удовлетворением
отметив, что они тщательно заперли как  дверь  дома,  так  и  ворота,  -
значит, сторожа нет! Потом опять вернулась в беседку.
   Внимательно  осмотрела  пол,  судя  по  всему,  не  поврежденный.   В
соответствии с инструкциями Павла  отыскала  под  скамейкой  рукоятку  и
повернула ее. Как-то очень легко она повернулась, а я уже опасалась, что
там все заржавело или вообще от старости отвалилось. Потом я  подошла  к
другой лавочке. На этой, похоже, иногда сидели, крапива вокруг нее  была
вырвана, а  лопухи  примяты.  Одна  из  шайб,  которыми  ножки  скамейки
крепились  к  бетонному  полу,  была  немного  откручена.   Отвертку   я
предусмотрительно захватила с собой, была она  гигантских  размеров,  но
именно такая тут требовалась. Я еще подумала, неплохая идея  -  отвертка
вместо ключа. Я сделала полоборота,  прижала  -  все  получилось.  Часть
сохранившейся стены у самого пола со скрежетом отошла в сторону,  открыв
узкий проход.
   Я посветила  фонариком  вглубь,  неизвестно,  что  там  может  сейчас
находиться, и, махнув рукой, - была не была! - осторожно протиснулась  в
подземный ход.
   Ступеньки, ведущие вниз, оказались в  очень  приличном  состоянии.  Я
осторожно спустилась, неизвестно для  чего  пересчитав  их.  Одиннадцать
штук, лестница не очень крутая. Я оказалась в небольшом  подземелье  под
беседкой. Очень хорошо, пока все шло так, как рассказывал Павел.  Теперь
вот этот узкий подземный  ход,  который  я  осветила  фонариком,  должен
довести меня до подземного помещения под  домом,  точнее,  под  подвалом
дома, собственно, цели моего путешествия. Выход в доме наверх, по словам
Павла, находился как раз в том месте, где  я  недавно,  не  больше  часа
назад, видела гору ящиков и штабеля досок.
   Вот в этом подземном апартаменте под подвалом дома и  кипела  в  свое
время работа  по  производству  фальшивых  денег,  здесь  стоял  сначала
печатный станок, потом ксерокс и еще какие-то хитроумные аппараты, здесь
хранился  запас  необходимой  бумаги  и  красок,  здесь  же  скапливался
конечный продукт  преступной  деятельности,  при  виде  которого  волосы
вставали дыбом. В настоящее время, как предполагает Павел, там  остались
какие-то следы этой преступной деятельности: припрятанные орудия труда и
кое-что из конечного продукта. А возможно, также и кое-что из того,  что
могло указать на глупое, младенческое участие Павла в  ней,  и  вот  это
кое-что мне следовало во что бы то ни стало уничтожить. Поскольку  я  не
могла бы разобраться, что из оставшихся вещдоков свидетельствует  против
Павла, а что против кого-то другого,  мне  следовало  на  всякий  случай
уничтожить все, что покажется подозрительным.
   Я  должна  была  по  подземному  ходу  добраться  до   вышеупомянутых
апартаментов, но я до них не добралась. Прошла всего  несколько  метров,
когда свет электрического фонарика уперся в  груду  земли,  преградившую
путь, причем ухо уловило тихий шелест. Земля  еще  осыпалась.  Завал!  И
кажется, свежий. С помощью фонарика мне удалось установить, что именно в
этом месте кончался дощатый потолок, опиравшийся тоже на доски, а дальше
следовал просто вырытый в земле туннель. И вот на стыке досок и земли  и
произошел обвал. Ничего удивительного, годы и воды  сделали  свое  дело.
Гляди-ка, все еще сыпется - Не дай Бог, еще  рухнет  за  спиной,  заживо
замурует в этом туннеле!
   Осторожно,  не  дыша,  стараясь  ни  к  чему  не  прикасаться,  задом
выбралась из подземного коридора. Оказавшись в подземном  помещении  под
беседкой, я посветила вокруг себя.  Здесь  крепление  держалось  хорошо,
крестовины  из  досок  подпирали   полукруглый   свод,   самое   прочное
перекрытие,  ясное  дело.  Перекрытие-то  прочное,   каждый   начинающий
архитектор это знает, да что проку, если подгнили доски. Вон, видно  же,
держатся только силой воли, того и гляди и они обрушатся. Можно считать,
прохода под дом со стороны беседки больше не существует.
