выражались   самые
противоречивые чувства.
   - Никогда бы не подумал, что, выйдя на пенсию, смогу  пережить  нечто
подобное, - вздохнул он.  -  Думаю,  шпика  к  ее  дому  еще  не  успели
направить...
   У капитана Фрельковича было три пары ботинок и летние сандалии. Кроме
этого, у него была жена и собака. Точнее, еще щенок, беспородный, но  от
крупных родителей. Жена и щенок имели самое непосредственное отношение к
ботинкам. Да, еще  у  капитана  был  сын,  но  в  данном  случае  он  не
учитывался, ибо к дальнейшим событиям никакого отношения не имел.
   Две пары ботинок жена капитана отнесла в починку  сапожнику-частнику,
чья лавчонка находилась рядом с их домом.  Ремонт  был  небольшой,  надо
было просто набить новые набойки, однако, когда жена  Фрельковича  через
два  дня  явилась  за  обувью,  лавчонка  оказалась  запертой.  Записка,
приколотая к дверям, извещала,  что  мастер  заболел,  просит  уважаемых
клиентов извинить и подождать недели три.  И  если  кто  из  клиентов  и
удивлялся. что сапожник  так  точно  предвидел  продолжительность  своей
болезни, потом  удивляться  перестал,  когда  выяснилось,  что  человеку
предстояло  удалить  аппендикс,  так  что  можно   было   приблизительно
рассчитать время на операцию и послеоперационный период. Ну да это  тоже
к нашей истории отношения уже не имеет.
   Третью пару капитанских ботинок изгрыз щенок.  Впрочем,  капитан  сам
виноват: вернувшись с работы, он разулся, перелез в  домашние  тапки,  а
ботинки легкомысленно бросил в прихожей. Да и не  целиком  их  изгрызли,
один ботинок всего, ко второму щеночек и не прикоснулся, зато от первого
остались одни ошметки.  Капитан  вспомнил  -  были  у  него  еще  старые
ботинки, он уже давно их не носил. Увы, оказалось, до них щенок добрался
в первую очередь, как только у него начали резаться зубки. Впрочем, и из
них изгрыз только один.
   Капитан оказался перед выбором: летние сандалии или  два  ботинка  от
разных пар  и  разной  степени  изношенности.  Слякотное  начало  ноября
предопределило выбор в пользу ботинок, в конце концов, они  были  одного
цвета, а что различались  оттенком  и  степенью  изношенности,  так  это
пустяки. Умная собачка предусмотрительно изгрызла в одном случае правый,
в другом - левый ботинок.
   Остро встал вопрос немедленного приобретения новой  пары,  и  по  уши
занятый  капитан  вынужден  был  выкроить  для  этой  цели  время  между
посещением криминалистической лаборатории и совещанием начальства.
   Покончив с криминалистикой, он вышел из служебной машины в  центре  и
отослал ее, намереваясь по дороге  в  комендатуру  зайти  в  один-друтой
обувные магазины.
   И почти сразу же пожалел о  том,  что  отправил  машину,  потому  что
нужную обувь приобрел уже во втором кряду  обувном  магазине.  И  обутый
нормально, выйдя из магазина под моросящий дождь, сразу  же  и  пожалел.
Тем более что моросящий дождь через две минуты превратился  в  настоящий
ливень, да еще с градом.
   Капитан Фрелькович был мужчина закаленный, простудиться не боялся, но
уж очень неприятно, когда тебе за  воротник  попадают  ледяные  струи  с
кусочками льда, и он поспешил толкнуть стеклянную дверь какого-то  кафе,
возле которого случайно оказался.  Очень  хотелось  сесть  за  столик  и
выпить чашечку ароматного  горячего  кофе,  но  совещание  у  начальства
должно было вот-вот начаться, поэтому капитан  решил  минутку  переждать
самый сильный ливень в предбаннике кафе, а потом быстренько добраться до
комендатуры  полиции.  Привлеченная  шумом  дождя,  из  зала   выглянула
официантка.
   - Это ж надо! - сказала она кому-то невидимому в зале. - Такой  град!
Прямо как горошины!
   Как завороженная, смотрела  она  на  сыпящийся  за  стеклом  град,  а
капитан, как завороженный, смотрел на поднос  в  ее  руках.  На  подносе
стояли собранные со столика грязные чашечки  с  блюдцами,  а  среди  них
бросалась в  глаза  пепельница,  полная  обломанных,  будто  изгрызенных
спичек. Сначала капитан, естественно, травмированный историей со  своими
ботинками, подумал о щенке, любителе грызть все, что попадется, а  потом
в мозгу мелькнуло воспоминание о ком-то, кто любил  грызть  спички.  Где
же, холера ясная, он мог слышать о таком любителе?
