о бедным пенсионерам.
   - Ты как раз бедная пенсионерка...
   - Я же не о себе говорю. Постой, никак намекаешь, что надо выдать  ее
за меня?.. Обеспечить бесплатный уход за немощным стариком очень сложно.
Вот Янковская за деньги в два счета оформила, когда ее мать слегла.
   - Какая Янковская? -  рассеянно  поинтересовалась  Фелиция,  роясь  в
ящике с какими-то бумагами, который принесла из  своей  комнаты.  -  Тут
были у меня письма. Ты не брала?
   - О Боже, спятить  с  тобой  можно!  Не  брала  я  никаких  писем.  А
Янковская - наша соседка, через дом от нас живет, еще, помнишь,  ее  кот
приходил к нам.
   - А, кот, не выношу это животное! И видишь, я занята. Чего пристала?
   - Хочу знать, кто будет  платить  за  Вандзю  в  случае  ее  болезни.
Янковская говорила - бешеные деньги стоит платная медсестра,  ну  да  ей
это по карману, а мне нет. Да брось ты копаться в бумагах...
   - Никто не велит тебе платить за Янковскую, - заявила Фелиция.
   - Господи! - в отчаянии вскричала Сильвия. - При чем здесь Янковская?
Речь идет о Вандзе. Вот ты станешь платить за нее?
   - Отвяжись от меня со своей Вандзей! Куда оно могло подеваться?
   Сильвия замолчала, тоскливо уставившись в темное окно. Фелиция встала
из-за стола и отправилась в кухню. Письмо  могло  завалиться  за  буфет,
надо проверить. А Сильвия произнесла, ни к кому не обращаясь:
   - Интересно, как теперь эта Вандзя выглядит?
   Встреть я ее на улице - наверняка бы не узнала.

***

   Та же  проблема  волновала  Доротку,  когда  она  ехала  на  такси  в
аэропорт. Все остальное  удалось  отлично  организовать.  Такси  девушка
заказала на рассвете того же дня, когда Фелиция и Меланья еще спали  без
задних ног, а ранняя пташка Сильвия плескалась  в  ванной.  Машина  была
вызвана не по домашнему адресу, для конспирации девушка  сообщила  адрес
небольшого кафе на Голгофской.
   Предупредила, что не может заранее сказать, на сколько часов закупает
машину, возможно, придется в аэропорту подождать. Затем купила  чудесный
букет  белых  и  красных  роз  и  уже  в  полдень  сидела  в   новеньком
"мерседесе". И вот теперь, когда мчалась в аэропорт, вдруг  отдала  себе
отчет в том, что не знает, как выглядит крестная бабуля.
   Американка... Американка с равным успехом может оказаться  громадной,
толстой бабищей и маленькой засушенной  старушонкой.  А  также  учитывая
всем известные успехи американской науки, следует считаться с  тем,  что
издали вполне может сойти  за  совсем  молодую  женщину,  цивилизация  -
страшная сила, может и полвека скостить, взять хотя  бы  всем  известный
пример с Марлен Дитрих. Езус-Мария, как же ее опознать в аэропорту?
   Оказывается, это  "Езус-Мария"  она  произнесла  вслух.  А  поскольку
сидела рядом с водителем, тот услышал и встревожился.
   - Что-нибудь случилось? Что-то не так?
   Только сейчас Доротка взглянула на водителя такси. У кафе она села  в
машину жутко взволнованная и с ходу  принялась  объяснять,  что  машина,
возможно, ей понадобится  надолго,  может,  телефонная  барышня  ему  не
сказала, она, Доротка, предупредила, делая заказ, потому  как  встречает
очень пожилую женщину, которая летит из  Штатов,  в  Польше  не  была  с
довоенных времен, а самолет может опоздать, а  старушка  неизвестно  как
перенесет длительный перелет, и ей наверняка  придется  помочь,  а  еще,
если можно, не  грубить,  постараться  сделать  так,  чтобы  престарелой
гостье было приятно, и неизвестно,  куда  потом  ехать,  отель  заказан,
"форум", но старушка может пожелать сразу поехать к родным,  хотя  какие
они родные... Все это Доротка выпалила одним  духом,  тупо  глядя  перед
собой, потому как на Черняковской  образовалась  мощная  пробка.  Только
когда выпутались из нее, до девушки дошло -  водитель  согласен  на  все
выдвинутые условия, они  его  вовсе  не  отпугнули.  Лишь  после  этого,
переведя дыхание, Доротка глянула на водителя.
   Он оказался  симпатичным  и  молодым,  двадцати  с  небольшим.  Очень
аккуратно, даже элегантно одет.
