опрос, - что вроде бы я  что-то  узнал.  Нет,  с  телевидением  это  не
связано. Мой спонсор... ну, вы  знаете  его,  так  сейчас  он  злой  как
собака, похоже, из-за раскрытых преступлений лишился больших денег,  так
он мне  и  намекнул,  потому  как  намерен  лично  проследить  за  ходом
расследования. На что намекнул? Я как раз собирался сказать. Он  уверен,
что  прокуратура  притушит  дело,  чтобы  ненароком  не   добраться   до
источника, то есть до заказчика, поскольку это кто-то из Генеральной.
   - Ты имеешь в виду Генеральную прокуратуру? - уточнила я.
   - Это он имеет ее в виду, - поправил Бартек.  -  И  судя  по  разгулу
преступности в нашей демократической стране, он прав. Но сейчас уперся и
не намерен так этого оставить. Кстати, он все знает о Липчаке и  Кубяке.
А поскольку сам тоже шишка крупная, наверняка переполох в высших  сферах
поднимется немалый. А может, уже поднялся, только мы о нем не знаем.
   Я вздохнула:
   - Жаль, но ничего новенького ты нам не сообщил. Я  надеялась,  может,
намекнешь на какую высокопоставленную особу.  Очень  подходят  в  данном
случае и генеральный прокурор, и председатель Верховного суда, и министр
внутренних дел, и... кто там еще? Ведь не может же генеральный  прокурор
не знать, что творится во вверенных ему прокуратурах, не может же он  не
читать газет, не смотреть телепередач, не включать радио, не слышать,  о
чем говорят люди. И что, какова его реакция?
   -  Вот  именно!  -  веско  подтвердил  Бартек  и  для  убедительности
несколько раз кивнул.
   Марта невинным голоском заметила:
   - А мне казалось, ты решила больше политикой не заниматься.
   Я возмутилась:
   - Решила, так что? Разве я собираюсь писать об этом в  книгах?  Разве
хоть словечко в нашем сценарии вырвалось у меня? Но когда  от  дурацкого
трупа просто житья нет... В реальности! И столько  сразу  подозрительных
личностей, просто так и прут, так и прут...
   Тут в домофоне прозвучал Витек, и я пошла  открывать  ему  дверь,  на
ходу поучая Марту:
   - А ты не мели ерунды, Бартеку и в самом деле  потребовался  предлог,
но ты ведь сама об этом позаботилась. Я бы тоже вышла из  себя,  увидев,
как Доминик воет у тебя на груди.
   - На плече! - выкрикнула Марта.
   - Один черт! - бросила я ей в ответ, открыла дверь  и,  вернувшись  в
комнату, набросилась теперь на Бартека:
   - И ты тоже хорош, настоящий  мужчина,  холера!  Глянет,  надуется  и
задом повернется, вместо того чтобы по-человечески выяснить, в чем дело.
Никак не пойму, что с тобой, комплекс  неполноценности,  что  ли,  вдруг
навалился? Мало ли  что  в  жизни  увидишь!  Вот,  скажем,  какая-нибудь
Дульцинея в твоей мастерской бьется в истерике,  причин  хоть  отбавляй,
дача сгорела, хахаль  бросил  с  кучей  малых  деток.  Ты,  естественно,
попытаешься успокоить женщину, из жалости по лопаткам  похлопаешь,  дашь
выплакаться в жилетку. И, представь, Марта тебя за этим  застукает.  Так
что? Ей тоже смертельно обидеться, развернуться и бежать на край  света?
Надо же все-таки хоть  иногда  и  думать,  мозги  человеку  для  чего-то
даны...
   - Полностью согласен, хотя и не знаю, о чем речь,  -  поддержал  меня
Витек, вырастая на пороге. - Можно сесть? И кофе, пожалуйста.
   - Кофе к селедке? - удивилась Марта.
   - Так я буду их потреблять по отдельности,  а  не  сразу,  -  пояснил
Витек.
   - А мне бы еще кусочек хлеба, - попросил Бартек.
   - И пиво, можно? - вмешалась Марта. - Водки мне не хочется.