   Приблизительно на шестой  секунде  вспомнил  -  подпоручик  Яжембский
говорил о таком любителе, подпоручик Яжембский много бы дал,  чтобы  его
найти.
   Официантка повернулась и скрылась за бисерным занавесом,  капитан  не
раздумывая шагнул за ней. Официантка прошла через  зал  и  оказалась  в.
маленьком подсобном помещении, где капитан и заговорил с девушкой.
   - Минутку, проше пани, не высыпайте этого  из  пепельницы.  С  какого
столика вы ее взяли?
   И указал перстом на пепельницу, чтобы было ясно,  о  чем  идет  речь.
Официантка только начала свою смену,  еще  не  устала,  радовалась,  что
успела на работу до дождя с градом, настроение у нее было замечательное,
а мужчина такой симпатичный! Не смешавшись, она сразу же ответила,  даже
не поинтересовавшись, зачем это тому нужно:
   - А вон с того столика, видите, у окна? Мой участок.
   Капитан взглянул на указанный столик. За ним сидели двое мужчин. Один
из них был с бородой, второй безбородый.
   Послав девушке одну из самых  своих  завлекательных  улыбок,  капитан
задал следующий вопрос:
   - А вы не заметили случайно, который из них грыз спички?
   - Заметила, конечно. Тот, что без бороды.
   - Сердечно  вам  признателен,  -  несколько  старомодно  поблагодарил
капитан, склонившись в старомодном же  поклоне,  и,  тут  же  позабыв  о
хорошем воспитании, излишне поспешно покинул свою собеседницу.
   Проходя через зал, он незаметно  оглядел  типа  у  окна,  воплощенную
мечту   подпоручика   Яжембского.   Таинственный    Зенек,    безуспешно
разыскиваемый столько времени посредник фальшивомонетчиков, правая  рука
шефа! Единственной приметой этой мифической личности, известной полиции,
была привычка грызть спички. Вот этот, у окна,  изгрыз  не  меньше  двух
коробков. Пока сидят, беседуют, так их...  Сию  секунду  не  разойдутся,
град за окном продолжается в полную силу.
   Телефонный автомат висел в темном коридорчике,  ведущем  из  прихожей
куда-то на задний двор. Оттуда не просматривался ни столик  у  окна,  ни
входная дверь. Попытаться взять преступника методом: "Полиция,  следуйте
за мной"? Ничего не выйдет, их двое, а стрелять капитан не станет по той
простой причине, что у него нет с собой пистолета. Притвориться пьяным и
затеять драку? Администрация вызовет полицию...
   Найденный в кармане жетон разрешил  сомнения.  Капитан  устремился  в
закуток к телефону, стал набирать номер,  после  первых  двух  цифр  шли
гудки. Понятно, на улице дождь  с  градом,  в  такую  погоду  варшавская
телефонная сеть выходит из строя, не любит она излишней влаги.  Черт  бы
их всех побрал, холера ясная...
   Когда  наконец  удалось  соединиться   с   комендатурой   и   вызвать
подкрепление, капитан вернулся в прихожую кафе.  На  улице  вовсю  сияло
солнце, а за столиком у окна никого не было. Капитана чуть кондрашка  не
хватил. Теперь придется здесь торчать, надо подождать,  пока  ребята  не
подъедут...
   - Добрый день. Никак пан бандита  углядел?  -  услышал  он  за  собой
женский голос. Обернулся - Хмелевская, та самая, старшая, с  которой  он
вчера  вечером,  вернее,  сегодня  утром  так   нехорошо   простился   в
комендатуре, недвусмысленно давая понять, что неплохо было  бы  упрятать
ее за решетку.
   - Добрый день, - холодно отозвался он. - Какого бандита?
   - Долго объяснять, слушайте. Он из их шайки, только мы не  знаем,  из
которой, был в Константине, оттуда сбежал на  машине  моей  невестки.  А
сейчас он сидел вон за тем столиком и только что вышел.
   В капитане гейзером  взорвались  самые  противоречивые  чувства.  Вот
перед  ним  кошмарная  баба,  из-за  которой  с  самого  начала  столько
неприятностей, которую неизвестно за  что  любит  славный  парень  майор
Боровицкий.  Нет,  расчудесная  женщина,  ведь  заметила   же   бандита,
правильно Боровицкий ее любит! Может, наконец-то от нее  будет  реальная
помощь?