   Хотя перед отъездом я предусмотрительно написала  свекрови  письмо  с
сообщением о том, куда направляюсь, и даже бросила по  дороге  письмо  в
почтовый ящик, все же, выбравшись  на  открытое  пространство,  испытала
большое облегчение. Неизвестно, дождалась бы я помощи, если бы  все  это
обрушилось мне на голову, и  в  каком  состоянии  извлекли  меня  из-под
обвала... Никогда в жизни я не радовалась так, как теперь, нащупав ногой
первую ступеньку и позволив себе наконец развернуться  передом  по  ходу
движения. По ступенькам я взлетела, не взбиралась, меня несла  на  своих
крыльях неведомая сила. Та же сила заставила меня  немедленно  выскочить
из полуразвалившейся беседки, и я пришла в себя  лишь  после  того,  как
сильно обожглась о невидимую в темноте крапиву.
   Заставила себя  вернуться  и  закрыть  проход  в  подземный  коридор.
Механизм по-прежнему действовал  безотказно.  Оставлять  эту  ловушку  в
открытом состоянии было нежелательно по многим причинам. После  этого  я
уселась на лавочку, отерла пот с лица  и,  убедившись,  что  не  пустила
краску, принялась размышлять.
   Тот факт, что желанные подземные аппараты оказались недоступны с этой
стороны, вовсе не  означал,  что  они  недоступны  и  со  стороны  дома.
Наверняка апартаменты сделаны более капитально, чем ход к ним,  и  через
подвал дома до них можно будет добраться. Задачу я не выполнила, значит,
операция продолжается! Вот только как пробраться в дом, если его на моих
глазах заперли?
   Я  выкурила  вторую  сигарету  и  совсем  успокоилась,  ко  мне  даже
вернулась память, Заперли входную дверь, но ведь в доме есть  еще  одна,
стеклянная, ведущая из столовой на террасу. Раньше в этой двери  решетки
не было, интересно, как сейчас-Теперь я уже настолько пришла в себя, что
почувствовала раздражение и даже  злость.  На  мужиков.  Что  за  народ!
Спятить с ними можно! То  из-за  одного,  то  из-за  другого  попадаю  в
совершенно идиотские ситуации, жизнью рискую.  Нет,  не  позволю  так  с
собой обращаться!
   Однако не время сейчас  предаваться  абстрактным  и  явно  запоздалым
сожалениям, перейдем к  конкретике.  И  я  двинулась  к  террасе,  чутко
прислушиваясь, не набежит ли откуда  сторожевая  собака.  Вокруг  царила
тишина, на соседних участках тоже было тихо. Поднявшись  на  террасу,  я
нажала ручку стеклянной двери. Заперто. Разбить стекло?  Жалко.  Решетки
на двери и сейчас не было, можно было запросто проникнуть в дом,  разбив
стекло, но я решила поискать открытое или плохо  запертое  окно.  Обошла
дом вокруг и в самом  деле  обнаружила  одно  приоткрытое,  маленькое  и
узкое. Кажется, в чуланчике  или  кухне.  Дом  был  на  высоком  цоколе,
достать до окна просто так я  не  могла,  пришлось  бы  подтягиваться  и
сдирать в кровь руки, зачем? Я притащила несколько кирпичей, положила их
один на другой, без труда достала до окна, толкнула приоткрытую  раму  и
посветила  внуть  фонариком.  И  в  самом  деле,  чуланчик,  вон   через
полуоткрытую дверь и знакомая кухня видна.
   Я уже сидела раскорякой на подоконнике,  собираясь  спрыгнуть  внутрь
дома, когда услышала шум мотора. Он приближался, вот уже и свет фар стал
виден сквозь деревья; по  дорожке,  ведущей  к  участку,  ехала  машина.
Легковая, не "нисса", судя по звуку двигателя.  Не  хватало  еще,  чтобы
меня застигли в такой идиотской позиции!  Я  быстренько  протиснулась  в
окошко и свалилась на пол чуланчика. Вовремя! Уже  в  следующую  секунду
фары осветили дом. Автомашина остановилась перед воротами. Фары потухли,
мотор затих, наступила тишина.
   В кромешной тьме - фонарик зажигать не рекомендовалось - я потихоньку
попыталась подняться с пола, выбираясь  из  груды  чего-то,  наваленного
здесь.  Дура,  не  сообразила  предварительно  рассмотреть  место,  куда
прыгать буду! А теперь вот и шуршать опасно.
   Хлопнула дверца автомобиля, значит, из него кто-то вышел.  Забренчало
железо, щелкнул запор - отперли ворота. Вот они заскрипели, и я услышала
скрип гравия под  осторожными  шагами.  Вроде  шел  один  человек.  Так,
посмотрим, что будет дальше.