   Я  как-то  быстро  разделалась  с  кулинарной  стихией,  вернулась  в
комнату, и мы смогли приступить к продолжению нашей конференции.
   Витек пришел поделиться с нами информацией, раздобытой известными ему
путями: что-то шепнет на ухо коллега-таксист, что-то услышит в шоферской
забегаловке, что-то сболтнет подвыпивший клиент. Сопоставление сведений,
полученных из разных источников, давало многообещающие результаты.
   Оказалось,  все  три  преступления  -   убийство   Красавчика   Коти,
Липчака-Трупского и поджог дома на Кленовой - совершил  Пащик  лично,  о
чем всем известно. В том  числе  и  полиции.  Прокуратура  не  выдвинула
обвинительного  заключения,  мотивируя  это  отсутствием  неопровержимых
доказательств. Леха Пащика все же допросили, дал показания,  а  как  же.
Трое уважаемых граждан нашего города  свидетельствовали,  что  в  момент
убийства Красавчика Коти Лех Пащик находился в  автомастерской,  что  на
Мокотове, точнее, в моечной, где сначала очень долго ждал своей очереди,
поскольку не записался  предварительно,  затем  его  очень  долго  мыли,
поскольку клиент потребовал двойную полировку воском, а уже по окончании
процедуры он очень долго  беседовал  с  одним  знакомым,  сидя  в  своем
сверкающем лимузине. В сумме все это заняло около полутора часов.
   Во время же пожара Пащик прогуливался по зоопарку,  и  это  доказано,
ибо в обезьяннике у него состоялась очень поучительная  беседа  с  одним
деятелем из МИДа, что деятель МИДа с готовностью подтвердил.
   Тот факт, что на пожаре я видела его собственными  глазами  и,  кроме
того, он запечатлен на кассетах, записанных во  время  пожара,  никакого
значения не имеет. Кто поручится, что на пленке фигурирует именно Пащик?
Какой-то отдаленно напоминающий его тип, причем с усами и косичкой, в то
время как всем известно - Лех Пащик ни усов, ни косички не носит.  Номер
автомашины тоже не доказательство, его заметила  и  записала  только  я,
могла легко и ошибиться, Пащик торчал в обезьяннике, и все тут!
   - А Трупский?  -  с  надеждой  поинтересовалась  Марта.  -  Сам  себя
задушил?
   - Сам, - хладнокровно подтвердил Витек, к нашему всеобщему удивлению,
и взял себе добавки селедочки. - Не повезло бедняге, запутался  в  шнуре
от гардин. Должно быть, по пьяной лавочке. Несчастный случай. Я об  этом
почему знаю? Рассказывал мне кореш, что аккурат во время его  пребывания
в вытрезвителе там искали пьянчугу с подходящей группой крови, чтобы  ее
анализ  приложить  к  материалам  о  гибели  Трупского,  и,  как  назло,
подходящей не попадалось. Пришлось пошуровать среди постоянных  клиентов
вытрезвителя,  нашелся-таки  один,  так  на  радостях  ему  пообещали  в
следующий раз бесплатно обслужить.
   - Ничего не скажешь, правовое государство, - вздохнул Бартек.
   -  Вечно  он  употребляет  какие-то  странные,  непонятные  слова,  -
скривилась Мартуся.
   - Пташинский же  вообще  не  помирал  в  "Мариотте",  его  прикончили
какие-то бандиты в том подвале, на  участке  с  недостроенным  домом,  -
добавил Витек.
   - У меня тоже есть что сказать, -  поспешила  я,  не  давая  Марте  и
Бартеку отреагировать на  новость  Витека.  -  Тот  молодой  громила  из
"Мариотта" прекрасно известен полиции, хотя  официально  ей  не  к  чему
придраться. Майор волосы на себе рвал, но сделать они ничего  не  могут,
вот и признался мне, попросив держать  язык  за  зубами.  Этот  бык  был
подручным Красавчика, а потом переметнулся к новому хозяину, видя в  том
для себя прямую выгоду. Утешает лишь то, что благодаря ему полиция вышла
на очень важную персону, но о ней  мне  сказать  не  захотели,  даже  не
намекнули, из какой она области нашей политики или экономики. Он,  шишка
эта, и раньше находился у полиции  под  подозрением,  теперь  вообще  не
осталось сомнений в его преступной деятельности, да толку никакого.