   Доротка  порадовалась  за  крестную  бабулю   -   такой   должен   ей
понравиться. Все это прекрасно, только вот как различить эту крестную  в
толпе приезжих?
   И девушка в отчаянии произнесла:
   - Ничего особенного, только я не имею ни малейшего понятия,  как  она
выглядит. Ей восемьдесят восемь, но это ничего не значит, а  я  даже  не
знаю,. какого она роста. И седая или крашеная, а может, и вовсе в парике
с косичками. Слышала, что старые американки на все способны.
   - Это точно,  -  благодушно  подтвердил  Яцек  Волинский,  настроение
которого почему-то с каждой минутой становилось все лучше. - Так она  не
коренная американка, а наша?
   - Да, но здесь не была.., сколько же, попробую сосчитать, с  тридцать
девятого.., ох, у меня со счетом всегда было плохо.
   - С тридцать девятого, говорите? Считай,  шестьдесят  лет  прошло.  И
всего первый раз к нам прилетает?
   - Первый.
   - И все время прожила в Штатах?
   - В Штатах.
   - Ну, тогда американка на все сто и выглядеть может, как Бог на  душу
положит. Даже нацепить шляпу с букетом  хризантем  и  гнездом  куропаток
впридачу. А известно хотя бы, как ее зовут?
   - Да, это я знаю. Ванда Паркер.
   - Тогда можно попросить, чтобы дали  объявление  по  радио,  дескать,
пани Ванду Паркер, прилетевшую из...
   - Из Нью-Йорка.
   - Ну, значит, прилетевшую  из  Нью-Йорка  пани  Ванду  Паркер  просят
подойти к справочному бюро.
   А она по-польски понимает?
   - Только по-польски. Кажется, за шестьдесят дет так  и  не  научилась
понимать по-английски.
   - Должно быть, башковитая.., то есть, того,  я  хотел  сказать,  семи
пядей во лбу. Или вот еще: поговорить заранее  с  паспортным  контролем,
пусть вам какой знак подадут, как на эту Ванду  напорются.  Мужской  пол
отпадает, если я правильно понял, ну и малолетки. А она одна прилетает?
   - Вроде бы одна.
   - Странно. Должно быть, старушка неплохо держится. Так всегда бывает,
если чего в мозгах недостает, в руки-ноги переходит, то есть, того... Ну
да ладно, не волнуйтесь, все устроится в лучшем виде.
   У Доротки  камень  свалился  с  сердца.  Хоть  тут  повезло,  попался
неглупый и расторопный парень.
   - Тебя как зовут? - поинтересовалась  она  в  приступе  благодарности
прежде, чем до нее дошло - это неприлично. - А, вижу, вот здесь написано
- Яцек Волинский. А я Дорота Павляковская.
   - Знаю, ведь это ты заказывала такси.
   В общем,  к  тому  времени,  когда  Яцек  пристраивал  на  стоянке  в
аэропорту свой "мерседес", они с Дороткой уже  успели  подружиться.  Что
касается Яцека, то ему первого взгляда хватило,  чтобы  оценить  красоту
девушки. Впрочем, работая таксистом, он видел  много  красивых  девушек,
так что не одна красота привлекла его  именно  вот  в  этой  пассажирке.
Понравились ее искренность, непосредственность и доброе сердце, ведь вот
как заботилась о  совершенно  незнакомой  старухе.  А  когда  он  понял,
сколько забот возложено на эти хрупкие  плечи,  как-то  захотелось  хоть
часть этих забот принять на себя.
   Для Доротки же, не избалованной сочувствием и заботой, желание помочь
было воспринято не иначе, как особое благоволение небес.
   - А  чем  ты  занимаешься,  кроме  встреч  в  аэропорту  американских
ископаемых? -  поинтересовался  Яцек,  когда  оба  уселись  на  столиком
небольшого бара в здании  аэровокзала,  убедившись  предварительно,  что
самолет опаздывает на двадцать минут. - Учишься или работаешь?
   - И то, и то, - ответила Доротка. - Учиться кончаю, курсы иностранных
языков закончила, осталось получить диплом, ну да экзаменов я не  боюсь,
языки знаю лучше, чем  требуется  для  диплома.  А  работаю  уже  давно,
переводчиком. Последнее время выполняю работу для  одного  издательства,
вот сейчас мне поручили отрецензировать кубинские  детективы,  стоит  ли
переводить. Знаешь, отличные детективы! Какие-то такие,  особые,  совсем
не похожие на наши, но просто великолепные!
   - Может, тебя даже в Министерство иностранных  дел  возьмут?  Или  во
Внешторг?
