- Так почему же вы этого не сказали? - с упреком спросила я. -  Я  не
говорю о милиции, но мне?..
   - Потому что  мне  это  не  нравилось.  Мне  сразу  очень  многое  не
понравилось. Я, конечно, сказал бы обо всем, если  бы  они  окончательно
прицепились к Ядвиге.
   - И что же теперь будет? - хмуро спросил Витольд.
   Збышек посмотрел на него, а потом на всех нас.
   - Что ж... нечего скрывать. Ликвидация предприятия. Об  одном  только
прошу вас: давайте подчистим все, что удастся. Не  оставим  здесь  такой
неразберихи...
   Следственные  власти  заканчивали  в  нашем  бюро  какие-то  дела.  Я
воспользовалась этим и поймала капитана, обратиться к прокурору  у  меня
не хватило смелости.
   - Все прекрасно, но не могла бы я хотя  бы  прочитать  то  письмо?  -
спросила я робко. -  Я  понимаю,  что  оно  будет  служить  вещественным
доказательством, но могу же  я  узнать  его  содержание!  Ведь  это  мое
письмо!
   - Мы сделаем копию, и я дам ее вам, раз уж оно так вам необходимо.
   Собственно, не так много там и написано.
   - Я так и думала. Все, что нужно, вам сказал Марек?
   Капитан относился ко мне с симпатией, но объяснений давать не спешил.
   Прокурор меня как будто  не  замечал.  Но,  несмотря  на  это,  я  не
уходила.
   - Панове, будьте людьми, - просительно сказала я. - Скажите мне  хоть
что-нибудь...
   Капитан взглянул на меня и заколебался.
   - Ну что ж, надо честно признать, что вы нам очень  помогли.  Я  даже
немного подозревал вас в сотрудничестве с какой-то нечистой силой... Что
вы хотите узнать?
   Я так много хотела узнать, что в голове у меня возник полный хаос.
   Последними проблесками разума  мне  удалось  выбрать  то,  что  могли
сказать только они.
   - Ключ! - поспешно воскликнула я. - Что с ключом?
   - Экспертиза, проведенная согласно вашему требованию,  показала,  что
тот ключ из вазона не был использован. Он спокойно  лежал  и  покрывался
плесенью.
   - А этот, из стола?
   - А на этом, из  стола,  есть  отпечаток  пальца.  Сегодня  утром  мы
получили результат.
   - Ну а что было с моим видением тайника?
   Капитан тяжело вздохнул.
   - Да, здесь вы здорово попали в цель. В квартиру жертвы кто-то проник
именно в то время, когда в бюро отсутствовали несколько человек.
   Разумеется, убийца не нашел ничего, потому что свои  разоблачительные
сведения вы передали не ему, а нам. Но у него нет алиби.  Что  скрывать,
процесс будет основан на косвенных уликах,  решающего  доказательства  у
нас нет, но улики достаточно  весомые.  Разве  только  он  признается  в
содеянном...
   Я покачала головой.
   - Ручаюсь вам, что он ни в коем случае не признается.  Очень  хорошо,
что у вас есть улики...
   Прокурор продолжал рыться  в  бумагах  и  только,  когда  я  уходила,
посмотрел на меня, улыбнувшись извиняющейся, но в то же  время  какой-то
злорадной  улыбкой.  Эта  злорадная  усмешка  показалась   мне   странно
знакомой...
 
*** 
 
   Я вернулась в отдел, где, вопреки ожиданиям, кипела  работа.  Збышека
все любили, высоко ценили, и его просьбы принесли результат.
   Действительно, раз уж нам пришлось обанкротиться, то надо, по крайней
мере, сделать это с честью!
   Мне пришлось ненадолго задержаться после работы, я  подготовила  свои
эскизы для показа инвестору, сложила документацию и  закурила.  Витольд,
как обычно, ушел сразу по  окончании  рабочего  дня  и  его  место  было
пустым.
   Дьявол появился в тот момент, когда я уже подумала, что простилась  с
ним навеки.
   Это мне совсем не понравилось.
   -  Послушай,  ты,  -  гневно  сказала  я.  -  Ты  что,  будешь   меня
преследовать до скончания дней?
   - До скончания дней не буду, - ядовито засмеялся дьявол. - Только  до
той  минуты,   когда   тебя   начнет   преследовать   мой   заместитель,
замечательный коллега, приятель и лучший ученик. Уж он заменит меня,  не
бойся... Только в несколько ином обличье.
   - В каком? - простонала я. - Что ты еще придумал?
