лько  сот
человек и три патрульные машины милиции.  За  одной  из  машин  прятался
лаборант из больницы. Два фоторепортера делали  снимки,  жужжала  камера
кинохроники. В эти минуты председатель местной  Лиги  Охраны  Природы  в
брюках, спешно натянутых  на  пижаму,  садился  в  свою  машину,  а  три
представителя редакции,  поместившей  два  дня  назад  заметку  о  лосе,
спешили на  место  происшествия  на  такси.  Из  гаража  пожарной  части
выезжала боевая машина.
 
*** 
 
   В противоположную сторону, удаляясь от Люблина, мчались  три  машины.
Атмосфера в салонах бурлила смешанными чувствами.
   - Черт, в суете мы о шкуре забыли,  -  говорил  раздраженно  Януш.  -
Шкура у этой гниды осталась. Жаль до смерти, я просто вне себя!
   - Не волнуйся так, должно быть, у него отберут без нас, - утешал  его
главный инженер. - Теперь милиция может  действовать  открыто,  надеюсь,
участковый ему не спустит...
   - Угловые сегменты ограды у нас вообще замечательно получились,  -  с
радостным оживлением говорил Каролек Барбаре. -  Не  дай  Бог  возникнет
проблема, откуда взялась ошибка в измерениях, так скажем, что мерили  до
угла, отсюда разница. Никто, мол,  не  заметил,  что  середина  утоплена
вглубь, и пусть теперь вносят поправки!
   - Отлично! - похвалила довольная Барбара--  Получится  -  напакостили
землемеры, а я с ними как раз разругалась...
 
*** 
 
   Лесь сидел посреди комнаты и тупым взглядом смотрел в  стену,  баюкая
на коленях кипу страниц  с  книжным  текстом.  Некоторые  странички  еще
держались вместе,  однако  ни  одна  не  уцелела  полностью.  До  такого
плачевного состояния они были доведены с восхитительным тщанием: большая
часть вообще отсутствовала,  остальные  порваны  и  помяты,  а  те,  что
удалось прочесть, своим содержанием наводили ужас.
   По возвращении из Люблина Лесь кинулся доставать опус о  токсикологии
питания и нашел только его ошметки. В первое мгновение он впал в панику.
Несколько минут пытался отгадать,  что  послужило,  причиной  ущерба,  -
вотще.  Потом  полдня  размышлял,  как  будет  выпутываться,  ничего  не
придумал и решил все дело скрыть. Изумление  и  испуг,  охватившие  его,
совершенно  потускнели,  когда  он  углубился  в  сохранившийся   текст.
Кошмарное содержание заслонило все остальное.
   Он искренне сожалел, что  вообще  приступил  к  этому  чтению.  Самое
скверное, что винить  было  некого.  Сам  заварил  всю  эту  кашу.  Сам,
добровольно - никто под локоть не толкал - купил на рынке с лотка  пучок
морковки и два  пучка  редиски.  Старательно  сложив  их  вместе  -  для
красоты, вошел в отдел с эффектным букетом,  обращая  на  себя  всеобщее
внимание.
   - Эй, посмотрите, разве не красиво? - сказал он  гордо,  демонстрируя
свою цветистую добычу.
   Барбара, Каролек и Януш  подняли  головы.  Смотрели  на  него  долго,
молча, а Лесь укладывал овощи еще декоративней.
   - Даже есть жалко, - вздохнул он с явным сожалением.
   - А ты это есть собираешься? - с сомнением спросил Каролек.
   Лесь слегка удивился:
   - А что же еще? Витамины полезные.
   - Ой, Господи... - сказал Каролек еще неуверенней и в смущении умолк.
   Теперь Барбара и Януш воззрились на него.
   - Ты думаешь?.. - встревоженно спросила Барбара.
   Януш ничего не спрашивал, с интересом переводил взгляд с Каролека  на
букет и с букета на Леся. Лесь удивился еще больше:
   - А что такого?.. Ну, помою, конечно... Каролек  поднялся  со  стула,
подошел к Лесю и очень внимательно осмотрел морковь.
   - Одна к одной, как на выставку, - подтвердил он. - Ядреная, аж плохо
делается.
   - Вот именно, ядреная!  -  подхватил  Лесь  радостно.  -  Так  в  чем
проблема?
   - Ничего-ничего, пусть лопает, через пару дней увидим,  как  он  себя
почувствует, - ехидно сказала Барбара.
   - Никакая не пара дней! - запротестовал Каролек. - Это  действует  на
длинных волнах. Через пару лет - это да, но у меня  терпения  не  хватит
столько ждать.