   А дальше ничего не было. Человек затаился, я его больше  не  слышала.
Езус-Мария, что это значит? Кто он?  Зачем  ночью  приехал?  Почему  так
крадется? И что делает сейчас,  может,  увидел  свет  моего  фанарика  и
сейчас подкрадывается, чтобы захватить меня врасплох? Это не рабочие, те
уехали на "ниссе", фургонетку я всегда узнаю по звуку двигателя...
   Звук,  раздавшийся  во  дворе,  там,  куда  приближался  неизвестный,
заставил волосы на голове подняться дыбом. Звук какой-то  потусторонний,
жуткий, ни на что не похожий. Кто-то совершенно  нечеловеческим  голосом
заорал хрипло и пронзительно, и так  как-то  на  одну  букву  "е".  Звук
приближался, делался все громче и страшнее, И тут я услышала, как кто-то
уже человеческим голосом в ярости прошептал:
   - Пошла прочь, холера! Брысь! Ай!
   Поскольку непонятные звуки заглушали все вокруг, я  смелее  выбралась
из кучи какого-то тряпья  и  бумаг,  наваленных  на  полу,  и  осторожно
выглянула в окошечко.
   Езус-Мария, коза! Коза, лопнуть мне на этом месте!
   Большая черная  коза  с  агрессивно  нацеленными  рогами,  устрашающе
мекая, атаковала какого-то незнакомого мужчину. Ну,  чистый  сюрреализм!
Мужчина прыгал перед ней, пытаясь увернуться от острых  рогов,  отчаянно
отмахивался, но почему-то не кричал, не звал на  помощь.  А  агрессивное
животное во что бы то ни стало пыталось вонзить  в  него  свои  большие,
почти  прямые  рога.  Не  знаю,  откуда  здесь  взялась   коза.   Может,
самостоятельно пришла из близлежащей деревни, соблазненная густой травой
в заросшем саду. А может, ее  здесь  оставляли  специально,  в  качестве
сторожа, вместо собаки. Вон как отлично выполняет ее обязанности!  И  не
привязана, пользуется полной свободой движений.  А  до  чего  грациозное
животное! До чего ловкое! Вон как скачет, вон как  ловко  уклоняется  от
столкновения с разбросанными повсюду стройматериалами, даже копытцем  их
не заденет, даже головы в их сторону  не  повернет,  ни  на  секунду  не
отвлекаясь от противника. Вот она зацепила-таки рогом за карман  пиджака
и разорвала его. Мужчина схватил попавшуюся под руки какую-то  железяку,
пытался огреть агрессора, куда там! Коза с такой точностью уклонялась от
ударов, словно в нее была вмонтирована  радарная  установка.  Зато  сама
наносила их то и дело, грациозно кружась вокруг  неприятеля.  Ну  просто
балерина, да что балерина, циркачка!
   Неприятель, похоже, изнемогал. Он уже из последних сил хрипел:
   - Пошла прочь, свинья! Чего  привязалась!  Чтоб  ты  сдохла,  скотина
проклятая! Вот как дам в лоб! Отцепись, зараза!
   Лампа у ворот светила ярко, и я могла в подробностях рассмотреть  всю
эту захватывающую, нетипичную корриду, с трудом  сдерживая  смех.  Потом
спохватилась-что же я теряю время?  Мужчина,  отбиваясь  от  козы,  явно
стремился продвинуться к двери  дома,  если  войдет  в  дом,  как  тогда
проникнуть в подпол? А вдруг он тут намерен заночевать? Оба они с  козой
производили достаточно шума, чтобы под  этот  шумок  я  могла  безопасно
пробраться к люку в подвал. Думаю, и посветить себе под  ноги  могу,  он
теперь не видит ничего, кроме воинственно  нацеленных  на  него  длинных
прямых рогов.
   Где на ощупь,  а  где  посвечивая  себе  под  ноги,  пробралась  я  в
прихожую, оттуда по лестнице спустилась в цокольный этаж и сквозь завалы
стекловаты и какие-то трубы пробилась  к  каморке,  где,  как  я  знала,
находился  потайной  ход  в  подземелье.  Прежде   чем   спуститься,   я
остановилась  и  прислушалась.  Из  крошечного   окошка   под   потолком
доносились звуки продолжающейся корриды.
   Судя по  звукам,  война  шла  уже  рядом  с  входной  дверью.  Сквозь
яростные, приглушенные проклятия жертвы агрессии и  яростного  мемеканья
агрессора явственно различила я бряканье замка. Наверное, мужчина  одной
рукой отбивался от козы, а другой нащупывал замок и пытался  вставить  в
него ключ. Ага, и ворота открыл ключом, и от входной двери  у  него  был
ключ, значит, явился сюда легально, не так, как я...
