край  света   без   всяких
определенных целей. Уже целые века ни к  кому  не  испытывала  я  такого
доверяя и никто не внушал мне такого чувства безопасности, как  этот,  в
сущности, совершенно посторонний человек.
   Без колебаний приняла я его предложение отправиться  в  гостиницу,  в
которой он остановился. Было ясно, что еще не все сказано и что осталось
еще что-то, касающееся только меня. Я молча  наблюдала,  как  он  достал
микроскопический магнитофон, лента которого была  похожа  на  сплющенную
нитку. Потом сел рядом и посмотрел на меня.
   - Я много слышал о вас. Повторяю это еще раз. Мне кажется, что я  вас
хорошо знаю и, пожалуй, не ошибусь, если скажу, что вы  в  любом  случае
предпочитаете правду?
   - Предпочитаю, - подтвердила я и уже поняла, что  последует  за  этим
вступлением. - И даже самую горькую правду.
   Он кивнул головой и достал сигарету.
   - Вот я и  подумал,  что  вы  должны  все  знать.  Миссия  моя  очень
неблагодарна  и  нелегка.  Весьма.  По  очень  важным  причинам  мне  бы
хотелось, чтобы на моем месте оказался кто-нибудь другой. Очень хотелось
бы, но вот так получается, что именно мне придется это вам сообщить.
   Я смотрела на его худое лицо  с  не  правильными  чертами  и  темными
живыми глазами. Какая у него хорошая улыбка! И эти полные  сочувствия  и
понимания слова. Да, у этого человека есть душа. Душа! Я уже и не  чаяла
ее найти в мужчине...
   - Минутку, - перебила я его. - По каким причинам?
   Он посмотрел на меня, я посмотрела на него, и уже  не  было  нужды  в
каких-либо объяснениях.
   - В таком случае  я,  пожалуй,  готова  отказаться  от  правды,  -  я
выпалила это прежде, чем поняла, что не следовало этого говорить.
   На лице его вспыхнула улыбка.
   - В таком случае  у  меня  развеялись  последние  сомнения,  что  вам
следует это сказать. Я рад, что вы именно такая.
   Я не стала уточнять, какая именно, и не стала его разубеждать.  Пусть
думает, что я какая-то особенная, пусть не сразу разочаруется во мне.  И
чем дольше продлится его заблуждение, тем лучше.
   - Ну, тогда я слушаю.
   - Этот прибор, - сказал он, указывая на магнитофон, - был  установлен
в машине Мадлен. Он  включался  автоматически,  когда  водитель  занимал
место  и  когда  одновременно  с  этим  открывалась  правая  дверца.  Мы
руководствовались соображением, что пассажир,  как  правило,  садится  в
машину через правую дверцу, а водитель, находясь в  одиночестве,  обычно
не разговаривает. Тогда у нас еще не было контакта с вами и  поэтому  мы
пытались таким путем получить информацию. Сами понимаете, здесь записаны
только обрывки разговоров. Мадлен прибыла в Польшу сразу же после вашего
бегства на яхте и немедленно установила связь с вашим... другом.
   - Не уверена, что это слово сюда подходит, - заметила я.
   - Я тоже не уверен. Так вот, ей поручили собрать все сведения о вас.
   Вы знаете, что никаких сведений не было. Как только вас обнаружили во
Франции, ее отозвали, но она не сразу  покинула  Польшу.  А  задержалась
здесь на свой страх и риск, вызывая тем самым недовольство шефа.
   - А кем она, собственно, была? Любовницей шефа?
   - И это тоже. Главная же ее роль в  гангстерской  шайке  -  выполнять
задания, с которыми мужчина не справился бы. Во второй раз  она  прибыла
сюда после  вашего  бегства  из  замка  Шомон  и  оставалась  до  самого
последнего времени. Она была уверена, что со своей  внешностью  добьется
всего, но просчиталась. Вот эти записи  относятся  к  самому  последнему
периоду. Хотите послушать?
   - Хочу.
   Он что-то покрутил в маленьком магнитофоне, раздался тихий щелчок,  и
послышался голос, слегка приглушенный шумом двигателя:
   - Что случилось?
   Вопрос был задан по-немецки. Голос принадлежал женщине.
   - Я получил известие...
   На сей раз говорил Дьявол. Тоже по-немецки.
   - Какое известие? Говори же!
   Пауза. Слышнее стал шум мотора.
   - А что я получу?
   - ...перестань! Получишь сразу все! Но сначала надо ее найти!
   - Она нашлась. Что я получу за то, что сообщу, где она находится?
   Пауза.
   - Что хочешь?
   Опять пауза.
   - Десять тысяч. И подтверждение о перечислении суммы на мой счет.
   Из-за шума мотора нельзя было расслышать, о чем они говорили дальше.
   Потом пробился голос Дьявола:
   - ...хочу увидеть эти деньги.
   - Хорошо. Завтра получишь подтверждение. Какой банк?
   - Лионский кредит.
   - Хорошо. Говори!
   - Послезавтра... через  границу  в  Колбаскове...  бежевым  "ягуаром"
через Берлин...
   - Это точно? Откуда ты узнал?
   - Полчаса назад она звонила из Нанси...
   Опять усилился шум мотора, трудно было разобрать отдельные слова.  Из
того, что удавалось понять, можно  было  сделать  вывод,  что  в  машине
обсуждался  вопрос,  как   добраться   до   Колбаскова.   Кажется,   они
договорились ехать вместе на ее машине.
   Молча наблюдала я за тем, как представитель Интерпола менял пленку.
   Противоречивые чувства бушевали во мне. Возмущение и  удовлетворение,
жалость и отвращение, ненависть, горечь и надо  всем  этим  -  радостное
чувство, что сброшена неимоверная тяжесть.
   Опять щелчок, шум мотора и обрывки разговора.
   - ...вы нарушили условие... - в голосе Дьявола звучала обида.
   - В чем дело? -  Это  был  недовольный  голос  Мадлен.  -  Деньги  ты
получил? Получил! Чего тебе еще надо?
   - ...стреляли. На такой скорости... верная смерть...
   Опять какие-то помехи.
   - ...не будь ребенком. - Это говорила Мадлен. - Ты же знаешь, что она
должна погибнуть.
   - Я ничего не хочу об этом знать!
   Больше я не могла выдержать.
