сделайте сами. Я сообщила ему, что
тайник находится  в  Кордильерах.  Узнайте,  прошу  вас,  предпринял  ли
Интерпол какие-либо поиски в Кордильерах? Если да, то я, быть  может,  и
подвергну сомнению свои выводы, если нет, перестану сомневаться в  своих
подозрениях.
   - Ну, хорошо, - сказал полковник. -  Мадлен  и  Кордильеры  для  меня
новость, но очень может быть, что они знают о них. Теперь изложите  мне,
пожалуйста, более обстоятельно ваши подозрения.
   - Я подозреваю, что эта женщина - Мадлен, что он  влюбился  в  нее  и
пообещал выведать у меня местонахождение тайника. Я подозреваю, что  это
по ее настоянию он выжимает из меня информацию. Допускаю смягчающие вину
обстоятельства: она могла наговорить ему, что мне ничего не грозит, что,
получив свои сокровища, они оставят меня в покое. Кордильеры помогут нам
определить, кому он передал информацию - ей или Интерполу. Поэтому  я  и
прошу вас узнать...
   - Понятно, - прервал меня полковник. - Я понимаю, что для вас все это
тяжело и в личном плане. Разубеждать вас не стану,  будущее  покажет.  А
теперь объясните, откуда такая уверенность, что они  обязательно  должны
убить вас?
   - Я собственными ушами слышала, как они  это  обсуждали,  -  неохотно
объясняла я. - Правда, был еще вариант сохранить мне жизнь  при  условии
полной изоляции, но думаю, что последние события заставили их отказаться
от этого варианта. Сейчас они живут как на вулкане.  Они  знают,  что  я
многое знаю, но я знаю больше, чем они думают. Пока я ничего  никому  не
говорю по очень простой причине: если я расскажу об  этом  какому-нибудь
неподходящему лицу и они узнают, то сумеют  предпринять  соответствующие
меры и их опять не поймают. И так будет тянуться до бесконечности.
   Сделайте что-нибудь.
   - Видите ли, - с некоторым замешательством пояснил  полковник,  -  по
правде говоря, это дело не в нашей  компетенции.  Мы  с  ними  никак  не
связаны, на нашей территории не совершено никакого преступления...
   - А, понимаю,  -  прервала  я.  -  Вы  должны  подождать,  пока  меня
пристукнут?
   - Ну, не надо преувеличивать. Надеюсь, что до этого не дойдет. Мы  не
можем сами ничего предпринимать, я свяжусь  с  Интерполом.  Очень  может
быть, что ваши сведения чрезвычайно важны. А пока спокойно идите домой и
поговорите с тем человеком. Мы проверим, кто он, и примем меры.
   - Но позвонить-то вы хотя бы можете? Иначе я и разговаривать с ним не
буду.
   - Хорошо, вам позвонят около восьми...
   - Минутку, - прервала я. - Пусть скажут пароль, чтобы я поверила.
   - Какой пароль? - глаза полковника опять весело блеснули.
   - Все равно какой. Лучше всего цифры, я уже привыкла к цифрам.
   Например: двадцать четыре восемнадцать.
   - Хорошо, пусть будет двадцать четыре восемнадцать.  Думаю,  что  это
излишне, хотя, возможно, на вашем месте я тоже стал бы подозрительным. И
не волнуйтесь, все будет в порядке.
   Я еле успела  вернуться  домой  к  приходу  своего  гостя.  Интересно
все-таки, кто он и чем все это закончится. Нервничала я ужасно. Беседа с
полковником, с одной стороны, немного  успокоила  меня,  а  с  другой  -
вселила новые опасения. Если Дьявол был связан с  милицией,  значит,  он
обманывал обе стороны - меня и  милицию,  -  рассчитывая  на  отсутствие
контакта между нами, и тогда не удивительно, что они меня  не  вызывали,
будучи уверены, что получают полную информацию.
   Не исключено, что меня они считают просто истеричкой.
   Ну и пусть считают. Плевать мне на общественное  мнение!  Я  уперлась
всеми четырьмя лапами и твердо буду стоять на своем, а они пусть думают,
что хотят.
   Гость оказался элегантным и почтенным на вид. Единственное, что мне в
нем не понравилось, это золотой зуб, который  поблескивал,  когда  гость
улыбался. Правда, зуб не передний, но все равно достаточно заметный.
   Дьявол по собственной инициативе занялся приготовлением  кофе,  а  мы
приступили к беседе. Гость владел французским и немецким.