   Вот  несчастный  наконец  ворвался  внутрь  дома  и  грохнул  дверью,
отгораживаясь от козы. Уфф! А потом я услышала его  шаги  на  той  самой
лестнице,  ведущей  в  цокольный  этаж,  по  которой  только  что   сама
спустилась. На ходу он продолжал извергать  проклятия  по  адресу  дикой
бестии и ее безмозглых хозяев, которые не сажают ее на цепь,  а  пускают
разгуливать по поселку. На его месте я бы так  не  разорялась.  При  его
брюхе - а я видела в окно,  какой  он  толстый,  -  такие  физкультурные
упражения  пойдут  лишь  на   пользу,   наоборот,   специально   следует
упражняться с козой.
   Ох, да что мне за дело до его  кондиции?  Сейчас  он  будет  здесь  и
увидит меня. Где спрятаться? Хламу вокруг  много,  но  все  мелкий,  под
ногами. Господи, куда же деваться?
   В панике бросилась я в угол, где стояли прислоненные к стене доски, и
попыталась спрятаться за ними, но моментально отскочила, потому  что  не
только запуталась в паутине, заполнившей весь угол густой  сетью,  но  и
почувствовала на шее, на руках, в вырезе  блузки  вместе  с  паутиной  и
бесчисленных пауков. Нет, я не из тех женщин, которые  визжат  при  виде
самого невинного паучка, но столь неожиданный,  прямой  контакт  с  ними
оказался сильнее меня.
   Я инстинктивно отпрянула и вылетела на середину каморки в  тот  самый
момент, когда в нее, распахнув дверь,  ворвался  козий  враг  и  включил
свет. Зажглась не  люстра,  не  ослепительный  юпитер,  а  всего  жалкая
лампочка  под  потолком,   но   этого   оказалось   достаточно:   увидев
выскакивающую из угла жуткую фигуру, мужчина как-то странно булькнул,  -
такой звук издает канализационная засоренная труба, когда ее  прочищают,
- на полусогнутых ногах повернулся и кинулся прочь, да  зацепился  ногой
за одну из труб на полу и, падая, врезался головой в первую из  каменных
ступенек.
   Я подождала -  он  не  двигался.  Езус-Мария,  этого  мне  только  не
хватало! В смерти Миколая меня уже подозревают, весьма вероятно,  что  и
его соседку приписывают тоже мне, а теперь вот - третий труп?! С  сильно
бьющимся сердцем подбежала я к несчастному и  нагнулась,  желая  узнать,
что с ним. Дышит ли вообще? Под рукой нет зеркальца, как проверить? Есть
фонарик, я попыталась приложить к губам потерпевшего стекло фонарика  и,
кажется, в волнении как следует двинула его  в  зубы.  Стекло  сразу  же
затуманилось. Хвала тебе, Господи!
   Преодолев брезгливось, - в санитарки я никогда не годилась - я  взяла
потерпевшего за руку. Пульс прощупывался, значит,  сердце  билось,  даже
очень неплохо билось, сильно и ритмично.  Все  в  порядке,  выходит,  он
только разбил лоб и здорово  врубился  в  ступеньку,  потеряв  сознание.
Ничего, оклемается.  Может,  снять  его  голову  со  ступеньки,  уложить
поудобней? Нет, лучше  не  трогать  пострадавшего,  может,  поврежу  ему
что... Если что с шейными позвонками, лучше ему не двигаться до прибытия
врача. И что, так его оставить? Нет, надо хоть под голову ему что-нибудь
подложить.
   Я огляделась. Кроме стекловаты, водопроводных труб да извести, ничего
поблизости не было. Не стану же я совать под разбитую голову стекловату!
Может, в кухне что найдется?
   Спотыкаясь от волнения чуть ли не на каждой  ступеньке,  я  поднялась
наверх и отыскала кухню. Там действительно было много всякого тряпья,  в
том числе и не очень замурзанного, а главное, была вода.
   Обратно я шла медленнее. Не  хотелось  споткнуться  на  ступеньках  и
растянуться рядом с уже одним пострадавшим в этом доме. Мне  показалось,
что он чувствовал себя лучше, во всяком случае, когда  я  стала  смывать
кровь с его лица, он вздрогнул и тихо застонал. И  тогда  мне  пришла  в
голову очередная идея.
   Вот я наконец оказалась в том месте, куда так  стремилась,  куда  так
непросто  было  попасть.  Имею  ли  право  не  воспользоваться  случаем?