   - Продолжайте, - только и вымолвил он, подавив в себе  противоречивые
чувства.
   - О чем продолжать? - поинтересовалась кошмарная баба.
   - Расскажите обо всем, что вам известно. О нем и вообще.
   - Ну, наконец-то!  -  с  непонятным  удовлетворением  произнесла  эта
противоречивая особа. - Вчера у нас не очень хорошо  получилось,  сейчас
вы по-другому относитесь ко мне, может, я и смогу лучше рассказать.  Ну,
значит, поставили мы "фольксваген" на платную стоянку, тут полил  дождь,
и мы укрылись в кафе...
   - Кто это "мы"?
   - Так я же говорю, мы с невесткой! Капитан взял себя в руки  и  почти
спокойно произнес:
   - Хотелось  бы  мне  увидеть  собственными  глазами  эту  легендарную
личность. Она здесь?
   - Да, сидит смирно и не знает, кого ей больше  бояться  -  вот  этого
бандюги или пана. И если вы намерены поступить  с  ней  нехорошо,  лучше
сразу скажите, чтобы она успела смыться. Знаете, а ведь она ни в чем  не
виновата, хотя в это вам трудно поверить.
   Если у капитана и были какие-то нехорошие намерения  по  отношению  к
младшей Хмелевской, ему удалось их скрыть.  Спокойным  и  даже  ласковым
голосом он заверил свекровь, что верит железно в полнейшую  невиновность
ее невестки, а если даже она и  не  столь  невиновна,  то  он,  капитан,
клянется всеми  святыми  -  преследовать  младшую  Хмелевскую  начнет  с
завтрашнего  дня.  Сегодня  же  желает  с  нею   увидеться   и   немного
побеседовать.
   - Боюсь, не сдержите вы себя! - кротко заметила старшая Хмелевская. -
А зря. Ведь это именно Иоанна опознала бандита со спичками,  именно  она
совершила с ним интересное путешествие, да ладно, пусть она сама вам обо
всем расскажет. Ей прийти сюда или вы пойдете к ней?
   Тут подъехала полицейская машина, и капитан, разъяснив ситуацию,  мог
сесть за столик, чтобы побеседовать с молодой дамой.
   Он сам чувствовал, что разглядывает ее до неприличия пристально.
   - Почему мне никто не  сказал,  что  вы  такая  красивая  женщина?  -
вырвалось у него. Видимо, забыл на миг о своих служебных обязанностях  и
почувствовал себя просто мужчиной.
   - Потому что, насколько я понимаю,  обо  мне  вы  говорили  только  с
майором Боровицким, а для него единственной красивой  женщиной  на  всем
белом свете является моя свекровь, - меланхолически ответила  красавица,
- Впрочем, это дело вкуса. Так с чего же начать?
   - Расскажите о самых последних событиях. Подробный  рассказ  послушаю
позже, сейчас нет времени.
   События последних суток младшая Хмелевская излагала кратко и четко  и
уложилась в три минуты. Капитан узнал о событиях в Константине  и  о  ее
поездке в Зеленку.  Слушал  затаив  дыхание  и  чувствовал,  как  сердце
распирает радость служебного порядка.
   -  И  вот  тут  я  его  и  увидела,   -   продолжала   очаровательная
свидетельница. - Из-за дождя мы оставили  "фольксваген"  на  стоянке,  а
сами  вошли  в  кафе,  хоть  никаких  забегаловок  нашими   планами   не
предусматривалось...
   - Глупо сделали, - перебила свекровь.  -  Надо  было  ехать  на  двух
машинах.
   - Я увидела его сзади, точно так же, как  видела  во  время  нашей...
гм... совместной поездки, - продолжала младшая Хмелевская.  -  И  волосы
такие, и длинная ложбинка спускается к шее, и спички грыз точно так  же,
как и тогда. Наверное, это у него на нервной почве...  И  кусок  щеки  с
ухом тот же самый, у меня  очень  хорошая  зрительная  память  на  такие
мелочи.
   - А лицо? - хищно выкрикнул капитан. - Лицо его вы опознаете?
   - А как же! Когда он  выскочил  к  машине,  оставленной  у  ворот,  и
стрелял в меня, фонарь светил ярко, и я в зеркальце заднего обзора четко
увидела его лицо. Широкая такая рожа...
   - Едем! - Капитан энергично поднялся со стула. -  Покажете  место.  И
немедленно!
