в доме хранятся лекарства? И имеются ли вообще?
   - Лекарства, разумеется,  найдутся,  -  ответила  Меланья,  -  но  мы
пользуемся ими умеренно, и нет среди них такого, от чего можно помереть,
если превысить норму. Но в принципе  кое-что  набралось,  после  болезни
каждый раз остаются, так что в нашем доме вы,  пан  полицейский,  имеете
шанс обнаружить настоящую аптеку. Сильвия, скажем,  пьет  травки,  чтобы
похудеть...
   - ., и помогают  ей  они,  как  мертвому  припарки,  -  не  преминула
добавить Фелиция.
   ... - а моя старшая сестра Фелиция  пользовалась  какой-то  мазью  от
аллергии. Но это наружное средство,  внутрь  его  не  примешь.  Но  тоже
осталось.
   - А Меланья принимает сердечные препараты, - вставила свои три  гроша
Сильвия. - От аритмии. И давление снижают.
   Нотариус с ужасом произнес:
   - Неужели, пан комиссар, вы полагаете...
   - Я полагаю, - громко и  твердо  заявил  Бежан,  -  что  дамы  должны
обязательно запирать все двери в своем доме!  Лучше  уж  потом  вставить
стекло, чем подвергать свою жизнь опасности. Речь идет о слишком большой
сумме, и меня удивляет ваше легкомыслие. Очередь  за  наследством  может
оказаться длинной, но когда-то она закончится.  А  больше  я  ничего  не
скажу.
   - И нет необходимости, -  холодно  парировала  Меланья.  -  Вы  даете
понять, что Доротка постарается всех нас по очереди прикончить? Ведь она
наша единственная наследница. И вы правы, очередь длинная, если  убивать
по одной, сначала унаследуют сестры, а она уже после нас. Но  ведь  пока
сорок разбойников охотятся за ней, не за нами. Тогда что все это значит?
Есть еще наследники, какие-то дальние родственники, а мы ничего о них не
знаем?
   Почему молчите?
   Молчал Бежан потому, что  все  внимание  уделил  заливному  на  своей
тарелке, вот и оглох. Сильвия удовлетворенно отметила такой интерес к ее
стряпне и вдруг, сорвавшись с места, опрометью кинулась в кухню - совсем
позабыла про уток с яблоками в духовке. Доротка по ее молчаливому  кивку
приступила к смене тарелок. Роберт принялся цитировать по памяти  статьи
из законодательства о наследовании. Яцек принялся откупоривать  одну  за
другой бутылки  вина.  Мартинек  что-то  бормотал  о  готовности  забить
гвоздями намертво проклятую балконную дверь. У непривычного к порядкам в
этом доме нотариуса волосы встали дыбом.
   Никто из заинтересованных лиц не торопил его с прочтением  завещания.
Наоборот, его попытки приступить к исполнению  своих  обязанностей  были
решительно прерваны Фелицией. Приступить разрешили лишь после десерта  -
мороженого, взбитых сливок  и,  как  всегда,  непропеченного,  но  очень
вкусного кекса. После десерта на стол въехали сыры и шампанское.
   - Ну, все! - облегченно вырвалось у Сильвии.
   - Пожалуйста, пан нотариус, - произнес комиссар полиции.
   Нотариус поднялся и, расчистив место на столе, разложил документ,  до
сих пор пребывавший в портфеле под столом.  Роберт  Гурский  максимально
сконцентрировал внимание на Яцеке. Мартинека взял на себя Бежан.
   "Я,  нижеподписавшаяся  Ванда  Паркер,  урожденная  Роек,   гражданка
Соединенных  Штатов  Америки,  паспорт   и   так   далее,   -   привычно
торжественным голосом начал нотариус, - находясь в здравом и так  далее,
все принадлежащее мне состояние оставляю следующим лицам...
   Нотариус понятия не имел, что воцарившаяся за столом тишина  является
совершенно уникальным явлением. Он еще не узнал как следует трех  сестер
и не отдавал себе отчета в том, что они просто не  в  состоянии  слушать
кого-либо, не прерывая и не  высказывая  своего  мнения  об  услышанном,
причем мнения непременно  противоречивого,  никогда  не  совпадающего  с
мнением сестер. Меланья изо всех сил сжала зубы, чтобы  сдержать  так  и
рвущиеся наружу ядовитые замечания, Фелиция молчала лишь потому, что еще
не решила для себя, действительно ли Вандзя  при  составлении  завещания
находилась в здравом уме, Сильвия с трудом удерживалась от  того,  чтобы
не  поторопить  слишком  уж  медленно  зачитывающего  текст   нотариуса.