   - В человеческом, в человеческом. Он и так у тебя под носом. И  будет
около тебя до конца жизни, ты идиотка,  смертельно  глупая,  как  и  все
бабы...
   Он злорадно усмехнулся,  и  я  наконец  поняла,  что  напоминала  мне
злорадная усмешка прекрасного прокурора. Боже мой, да это  же  он!  Если
отбросить завитки и рога, смягчить черты, изменить цвет глаз  с  черного
на голубой!.. Точный его портрет!
   Я с ужасом смотрела на представителя преисподней,  а  он,  неслыханно
довольный, раскачивался в кресле.
   - Ну что? - спросил он. - Догадалась?
   - Чего ты от меня хочешь? Что я тебе сделала плохого?
   - Вот-вот! Запомни этот вопрос, ты его будешь задавать не раз, не два
и не три...
   - Ни за что! - внезапно взбунтовалась я. - Со  мной  твои  номера  не
пройдут! Еще посмотрим, кто кого осилит!
   - Дура! - смеялся дьявол. - Безнадежная дура! Ты хочешь работать,  не
так ли? Воспитывать детей, зарабатывать деньги... У тебя обязанностей до
черта! А у него нет никаких, кроме одной - отравлять тебе жизнь.
   - Но зачем, опомнись! За каким чертом?!
   - Ничего не поделаешь, моя дорогая, для этого мы и существуем.
   Человечество складывается из мужчин и женщин. Его готовили специально
для женщин. Если бы ты знала, сколько он уже успел сделать,  у  тебя  бы
глаза полезли на лоб. Не одна уж отдавала  нам  душу,  чтобы  только  он
вернулся к ней...
   - На меня не рассчитывай, не отдам. Последняя  вещь,  которая  еще  у
меня осталась, - это душа, не получите ее!
   - Не отдашь нам, так отдашь ему. Все вы, кретинки, отдаете им душу, -
он наклонился ко мне и смотрел на  меня  глазами,  сверкавшими  какой-то
злобной радостью. - Вынуждена будешь ему отдать. Он должен получить душу
от тебя, потому что своей у него нет!
   - Что?!
   - Я, кажется, понятно говорю? У него нет души, получит ее от тебя...
   - Не получит! - упрямо заявила я.
   - Скажу тебе еще кое-что, - продолжал он таинственно. -  В  сущности,
ты мне нравишься, я дам тебе хороший совет. Ты можешь отдать ему  только
половину души, но должна будешь пробудить в нем человеческие чувства. Ты
должна его хоть раз заставить поволноваться.
   - То есть как? - удивленно спросила я. - И это все?
   - А тебе этого мало? Попробуй, убедишься. Сразу тебе скажу, что  тебе
удастся довести его до бешенства, может,  он  тебя  даже  задушит!..  Но
заставить волноваться - исключено! Такого еще не случалось.
   - Ерунду ты говоришь,  нет  на  свете  такого  человека,  который  бы
никогда в жизни не был взволнован.
   - А кто тебе сказал, что он человек? Он наш представитель. Твоя  душа
имеет для нас большую цену, потому что ты, действительно, исключение  из
рода людского. У тебя такие глупые мысли, каких нет ни у  кого  другого.
Он останется при тебе до конца жизни, чтобы ты могла откупиться...
   - Убирайся, пропади пропадом, проклятое чудище! Пошел вон!  Чтоб  мои
глаза тебя не видали!!!
   - Хорошо, хорошо, в этом не будет необходимости...
   Все еще смеясь, он встал с кресла, отвесил мне  церемонный  поклон  и
так, склонившись, стал бледнеть, бледнеть, пока наконец совсем не  исчез
из виду.
 
*** 
 
   На следующий день я получила  от  капитана  копию  своего  утерянного
письма. Прочитав  его,  я  поняла  удививший  меня  вопрос  следственных
властей о  нашем  "Мистере  Универсум",  потому  что  там,  кроме  иных,
находилась полная горечи фраза: "А если хочешь узнать все подробней,  то
спроси  об  этом  у  того,  кому  вы  присудили  первый  приз  на  вашем
очаровательном конкурсе красоты..."
   Мы сидели втроем и пили  кофе:  Алиция,  Марек  и  я,  подводя  черту
случившемуся. Алиция была вполне удовлетворена.
   - А я уже беспокоилась, - сказала она, закуривая сигарету. - Ничто на
него не указывало.
   - Ситуация вокруг  мастерской  была  обманчива,  -  задумчиво  сказал
Марек. - Никому не пришло в голову, что он мог совершить  этот  безумный
шаг. Ведь было ясно, что мастерскую он потеряет.
