он  тоже  с
интересом поглядел на пострадавшего. Однако на  пострадавшей  физиономии
последнего не выразилось ни малейшего замешательства, и  он  лишь  пожал
плечами, к счастью, не пострадавшими.
   - Я предпочитаю блондинок, -  сказал  он,  адресуясь  к  подпоручику,
настоящих, таких, как моя жена. На черных даже не взгляну, а крашеных за
версту распознаю. Уж в чем-чем, а тут меня не обманешь!
   И такая искренность прозвучала в словах потерпевшего, что следователь
понял - здесь ему делать больше нечего.  Проклятую  негритянку  придется
искать в другом месте.
   У подпоручика Яжембского тем  временем  прошла  истерия,  но  эйфория
осталась.  Да  и  как  не  остаться,  когда  такие  бесценные  документы
оказались  в  руках!  Правда,  в   засыпанной   садовой   землей   сумке
представлены были материалы, относящиеся в основном к одному человеку  -
некоему Адаму Гродзяку, Судя по всему, он  был  специалистом-фотографом.
Однако в документах упоминались еще два-три других  мафиози  и  даже  их
шеф. Шеф упоминался нечленораздельно, следовало непременно  раздобыть  о
нем другие сведения, в том числе железные  вещественные  доказательства,
без которых к государственному мужу подступиться было невозможно. А  вот
таких "железных" пока не было, и  это  приводило,  в  отчаяние  молодого
офицера полиции.
   Весьма заинтересовал Яжембского новый персонаж, Адам Гродзяк. Судя по
всему, он стал жертвой шантажа, о чем свидетельствовало  подписанное  им
грустное признание.  В  свое  время  он  подрабатывал  порнографическими
снимками, а было это время, когда само-слово "порнография" произносилось
с оглядкой, а явление как таковое считалось подрывающим  государственные
устои. И выходило, что в печатании фальшивых денег он участвовал  не  по
своей воле. Опытный следователь без труда понял,  что  найдется  сколько
угодно  смягчающих  обстоятельств  в  деле  этого  парня,  и  тем  самым
последний становился коронным свидетелем. Найденные в  блокноте  Миколая
Торовского инициалы "А.  Г."  наверняка  относились  к  Адаму  Гродзяку.
Торовский использовал Гродзяка на всю катушку. Возможно, Гродзяк  с  ним
откровенничал и плакался в жилетку на  свою  горькую  участь.  Посещения
фотографом Торовского  были  скрупулезно  записаны  Анелей  Копчик.  Все
совпадало, Яжембский даже пожалел этого бедолагу Гродзяка. Угодил  между
молотом и наковальней. С одной стороны - фальшивомонетчики, с  другой  -
следящий  за  каждым  их  шагом  хладнокровный  наблюдатель   Торовский,
использующий для этого ни о чем не догадывающегося Гродзяка.  Каждая  из
сторон использовала бедного Адама в своих целях, а он метался между ними
и окончательно запутался. Итак, начать с Адама!
   В  телефонной  книге  фигурировал   "Адам   Гродзяк,   художественная
фотография". Все, как положено: адрес, телефон. Вот  только  телефон  не
отвечал. Сначала Яжембский названивал Адаму  довольно  спокойно,  потом,
когда выяснилось, что телефон молчал в любое  время  суток,  подпоручика
охватило беспокойство. Уже один его бесценный свидетель концы отдал,  не
хватало, чтобы и второй... Как второй, третий! Вторым была Анеля Копчик,
и она тоже  концы  отдала.  Может,  имеет  смысл  больше  не  тянуть,  а
исхлопотать разрешение и вскрыть двери квартиры этого  Гродзяка?  Может,
он тоже там мертвый лежит, не дай Бог!
   Своими соображениями подпоручик  поделился  с  руководством,  капитан
Фрелькович советовал еще подождать.  И  тут  подпоручика  Вербеля  снова
осенила идея. Оно и понятно, он не был так подвержен  эмоциям,  как  его
школьный товарищ. И он первым ухитрился выбросить  из  головы  проклятую
негритянку и перестроиться на другие персонажи, оставившие следы в  доме
Рощиковского.
   -  Там  кто-то  полз,  -  вспомнил  подпоручик  Вербель.  -   Вернее,
передвигался на заднице, подпираясь руками. Оставь  пока  своего  Адама,
может этот,  с  задницей,  окажется  еще  ценнее  его.  Что  тебе  стоит
порасспрашивать? Позвони в больницы и травмпункты, раз ноги не работали,
мог обратиться к ним.