Мартинек весь превратился в слух,  его  интересовал  размер  оставленной
Фелиции части, Доротка раздумывала, хватит ли оставленной ей  суммы  для
приобретения  квартиры.  Яцек  и  Павел  слушали  просто  с   нормальным
интересом.
   - ., по особому распоряжению завещательницы оставляется по сто  тысяч
долларов, не подлежащих обложению налогами и без  всяких  дополнительных
условий   Мартину   Яньчаку,   проживающему..,   и   Яцеку   Волинскому,
проживающему..."
   Роберт так и ел  глазами  Яцека,  стараясь  не  пропустить  малейшего
оттенка его реакции  на  услышанную  новость  -  или  не  новость?  Пока
зачитывался долгий и порядком скучный текст завещания, на лице  молодого
человека отражались лишь общее любопытство и  некоторое  удовлетворение.
Но вот эти невинные чувства вдруг сменила полнейшая оторопь,  перешедшая
в легкий ужас и закончившаяся... Вообщем, на  лице  Яцека  яснее  ясного
читалось:  не  верю  ушам  своим.  Смена  всех  этих   настроений   была
естественной, вряд ли Яцек притворялся, уж очень натурально на его  лице
недоумение и недоверие, ведь он не знал, что полиция не спускает с  него
пристального, бдительного ока.
   Меж  тем  Бежан  наблюдал  за  реакцией  Мартинека.  Тот  не  скрывал
искреннего интереса во все время зачтения текста завещания. С  интересом
воспринял известие о доставшемся Доротке богатстве, с таким же интересом
выслушал очень важное для него известие о выпавшей на долю Фелиции сумме
и затем о счастье, свалившимся лично на него,  Мартинека.  Это  известие
явно не сразу дошло до сознания парня, поначалу выражение  его  лица  не
изменилось. Но вот дошло. Об этом яснее ясного засвидетельствовало такое
идиотское  выражение  на  лице  человека,  которого  комиссару  еще   не
приходилось видеть. Мартинек пялился на нотариуса, тоже  не  веря  своим
ушам. В  подтверждение  благой  вести  нотариус  взглянул  на  парня,  и
идиотское выражение на лице  Мартинека  сменилось  выражением  неземного
блаженства. Идиотское выражение  принять  не  столь  уж  трудно,  а  вот
изобразить неземное блаженство, да чтобы при этом от тебя  еще  исходило
сияние, - такое под силу лишь гениальному актеру. Гениальным Мартинек не
был. Изобразить на потребу зрителей сначала мощное смятение всех чувств,
тщательно скрывая до нужного момента переполняющее его ликование, - нет,
на такое Мартинек не был способен. И Бежан пришел к  такому  же  выводу,
что Роберт о Яцеке, - дарственная американки  для  него  явилась  полной
неожиданностью.
   Общая сумма унаследованного состояния,  по  всей  видимости,  намного
превосходила ожидания наследниц, поскольку те молчали и после того,  как
смолк нотариус. Долго, очень долго над столом висела тишина. Нарушила ее
Меланья.
   - И что теперь будем делать? Сразу начнем ссориться или сначала падем
в родственные объятия?
   - Откупорим шампанское, - внес предложение Павел Дронжкевич.
   - Неплохая  мысль,  -  одобрила  Фелиция.  -  Лежит  в  холодильнике.
Доротка...
   Ошеломленная доставшейся ей суммой, до конца не поверившая  в  нее  -
или она ослышалась, или у нотариуса перепутались нули,  -  Доротка,  как
автомат, поднялась и отправилась  в  кухню  за  шампанским.  Яцек,  тоже
автоматически, принял бутылку из рук девушки и принялся откупоривать. На
этот раз кто-то из них все-таки неосторожно  встряхнул  ее,  ибо  пробка
выстрелила  с  оглушительным  шумом  и  разбила  бра  на   стене.   Этот
малозначительный факт сразу восстановил  нужную  атмосферу  в  гостиной,
разрядив обстановку.
   - Наконец-то! - удовлетворенно произнесла Фелиция. - Давно пора  было
это сделать, мне никогда не нравился абажур на брушке.
   - К тому же он давно треснул, помните, мы еще его развернули к  стене
расколотым боком, - добавила Доротка.
   - Ох, извините, пожалуйста, - сокрушенно оправдывался  Яцек,  наконец
окончательно пришедший в себя. Надо  же,  что  натворил,  такого  с  ним
никогда не случалось.