   - Не знаю, хватит ли одного  пучка,  -  критически  заметил  Януш.  -
Пускай трех вместе с редиской, но тоже мало. Тогда надо есть ежедневно.
   - Положим, еженедельно, - оценила Барбара. - Возможно,  через  год  у
нас уже были бы результаты...
   Лесь стоял над своим букетом, таращась на сотрудников.
   - О  чем  вы  говорите?  -  подозрительно  спросил  он.  -  Может,  я
что-нибудь проглядел? Каролек вздохнул.
   - Самая красивая морковь -  это  и  есть  самая  вредная,  -  грустно
объяснил он. - Она содержит в себе всякие разные химикалии. Вспомни, что
говорил пан доктор в больнице - канцерогенное и так далее. А кроме того,
я же вам говорил... А, нет, тебя не было. Если хочешь,  могу  повторить,
хотя сдается мне, что с нас этой болтовни хватит.
   Задремавшая в последние дни память Леся вдруг проснулась и отработала
свой простой сполна. Она откликнулась мощным гласом, предоставив  полное
информационное обслуживание. Уже ничего не надо было объяснять.
   - Вот черт, - печально сказал обладатель памяти и тяжело плюхнулся на
стул.
   - Ты ведь сам должен был это тщательно проверить,  -  говорил  дальше
Каролек с опенком упрека в голосе. - Ты сам говорил про серу и свинец...
   - Про серу говорила Барбара, - поправил Януш.
   - Все равно. Ты же должен был проверить факты, говорил,  что  у  тебя
есть какие-то там возможности.
   - Мы надеялись, ты уже все проверил, - холодно сказала Барбара.  -  А
тебе это, кажется, как об стену горох, никакого внимания не обращаешь...
   Три пары глаз сурово и с явным упреком смотрели на  проштрафившегося.
Полный раскаяния Лесь таращился на букет. Действительно, он дал слово  и
забыл. Вылетело из головы, хотя он даже одолжил соответствующие  научные
материалы.  Он  невольно  вытеснил  из  головы  противную  тему,  и  вот
результат... Еще немного - и съел бы отраву...
   Дрожь ужаса прошла по его спине.
   - Не буду я этого есть, - пообещал он твердо. - Я это нарисую.
   - Я от него просто заболеваю,  -  в  бешенстве  зашипела  Барбара.  -
Завтра же доложишь все конкретные сведения! Завтра!  Осознал?!  Ешь  что
хочешь, но на глаза не показывайся без обещанных материалов! Чтоб черным
по белому!..
   Таким образом,  Лесь  засел  за  чтение  разодранного  опуса,  и  его
содержание лишило его последних остатков спокойствия.
   По меньшей мере половины он вообще не понимал. Чувствуя, что в  мозгу
ничего не задерживается, кроме общего впечатления полной катастрофы,  он
сосредоточился, оторвал отупевший взгляд от стены и потянулся за ручкой.
Ручку он не нашел, под рукой оказались лишь толстый черный  фломастер  и
твердый карандаш номер шесть. Он не мог встать  и  поискать  чего-нибудь
более подходящего, ибо разодранные странички по прочтении раскладывал на
коленях, на поручнях кресла, на ногах и на  полу  вокруг.  Разлетятся  -
вообще не соберешь. С хаосом  в  мыслях,  страшно  огорченный,  он  стал
делать пометки на полях подвернувшейся газеты  и  на  каких-то  обрывках
бумаги. Фломастер писал слишком толсто,  скоро  не  осталось  свободного
места.  Тогда  Лесь  переключился  на  твердый  карандаш  номер   шесть.
Трудолюбиво царапая, он стал заполнять практически  невидимыми  записями
пространство  между  толстыми  черными   строками.   Часть   разорванных
страничек удалось сложить по порядку, их он сгреб  и  вместе  со  своими
оригинальными записями впихнул в портфель. Остальное спрятал там же, где
и раньше, то есть  под  телефонным  справочником.  Он  отправился  спать
совершенно измотанный, не способный к дальнейшему усвоению информации.
   Коллектив встретил его наутро в крайнем напряжении и нетерпении. Януш
принес известие об очередном запаханном  поле  клубники,  Барбара  -  от
подруги, работающей в пищевой промышленности, - о вредности  порошкового
молока, а Каролек в  третий  раз  повторил  слышанное  в  универсаме  от
элегантного  пана.  Видно,  тот  навеки  запечатлелся  в   его   памяти.
Беспокойство в умах  нарастало,  и  решение  вопроса  научным  и  точным
образом становилось абсолютно неизбежным.