   Всю дорогу, пока мы мчались в Зеленку, подпоручик не выпускал из  рук
моего  паспорта,  разглядывая  его  во  всех  деталях,  словно  какую-то
интереснейшую книгу. И с упоением слушал мой рассказ о Миколае.  У  меня
создалось впечатление, что он испытывал такое наслаждение  от  "звука  и
света", точнее, звука и вида, что готов был ехать  хоть  всю  оставшуюся
жизнь.
   Счастье закончилось, когда мы приехали в Зеленку. Мне удалось довести
до нервного расстройства всю следственную бригаду, и, когда мы в  третий
раз по кругу объезжали одни и те же места,  они  уже  дружно  скрежетали
зубами. Подумаешь! Ведь  тогда  я  ехала  здесь  ночью,  была  несколько
взволнована, и видела лишь то, что светилось. Главным  образом,  уличные
фонари. Так что места поворотов я  могла  указать  лишь  приблизительно,
руководствуясь преимущественно временем, затраченным на  проезд  каждого
очередного участка извилистой трассы, и это,  надо  честно  признать,  у
меня не очень получалось. Раза три я ошиблась, мы  выехали  почему-то  к
железной дороге. Пришлось вернуться на шоссе и начать по  новой.  Боюсь,
подпоручик меня окончательно разлюбил. Во всяком случае, моим  паспортом
он уже не любовался.
   Я должна найти этот проклятый дом! Меня до  сих  пор  подозревают,  и
боюсь, будут подозревать до тех пор, пока я им не найду их бандита.  Это
меня реабилитирует и возместит все те неприятности, которые я  якобы  им
доставила. А если не найду дом бандита, меня посадят.
   Нашла я его случайно. Неожиданно  за  воротами  разглядела  в  нужном
ракурсе кроны деревьев над крышей дома - на фоне неба,  более  светлого,
как и тогда, ночью. Надо же! Ведь тогда видела какие-то доли секунды,  а
вот отложилось в памяти!
   - Тут! - заорала я,  перебив  бурчание  шофера  по  моему  адресу,  и
обернулась назад, потому что мы проскочили нужный дом. - Вон те запертые
ворота! Он их тогда отпирал. И фонарь вон, видите?
   Машина все-таки проехала дальше и остановилась за поворотом, метрах в
двадцати от объекта.  Это  был  тот  самый  проулок,  куда  я  свернула,
спасаясь от собак и бандита. Похоже, у полицейских  был  уже  разработан
план действия, потому что они не стали совещаться. Один сразу вышел,  мы
остались  в  машине,  четыре  человека.  Думаю,   неподалеку   сшивались
вспомогательные   силы,   так   мне   казалось.   Подпоручик    перестал
разговаривать со мной и переключился на  радиотелефон.  Ну  конечно  же,
сначала  им  надо  проверить,  что  происходит  в  доме  подозреваемого,
проверить незаметно, чтобы не спугнуть птичку. И  если  враг  там  есть,
показать сначала его мне, чтобы убедиться,  нет  ли  тут  какой  ошибки.
Похоже, они не очень мне поверили. Их дело. Да, надо предупредить  их  о
собаках.
   - Там две собаки, крупные,  -  сказала  я.  -  Недоброжелательные  по
отношению к чужим и очень громкие.
   Вокруг  стояла  тишина.   Относительная,   конечно.   Доносился   шум
проносящихся по шоссе машин, стук вагонов пригородных поездов и лай  тех
самых собак. Они и в самом деле заходились  от  лая,  который  доносился
откуда-то из-за дома. Наверное, днем их там привязывали.
   - На Бартека, что ли, лают? - забеспокоился шофер, выйдя из машины  и
подойдя  к  нам.  К  тому  времени  мы  все  уже  стояли  у   загородки,
прислушиваясь.
   - Вроде нет, - не очень уверенно ответил подпоручик. - Они уже  давно
так лают.
   И  тут  вернулся  наш  человек.  Вернулся  он  не  скрываясь,  прошел
нормально через двор и вышел через калитку.
   - Двое сидят в комнате, выходящей на зады, -  сообщил  он.  -  Больше
никого нет.
   - А собаки? - вырвалось у меня. - Чего они лают?
   - Собаки заняты котом и света Божьего кроме него  не  видят.  Советую
поглядеть, пока кот там.