   Его  никто  не  слушал,  тишина,  взорванная  шампанским   выстрелом,
сменилась разноголосой трескотней.
   - И что теперь? Завещание уже вступило в силу?
   - Когда я смогу получить свои денежки?
   - Где они вообще хранятся? Все эти Вандзины миллионы. Неужели у  вас,
пан нотариус? Или в банке?
   - Но я же только что прочел...
   - Из вашего чтения ничего не поймешь, эти официальные бумаги  пишутся
каким-то нечеловеческим языком. Вы уж нам своими словами...
   - Когда я получу свои денежки? - повторяла Сильвия. - Раз  уж  они  у
меня завелись...
   - А я? - осмелился спросить Мартинек, - Как-нибудь проживешь два дня,
- насмешливо бросила Меланья сестре.
   - Хорошо тебе говорить! - огрызнулась Сильвия. - У тебя деньги всегда
водились. А я хочу наконец подержать в руках собственные!
   Фелиция демонстрировала заботу о племяннице.
   - Уж и не знаю, что  она  сделает  с  такой  кучей  денег!  Наверняка
какую-нибудь глупость отколет.
   Пан нотариус, племянница еще молода, вы должны ее часть перевести  на
наши счета.
   - То есть, на твой счет? - вцепилась Меланья в старшую сестру.
   - Да, на мой! Не съем их, не профинчу и в могилу с собой не унесу,  а
уж у меня сохраннее будут.
   - Может, заодно и наши деньги перевести на тебя? Ты этого хочешь?
   Разумеется, именно этого хотела Фелиция.  Она  привыкла  командовать,
привыкла держать в руках расходы по дому и была  глубоко  убеждена,  что
смогла бы лучше распорядиться оставленными  Вандзей  денежками,  чем  ее
дуры сестры. К тому же деньги дают власть. Фелиция  власть  любили,  вот
только нести ответственность за нее не желала. И хватило ума скрыть свое
желание властвовать.
   - Нужны мне твои деньги! - презрительно бросила она Меланье. - А  вот
за нашей принцессой надо  присматривать,  особым  умом  она  никогда  не
отличалась, а теперь и вовсе в голове перемешается, ведь она еще молода,
надеюсь, ты это заметила?
   - И глупа, - холодно добавила Меланья.
   Давно привыкшая к таким высказываниям теток  на  свой  счет,  Доротка
вдруг  возмутилась.  Не  при  посторонних  же!  Уже   собралась   что-то
возразить, но сдержалась, лишь  вопросительно  поглядела  на  нотариуса.
Тот, откашлявшись, заявил официальным тоном:
   - Прошу извинить меня, уважаемые  пани,  но  обязан  дать  пояснение.
Дорота Павляковская является совершеннолетней, и нет никаких юридических
оснований лишать ее каких-либо прав. Завещание оформлено в  соответствии
с  законом  и  обжалованию   не   подлежит.   Я   назначен   официальным
исполнителем, и в мои обязанности входит проследить, чтобы все произошло
в соответствии с последней волей завещательницы.  Право  каждой  из  вас
поступить со своей долей так, как сочтет нужным.
   - Но не Доротка же! - фыркнула Фелиция. - Она живо спустит...
   Доротка не выдержала.
   - Вы и  в  самом  деле  полагаете,  тетя,  что  я  непременно  мечтаю
приобрести Дворец культуры?
   - Неплохое капиталовложение! - вырвалось у Павла Дронжкевича,  -  тем
более, что там теперь еще и казино размещается.
   - Заткнись! - прикрикнула на любовника Меланья:
   - Мне самой интересно, на что она профинтит денежки.
   - В случае чего, прокормим ее, - великодушно заявила Сильвия. Ее лицо
излучало счастье, которым хотелось поделиться со всем миром.
   Молча слушавший словесную перепалку, старший комиссар полиции подумал
- а жаль, что и в самом деле нельзя на какое-то время лишить Доротку  ее
наследства, вернее, не сразу передать его девушке. Если бы этим  гарпиям
удалось лишить девушку ее громадного состояния, если  бы  они  добились,
чтобы оно  ей  не  досталось,  интересно,  продолжались  бы  по-прежнему
покушения на ее жизнь?
   Ясно, бабы жадные, ясно, завидуют племяннице страшной завистью, ясно,
сделали бы все, чтобы ее часть перешла в их руки. Но вот способны ли они
пойти ради этого на преступление? Американскую миллионершу убили не они,
это следствием установлено, но теперь надо быть начеку.