   - Ой до самого конца надеялся, что нет, -  ответила  я.  -  Выказывал
удивительный оптимизм, может быть, обманывал сам себя. А впрочем...  Чем
была для него утрата мастерской в сравнении с  утратой...  чего?  Вообще
всего.
   Марек меланхолично кивнул головой.
   - Если бы об этом стало известно, с ним все было бы кончено. Он ведь,
в сущности, ничем не рисковал. Я представляю, каким ударом дня него было
известие, что Тадеуш в курсе дела. Он был уверен, что никто об  этом  не
знает.
   - Но как он смог это сделать? - заинтересовалась Алиция. -  Теперь-то
уже, наверное, можно сказать?
   - Это очень неприятное дело. Он  подкупил  одного  из  наших  коллег,
чтобы  тот  не  участвовал  в  конкурсе.  Извини,  дорогая,  я  не  буду
уточнять...
   Как говорят древние, "не будем называть имен", согласимся  с  этим...
Витек, боясь конкуренции, забрал у него материалы якобы для того,  чтобы
получить уверенность...
   - Эскизы,  -  задумчиво  сказала  я.  -  Он  забрал  эскизы,  я  была
свидетелем этого...
   Перед моими глазами вновь встала картина, которую я упорно отгоняла.
   Я увидела замусоренную мастерскую,  позднюю  ночь,  злого,  заросшего
щетиной Януша и Витека,  висящего  на  телефоне,  с  ожесточенным  лицом
ведущего разговор, который был  бы  совершенно  непонятным,  если  бы  я
случайно не знала,  кто  находится  на  другом  конце  провода...  Потом
увидела их обоих над кипой чертежей, привезенных от Витека  в  два  часа
ночи. Я вспомнила клятвы и уверения, что автор согласился... Витеку и  в
голову не могло прийти, что мне обо всем  известно,  это  никому  бы  не
пришло в голову... Никогда в жизни я не смогу признаться  в  собственных
контактах с человеком, который  позднее  написал  мне  это  письмо.  Это
именно он был автором использованных Витеком  эскизов.  Он  уехал  и  не
успел мне подробно обо всем рассказать.  Но  на  суде,  к  счастью,  это
письмо фигурировать не будет, достаточно свидетельских показаний Марека.
А следственные власти были настолько тактичны, что не разгласили  тайны,
кто был адресатом этого письма.
   - А потом он воспользовался ими как собственными, - продолжал Марек.
   - Примите еще во внимание, что он получил вторую премию и что до  сих
пор не решен вопрос, какой из проектов будет реализован,  возможно,  что
именно его.
   - Вот-вот, поэтому он скорее мог позволить себе потерять  мастерскую,
нежели репутацию! Реализация проекта в Иране стоила для него дороже даже
двадцати покойников.
   - Они его, видимо, начали  подозревать  гораздо  раньше,  чем  мы,  -
задумчиво сказала я. - У меня такое впечатление, что Ядвигу они  забрали
умышленно, для отвода глаз.
   - Они не  отдавали  себе  отчета  в  том,  чем  для  Витека  является
положение директора предприятия, - буркнула  Алиция.  -  А  мы,  в  свою
очередь, не подозревали, что Тадеуш знал о конкурсе.
   - Говоря между нами, боюсь, что именно я в какой-то степени  оказался
причиной этого, - вздохнув, сказал  Марек.  -  С  той  минуты,  когда  я
признался, что меня гораздо меньше бы удивило, если бы жертвой  оказался
руководитель мастерской, они начали искать его врагов. Ну и нашли.
   Оказалось, что среди наших знакомых было несколько  человек,  которые
заметили глубокое отвращение подкупленного автора этих эскизов к Витеку,
было еще несколько человек, которые тоже были о  нашем  руководителе  не
самого лучшего мнения... Иранский конкурс был только гвоздем,  вбитым  в
крышку гроба.
   - Но почему ты ничего не сказал? - недовольно спросила Алиция.  -  Ты
позволил бы им обвинить Ядвигу?
   Марек посмотрел на нее с явным неудовольствием.
   - У меня не было никакой причины рассказывать об этом, потому  что  я
не знал, что это имеет какое-то отношение к делу. О  том,  что  Столярек
его шантажировал, я узнал от прокурора только позавчера вечером.
   - Действительно, ты прав...
   - Но, с другой стороны, я им восхищаюсь. Что значит человек,  который
ни перед чем не останавливается ради достижения своей цели! Я бы так  не
смог...