   Кот и не думал убегать. Мне  большое  удовольствие  доставила  сцена,
которую мы узрели, обойдя вокруг дома. Кот сидел на крыше  сарая  и  вел
себя так, что каждый нормальный пес  при  виде  такого  нахальства  имел
полное право впасть в бешенство.  Обе  собаки  были  привязаны  длинными
цепями и бегали вокруг этого сарая. А кот... Огромный наглый  котище  то
демонстративно и небрежно разгуливал по крыше сарая,  то  усаживался  на
самый краешек, издевательски  свесив  хвост  и  прекрасно  понимая,  что
совершенно озверевшим и уже охрипшим от бессильного лая собакам до  него
не допрыгнуть, то делал вид, что спускается ниже, и тогда собаки на  миг
замолкали в безумной надежде, что  вот  сейчас  сцапают  и  разорвут  на
мелкие кусочки этого нахала. Тщетная надежда! Умное  животное  прекрасно
отдавало себе отчет о пределах собственной безопасности и этих  пределов
не преступало, явно издеваясь над своими извечными врагами.
   - Можно заглянуть вон через ту стеклянную дверь, - сказал  разведчик.
- Лучше всего подобраться снизу. По стеночке, проше пани.
   Я поняла, что в первую очередь следует заглянуть  именно  мне.  Ясное
дело, кто тут самый главный? Многое будет зависеть от  того,  что  я  им
сейчас скажу.  Подпоручик  так  волновался,  что  на  него  больно  было
смотреть, хотя он изо всех сил и старался казаться спокойным.  С  трудом
оторвавшись от собачье-кошачьего представления, я послушно по  стеночке,
на четвереньках прокралась к большой стеклянной двери, выходящей в  сад,
и, осторожно приподняв голову, краешком глаза заглянула.
   То, что я увидела, длилось не более секунды,  но  осталось  в  памяти
надолго. В роскошно меблированном салоне сидели  двое  мужчин.  Обоих  я
знала. Не успела я и глазом моргнуть, как  один  из  них  резким  жестом
выхватил откуда-то из-за спины черный предмет. Грохнул выстрел. Второй в
тот же момент навалился на первого. Видимо,  не  одна  я  заглядывала  в
салон, потому что одновременно со вторым выстрелом  посыпалось  разбитое
стекло, Я не совсем осознала происходящее и очередность  излишне  быстро
следующих одно за другим событий и немного  пришла  в  себя  уже  тогда,
когда один из бандитов лежал на полу,  а  второй,  в  наручниках,  сидел
прислоненный к стенке. Сама же я тоже оказалась в салоне, а вот как туда
попала - не помню. Глянув в разбитое окно, я увидела, что собаки  и  кот
продолжают свое представление.
   Наверное,  подпоручик  принимал  участие  в  операции,   потому   что
запыхался. Но обо мне не забыл. Схватив меня за  локоть,  он  решительно
потащил в другую комнату и там спросил в страшном волнении:
   - Ну? Я знала, что скажу человеку приятное.
   - Тот, что лежит, мой вчерашний  спутник.  Похитил  мой  "полонез"  в
Константине, приехал сюда, я притаилась на заднем  сиденье,  всю  дорогу
грыз спички, а сегодня сидел в кафе. Того, в  наручниках,  у  стенки,  я
видела лишь раз-у дома пана Торовского. Слышала  о  нем  очень  немного,
если хотите, могу сказать.
   -  Скажите,  очень  прошу.  И  по  возможности  все.  Я   постаралась
сосредоточиться.
   - Это произошло во времена нашей близости с паном Торовским и  в  тот
вечер, когда мы здорово повздорили, потому и - запомнилось,  Я  привезла
Миколая на своей машине к его  дому,  не  хотела  заходить  к  нему,  мы
разговаривали, сидя в машине. Надо было выяснить одну очень важную вещь,
я требовала объяснений, Миколай начал что-то говорить, но  тут  подъехал
какой-то "фиат", и он вдруг замолчал. Я бы и  не  обратила  внимания  на
чужую машину, если бы  Миколай  внезапно  не  замолчал  на  полуслове  и
стремительно выскочил из машины, не извинившись. Я страшно  разозлилась.
Не ответить мне на такой  важный  вопрос,  бросить  меня  и  выскакивать
навстречу какому-то типу! Вот почему я  и  запомнила  этого  типа,  ради
которого пренебрегли мною.  Впрочем,  раз  увидев,  забыть  его  трудно,
согласитесь. Маленький, черненький, кругленький, как будто  весь  сложен
из шаров разного размера.
   Подпоручик кивал головой,  полностью  соглашаясь  с  моим  мнением  о
внешности преступника.
   - А еще вы что-нибудь о нем знаете?
   - Инициалы. Когда пан Торовский  соизволил,  распрощавшись  со  своим
неожиданным гостем, вернуться ко мне в ма