   Оставшиеся минуты торжества целиком и полностью занял собой Мартинек.
Чудовищные размеры  доставшейся  ему  суммы  доходили  до  его  сознания
постепенно и полностью дошли только сейчас. Он так и впился в нотариуса,
выясняя кучу деталей с  получением  долларов.  Сто  тысяч,  кто  бы  мог
подумать? Издавна мечтая о путешествиях  по  свету,  Мартинек  прекрасно
ориентировался во всех связанных с поездками расходах.  Помнил  цены  на
авиабилеты, повышение и понижение курса валюты, стоимость  проживания  в
самых дешевых отелях и пансионатах. Разумеется в Европе, на весь мир  он
не замахивался. И вот теперь  мог  замахнуться,  даже  на  Калифорнию  и
Гонконг, причем не придется ему  там  подрабатывать  мойщиком  окон  или
посуды в  забегаловках,  и  без  того  хватит  денег.  Упоение  счастьем
заставило парня позабыть обычную сдержанность и скромность, он никому не
давал пробиться к нотариусу, оккупировав его единолично.
   Яцеку удалось наконец пообщаться с Дороткой,  воспользовавшись  общим
столпотворением.
   - Слушай, не знаю, что и думать. Эти  бабки  на  меня  точно  с  неба
свалились. Не могу же я ни с того ни с сего принять их!
   - Надеюсь, ты не собираешься от них  отказаться,  -  трезво  заметила
девушка. - Сам видишь, это такая малость по сравнению с общей суммой.
   Раз крестная бабуля пожелала тебе оставить, не считаться с  ее  волей
было бы не уважительно по отношению к старушке, не так ли?
   - Может, и так, но какие у меня основания?
   - А у Мартинека? Тот ни на минуту  не  засомневался.  Бери  пример  с
него.
   - Ну, знаешь, с этого кретина?!
   - Видишь  же,  в  данном  случае  он  проявил  себя  вполне  разумным
наследником. Не стал философствовать, есть  основания  или  нет,  просто
обрадовался - и дело с концом. Полагаю,  тебе  сотня  долларов  тоже  не
будет лишней.
   - Еще как пригодится! Как ты считаешь, надо взять?
   - Ясное дело!
   - Хорошо. А сейчас соберу черепки от проклятого канделябра. Надо  же,
и как меня угораздило?
   - Не сейчас, там, в холодильнике, лежит еще одна бутылка шампанского,
откупоришь ее,  тогда  и  заметешь  осколки,  вдруг  еще  разобьешь?  Да
успокойся, видишь же, никто не помнит...
   Где-то около шести  вечера  нотариусу  удалось  вырваться  из  когтей
наследников, и он  уехал  на  такси,  не  рискуя  после  второй  бутылки
шампанского садиться за  руль.  Впрочем,  только  это  обстоятельство  и
спасло его, наследники отложили на завтра невыясненные вопросы, ведь все
равно явится за машиной.
   Отъезд нотариуса послужил сигналом  к  окончанию  торжества.  За  ним
последовала полиция. Яцек остался из-за  Доротки,  а  Мартинек  -  из-за
ужина, о котором неосторожно  упомянула  Сильвия.  Павел  Дронжкевич  же
остался на всякий случай...

***

   - Выходит он оставил незапертую машину с  ключиками,  а  как  же  наш
преступник на нее вышел? - нервно говорил Роберт Бежану, возвращаясь  на
работу. - Случайно или следил специально, выискивал машину, чтобы угнать
и сбить Доротку?
   Я бы проверил, порасспрашивал, знаю, работы пропасть, и может  ничего
не дать, но что стоит попытаться...
   - Стоит, и я забыл тебе сказать - уже распорядился, еще до того,  как
мы с тобой отправились  пировать.  Все  это  время  там  шуровал  Болек,
выяснилось, народу на стоянке полно, и транспорта  тоже,  но  он  парень
работящий, побеседовал со всеми,  кто  мог  хоть  что-то  показать,  нам
остался только один тип, сейчас мы с тобой к нему направимся, вот только
ознакомимся с рапортом Болека.
   У Роберта отлегло от сердца. А Бежан - голова, обо всем  помнит,  обо
всем подумал и вовремя распорядился, потом мог себе  спокойно  пировать,
не то что он, Роберт, и поесть толком не сумел, все  угрызался,  что  не
подсказал начальству.
   А Бежан продолжал:
   - Что мне не нравится, так  это  пресловутая  перчатка.  Вернее,  две
перчатки, но опознают их по лопнувшему шву на левой руке. Неужели он  .,
хотя, знаешь, пожалуй, вернее, говорить она, уж больно маленькие  ручки.