   - Мне бы не  хотелось  на  какую-то  постоянную  службу,  лучше  быть
свободным переводчиком. Я знаю четырнадцать языков, думаю, работа всегда
найдется, когда захочу. И смогу выбирать.
   - Шутишь? Аж четырнадцать?
   - - Ну и что такого,  языки  -  единственное,  к  чему  у  меня  есть
способности. Вот если бы ты сам не подсчитал, сколько лет  Ванды  Паркер
не было на родине, я бы без калькулятора ни за  что  не  сосчитала.  Ну,
может, преувеличиваю, но два дня у меня бы это  заняло.  Сколько  будет,
если к десяти прибавить два, я, пожалуй, еще скажу, но если  от  чего-то
отнять четыре - исключено. А ты ведь отнимал, когда подсчитывал?  Просто
поражаюсь, как некоторые умеют, вот у меня ни за что не получится.
   Настроение Яцека все улучшалось.
   - А вот я никак не могу поверить... Четырнадцать иностранных  языков!
Лично я немного знаю  английский,  по-французски  пойму  не  всегда  что
говорят, ну, с трудом справлюсь с русским, и на этом конец. А вот насчет
свободы я тебя очень хорошо понимаю. Ведь я и в  таксисты  пошел,  чтобы
иметь для себя свободное время. Отец с матерью до сих пор волосы на себе
рвут от отчаяния.
   - Отчего же? - изумилась Доротка.
   Профессия таксиста отнюдь не казалась ей достойной осуждения.
   - Потому как хотели, чтобы их  сыночек  получил  высшее  образование.
Хорошо, младший брат их немного утешил, юридический кончает. Да у  меня,
собственно,  образование  высшее  есть,  вот  только  документально   не
зафиксировано, а  так  я  походил  на  лекции,  самые  разные.  Вот  ты,
например, знаешь, что корень окопника в течение минуты после  того,  как
его выдернули из земли,  выделяет  чрезвычайно  целебную  субстанцию?  А
средневековые знахари обладали секретом сохранять надолго  его  целебные
свойства. Или вот еще, из-за  чего  началась  столетняя  война,  знаешь?
Оказывается,  королева  Изабелла  из  династии  Капетингов  очень   была
недовольна тем, что муж у нее педик...
   - Любая была бы недовольна! - вырвалось у Доротки.
   Яцек расхохотался во все горло.
   - Да не каждая способна провернуть такую работу,  как  она,  особенно
нынешние.  Очень  интересуют  меня  такие   вот   мелочи,   из   которых
складывается вся история человечества, очень люблю почитать, порыться  в
книгах и журналах, посравнивать... И на кой мне тащить  за  собой  плуг,
часами просиживать на скучной работе - пусть трактор пашет. А  ездить  я
всегда любил, и машиной заниматься тоже люблю. И  свою  работу  полюбил:
интересная  она,  не  сидишь  на  одном  месте,  сколько  разных   людей
встречаешь! Понемногу до моих стариков доходит, что и шофер  может  быть
образованным человеком.
   - А ты говоришь - волосы рвут.
   - Да вроде перестали.
   - Завидую тебе, а вот мне дома нет покоя. Без конца придираются.
   - Из-за чего?
   - По правде говоря - не  знаю.  Честно,  не  знаю!  Вроде  бы  ничего
плохого не делаю, а они - ну чисто  гарпии.  Нет,  не  родители,  тетки.
Родителей у меня нет, мать умерла, а что с отцом - неизвестно.
   И до того как в здании аэропорта  громогласно  объявили  о  том,  что
ожидаемая "Дельта" совершила посадку, Доротка совершенно неожиданно  для
себя успела совсем  незнакомому  человеку  поведать  о  своей  невеселой
жизни. Разумеется, вкратце, но  таксист  явно  все  понимал  и  от  души
сочувствовал девушке, по лицу было видно. И еще было видно  -  иногда  с
трудом сдерживался от  смеха,  когда  Доротка  повторяла  ему  занудства
теток. Правильно,  не  надо  так  серьезно  воспринимать  все,  что  они
говорят, пропускать мимо ушей, не брать в голову.
   Чего  стоят  насмешки  Меланьи  над  внешностью  девушки!  Он,  Яцек,
непременно подхватил  бы  теткины  слова  и  принялся  поддакивать:  да,
дорогая  тетушка  совершенно  права,  достаточно   взглянуть   на   этот
вздернутый носик или бровки, ну прямо как у  поросеночка,  хотя  нет,  у
поросеночка куда темнее, а у меня - правильно, линялые какие-то...