   - Кроме того, если судить по всему, что мы знаем о Тадеуше,  убийство
было поистине похвальным делом, - заметила Алиция. - Боюсь, как  бы  его
не оправдали.
   - Сомневаюсь, - хмуро сказала я. - Он совершил слишком много ошибок.
   Например, перемудрил с этим платком.
   - Но он же не мог предвидеть, что ты окажешься свидетелем этого?
   Мысль была прекрасная, если бы не ты, Ядвига  бы  влипла  значительно
сильней.
   - Да, но в мужском туалете не забило бы...
   - Кто тебе сказал? Мужской туалет забило бы точно так  же!  По  моему
мнению, идиотизмом было не вытереть ключ! Зачем  он,  черт  побери,  его
вообще там прятал?
   - Думаю, что боялся потерять единственный  ключ  от  этой  двери.  Не
знал, что другой лежит в вазоне. Он воткнул его туда, видимо,  в  спешке
перед личным обыском, на всякий случай, а  потом  уже  не  смог  вынуть.
Каждый день до вечера там  кто-то  сидел,  а  потом  оставляли  на  ночь
дежурного милиционера в холле. А кроме того,  у  него  забрали  ключ  от
мастерской, и он не мог вернуться сюда поздно вечером или ночью.
   - А мебель он  знал  наизусть,  потому  что  сам  проектировал  ее  и
наблюдал за изготовлением, - заметила Алиция.
   - Нужно также признать, что его ошибки  заметили  как  раз  те  люди,
которым нельзя не верить. Иоанна запомнила, что он проходил мимо нее два
раза, только она способна на что-либо подобное,  знаете,  я  подозреваю,
что у нее в мозгу находится фотокамера... А то, что он последним  пришел
на обыск, заметили Анджей и Збышек, самые здравомыслящие и правдивые  из
нас всех...
   - Действительно, если бы это утверждал Влодек, то с  тем  же  успехом
могло оказаться, что Витек был первым, а последним пришел ты, к тому  же
на четвереньках.
   - Дырокол он забрал со стола Ядвиги, проходя мимо... Смотрите, первый
раз открылось, кто последний пользовался дыроколом!
   - Я хотел бы узнать только еще одно, - задумчиво сказал Марек. -  Они
узнали обо всем в результате того, что нашли что-то у Тадеуша. Но  каким
образом обо всей этой истории узнал Тадеуш?  Дорого  бы  я  дал  за  эту
скромную информацию...
   Я выразила про себя надежду, что независимо от того, сколько бы он за
это дал, он не узнает об этом. Думаю, что в надеждах такого рода я  была
не оригинальна, почти каждый из нашего персонала рассчитывал на  такт  и
сдержанность  следственных  властей  во  время  суда.  Мы  теряли   нашу
мастерскую, и для  нас  этого  несчастья  было  достаточно.  Еще  только
недоставало, чтобы по всему свету  разошлись  всякие  сведения,  которые
сослуживцы покойника так старательно и с таким трудом скрывали.
   - Жаль мастерской, - вздохнула Алиция, поднимаясь  из-за  столика.  -
Нам так хорошо работалось.
   - И только подумать, что, если бы он задушил его  хотя  бы  на  месяц
позже, возможно, ее удалось бы спасти.  Такие  прекрасные  заказы,  -  с
сожалением добавила я.
   - Ничего не поделаешь, мои дорогие, судьба, - сказал Марек. - Я давно
вам говорю, что не имеет смысла бороться с судьбой.
 
ЭПИЛОГ 
 
   - Ну, знаешь! - сказал Веслав, который закончил первый.
   Я  прижала  палец  к  губам,  указывая  на  остальных,  которые   еще
продолжали читать, и Веслав замолчал, качая головой.
   В доме на  склоне  горы  сидели  остатки  нашего  прежнего  общества,
читающие машинопись криминальной повести, которую мне, наконец,  удалось
написать благодаря особенностям характера покойного Тадеуша Столярека  и
отчаянному положению Витека. Здесь  находилось  бюро,  в  котором  нашла
пристанище часть персонала нашей  мастерской,  другие  пришли  просто  в
гости, несколько человек вообще отсутствовали.
   Старая  мастерская   распалась.   Заботливо   оборудованное   некогда
помещение перешло во владение другого бюро, мебель расползлась по  всему
городу, а все мы разошлись по  разным  другим  местам  работы.  Витольд,
Веслав, Януш, Моника и Каспер работали здесь, Стефан, Влодек,  Анджей  и
Збышек перешли в другое бюро, родственное  тому,  Марек,  Казик  и  Анка
выехали за границу, каждый в другую сторону. Иоанна вышла на  пенсию,  а
Ольгерд  контролировал  бюро,  в  котором  работала  я.   Лешек   сделал
ошеломляющую карьеру как художник-импрессионист. Рышард, который все еще
не мог осуществить свой выезд, принимал участие в различных конкурсах.