   - Он продал меня за десять тысяч! Чего? Злотых?!
   Пальмирский знакомый вздрогнул и выключил магнитофон.
   - Нет, - спокойно ответил он. - За полмиллиона долларов.
   Я немного  успокоилась.  Что  ж,  вполне  приличная  цена.  Свинство,
наверное, с моей стороны, что я так упорно цеплялась за  жизнь.  Закурив
сигарету, я жестом попросила продолжать прослушивание.
   Очень  сильно  что-то  трещало,  шумело,  но  тем  не  менее  удалось
разобрать отдельные слова. Сначала они торговались из-за суммы,  которая
причиталась Дьяволу. Потом он  с  торжеством  сообщил  ей  информацию  о
Родопах. При этом скрыл придуманные мною пятнадцать метров вниз, заявив,
что о деталях сообщит на месте. Потом я узнала,  как  именно  предстояло
мне погибнуть в Пальмирах, и мое живое воображение  тут  же  представило
горящую автомашину и меня  в  ней.  Очень  неприятно  стало.  Потом  они
поссорились - я не поняла, из-за чего. Речь шла о  каком-то  обмане,  но
было неясно, чувствует ли она себя  обманутой,  так  сказать,  в  личном
плане, или это был обман служебный.
   Пальмирский знакомый выключил магнитофон. Мы долго молчали. Мне  надо
было собраться с мыслями и привести в порядок своя чувства.
   - Мне казалось, что вам следовало знать об этом, - тихо сказал он.
   - Правильно казалось. Да  я,  признаться,  чего-то  в  таком  духе  и
ожидала. Приятно сознавать, что раскусила человека. И  на  чем  они  там
порешили в конце концов?
   - На десяти тысячах, которые ему уже перечислили на его счет.
   Остальное должны были выплатить после того, как клад  окажется  в  их
руках.
   Ясно, что из этого ничего не получилось. На вашей  смерти  настаивала
Мадлен. Шеф собирался посадить вас под замок и держать до тех пор,  пока
не убедится, что вы сказали правду. В тот момент, когда  я  наливал  вам
бензин, он был уже в Родопах. И очень быстро понял, что вы их  обманули,
поскольку вы со своими координатами угодили как раз на перекресток  двух
шоссейных дорог. Не автострад, но все-таки шоссе.
   - А мне казалось, что я попаду рядом, - меланхолически заметила я  и,
указывая на магнитофон, спросила:
   - Полковник знает об этом?
   - Да, но, надеюсь...
   - Пустяки, - перебила я. - Понятно, почему он был в плохом настроении
и почему уговаривал меня уехать. Мне  полезно  рассеяться  после  такого
удара. А вид алмазов будет способствовать исцелению разбитого сердца.
   - Не думаю, что алмазы - лучшее лекарство для вашего сердца.
   - Я тоже не думаю. Но поглядеть на них могу. Пожалуй, хорошо, что  вы
предлагаете мне съездить туда.
   Поколебавшись, я все-таки высказала то, о чем думала:
   - Очень  долго  мне  казалось,  что  меня  многое  связывает  с  этим
человеком. Я хорошо изучила его и мирилась с тем, что он  начисто  лишен
каких-либо  человеческих  чувств.  Представьте,  насколько   неожиданным
явилось для меня открытие, что в нем таки пробудились  чувства,  что  он
готов  был  совершить   преступление   ради   любви   к   женщине.   Это
представлялось мне совершенно невозможным, и,  как  выясняется,  я  была
права. Несчастная Мадлен - просто-напросто очередная обманутая  дурочка.
Я даже не питаю к ней злости, напротив, мне ее жаль.  Зато  я  испытываю
полнейшее удовлетворение - чувство  не  очень-то  похвальное,  но  очень
полезное для нервной системы...
   Выкладывая все это, я в то же время сознавала, что  дело  обстоит  не
совсем так, как я говорю. Какое там разбитое сердце! Измена  Дьявола  не
была  для  меня  неожиданностью.  Я  должна  была  примириться   с   его
равнодушием ко мне по крайней мере уже три года назад. И умом, и сердцем
я это сознавала и тем не менее питала все еще какую-то неясную  надежду,
что свойственно каждой женщине. И хорошо,  что  на  меня  это  свалилось
именно сейчас, сразу же после этой сумасшедшей  истории,  как  бы  резко
отделившей всю мою прежнюю жизнь от  той,  которая  мне  еще  предстоят.
Прошлое подохло, и черт с ним! Нельзя два раза войти  в  одну  и  ту  же
реку...
   Тут я услышала, что он говорит:
   - ...ну и как, вы решились? Через  неделю  отправится  экспедиция  за
сокровищами. Хотите, я подожду два-три дня, чтобы мы поехали вместе?  Но
может быть, вам сейчас неприятно мое общество? Может,  вы  предпочли  бы
какое-то время вообще обходиться без общества?
   - Мне кажется, - сказала я, подумав, - что  мое  настроение  начинает
понемногу меняться. Я становлюсь более общительной.  Пожалуй,  полковник
прав, утверждая, что мне сейчас очень кстати  небольшая  развлекательная
прогулка. И для здоровья полезна. А не буду ли я вам мешать?
   - О, вам совсем не к лицу такое лицемерие, - живо отозвался он.  -  И
не думаете ли вы, что я буду лично извлекать  сокровища?  Этим  займутся
компетентные лица. А мне положен отпуск. И я как раз собирался  сообщить
вам, что приобрел  конфискованную  яхту  "Морская  звезда".  Немного  ее
побило о скалы, но совсем  немного.  Сейчас  ее  ремонтируют.  Вот  я  и
подумал... может быть, вы не против того, чтобы  отправиться  на  ней  в
рейс. Плыть не спеша, туда, куда захочется...
   Передо мной открылось залитое солнцем безграничное пространство  воды
и неба. Я вновь  слышала  божественные  звуки  волн,  разрезаемых  носом
быстро несущейся яхты. Растаяли стены, потолок и пол номера в  гостинице
"Европейской", и вместо них появилась застекленная  рубка  яхты,  а  под
ногами я вновь ощутила палубу, покачивающуюся на  длинной  атлантической
волне.
   И прежде, чем я успела сдержаться, я услышала  собственный  голос,  в
котором звучали надежда и радость:
   - А вы сумеете найти там автопилот и включить его?



   Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ 
   МЫ ВСЕ ПОД ПОДОЗРЕНИЕМ 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 
 
МНОГООТРАСЛЕВАЯ ПРОЕКТНАЯ МАСТЕРСКАЯ 
 
1. ОТДЕЛ АРХИТЕКТОРОВ 
 
   Витек - руководитель отдела, а  также  руководитель  мастерской,  или
директор; в личной жизни - холостяк, одаренный незаурядной внешностью  и
сложным характером.
   Казик - стопроцентный Дон Жуан, женатый, имеющий  детей,  проявляющий
исключительный талант в преодолении превратностей судьбы.
   Алиция - олицетворение рассеянности, одинокая, переполненная чувством
юмора и неприязнью к руководителю мастерской.
   Рышард - разведенный безумец с дочкой,  одержимый  мыслью  выехать  в
экзотические страны.
   Витольд  -  ослепительное  пятно  на  фоне  остальных,   единственный
нормальный человек.
   Януш  -  холостяк   в   последней   стадии,   любитель   поухаживать,
намеревающийся со дня женитьбы превратиться в степенного гражданина.
   Веслав - младший в отделе, молодожен, бездетный, "тихий омут".
   Лешек - меланхолик с артистической душой,  непонятый  окружающими,  а
главное - женой.
   Марек  -  очень  красивый  субъект,  в  нужное  время  присланный   в
мастерскую сверхъестественными силами.
   Я - автор представления, жертва собственного воображения.
 