   За увлекательным разговором чуть не пропустили  сообщение  о  посадке
нужного самолета. Меры приняли заранее:  попросили  дать  объявление  по
радио, и Доротка подлизалась к молодому сотруднику паспортного контроля.
Обложили, можно сказать, пани Паркер со всех  сторон.  И  напрасно,  как
вскоре выяснилось.
   Пани Паркер сама бросилась им в  глаза.  Она  оказалась  единственной
особой женского пола старше среднего возраста, на которую не набросились
с визгом  встречающие  родичи.  Следом  за  этой  исключительной  особой
въехали чемоданы.
   - Лопнуть мне на месте, если это не она! - ни  секунды  не  колебался
Яцек. - Она, пальмочка пасхальная .
   Сравнение было чрезвычайно метким. Довольно худощавая дама  ростом  с
Доротку, на высоченных каблуках, в узкой юбке, которая где-то на  уровне
бедер   вдруг   расширялась,    украшенная    неимоверным    количеством
разноцветного меха и роскошных перышек.  Из-под  офигительной  шляпки  с
цветами  выглядывало  розовое  личико.  Сходство  с  пасхальной  пальмой
усиливалось  благодаря  тому,  что  ничто  не  развевалось,   ничто   не
трепыхалось, все держалось, как приклеенное.
   Доротка осмелилась подойти.
   - Простите, вы не пани Паркер?
   - Ах, дорогое дитя, внученька моя бесценная! - вскричала пальмочка. -
Это ты? Доченька моей Крысеньки?  Ах,  как  ты  похожа  на  нее,  как  я
счастлива, такой ужасный перелет, а это кто? Твой жених? Какой  красивый
хлопец! Ах, какие чудесные цветы, розы, польские розы! Ах, дорогие дети,
сделайте что-нибудь, мне здесь надо сойти! Заберите меня отсюда!
   Доротка  мысленно  порадовалась,  что  догадалась  заказать  такси  с
водителем. Одной ей ни в жизнь бы не справиться,  ведь  крестная  бабуля
вцепилась в нее мертвой хваткой, тыча в  лицо  букетом  и  лишив  всякой
возможности заняться багажом. Кто-то из пассажиров споткнулся об один из
бабулиных чемоданов на колесиках, и тот укатил  куда-то  в  синюю  даль.
Сама же бабуля, мелко семеня на своих  изящных  каблучках,  стиснутая  в
коленях узкой юбчонкой, явно стремилась как можно скорее покинуть здание
аэропорта. И тащила внучку к выходам на посадку на внутренние авиалинии,
что не имело никакого смысла, но воспротивиться Доротка не могла: за  ее
руку  словно  клещами  уцепилась  пани  Паркер  и  с  силой,   явно   не
свойственной возрасту, волокла за собой, при  этом  не  замолкая  ни  на
секунду и не давая другим вставить слово.
   Пришлось Яцеку проявить инициативу.
   - Спокойно, не дергайся, оставайся с ней, остальное я беру  на  себя.
Идите к любому выходу, я к вам подъеду.
   Кроме первой фразы, Доротке так и не удалось больше даже рта открыть.
Пришлось подчиниться стихии. Вышли там, куда ее затащила бабуля.
   - И чего же мы тут стоит, дорогая? Чего ждет?
   Где машина? Тут  и  посидеть  не  на  чем.  Кажется,  это  выход  для
туземцев, зачем же ты меня сюда привела? А где  сестры  Крысеньки,  они,
кажется, еще живы, так где же они? Поехали к ним, дорогое  дитя,  а  где
мои вещи и куда делся твой жених, неужели ушел, а нас так оставил?
   Бабуля сделала секундную паузу, и Доротке удалось  вставить  -  жених
сейчас подъедет, он занимается вещами  пани,  а  поедут  они  к  сестрам
Крысеньки, которые действительно живы. Доротка хотела  еще  упомянуть  о
заказанном номере в отеле "Форум", но тут кончилось отведенное ей время.
   На девушку снова обрушилась словесная лавина.
   Пани Паркер вдруг понравился воздух Варшавы и  захотелось  немедленно
полюбоваться на нее, говорят, она так изменилась, не узнать, а еще очень
хочется  есть,  желательно  какое-нибудь  национальное  польское  блюдо:
колдуны, фляки, бигос - нигде в мире не делают больше настоящие колдуны,
только здесь, в Польше, вы часто едите колдуны или лазанки?  А  вот  еще
есть тюря, сто лет не пробовала...
   О  тюре  Доротка  даже  не  слышала,  да  и  о  других   деликатесах,
перечисленных  приезжей   старушкой,   девушка   имела   очень   смутное
представленное, вроде бы для изготовления колдунов непременно  требуется
нутряное сало или это для чего-то другого?  Впрочем,  совсем  оглушенная
Доротка вскоре и вовсе перестала соображать. Интересно, крестная  всегда
так трещит или у нее это стресс после долгого перелета?  Ох,  скорее  бы
подъехал Яцек!