   Атмосферу усугублял Януш. Он упорно искал по всей комнате  письмо  от
заказчика с требованием использовать крупные  панели  при  строительстве
оздоровительного центра. Письмо пропало, и никто не мог сказать куда.
   - Да на кой оно тебе сдалось, ты же хотел им отказать,  -  уговаривал
его Каролек, пытаясь смягчить раздражение Януша. - Просто доведи  до  их
сведения, и готово.
   - Как я им могу отказать, раз нет заказа! Довести до сведения я  могу
в ответ на что-то, правильно? Вообще не помню, что они там понаписали!
   - А копии у нас нет?
   -  Нет,  мать  их  такая  нехорошая,  оригинал  прислали,   в   одном
экземпляре! Куда эта бумаженция могла подеваться?
   - Меня кондрашка хватит от твоих бесконечных поисков! -  рассердилась
Барбара. - Позвони заказчику,  пусть  пришлют  копию,  и  перестань  тут
носиться! С ума сойти можно!
   - Не могу  я  ему  звонить,  ты  что,  совсем  не  соображаешь?!  Они
подумают, что я согласен работать с крупной панелью,  а  я  -  фигу  им!
Дошло?! Я не дам впутывать себя в отравительские махинации!
   -  Вообще-то  мы  еще  не   знаем   точно,   как   обстоит   дело   с
отравительством, - вздохнул Каролек. - Где этот Лесь?
   - Тут я, тут, - откликнулся Лесь, вбегая рысцой с портфелем в охапке.
- Пожалуйста... А что стряслось? Мы переезжаем?
   - Нет. Януш ищет письмо от заказчика.
   - Не лезь сюда копытами, ты же мне рулоны помнешь! - сердито  завопил
Януш. - Садись и посиди на заднице хоть  секунду!  Ни  минуты  покоя  не
допросишься!
   - Не обращай на него внимания, - посоветовала нетерпеливо Барбара.  -
Садись и говори, что ты выведал, и никаких уверток!..
   - Ты получил какие-нибудь конкретные данные? - жадно спросил Каролек.
   Лесь трижды  энергично  кивнул  головой,  открывая  свой  портфель  и
осторожно  вытаскивая  из  него  горсть  сигарет  вкупе  со   сложенной,
перемазанной черным газетой. Сосредоточенно разложил все это на столе.
   - Научные материалы, - гордо пояснил он. - У меня тут записи, все  на
основе настоящей химии, проверено. Значит, так, факты свидетельствуют...
Пусть он прекратит скакать, мне нужно сосредоточиться.
   Януш как раз перебирал под его столом огромную кучу фотографий.
   - Не дергай ногами, - сердился он в свою очередь. -  Глисты  у  тебя,
что ли? Говорю тебе - сиди спокойно!
   - Убить его или как? Иначе он не  успокоится,  -  обреченно  вздохнул
Каролек.
   Лесь расправил один из помятых листков.
   - Можно дать ему пару килограммов ревеня, - предложил Януш. -  Ревень
содержит щавелевую кислоту, минимальная смертельная доза составляет  три
и восемь десятых грамма. Через восемь часов - труп.
   - Я этого восемь часов  не  выдержу,  -  твердо  сказала  Барбара.  -
Чего-нибудь более радикального нет?
   - Есть. Цианистый калий.  Цианистый  калий  не  действует  только  на
амбарного долгоносика. Он вызывает перегиб туловища назад.
   - Цианистый калий - у долгоносика? - ошеломленно спросил Каролек.
   - Нет, то есть, возможно, что у долгоносика тоже. Один  из  признаков
отравления. Признаков на самом деле больше, но тут  у  меня  не  хватает
текста, я только про перегиб туловища прочел.
   - И тут нету, - сообщил Януш, вылезая из-под стола.
   Барбара и Каролек  словно  язык  проглотили,  оглушенные  первыми  же
откровениями Леся.
   - Я все обыскал, - продолжал Януш, - черти эту бумажку  взяли  и  все
тут. Притворюсь, что вообще не получал, рано или поздно они сами напишут
еще раз.
   Лесь продолжал перекладывать и приводить  в  порядок  листочки.  Януш
принялся за уборку и успел вытащить из комнаты все  рулоны,  прежде  чем
Барбара заговорила.
   - А кто-нибудь из вас знает, как выглядит амбарный долгоносик?..
   - Я знаю, - ответил Каролек. - Видел  на  картинке.  Он,  собственно,
целиком состоит из туловища, поэтому не совсем понятно, как у него может
быть перегиб туловища назад...