   Алиция, так и не смирившаяся се служебной дисциплиной,  переключилась
на выполнение чертежей по заказам. Данка устроилась в  каком-то  военном
учреждении, Ядвига лежала в больнице, Столярек - на  кладбище,  а  Витек
сидел в тюрьме.
   Со времени совершения преступления прошло около полугода, и  в  любой
момент мы ждали результатов проведенной после ареста Витека  ревизии.  Я
собрала возможно большее количество бывших  сослуживцев  и  принесла  им
машинопись, рассказывающую об их собственных поступках, надеясь, что это
вызовет у них интерес. Я не ошиблась, они сидели  и  читали,  выхватывая
друг у друга прочитанные листы.
   После Веслава закончила Алиция, потом Моника, Влодек, Стефан... Ничто
уже не могло удержать их от высказывания критических замечаний.
   К счастью, они были слишком ошеломлены и одурманены этим  интенсивным
чтением, поэтому не могли реагировать слишком живо.
   - Послушай, - сказала Моника. - Если ты  напечатаешь  все  это  и  не
поместишь в начале заявления, что все события  высосаны  из  пальца,  то
обещаю тебе, что твои наследники смогут написать  следующую  повесть.  Я
лично тебя прикончу!
   - Я-то нет, - зловеще сказал Стефан, - я человек  привычный,  но  моя
жена, пожалуй, вмешается.
   - Твоя жена?! - вскричала Алиция. - А Збышека?! А Каспера?!
   - А Витек?!
   - Витек сидит!..
   - Но выйдет! Он же не получил пожизненного заключения!
   - Когда он еще выйдет...
   - Он подал на апелляцию. Вот увидите, что его оправдают!
   - Глупости! Каким образом?!
   Все начали спорить, как в добрые старые времена, даже на  душе  стало
приятно. Из читающих остался только один Януш, который  пришел  позднее,
но теперь и он догонял общество.
   - Будь любезна сделать тут кое-какие поправки, - сказал  мне  глубоко
оскорбленный Влодек. - Ты представила меня последним идиотом!
   - Честно говоря, мне не потребовалось ничего придумывать! Там нет  ни
слова лжи!
   - Не правда! Мануэла была в самом деле!..
   - Говори, говори, пусть твоя жена узнает!..
   - Тихо!!! - заорала я. - Я  внесу  поправки,  если  ты  одолжишь  мне
полторы тысячи злотых, - злорадно сказала я Влодеку, чем  вызвала  дикий
взрыв радости.
   - Эй, послушайте, кто напишет повесть об убийстве Ирены?!
   Януш наконец закончил чтение, поднял голову и вытер со лба пот, глядя
на нас странным взглядом. Видимо, наши вопли  до  сих  пор  до  него  не
доходили.
   - Ну и ну, - сказал он потрясенно. - Что Витек  тебя  задушит  сразу,
как только выйдет, это точно. За всех наших жен и мужей тоже не ручаюсь,
но это твое дело. Я бы, однако, на твоем месте струсил!..  -  и  добавил
через минуту:
   - Ну хорошо, Тадеуш лежит в земле сырой, цветочки на нем  растут,  но
где другой сюжет?
   - Какой другой сюжет? - заинтересовалась я.
   Все остальные замолчали и с огромным интересом смотрели на Януша.
   - Ну с дьяволом! То есть, я хотел сказать, прокурором! Что с ним?
   Полгода прошло, что-то уже прояснилось?
   Что ж, сюжет развивался. Дьявол был прав. Все совпадало. И почему эта
преисподняя так на меня взъелась? Если я много нагрешила, то меня должно
было покарать провидение, но при чем тут преисподняя?
   - Дьявол не наврал, - неохотно сказала  я.  -  История  продолжается,
развивается и расцветает. Все в точности совпадает с его предсказаниями.
У меня единственная надежда, что чертова преисподняя проявит ко мне хоть
немного сострадания и не отправит  меня  в  отдел  записей  гражданского
состояния со своим представителем.
   - Ну что ты скажешь! И у него, действительно, нет души?
   -  Души!  -  гневно  фыркнула  я.  -  Ничего  у  него  нет!   Никаких
человеческих черт! У него нет