   Подпоручик Яжембский послушно опять схватился за  телефонную  трубку.
Начал он со станции скорой помощи и дозвонился  в  их  справочную  всего
через полчаса. На вопрос, не поступали ли к ним вчера  люди  с  травмами
ног, получил ответ: да, поступали,  семь  человек.  Подпоручик  попросил
назвать их фамилии, но в ответ у него самого спросили фамилию того,  кто
его интересует. Без  особой  надежды  назвал  подпоручик  фамилию  Адама
Гродзяка,  подумав,  что  придется  туда  самому  поехать  и,  предъявив
удостоверение, выяснить все интересующее его.
   По ту сторону трубки не спешили дать ответ, может, отвлеклись, может,
долго выясняли. Наконец женский голос ответил:
   - Есть. Адам Гродзяк. Ушиб и подозрение на трещину в берцовой  кости.
Доставлен в больницу на Цегловской, травматическая хирургия.
   Новые силы вступили  в  подпоручика  и  помогли  ему  дозвониться  до
больницы на Белянах, где справочная подтвердила: да, Адам Гродзяк  лежит
у них в травматической хирургии, а больше  ему  по  телефону  ничего  не
скажут. Полиция? По телефону каждый может назваться полицией...
   Какой же дурак! За то время, что дозванивался, он три раза  успел  бы
доехать. И вот, накинув белый халат, подпоручик отправился  в  указанную
ему палату. Вернее, к дверям палаты, ибо Гродзяка положили в коридоре, у
двери в палату. И в самом деле,  стояла  там  койка,  но  она  оказалась
пустой.
   Дотошный офицер полиции прочесал всю  травматическую  хирургию,  всех
подходящих  заставлял  называть  свою  фамилию.  Люди  не  отказывались,
называли,  он  ни  один  из  них  не  был  Адамом  Гродзяком.   Придется
побеседовать с медперсоналом.
   Сестричка, которую Яжембский спросил о Гродзяке, равнодушно ответила:
   - Правильно, есть у нас Адам Гродзяк, койка  рядом  с  палатой  номер
восемь, он там лежит.
   - Нет, не лежит, - возразил молодой человек.
   - То есть как не лежит? Ему не позволено вставать.
   - Посмотрите сами, у меня со зрением порядок. Не  лежит,  и  я  хочу,
чтобы мне сказали, куда он делся. Полиция.
   Равнодушная сестричка перестала быть равнодушной и шустро выбежала из
дежурки. Через минуту оба они плечом к плечу стояли над пустой койкой.
   - Теперь видите? - сердито спросил Яжембский.
   - Куда же он мог деться? - растерянно лепетала сестричка. Она еще раз
оглядела больничную карточку и добавила:
   - Ведь у него же ноги совсем... Может, в туалете?
   Очень скоро оказалось, что в  туалете  Адама  Гродзяка  тоже  нет.  И
вообще нет нигде.  Исчезновение  больного  вызвало  небольшой  переполох
среди медицинского персонала, тем  более  что,  судя  по  их  уверениям,
больной был не в состоянии передвигаться на ногах. В голове  подпоручика
Яжембского опять зародились самые страшные подозрения, ибо  Гродзяк  был
коронным  свидетелем,   а   найдется   немало   людей,   которые   могли
поспособствовать тому, чтобы такой свидетель покинул не только больницу,
но и вообще этот мир.
   Страшно расстроенный, стоял подпоручик посреди больничного  коридора,
не зная, что же теперь предпринять, как вдруг услышал, как его  тихонько
окликают. Подзывал его к себе один из больных, тоже коридорных  жителей,
сидящий на своей койке. Подпоручик подошел к нему и наклонился.
   - Пан им не скажет? - спросил мужчина средних лет.
   - Кому и чего не скажу?
   - Этим коновалам. Вижу, вы расстроились, вам скажу, а им - ни за что!
   Яжембский поклялся всем святым, что коновалам словечка не  пикнет,  и
тогда больной признался: он одолжил соседу свои тапки на шнурках. У того
одна нога была в гипсе, вторая вся перебинтована, как уж  он  эти  тапки
напялил - уму непостижимо, но напялил,  сказал,  на  минутку  отлучится,
ушел и не вернулся. А тапки больничные.
   - Скажу - нянечка забрала, когда чистоту наводила, - шепотом  делился
с подпоручиком своими  соображениями  свидетель.  -  Тогда  мне,  может,
выдадут другие. Мне вставать уже можно.
   - А куда же тот ушел?
   - В нижний холл спустился.