   - Что? - спросил Януш и резко отвернулся от ящиков,  куда  он  убирал
остатки ненужных чертежей. - У амбарного  долгоносика  перегиб  туловища
назад? Это кто же сказал?
   - Лесь где-то вычитал...
   - Ничего подобного! - энергично запротестовал Лесь. - Цианистый калий
вызывает перегиб туловища назад, а амбарный долгоносик хорошо  переносит
цианистый калий. Таким образом, как раз у него перегиба туловища и нет!
   -  Насколько  я  знаю,  цианистый  калий  вызывает  еще  пару  других
неприятностей, - заметил Януш, изумленно глядя на Леся.  -  Кроме  того,
речь шла о жратве. При чем тут дурацкий долгоносик? Он что, съедобный?
   - Долгоносик долгоносиком,  а  цианистый  калий  -  съедобный.  Можно
слопать и успокоиться навек.
   - А можно не лопать?
   - Можно, - позволила Барбара.
   - Нельзя, - возразил Лесь убежденно. - Ты его лопаешь в муке и ничего
с этим поделать не можешь. А также в семечках, орехах, сушеных фруктах и
табаке.
   Сидящий на корточках возле картотеки Януш поднялся и пошел  к  своему
столу.
   - Семечек и табака я не ем,  -  возвестил  он  обиженно.  -  Перегиба
туловища назад вы от меня не дождетесь. И  я  вообще  ничего  из  вашего
трепа не понимаю, говорите человеческим языком!
   Барбара и Каролек его поддержали. Они с самого начала  настаивали  на
конкретных примерах и цифрах. Лесь разгладил покрытую черными каракулями
газету.
   - Здоровому  человеку  с  собственным  весом  шестьдесят  килограммов
свинец не повредит  в  количестве  до  трех  миллиграммов,  -  начал  он
торжественным голосом свою лекцию. - Кило салата,  растущего  у  дороги,
содержит приблизительно семь с половиной миллиграммов. Хватит?
   - Да. Для двоих, - машинально высчитал Каролек.
   - Это, что, должна быть порция на один раз? - уточнила сбитая с толку
Барбара. - Это сколько же кочнов салага? Никогда в жизни не брала  салат
на вес!
   - Не знаю сколько, я тоже не взвешивал. Здесь про кочны не говорится,
все   на   вес.   Погодите...   Химическое   воздействие   канцерогенных
соединений... Нет, простите, не так. Канцерогенное  действие  химических
соединений происходит  в  печени.  В  пище  находятся  афлатоксины,  они
проникают с пищей и дыханием, наиболее подверженный  поражению  орган  -
печень!
   На секунду  переведя  дыхание,  Лесь  взглянул  на  сотрудников.  Все
молчали,  три  пары  глаз  впились  в  него  в  полном  и  окончательном
остолбенении.
   - Существуют также тератогенные соединения, - зловеще продолжал Лесь.
- Я проверил по словарю  иностранных  слов.  Это  означает  "порождающие
чудовищ".
   Коллектив продолжал молчать. Лесь, по очереди посмотрев  на  каждого,
вернулся к разложенным на столе газетным страницам.
   - Что касается  цианистого  калия,  то  установлено:  предельная  для
человека доза составляет сто миллиграммов на  один  килограмм  крысиного
рациона в день...
   - Что такое?.. - вырвалось у Каролека.
   - Ничего. Крысиного рациона. Это означает  ноль  целых  пять  десятых
миллиграмма в день на один килограмм веса человека.
   - Ты с ума сошел? - спросил с искренним ужасом Януш.
   - Ну что я могу поделать, они так высчитывают. Вы же хотели по науке,
правильно? Так  вот...  Исследования  заболеваемости  раком  пищевода  у
мужчин, курящих табак и употребляющих алкоголь, показывают....
   - А у женщин? - быстро перебила Барбара.
   - О женщинах тут нет. Только про мужчин. Показывают, что, если кто-то
курит по двадцать часов в день и хлещет по  восемьдесят  одному  часу  в
день...
   - Ну нет, здесь ты заврался, - решительно вмешался Каролек. - Даже по
науке в сутках не бывает по восемьдесят одному часу!  Должно  быть,  тут
что-то не так!
   Лесь внимательно углубился в текст на клочке бумаги:
   - Согласен. Это не часов. Если кто-то курит двадцать сигарет в день и
пьет более восьмидесяти одного литра в день...
   - Бог ты мой, что он несет?! - рассердился Януш. - Какой  восемьдесят
один литр?! Самый худший алкаш не справится!
   Он вскочил со стула, подбежал к Лесю и наклонился над его записками.