   - Я в восторге, - повторил  он  в  восемьдесят  пятый  раз,  сверкнув
драгоценным металлом, и приступил к  делу.  -  Мы  располагаем  довольно
обширной информацией,  -  начал  он,  -  но  по-прежнему  самое  главное
известно лишь вам. Когда мы получим от вас и  эти  сведения,  мы  сможем
наконец полностью покончить с этим делом. Видите  ли,  вся  загвоздка  в
том, что задержанные ни в чем во признаются и не называют тех,  кто  еще
находится на свободе. И все потому, что рассчитывают на  сокровище.  Это
их козырь. Лишив их этого козыря, мы выбьем у них почву из-под ног. Одно
дело - годы тюрьмы, если в перспективе миллионы, и совсем другое,  когда
на получение этих миллионов не  останется  надежды.  Тут  они  наверняка
заговорят, рассчитывая на более мягкое наказание.
   Ну что ж, все это  звучало  логично,  да  и  сам  гость  не  выглядел
нахалом, и я склонна была продолжить беседу, но ее прервал Дьявол.
   - Извини, пожалуйста, но я не могу найти сахар, - сказал он, ставя на
столик кофе.
   Меня это удивило, так как с утра сахарница была полна сахару.
   Пришлось отправиться на  кухню.  Действительно,  сахарница  оказалась
пустой, и я не сразу нашла пакет с сахаром, засунутый  вглубь  шкафчика.
Странно, куда мог подеваться сахар, ведь детей нет дома. Насыпав  сахар,
я  вернулась  с  ним  в  комнату  в  тот  момент,  когда  гость  говорил
по-немецки:
   - Вы представляете, что значит для них инвентарь? Если мы одним махом
конфискуем все их игорные столики, все рулетки  -  от  такого  удара  не
оправиться.
   Очень правильно он рассуждал. Сейчас наверняка последуют  вопросы  об
адресах притонов и игорных домов на Ближнем Востоке. Я взяла свою  сумку
и вынула из нее календарик Дома книги, в котором у меня все  эти  адреса
были записаны.
   Меж тем представитель Интерпола продолжал:
   - Это означало бы полное банкротство... - Он не договорил, увидев мой
календарик. Я заметила, как они с Дьяволом переглянулись.
   - У тебя это записано? - В голосе Дьявола было столько удивления, что
я сразу поняла - он  имел  в  виду  шифр  покойника.  Не  считая  нужным
отвечать на глупые вопросы, я лишь постучала себя по  лбу.  Алчность,  с
которой они оба смотрели на книжечку, всколыхнула все мои подозрения. Не
выпуская из  рук  календарик,  я  насыпала  сахар  в  кофе  и  принялась
неторопливо его помешивать. В этот момент зазвонил звонок.
   - Двадцать четыре восемнадцать? - спросили меня.
   - Да, это я. Слушаю.
   - Липа, уважаемая пани! То есть я  хочу  сказать,  что  он  такой  же
представитель Интерпола, как я кардинал.
   - Хорошо, что вы поставили меня об этом в известность, -  со  вздохом
сказала я, почти не удивившись.
   - Он еще там?
   - Ага.
   - Ничего ему не говорите. И  еще  полковник  сказал,  чтобы  вы  были
осторожны, вам может грозить опасность. Еще просил передать, что  насчет
Кордильер вы оказались правы, - он сказал, что вы поймете. У вашего дома
дежурят два наших сотрудника, достаточно только позвать.
   - Лучше бы на лестнице, - заметила я. - У самой двери.
   - Хорошо, один будет на лестнице. Ну, желаю успеха.
   - Спасибо, - ответила я и повесила трубку.
   - Кто звонил? - спросил Дьявол.
   - Это насчет обивки мебели, - пояснила я. - Мастер сказал, что  нашел
подходящий материал.
   Итак, военные действия против меня продолжаются. Я вернулась к  столу
и взялась за кофе, лихорадочно обдумывая линию своего  поведения.  Перед
лицом  явной  опасности  волнение  мое,  как  всегда  в  таких  случаях,
постепенно перерастало в злость и ярость.
   - А как поживает шеф? - ядовито поинтересовалась я.
   - Шеф? - Гость был явно ошарашен таким поворотом.
   - Шеф. Главная фигура. Шефа вы тоже поймали?
   - Увы, к сожалению, шеф скрылся от  нас,  -  сказал  он,  притворяясь
огорченным. - И как раз лишение его всего богатства...
   - А сейф? - прервала я.
   - Какой сейф?
   - Его сейф в замке Шомон. Раз вы проводите акцию по ликвидации  всего
гангстерского синдиката, вы наверняка произвели обыск в замке Шомон.