2. КОНСТРУКТОРСКИЙ ОТДЕЛ 
 
   Каспер - человек с  внешностью  Дон  Кихота  и  сердцем  как  вулкан,
довольно чудаковатый.
   Анка - представительница  "современной  молодежи",  недавно  вышедшая
замуж, но не за того, за кого хотела.
 
3. ОТДЕЛ САНИТАРНОГО ОБОРУДОВАНИЯ 
 
   Збышек - руководитель отдела и главный инженер мастерской;  в  личной
жизни - последний экземпляр благородного  рыцаря,  образец  добродетели,
любящий  отец  единственного  сына,  терзаемый  незаконной  страстью   к
женщине.
   Стефан  -  авантюрист  с  добрым  сердцем,  мучимый   неуверенностью:
стыдиться ли своего возраста июли хвастаться внуком.
   Анджей - порядочный, серьезный и трудолюбивый молодой человек,  такой
же образец добродетели, как Збышек.
   Тадеуш Столярек - жертва.
 
4. ОТДЕЛ ЭЛЕКТРИКОВ 
 
   Влодек - руководитель отдела, истеричный мазохист,  главный  сплетник
бюро.
   Кайтек - в личной жизни - сын Каспера, молодой человек, не чурающийся
темных дел, приятель жертвы.
 
5. ОТДЕЛ СМЕТ 
 
   Ярек -  благородный  тип  варшавского  пройдохи,  также  занимающийся
темными делами и также приятель жертвы.
   Данка - разведенная,  с  двумя  детьми,  несколько  неряшливая  из-за
чрезмерных огорчений, своих и чужих, приятельница Ядвиги.
 
6. АДМИНИСТРАЦИЯ 
 
   Ольгерд  -  главный  бухгалтер,  безукоризненно  воспитанный  пожилой
мужчина, чувствующий себя в гуще финансовых сложностей как рыба в воде.
   Иоанна - в  личной  жизни  -  сестра  Ольгерда,  на  службе  -  идеал
секретарши.
   Моника - руководитель администрации, вдова с  двумя  детьми,  женщина
красивая и пылкая, предмет чувств Каспера.
   Ядвига - жертва жестокой судьбы и бывшего мужа-грубияна, любящая мать
единственной дочери, ради ребенка готова на все.
   Веся  -  смертельный  враг  Ядвиги,  женщина,  переполненная  ядом  и
ненавистью ко всему на свете, неизвестно почему.
   Пани Глебова - техничка.
 
   Кроме нашего коллектива, здесь значатся (вопреки протестам) следующие
лица:
 
   Капитан - представитель следственных властей, человек нормальный.
   Прокурор - игра природы, представитель  как  вышеупомянутых  властей,
так и сверхъестественных сил.
 