   Тут из палаты № 8 вышел молодой парень с согнутой рукой в  гипсе.  Он
огляделся и незаметно кивнул Яжембскому. Тот  сразу  воспринял  поданный
знак и пошел за парнем, который  остановился,  лишь  дойдя  до  холла  в
середине большого коридора.
   - Дадите сигарету, все скажу, - произнес парень. - Только так,  чтобы
никто не видел.
   - Подслушивают? - не поверил подпоручик.
   - Подглядывают, Курить не разрешают!
   - Дам тебе целую пачку, только говори!
   - Тогда вот сюда, в утолок, здесь не увидят. И  я  сяду,  стоять  еще
тяжело. А я все слышал!
   Парень по-прежнему говорил шепотом, впрочем, как и первый больной,  и
подпоручик вдруг почувствовал себя разведчиком, оказавшимся во вражеском
стане. Тоже оглядевшись, он постарался как можно незаметнее вытащить  из
заднего кармана брюк едва початую пачку сигарет и  сунул  ее  за  спиной
парню, а тот так же незаметно спрятал ее в карман больничной пижамы.
   - Рассказывай все по порядку! - потребовал Яжембский.
   - Вон там я спрятался, - указал парень в угол за креслом и  какими-то
высокими растениями в кадках. - Хотел свою последнюю сигарету  выкурить,
как человек, а не как... в сортире. А тот и приволокся. Позвонить.
   И опять жест подбородком, проследив за которым, подпоручик заметил на
стене телефон-автомат.
   - Приволокся, значит, чтобы позвонить, жетон у  него  был,  да  никак
номер не мог набрать, все сгибался, на ногах стоять, должно быть, трудно
было. Я и то удивился, как еще двигается, в гипсе ведь.  Хотел  было  из
своего угла вылезти да помочь  человеку,  номер  для  него  набрать,  но
сигарету уже раскурил, с ней не показывайся.  Ну,  тот  в  конце  концов
набрал номер и сказал такие  слова:  "Говорит  Адам,  Я  в  больнице  на
Белянах. Немедленно! Тачку побольше, у меня копыто в гипсе. Подъезжай  с
тыла". И все, и трубку повесил. А сам в лифт потащился, знаю, потому что
глядел ему вслед. И вниз съехал. Пригодится вам это?
   - Еще как! - заверил его Яжембский.
   Информация и в  самом  деле  была  ценная.  Благодаря  ей  отметалось
предположение, что Гродзяка выкрали с целью умертвить. Выходит, больницу
Адам  покинул  сам,  добровольно.  На  всякий  случай   офицер   полиции
побеседовал с работниками больничного  пищеблока,  которые  подтвердили,
что больной с  ногой  в  гипсе  действительно  вышел  прогуляться  через
кухонную дверь. К двери как раз вел пандус, чтобы машины подъезжали, так
больной по этому пандусу спустился, по лестнице не захотел.
   Куда потом делся больной, кухонный персонал не обратил внимания,  был
уверен, что как вышел, так и обратно вернулся. Лишь после долгих поисков
удалось обнаружить одну наблюдательную кастеляншу, которая  видела,  как
человека с ногой в гипсе какой-то другой человек вел к  машине,  стоящей
вон там. Был ли это  больной  из  их  больницы,  кастелянша  не  берется
утверждать, потому что на человека было наброшено пальто, а под  ним  не
видно, в пижаме человек или нет.
   Покончив дела в одной больнице, подпоручик заодно решил побывать и во
второй. На Хожей ему повезло больше, он попал на санитара, который вчера
помогал переносить  из  машины  жертву  несчастного  случая.  Он  хорошо
помнил, что пострадавшего привезла на машине негритянка.
   Подпоручику Яжембскому удалось скрыть  волнение,  не  вскрикнуть,  не
вздрогнуть. Он почти спокойным голосом задал вопрос:
   - Вы уверены в этом?
   - Пан полицейский, не часто такие черные сюда приезжают. А  эта  была
молодая и даже немного красивая. Марку помню, как же! "Полонез". Мы  еще
не успели взяться за носилки, как она дала газ и была такова,  "Полонез"
белый, но номера я не запомнил.
   Злой как черт  вернулся  Яжембский  в  комендатуру.  На  первый  план
решительно выдвигалась негритянка и почти затмевала коронного  свидетеля
Гродзяка. Выходит, теперь еще ее надо разыскивать, мало  ему  было  тех,
придется еще просить людей у капитана.