   В глазах гостя  промелькнул  столь  явный  интерес,  что  я  испытала
мстительное наслаждение при одной  мысли,  какую  грандиозную  свинью  я
подложила шефу.
   - Произвели... разумеется... - рассеянно произнес он, думая о  чем-то
своем.  Похоже,  я  доставила  ему  чрезвычайно  важную  информацию  для
размышлений.
   - Ах, я не спрашиваю вас о подробностях, - продолжала щебетать  я.  -
Понимаю, что это секрет. Мне просто интересно, как вы открыли сейф. Ведь
существуют две возможности...
   В этот момент опять зазвонил телефон. Намереваясь  с  помощью  жестов
пояснить, как открывается сейф и какие две возможности имеются  в  виду,
я, неловко взмахнув рукой, опрокинула свою чашку кофе, которого даже  не
успела попробовать,  и  схватила  телефонную  трубку,  но  в  ней  сразу
послышались короткие гудки.
   Извинявшись  за  свою  неловкость,  я  принялась  салфеткой  вытирать
разлитый кофе. Гость вернулся к прерванной теме:
   - Мы говорили о сейфе. Вы можете рассказать, как он открывается?
   Я уже собиралась сделать это, радуясь тому,  как  растет  подложенная
шефу свинья, но тут опять зазвонил телефон. Я подошла,  подняла  трубку,
он опять выключился. Я  встревожилась  -  а  что,  если  мне  звонят  из
автомата, чтобы предупредить о  новой  опасности?  Сейф  отодвинулся  на
второй план, беседа прервалась. Гость  сидел  и  ждал,  а  Дьявол  молча
вытирал стол.
   Я не успела вернуться к столу, как телефон зазвонил в третий  раз.  Я
переждала несколько сигналов, прежде чем поднять трубку,  но  с  тем  же
результатом: звякнуло - и отбой. Тогда я села у телефона,  так  как  мне
надоело бегать к нему, и стала ждать нового звонка.
   Гастон Мед поднялся с кресла. "В случае чего, - в панике подумала  я,
- стукну его телефонной трубкой по голове!" Но,  оказалось,  в  этом  не
было нужды.
   - Я полагаю, что нам еще о многом стоит поговорить, - сказал  он,  не
подходя ко мне. - Если  не  возражаете,  давайте  встретимся  завтра.  А
сейчас, к сожалению, мне пора. Если не возражаете, я позвоню вам завтра,
чтобы договориться о времени и месте встречи.
   - К вашим услугам, месье, - ответила я  в  полном  недоумении,  в  то
время  как  он  любезно  раскланивался  со  мной.  Что   такое   с   ним
приключилось?
   Ведь мы же прервали нашу беседу на самом интересном месте.
   Я еще немного посидела у телефона, пытаясь разобраться в случившемся.
   Потом бросилась к балконной двери, выходящей на улицу. У  дома  стоял
серый "оппель-рекорд". Гастон Мед открыл дворцу и сел с той стороны, где
сидит пассажир...
   Еще один удар... Придя в себя и выпив в ванной холодной воды, я вошла
в кухню и увидела, что Дьявол моет кофейные чашки. Я сразу же все поняла
и только потому не пала мертвой на месте, что была уже неплохо  закалена
несчастьями и переживаниями последних месяцев.
   Вот уже много лет всю посуду в нашем доме, до последней  ложки,  мыла
приходящая домработница. Всю жизнь мытье  посуды  было  для  меня  самой
ненавистной домашней работой, и я целиком предоставила ее домработнице.
   Все остальные - мои сыновья и Дьявол - с готовностью следовали  моему
примеру, и не было случая, чтобы они что-нибудь вымыли добровольно,  всю
грязную посуду складывали в раковину. И вдруг он ни с того ни с сего сам
моет чашки!
   Я разлила свой кофе, даже не отпив... Три раза был странный звонок...
   Гастон Мед прервал разговор на  самом  интересном  месте  и  поспешно
ушел, ничего не узнав от меня...
   Ясное дело, телефонный звонок был условным  сигналом,  наверняка  это
они согласовали заранее. В моей чашке с кофе что-то было. Думаю, не  яд,
а какое-нибудь снотворное.  Поскольку  я  никогда  ничего  подобного  не
принимаю, на меня могла подействовать самая малость.