Проникнуть в подземелье, посмотреть, что там осталось,  унести  с  собой
что надо, уничтожить или спрятать. Вряд ли второй раз представится такой
случай. Помешать мне может вот этот  тореадор,  когда  оклемается,  даже
если и не помешает, то увидит меня и запомнит. Значит, надо сделать так,
чтобы не помешал. Он жив, не помрет, если полчасика подождет врача,  мне
полчаса хватит. Нет, не помрет! А смотреть на меня совсем лишнее,  не  в
театре чать, пусть полежит спокойно, подождет немного.
   Я еще не до конца продумала свою идею, а  руки  уже  сорвали  с  него
галстук  и  крепко,  хотя  по-возможности  гуманно,  связали  его  руки.
Найденное в кухне тряпье я подложила  ему  под  голову,  чистой  тряпкой
обернула верхнюю часть лица, оставив нос и  рот  для  дыхания.  Подумав,
спустила повязку ниже,  хватит  с  него  и  рта,  челюсти,  кажется,  не
вывихнул, может и ртом подышать, а все вернее. Под ногами у меня путался
белый пластиковый шнур, я использовала его  для  того,  чтобы  связанные
галстуком руки мужчины связать с его ногами. Знаю,  пластиковая  веревка
не очень прочная, но минут пятнадцать он с ней провозится, когда  придет
в себя, а я уже решила, что управлюсь и за пятнадцать минут,  зачем  мне
целых полчаса?
   И приступила к операции. Волнение удесятерило мои силы, наваленные на
люке нагромождения ящиков и  досок  я  разметала  в  считанные  секунды.
Труднее пришлось со старыми водопроводными трубами  и  муфтами,  которые
заполняли один из ящиков. Вместе с ящиком сдвинуть их оказалось  не  под
силу. Пришлось вытаскивать их  из  ящика  и  поодиночке  отволакивать  в
сторону. Потом отволокла опустевший ящик, тоже с трудом,  такой  он  был
большой и тяжелый. И только тогда под  слоем  пыли  разглядела  желанную
дверцу люка в полу.
   Все указания Павла я помнила отлично, в мельчайших  подробностях,  да
тут именно в подробностях и состоял секрет. Я без труда отыскала  нужные
детали механизма-вроде бы на виду,  а  случайно  все  равно  до  них  не
додумаешься. Нажав где надо, подождала, задвижка с легким  стуком  легко
отскочила вверх. Напрягая все силы, - тяжелая, проклятая! -  я  потянула
за скобу  и  открыла  крышку  люка.  Эх,  не  сообразила  предварительно
потренироваться! Посветив фонариком, увидела ведущую вниз лестницу.
   Ну, теперь отступать поздно, вперед! Спустившись в нижнее  помещение,
я нашла выключатель и повернула  его.  Вспыхнул  яркий  свет.  В  первом
помещении, размером  с  небольшой  чуланчик,  не  было  ничего,  зато  в
следующем, пожалуй, все.
   Ошеломленная увиденным, я еще пялилась на неизвестные  мне  станки  и
оборудование, соображая, с чего начать поиски, как вдруг до меня донесся
непонятный шум. Шелест? Стон? Шарканье?
   Я замерла, напрягая слух, мурашки побежали по спине. Вот  опять  этот
непонятный звук. Доносится как будто из соседнего помещения. На цыпочках
двинулась я вперед. Здесь мне обвал  не  грозил,  подземные  апартаменты
были сделаны капитально. Медленно двигаясь вперед, я оказалась в третьей
комнате, заставленной какими-то пачками, и из нее начинался проход в уже
знакомый  мне  подземный  коридорчик.   Именно   оттуда   и   доносились
встревожившие меня звуки.
   Я не знала, есть ли в третьей комнате электричество, об этом Павел не
сказал,  света,  поступающего  через  открытую  дверь  большой   комнаты
оказалось недостаточно, пришлось опять пустить в  ход  фонарик.  Холера!
Свод комнаты у входа в туннель обрушился, доски еле держались, некоторые
из них уже валялись на полу, земля сыпалась с потолка.
   И все-таки не этот звук меня встревожил. В туннеле кто-то был! Теперь
я явственно слышала, как кто-то там барахтался и постанывал. Все еще  на
цыпочках, внимательно прислушиваясь, не слышно ли чего подозрительного у
меня за спиной, я прошла в туннель и увидела страшную картину.  Обвал  в
туннеле доходил аж до самого дома. Земля вперемешку с досками  заполняла
его целиком, а снизу торчало полчеловека.