Так вот, неужели у этой бабы всего одна пара перчаток, и  она  постоянно
ходит в них?
   К тому же разорвана на пальце по шву. Такая  неряха?  Или  специально
надевает их, когда отправляется на промысел, чтобы нам работу облегчить?
Не понимаю, холера! Сейчас все ходят в перчатках, холода  наступили,  но
трудно поверить, что эта баба специально пользуется перчатками для того,
чтобы доставить нам удовольствие. Адасю я верю, как самому себе, и  даже
больше, одна и та же  перчатка  хваталась  за  крокетный  молоток  и  за
баранку "мерседеса".
   - И за ручку скоростей...
   - Правильно, и за ручку скоростей.
   Вернувшись в управление,  прослушали  пленку  с  сообщением  шустрого
сотрудника  Болека  и  даже  ознакомились  с  его  рапортом,  который  к
возвращению старшего комиссара успели переписать с пленки.  На  стоянке,
где бросили "мерседес", с  утра  творилось  светопреставление,  клиентов
приезжала уйма, одновременно подъезжали  грузовые  машины  с  товаром  и
грузчиками, кто разгружал товар, кто загружал уже купленный,  покупатели
и продавцы, охранники и клиенты, в общем, деловой народ всякого рода.  В
основном деловой народ еще накануне предупреждал о своем визите, так что
идентифицировать нужных людей удалось без труда, разыскав  в  конторских
книгах.
   Расторопный Болек руководствовался главным образом хорошим  видом  на
припаркованный белый "мерседес" и опрашивал тех,  кто  имел  возможность
его видеть. Так он вышел на одного из продавцов, у которого  в  ту  пору
как раз был клиент. Некий Петшак  выбирал  для  своей  строящейся  виллы
облицовочную плитку, кафельную и терракотовую. И прибыл  не  один,  а  в
сопровождении каких-то мужчины  и  женщины.  Вроде  бы  как  советчиков.
Петшака продавец  знал,  его  документы  видел,  а  вот  кто  такие  его
советчики - понятия не имеет. Что ж,  никому  не  запрещается  приводить
друзей-советчиков, так многие поступают, если сами не очень  разбираются
в  строительных  проблемах.  Петшак  и  сопровождающие  его  лица   были
незадолго до девяти, а вот ушли  они  вместе  или  по  отдельности,  он,
продавец, сказать не берется. Адрес и телефон Петшака -  пожалуйста,  он
постоянный клиент.
   Остаток вечера Бежан с Робертом провели в трудах. Опросили  всех  еще
не опрошенных Болеком  посетителей  конторы,  которые  представляли  для
полиции интерес, поскольку  оказались  в  непосредственной  близости  от
белого "мерседеса" в урочное время. В восемь тридцать  утра  машина  еще
стояла на стоянке, в девять сорок пыталась сбить Доротку недалеко от  ее
дома. Если отбросить десять минут на дорогу, речь шла о часе. Один час в
распоряжении преступника. Одиннадцать опрошенных имели  железное  алиби.
Оставался Петшак со своими советчиками.
   Стоя перед строящейся виллой, Роберт выходил из себя:
   - Слов нет, ну и кретин же этот продавец! Доставляет клиенту товар, а
того не знает, что тот здесь не живет  и  жить  не  может,  ведь  работы
еще... Остается телефон.
   - Что ж, - стараясь  сохранять  философское  спокойствие,  -  отвечал
Бежан. - Телефон есть, будем звонить до посинения...

***

   После того как  они  уехали,  а  другие  отправились  спать,  Доротка
сбежала из дома. Нет, не навсегда, а просто поддалась на  уговоры  Яцека
обмыть вдвоем получаемое наследство. Он пригласил девушку в  "Барбадос",
второпях  ничего  лучшего  не  пришло  в  голову.  Доротка,   совершенно
незнакомая со злачными  местами  Варшавы,  охотно  приняла  приглашение.
Чтобы избежать попреков  случайно  подвернувшейся  тетки,  дом  покинула
через узкое оконце чулана.
   А в "Барбадосе" Доротка окончательно влюбилась в Яцека. Оказалось, ко
всем уже ранее известным достоинствам молодого человека прибавилось  еще
одно - он великолепно танцует! А  если  учесть,  что  к  танцам  Доротка
проявляла такой же талант, как к иностранным  языкам,  то  не  удивимся,
узнав, - Яцек и вовсе потерял голову.
   Домой на улицу Йо