ПРОЛОГ. КАК Я НЕ НАПИСАЛА ПОВЕСТИ 
 
   С давних юных лет меня томило горячее желание написать  повесть.  Оно
было таким застарелым, таким глубоко  укоренившимся,  что,  по-видимому,
родилось одновременно со мной.
   Я не мечтала ни  о  карьере  кинозвезды,  ни  о  браке  со  сказочным
принцем. Все это меня нисколько  не  интересовало.  Я  мечтала  написать
повесть.
   В  незапамятные  времена  раннего  детства  я  намеревалась  написать
потрясающую повесть о любви. О любви, разумеется, несчастной, потому что
в счастливой  я  не  видела  ничего  интересного.  Сама  я  должна  была
выступить в роли главной героини, молодой девушки удивительной красоты и
незаурядных достоинств, питающей  пламенные  чувства  к  какому-то  мало
известному мне субъекту. Субъект был жгучим брюнетом с черными  горящими
глазами  и  черными  усами.  Первый  поцелуй  навсегда  соединил  нас  в
обстоятельствах несколько необычных:  вороные  кони,  ночь,  сумасшедшая
гроза, град, атмосферные разряды, опушка мрачного леса. Бог знает отчего
все это выглядело так драматично!
   С течением времени, не отступая  от  намерения  увековечить  неземные
чувства,  я  несколько  изменила  кое-какие  реквизиты.  Грозовая   ночь
сменилась  волшебным  лунным  вечером,   я   сбрила   субъекту   усы   и
ликвидировала коней.
   Потом последовали другие изменения, как  внешние,  так  и  касающиеся
поведения главных героев, но, как я ни старалась, мне ни разу не удалось
выйти за пределы сцены первого поцелуя.
   И вот однажды произошел мелкий на вид случай,  который  сбил  меня  с
этой темы.
   Мне тогда было уже двенадцать лет. Поздним вечером я сидела  дома  за
столом, освещенным настольной лампой, в обществе  матери  и  ее  сестры,
моей тетки.  Я  читала  великолепный  детектив  под  названием  "Ужасный
горбун", от которого кровь стыла в жилах. Детектив был  таким  страшным,
что я влезла с ногами на стул и скрючилась  на  нем  в  очень  неудобной
позе, стараясь занимать  как  можно  меньше  места.  Я  была  смертельно
напугана и  старалась  ни  в  одну  сторону  не  высовывать  конечности,
бесспорно подвергающиеся самой большой опасности.  Видимо,  у  меня  был
настолько бледный и перепуганный  вид,  что  тетка,  взглянув  на  меня,
оторвалась от пасьянса, который она раскладывался и уже  не  спускала  с
меня глаз. Потом она  показала  на  меня  матери  и  сказала  нормальным
спокойным голосом, каким говорят о погоде:
   - Смотри, он стоит за тобой.
   В тот же миг с ужасным криком я слетела со стула. В  последующие  три
дня никакая сила на свете не смогла бы заставить  меня  войти  в  темную
комнату.
   Немного придя в себя,  освободившись  от  впечатлений,  произведенных
книгой о  горбуне,  и  немного  поразмыслив,  я  пришла  к  выводу,  что
преступление - гораздо более захватывающее явление, нежели любовь,  даже
неземная. С этого момента я решила написать детектив.
   Шли годы, время летело, я вышла замуж, завершила образование, но, что
бы ни происходило в моей жизни, я по-прежнему мечтала написать  повесть.
К сожалению, со временем во мне выросла непреодолимая  преграда.  Подлая
судьба одарила  меня  чрезмерным  воображением,  которое  затрудняло  не
только мое возможное творчество, но и самое жизнь.
   В жизни оно послужило причиной осложнения моих семейных отношений.  В
один прекрасный день я внезапно пришла к выводу, что должна  постараться
возбудить  ревность  у   своего   мужа.   Ни   на   какие   поступки   в
действительности у меня просто не было времени, но уж вообразить себе  я
могла все, что только придет в  голову.  Мое  воображение  принялось  за
работу, и  не  успела  я  опомниться,  как  уже  увидела  себя  рядом  с
невероятно красивым блондином, который, уставившись на меня восхищенными
глазами, усиленно старался меня закадрить. Разумеется,  его  старания  с
самого начала были обречены на провал, так как я мечтала не о романе,  а
только лишь о демонстрации. Я притворялась безумно заинтересованной им с
единственной целью  -  чтобы  муж  наконец  забеспокоился.  Это  длилось
довольно долго, блондин проявлял нетерпение, муж вроде  бы  снова  начал
пылать чувствами, и наконец наступило время для того, чтобы покончить  с
блондином и все объяснить.
   Я стояла над гладильной доской и гладила детскую рубашку. Но  в  моем
воображении я видела внутреннее убранство кафе "Крокодил".  Я  сидела  с
блондином за столиком у стены и деликатно пыталась объяснить ему, что он
послужил только орудием, а  мои  пламенные  чувства  к  нему  были  лишь
вымыслом. Одновременно я выражала надежду, что он извинит, меня за это и
мы останемся друзьями. Блондин оказался человеком вежливым и культурным,
он не стал обижаться, и мы продолжали нашу беседу в полном согласии и  в
прекрасном  настроении.  Дальше  я  намеревалась  вообразить,  как  муж,
сходящий с ума от отчаяния и вновь вспыхнувшего чувства, устраивает  мне
ужасный скандал, как я падаю ему в объятия, как все выясняется, и  мы  в
идеальной гармонии играем с блондином в бридж. Четвертым  мог  быть  кто
угодно.
   Продолжая разговаривать с блондином, я взглянула на входную  дверь  и
внезапно увидела, как там появился мой  муж  в  обществе  очаровательной
блондинки...
   Это нес