   В одной из комнат комендатуры сержант Бабяк, как всегда, принимал  от
коллег заказы  на  заполнение  зажигалок.  Войдя  в  полную  сотрудников
милиции комнату, подпоручик раздраженно бросил:
   -  Интересно,  сколько  в  Варшаве  может  быть  молодых  и  красивых
негритянок? Наверное, не так  уж  много?  В  африканских  посольствах  в
основном сидят негры.
   Коллеги с интересом посмотрели на вошедшего, с особенным интересом  -
капитан Росяковский. Стали делиться соображениями  насчет  негритянок  в
Варшаве. Сержант Бабяк вспомнил:
   - Одна такая работает в магазине на Краковском  Предместье,  но  она,
кажется, наша, очень уж хорошо по-польски говорит.
   - Наверное, не она, но не мешает и  ее  проверить-до  скольки  вечера
была в своем магазине. Томашек, для тебя боевое задание.  Надо  отыскать
эту негритянку. И что за напасть такая,  то  фамилия  без  человека,  то
человек без фамилии? Пошли, Томашек, получишь указания.
   Сотрудник полиции Томаш Томашек таким сочетанием имени и фамилии  был
обязан подвыпившему  крестному  отцу,  который,  усиленно  скрывая  свое
состояние во время церемонии крещения, упорно отстаивал для младенца имя
Томаш, хотя прекрасно знал, что фамилию тот будет носить Томашек. И  вот
теперь этот двойной Томашек вышел вместе  с  подпоручиком  Яжембским,  а
вслед за ними поднялся и вышел, тяжело вздохнув, и капитан Росяковский.
   -  Раз  уж  вы  добрались  до  негритянки,  придется  и  мне  к   вам
подключиться, - заявил он,  входя  в  кабинет  капитана  фрельковича.  -
Почему у вас всплыла негритянка? Не должна бы. Не  тот  хвост  у  вашего
кота...
   Капитан фрелькович с подпоручиком Яжембским встрепенулись и  воспряли
духом. Подпоручик Вербель тоже бы воспрял, будь он в тот момент рядом  с
ними.
   Фрелькович набросился на коллегу:
   - А что, у тебя проходит негритянка?
   - В том-то и дело.
   - Думаешь, одна и та же? Моя проходит по фальшивомонетчикам.
   - А моя по наркотикам.
   - Думаешь, одна и та же? Такая универсальная?
   - Думаю, да. Давайте попробуем разобраться.  На  Центральном  вокзале
действовала Хмелевская. Это установлено. Вами тоже?
   - Пожалуй.
   - Оттуда она сбежала, похитив сумку. Так вот, я  могу  вам  сообщить,
что было в той сумке. Наркотики.
   - Никакие не наркотики! - запротестовал горячо Яжембский. - Там  были
вещи моего покойника, которые Хмелевская в  его  сумке  вынесла  из  его
квартиры.
   - Ничего  подобного.  Это  установлено  твердо.  Никаких  покойников,
именно наркотики.
   - И  сбежала  с  сумкой  наркотиков?  Какого  же  тогда  черта  я  ее
разыскиваю? Где же, в таком случае, сумка  Торовского?!  И  учтите,  нам
пока не встречалось упоминаний о  том,  что  эта  Хмелевская  связана  с
наркотиками. А главное, нет никаких сведений, что с ними был связан  мой
покойник, Миколай Торовский! - кипятился подпоручик Яжембский.
   - А они и не были связаны, - флегматично заметил капитан Росяковский.
- Просто произошла ошибка. Не только у нас бывает,  в  мафиях  последнее
время - сплошь и рядом накладки.
   - А эта накладка где произошла?
   - Я же сказал - на  Центральном  вокзале  Варшавы.  Я  уже  нацелился
тихо-мирно снять их связного с товаром, мы давно следили  за  ними.  Так
вот, снимать было некого! Связной не  пришел  за  товаром,  а  может,  и
пришел, холера его  знает,  да  товара  уже  не  было,  его  перехватила
Хмелевская. Мы за ней проследили, за границу наши наркотики не полетели.
Хмелевская отчалила с двумя посторонними чемоданами, сумка с наркотиками
куда-то исчезла. Переложить товар в чемоданы она не могла, по времени не
сходится, до сих пор ломаем голову, что она с  ним  сделала.  На  всякий
случай дали знать датским таможенникам,  те  проверили  ее  чемоданы  на
предмет наркотиков - не было. Вот теперь  и  ломай  голову...  Зато  нам
стало известно, что в Дании у наших подопечных из наркобизнеса появилась
вдруг  какая-то  негритянка,  дала  им  инструкции.  Теперь  я  слышу  о
негритянке уже у нас, в Варшаве. Новый персонаж в деле.