   И тот явился, как  по  приказу!  Выскочил,  открыл  дверцу,  затолкал
бабулю в машину. Освободившись от клещей и букета, Доротка в машину села
самостоятельно.
   Уже стало ясно - отель отпадает,  надо  везти  гостью  домой.  И  тут
Доротка пожалела, что утаила от теток поездку в аэропорт, - надо было  в
последний момент сообщить о времени прибытия американской гостьи,  чтобы
тетки подготовились. Теперь бы ожидали, усадили за накрытый стол, и  уже
не на одну Доротку изливался бы гейзер энергии. А вдруг  их  никого  нет
дома? Хотя Фелиция должна быть, ведь Мартинек прибивает полку.
   -  Куда?  -  вполголоса  спросил  Яцек.  -  К  тому  самому  кафе  на
Голгофской?
   И напрасно понижал голос - крестная бабушка все равно не услышала  бы
его, продолжая изъявлять  всевозможные  желания  и  выражать  мнения  по
поводу увиденного на улицах Варшавы. В основном ей все нравилось. Ах-ах,
дорожные работы, ах, какие здесь трудолюбивые люди, ах, какие оживленные
улицы...
   - Да нет, домой, это немного дальше, на Йодловой. Уж потерпи, ладно?
   Нет проблем! Забавная старушка.
   - А все остальные уже померли? -  трещала  старушка.  -  Помню  такую
симпатичную девчурку, малиновый мусс на мое платье пролила,  как  же  ее
звали... О, Фелиция! Да, да, у  Крысеньки  были  сестрички,  мне  Антось
сказал, спасибо ему, все разузнал для меня, Антось  Войцеховский,  а  мы
где едем? Это все еще Варшава? Надо же, как разросся город, но  это  уже
не центр, помню, по такой большой аллее, обсаженной деревьями, мы ездили
в Виланов на прогулку, где же эта аллея, мы в ту сторону едем?
   Уже поняв, что ответа от нее не ждут, Доротка  перестала  и  пытаться
отвечать на бесконечные вопросы гостьи, лишь изредка кивая  головой,  но
никаких звуков больше не издавала. Яцек за рулем тихонько посмеивался, -
это хорошо, значит, не сердился.
   Им повезло, обошлось без особых  пробок,  так  что  очень  скоро  уже
прибыли на место.
   - Это ваш домик? - успела еще  спросить  крестная  бабушка,  и  вдруг
замолчала.
   Оглушенная и  растерянная  Доротка  вылезла  из  машины,  совместными
усилиями они  с  Яцеком  извлекли  старушку,  которая  непонятно  почему
молчала. Встревоженные ее молчанием, они под руки повели ее по  короткой
дорожке, выложенной плиткой, к двери дома.
   - Да, крестная бабушка, здесь мы живем, - наконец  выдавила  из  себя
Доротка, позвонив в дверь. - Это наш дом. Ты помнишь его? Еще довоенный.
   Дверь открыла Фелиция, и тут крестную бабулю прорвало.
   - Хенночка! - диким голосом вскричала она, бросаясь ей на шею.
   Надо отдать должное Фелиции - она оказалась на высоте. Прежде  всего,
крепко схватила в объятия значительно превышающую ее  ростом  пасхальную
пальмочку и удержала, сделав шаг назад правой  ногой  и  подпираясь  ею.
Благодаря этому обе дамы  не  свалились  на  пол,  зато  Фелиция  каблук
опорной ноги изо всех сил всадила  в  ногу  выползшего  любопытствующего
Мартинека.  Вскрикнув  от  боли,  парень  схватился  за  ногу  в  старой
сандалии, выронив при этом свою ношу, - кучу свежей стружки  и  огромный
бумажный мешок, куда собрал со  старой  полки  накопившуюся  за  полвека
дрянь: побитые банки  с  засохшим  содержимым,  полвека  назад,  видимо,
бывшим съедобным.
   Проигнорировав Мартинека и  пригвоздив  его  локтем  к  стене,  чтобы
больше не лез под ноги, Фелиция прижала к себе пестрое создание,  угадав
в нем Вандзю Ройковну, и без запинки ответила на приветствие:
   - Вандзюлечка! Сколько лет! Ты меня  приняла  за  мою  мамочку,  а  я
Фелиция, ее дочь! Ах, как молодо ты выглядишь! Как чудесно!
   Приветственная речь получилась, чт