   "На нашей территории не совершено никакого  преступления..."  Того  и
гляди совершат, и я выступаю в качестве приманки. Ну как  мне  выдержать
весь этот кошмар? Теперь в собственном  доме  я  буду  бояться  есть,  в
собственной кровати бояться  заснуть.  Нет,  надо  что-то  придумать.  К
примеру, назвать место, какое-то время займет проверка, не наврала ли  я
опять, как в случае с Кордильерами. По крайней мере у  меня  будет  хоть
несколько  спокойных  дней.  Поговорю  с   полковником.   Придется   ему
удовольствоваться пока только попыткой покушения на меня.
   - Надоела  мне  вся  эта  история,  -  сказала  я  Дьяволу  нормально
раздраженным тоном. - С чего это он вдруг сорвался?
   - Не знаю. Ты  разговаривала  с  ним  по-французски,  откуда  я  могу
знать?
   А где спрятаны ценности, ты ему сказала?
   - В том-то и дело, что  нет.  Только  собралась  рассказать,  как  он
подхватился и был таков. Ничего не понимаю.
   Дьявол не поддержал разговора. Он вытирал чашки, не глядя на меня,  и
я видела, как он напряженно чего-то ждет. Я знала чего.
   - Ты ведешь себя, как кретин, - продолжала я. Ну что ж это такое? Как
видно, во всей этой  истории  мне  суждено  играть  роль  -  сладкой  не
сладкой, но, во всяком случае, идиотки.  -  Напускаешь  туману,  делаешь
глупости, а зачем? Не лучше ли было сразу сказать, что ты  действуешь  в
контакте  с  милицией.  Чего  ты  мне  морочишь  голову,  что  связан  с
Интерполом?
   - С какой милицией?
   - С нашей. Польской. С нашими отечественными блюстителями порядка.
   Зачем ты заставляешь меня еще больше нервничать? Видишь ведь, что я и
так нахожусь в состоянии истерии, так ты еще добавляешь нервотрепки.
   - А ты откуда знаешь, что я действую в контакте с милицией?
   - От полковника.  Из-за  твоей  таинственности  я  попадаю  в  глупое
положение.
   - Мне не велели говорить тебе, - спокойно сказал он, идя в комнату. -
Видимо, полковник изменил первоначальное намерение. Ну, ладно, теперь ты
знаешь, поэтому хватит валять дурака. Где это место?  Я  завтра  передам
ему, и ты покончишь с этим делом. С меня тоже достаточно.
   - Хорошо, - вздохнув, согласилась я. - Так  и  быть,  скажу  тебе,  и
отцепитесь вы все от меня. Раз и навсегда.
   Я еще думала, не слишком ля это рискованно, но Дьявол уже  вытаскивал
атлас.
   - Ну, так где?
   - В Родопах, - неохотно сказала я. - На греческой территории недалеко
от болгарской границы.
   Очень редко можно было что-то понять по его лицу,  но  то  выражение,
которое появилось сейчас, я знала. Оно появлялось в тех редких  случаях,
когда при игре в бридж ему приходила  выдающаяся  карта,  карта-чудо,  о
которой потом долго рассказывают друзьям в зимние  вечера.  Невероятная,
сказочная удача! Надо было очень хорошо его знать,  чтобы  заметить  это
выражение, промелькнувшее на его лице. Он поверил!
   Склонившись над картой Греции, я лихорадочно пыталась  найти  на  ней
что-нибудь правдоподобное.
   - Здесь, - сказала я, показывая пальцем точку  в  горах.  -  Покойник
назвал цифры и условные обозначения, которые  я  потом  нашла  на  карте
шефа.
   - И ты не обозначила это место на карте для себя?
   - Нет, это невозможно. Нужно знать  расстояние  в  метрах.  Те  самые
цифры.
   - Какие? Что он говорил?
   Я закрыла глаза, спешно  пытаясь  восстановить  в  памяти  те  цифры,
какими были обозначены линии на карте в Родопах.  Если  я  ошибусь,  они
сразу поймут, что я говорю не правду. Какое все-таки счастье, что у меня
такая хорошая зрительная память!
   -  Все  сложено...  -  медленно  начала  я.  И  в  этот  момент   мне
представилось, что я опять оказалась в темном промозглом подземелье, так
что следующие слова я чуть не заорала изо  всех  сил,  подняв  голову  к
потолку:
   - ...сто одиннадцать от двадцати девяти и тысяча тридцать  два  от  А
как Альберт. Опущено на глубину пятнадцать метров...
   Я открыла глаза и добавила:
   - Вот почему я считаю, что это спрятано в расщелине или пещере.
   Расстояние надо отсчитывать от определенного меридиана и определенной
параллели. Здесь их нет, карта шефа более подробная.
   - Сто одиннадцать чего?
