - Скажите, это Франция?
   Вопрос мой его явно озадачил.
   - Как, мадам, вы не знаете, в какую страну прибыли? Да, это Франция.
   Бретань.
   Если бы обе мои руки не были заняты тяжелыми вещами, я  бросилась  бы
ему на шею. И он еще спрашивает, не может ли быть мне полезен! Не только
может, но и должен!
   - Есть! - посыпались из меня желания. - Пить! Обменять деньги! И надо
поговорить с Интерполом, где его найти? Помогите мне!
   Блюститель опять удивился.
   - С Интерполом? Скажите, вы случайно... Вы  та  самая  дама,  которую
разыскивает Интерпол?
   Пришла очередь удивиться мне:
   - Меня разыскивает Интерпол? Кто  бы  мог  подумать!  Невероятно!  Ну
конечно же, это я, из Бразилии плыву. Прошу вас,  немедленно  поехали  к
ним!
   Вы знаете, где их найти?
   Теперь сиял представитель власти. Весь его облик излучал безграничную
радость. Важность и неторопливость исчезли, их сменила бурная энергия.
   Издавая возгласы восторга, недоверия, счастья и восхищения  мною,  он
вырвал у меня из рук вещи, приплясывая,  обежал  вокруг  меня  несколько
раз,  демонстрируя  свой  французский  темперамент,  и  рысцой   понесся
куда-то, таща меня за собой.
   - В машину! - кричал он. - Немедленно едем! Я лично вас отвезу!
   Мадам, я счастлив,  что  вы  соизволили  высадиться  в  моем  районе!
Невероятно!
   Колоссально!
   Я подумала, что, по всей вероятности,  нашедшему  меня  была  обещана
награда, и ничего не  имела  против  того,  чтобы  она  досталась  этому
симпатичному человеку. При условии, разумеется, что по пути к награде он
меня все-таки накормит.
   Полицейский   вытащил   карманный   передатчик   и   отдал   какие-то
распоряжения.  Я  не  все  поняла,  так  как  он,  по  всей   видимости,
пользовался шифром - наверное, в  особых  случаях  им  положено  к  нему
прибегать. Во всяком случае, это звучало как "я метла, я метла,  яйцо  в
квадрат би си двадцать четыре, прием". Потом мы рысью помчались  куда-то
за постройки и выбежали к дороге, по которой тут же подкатила  машина  -
прекрасный белый "мерседес". Мне как-то не  приходилось  слышать,  чтобы
полиция пользовалась "мерседесами", но я подумала, что в  данном  случае
они сделали это специально, для конспирации.
   Вместе с восторженным полицейским мы сели на заднее сиденье. Рядом  с
водителем сидел второй полицейский, который без перерыва что-то  говорил
в микрофон,  потом  переходил  на  прием,  потом  опять  давал  какие-то
распоряжения. Оба они сняли кепи, что должно было бы  меня  насторожить,
но, как видно, радость усыпила мою бдительность.
   Мы вихрем промчались через какое-то местечко, потом через второе.
   Н