   - Где это у тебя? Здесь? Ты что, гвоздем записывал?
   - Карандашом твердым номер шесть.
   - Сдурел совсем! Факт, восемьдесят один... Ну нет, скорей всего, ноль
восемьдесят один. В восемьдесят один литр я в жизни не поверю!
   - Ну хорошо, двадцать сигарет в день и почти литр водяры,  -  потерял
терпение Каролек. - Ну так что? Что эти исследования показывают?
   - Что вероятность заболевания  просто  чудовищная,  -  ответил  четко
Лесь. - Не знаю какая, я не смог сообразить, в каких единицах  там  дана
шкала, но графически выглядит просто ого-го!
   - Это испокон веку известно без всяких графиков, -  холодно  заметила
Барбара. - Что там дальше, говори, потому как продуктов питания пока что
не видать.
   - Фитин, - поспешно продолжал Лесь. - Очень вредный, одного  процента
достаточно,  чтобы  остановить  рост  молодых  крысят,  поросят  и  кур.
Гистамин,  от  десяти  до  ста  миллиграммов  может  оказаться  причиной
отравлений. Он находится всюду, больше всего..,  сейчас..,  тут  у  меня
табличка...  Больше  всего..,  натуральные  сушеные   грибы   -   триста
шестьдесят миллиграммов на один грамм продукта...
   - А "Эгри Бургунди" - только восемнадцать! -  неожиданно  обрадовался
Януш, заглянув через  плечо  Леся.  -  Пожалуйста,  красное  вино  самое
здоровое.
   - А помидоры - только десять, - показал ему Лесь. - Еще здоровее!
   - Погодите минутку, это что? Это и есть вредные дозы? - подозрительно
спросила Барбара. - Сушеные грибы ели от века...
   - Этого я наверное не знаю, потому что остальной текст вообще  понять
невозможно, - с достоинством ответил  Лесь.  -  Кроме  того,  текста  не
хватает. Кроме того...
   - Самцы более подвержены  воздействию!  -  вдруг  прочел  Януш.  -  А
знаете, неглупая мысль, я всегда придерживался мнения, что мужчины более
хрупкие...
   - Абсолютно идиотские взгляды! -  среагировала  Барбара.  -  Что  это
вообще за макулатура?
   - Никакая  не  макулатура,  а  небольшой  научный  опус,  -  поправил
обиженный  Лесь.  -  Погодите,  очередной  яд  -   это   сапонины,   или
мылоподобные вещества.  Они  атакуют  нервную  систему.  Семена  плевела
содержат от пяти до семи процентов этой  гадости  и  могут  оказаться  в
муке. Холестерин уменьшает вредное влияние сапонинов...
   - Ага, это означает - если и есть мыло, то только с маслом? - перебил
Каролек. Он  пытался  переработать  теоретическую  информацию  Леся  для
практических целей.
   - Да, - рассеянно подтвердил Лесь. - А еще есть афлатоксины. Теленок,
которого кормят  силосом  с  афлатоксином,  подыхает  через  шестнадцать
недель...
   - Боже мой, так вот откуда эта мода на телятину!  -  живо  воскликнул
Каролек.
   - Ах так! - воскликнула Барбара и резко отодвинула  свой  стул.  -  Я
ведь говорила!..
   - Что ты говорила?
   - Изо дня в день повторяю! Телятина... Ведь это какой идиотизм:  мясо
без всякого вкуса, без пищевой ценности. А теперь оказывается  -  еще  и
отравленное! Деревенские бабы ходят по  домам,  насильно  навязывают!  А
наша безмозглая общественность покупает! Ну, наконец-то  я  поняла,  где
собака зарыта!..
   - Может, ты и права, что-то в этом есть...
   - Так что  же,  собственно  говоря,  следует  из  всей  этой  научной
белиберды? - спросил расстроенный Каролек, повернувшись к столу Леся.  -
Можешь как-нибудь резюмировать?
   Лесь покачал головой:
   - Увы. Разве что сделать частичные выводы. Все страшно вредно, и ни в
коем случае нельзя есть салат, растущий у дороги. При этом про  салат  у
меня было отдельно написано, не исключено, что салат  вообще  из  другой
научной работы.
   - Слушай, а это все научные работы так  выглядят?  -  поинтересовался
Януш. - Почему твой опус в таких клочках? Наверное, каждый, кто  читает,
приходит в ярость?
   - Я  бы  не  удивилась,  -  ответила  Барбара,  все  еще  поглощенная
осуждением телятины.
   Лесь смутился. Он тяжко вздохнул и сел, собрав клочки страниц в кучу.
Затем  печальным  голосо