   - А ты откуда об этом всем знаешь?
   - Есть у нас свои каналы, свои люди и в мафии.
   - Так выспросил бы у этого своего человека...
   - Многое не выспросишь, человек он маленький. А мне сдается, надо нам
с вами действовать теперь сообща.
   Капитан фрелькович меланхолически заметил:
   - Наркотиков мне только и не хватало! Сначала на меня  свалилось  два
убийства, ну, это по моей части, потом дело  фальшивомонетчиков,  потому
что оно тесно увязано с моими убийствами, теперь вот еще наркотики.  Что
я вам, городская свалка? И  ведь  на  самом  деле  получается,  что  все
взаимосвязано...
   - ...и разрастается из этого всего одно дело, такое  разветвленное...
Разрешите, пан капитан, я схемку набросаю, чтобы не запутаться.
   - Набросай. А ты, Юрек, - обратился он  к  капитану  Росяковскому,  -
предоставь ему свои данные. - Подпоручик, в своей схемке оставьте  место
для сведений, которые еще сегодня сообщит нам оперативник Сдунчик,  я  в
него верю. Слушайте, а вообще кто-нибудь видел эту проклятую негритянку?
   - Видел, а как же, - ехидно ответил подпоручик Яжембский. - Пропавший
коронный свидетель Гродзяк.
   - А хозяин виллы в Поеднане? Этот, как его...
   - Рощиковский. Этот видел только дьявола и никого больше!
   - Ну так ищи Гродзяка!
   - За этим я и шел. Нужны еще люди.
   - Ты же привел Томашека...
   - Значит, его направляем? Но одного мало!
   - Пока я  займусь  один,  -  пообещал  Томашек.  -  Начну  с  поисков
негритянки. Прочешу гостиницы, ну, не знаю  еще  что...  Высшие  учебные
заведения...
   - Учебные заведения пока оставь в покое, - распорядился Яжембский.  -
Санитары "скорой помощи" давали ей  не  меньше  тридцати,  вряд  ли  еще
учится. Я пока не знаю, где ее целесообразнее  поискать,  что-то  ничего
путного в голову не приходит. Может, пан может посоветовать? - обратился
он к капитану Росяковскому.
   Росяковский стал думать вслух:
   - Значит, она была в Дании, теперь всплыла у нас.  Сейчас  не  разгар
туристического сезона, пограничники могли запомнить,  не  так  уж  много
черных приехало к нам за последнюю неделю, правда?  Мне  бы  тоже  очень
хотелось  ее  найти,  чувствую,  что-то  здесь  не   то...   Как-то   не
укладывается она в схему, у меня с наркотической мафией  уже  наметилась
ясность, а эта ни  с  какого  конца  не  подходит...  Неужели  противник
начинает предпринимать шаги в новом направлении? Африка?..
   Оперативник Томашек не стал дослушивать рассуждения капитана,  теория
- не по его части. Записав нужные ему адреса  и  фамилии,  он  незаметно
выскользнул из комнаты.
   Невестка моя опять исчезла. Должна была сиднем сидеть дома, никуда не
вылезать, но телефон ее молчал!
   Мы с Янушем вернулись из Вроцлава на утреннем поезде, и Януш сразу же
удалился в неизвестном направлении, а меня бросил на произвол  судьбы  и
темперамента.  К  сожалению,  именно  темперамента,   боюсь,   разум   в
дальнейших моих действиях участия не принимал.
   Я честно старалась, но  больше  пятнадцати  минут  не  в  силах  была
усидеть на месте без дела. Вызвала такси,  съездила  к  дому,  где  была
квартира тетки Иоанны, и убедилась, что "полонеза" невестки у дома  нет.
Значит, и в самом деле - снова ее. куда-то черти  понесли!  Поскольку  я
была уже подготовлена к этому открытию,  не  очень  встревожилась,  зато
воображение заработало на полную катушку.  Почему-то  сразу  подумала  о
сумке с наркотиками, которую затолкала под сиденье машины, спрятанной  в
чужом гараже в Константине. Когда вернутся хозяева гаража, я не знала, а
спросить у Иоанны не догадалась. А если уже вернулись?
   И проклятое воображение живо изобразило картину: возвращается  хозяин
виллы, с возмущением обнаруживает в  собственном  гараже  чужую  машину,
начинает ее осматривать, извлекает  из-под  сиденья  злосчастную  торбу,
высыпает товар... Минутку, как может быть товар запакован? Скорее всего,
расфасован по маленьким  упаковкам.  Так  вот,