   - Откуда я знаю? Может, метров, а может, футов, а может, каких других
единиц, понятия не имею. Наверное, они между собой договорились об этом.
   Думаю, что без карты шефа никто не сможет найти это место.  Параллели
и меридианы, как правило, на местности не прочерчены. На его  карте  они
были привязаны к точкам на местности.
   Он записал цифры, которые я сообщила, изо всех  сил  стараясь  скрыть
охватившее его волнение.  Я  наблюдала  за  ним  со  сжавшимся  сердцем.
Неужели это все из-за Мадлен? Да нет, он вообще  не  способен  на  такие
сильные чувства. Так в чем же дело? Он был похож  на  человека,  который
долго пробыл в неволе и перед которым  неожиданно  раскрылись  двери  на
свободу.
   И вдруг пришло прозрение.
   - Я думаю, - устало сказала я, - что теперь ты  можешь  уже  уйти  от
меня. Ты достиг своей цели, больше тебя ничто не удерживает.
   - Ты хочешь этого? - спокойно спросил он.
   - Хочу. Больше всего на  свете  не  люблю  недоговоренности.  Ты  это
прекрасно знаешь. Я была бы рада, если бы ты завтра начал собираться.
   - Если тебе так этого хочется, я потороплюсь, - обиженно заявил он. -
Я могу забрать все свои вещи?
   - А на кой черт мне твои вещи?
   - Как знаешь. Я думал, что нас еще что-то связывает...
   - Связывало. Шифр покойника. Ты его получил. Беги, используй.
   - Хорошо, я сделаю, как ты хочешь. Завтра уйду.
   Он очень хотел изображать смертельную обиду, но у него не получилось.
   Сохранить на лице непроницаемое, каменное выражение - это он умел, но
ему не удалось погасить блеск глаз...
   Первый раз за много дней я отправилась спать спокойно, зная,  что  по
крайней мере в эту ночь мне ничто не угрожает.
   Когда телефонный звонок разбудил меня, было уже позднее утро.
   - С вами будет говорить полковник Едлина, - сказал  приятный  женский
голос. В телефоне  что-то  трещало,  слышались  какие-то  помехи.  Потом
раздался голос полковника:
   - Алло, вы меня слышите?  Не  могли  бы  вы  через  час  приехать  на
кладбище в Пальмирах? Вы знаете, где это?
   - Знаю, конечно, - сказала я немного озадаченная. - А что случилось?
   - Мы завершаем нашу операцию, вы увидите, чем она закончится. А кроме
того, вы нужны, чтобы  опознать  одного  человека.  Итак,  через  час  в
Пальмирах. До встречи!
   Положив телефонную трубку, я какое-то время обдумывала услышанное.
   Почему полковник не назвал пароль? Такое явное пренебрежение  к  моим
тревогам и опасениям обидело меня. Ведь сам же согласился, что для  меня
последние месяцы не были усыпаны розами. Я хотела тут же позвонить ему и
высказать свои претензии, но у меня не было под рукой  его  телефона,  а
разыскивать через Главное управление милиции не хотелось. Да  и  времени
не было, если я собиралась через час быть в Пальмирах. Но почему  именно
в Пальмирах?
   Через полчаса я уже ехала. Предстояло пробиться на север  через  весь
город. Хоть я и успела выпить чаю, но еще не совсем проснулась, что,  по
всей вероятности, и спасло мне жизнь.
   Сразу же за Ломянками на почти  пустом  шоссе  передо  мной  появился
какой-то человек и взмахнул милицейским жезлом. Если бы это  был  просто
пассажир, который просил подвезти, я наверняка бы не  остановилась,  так
как спешила. Милицейский жезл -  другое  дело.  Я  остановила  машину  и
подкатила к нему задним ходом.
   - Я ожидаю вас по распоряжению полковника Едлины, - сказал он. -  Мне
поручено показать вам дорогу. Разрешите?
   - Пожалуйста. А пароль он вам сообщил?
   - Пароль? Нет, никакого пароля не назвал.
   - Как бы мне не пришлось на него рассердиться, - пробурчала я и резко
взяла с места.
   До дороги, сворачивающей  к  Пальмирам,  было  недалеко.  И  даже  не
столько недалеко, сколько совсем близко, так что я, находясь все  еще  в
полусонном состоянии, с ходу  проскочила  ее.  Когда  же  у  меня  перед
глазами мелькнул указатель, я так резко затормозила,  что  мой  спутник,
который полез  в  карман  за  сигаретами,  вынужден  был  обеими  руками
упереться в приборную