   - Вот и я о том же говорю, - подхватил Бартек. -  Мой  спонсор  прав:
когда происходят подобные вещи, наверху не могут о них не знать. Кому-то
там очень на руку вся эта свистопляска.
   - Профессионалы! - презрительно заметил Витек. - И крупные  мафии,  и
мелкие занимаются одним и тем же делом. Не нравится  им,  когда  мешают,
так что интерес посторонних им ни к чему. В  таких  случаях  посторонним
предоставляется выбор: в  одной  руке  пушка,  в  другой  толстая  пачка
зеленых.
   - Выбор, надо понимать, сделан, - вмешалась Марта, - так чего нам ими
заниматься?
   Я была шокирована:
   - Да ты что? Занимаемся мы ими исключительно из пустого  любопытства,
да еще с целью использовать реалии...
   - Чтобы базироваться на них?!
   - Совсем рехнулась! Чтобы знать и в случае чего обойти  стороной.  На
реалиях пусть себе  базируется  Вуйчик,  тот  самый,  что  сделал  фильм
"Экстрадиция".  Ведь   теперь   эту   жуткую,   как   раньше   казалось,
"Экстрадицию" смотришь чуть ли не  с  умилением.  Рай  на  земле,  да  и
только. И если бы ты, Мартуся, не захотела трупа...
   Марта даже задохнулась от возмущения:
   - Я захотела трупа?! Это тебе он понадобился!
   - Все равно. Я по специальности детективщица, без трупов  мне  никак.
Да ты и сама убедилась, как мой труп оживил наш сериал. Ага, кстати,  ты
уверена, что венесуэльские сериалы у нас кто-то не  закупает  под  дулом
пистолета?
   - Я бы не закупил, даже наставь на меня дула своих  пистолетов  целый
взвод, - вмешался вдруг  Витек.  -  Хотя,  если  целый  взвод,  пожалуй,
закупил бы. Только потом попытался бы что-то предпринять.
   - Были у нас  такие,  что  пытались  предпринять,  -  мрачно  заметил
Бартек, - да плохо кончили. Сплошь несчастные случаи...
   Я отправилась в кухню за новым пивом. Наша конференция явно  зашла  в
тупик. Я упорно старалась не соваться в политику,  Марта  запрещала  мне
охаивать кого бы то ни было из телевизионщиков, парни вообще говорили не
на тему. К сожалению, я еще не все новости успела выложить, а настроение
уже пропало.
   Поставив две банки на стол, я пересилила себя и неохотно заметила:
   - Ну ладно, я  тут  еще  кое  о  чем  догадалась.  Сейф  Грохольского
открыли-таки.  Он  сам  разрешил.  Дескать,  проше  бардзо,  открывайте,
панове. Ну, они и открыли. И в нем ничего не оказалось.
   Все трое ошеломленно уставились на меня.
   - Как это ничего? - не  поверил  Бартек.  -  Ведь  должны  были  быть
кассеты. Хотя нет, пардон, кассеты вроде бы вы придумали?
   - А что пустой, это для нас плохо или хорошо? - хотела знать Марта.
   - Для нас без разницы, мы можем в сейф хоть живую кобру  запихать,  а
вот для некоторых... Для ментов, скажем, большая неприятность.
   - Мужик завел сейф и держал его пустым? - не поверил Витек.
   - Кто сказал, что пустым? Деньги там прятал. Драгоценности жены. Ну и
документы всякие держал, как любой юрисконсульт, ничего незаконного  или
компрометирующего, все легальное.  Впрочем,  надо  быть  идиотом,  чтобы
опасные документы хранить в сейфе, лучше уж в шкаф  сунуть,  под  стопку
белья. Ведь теперь  любой  взломщик  первым  делом  в  сейф  полезет,  а
Грохольский не кретин.
   - Но мы-то можем сделать из него кретина? - настаивала Марта.
   - Без проблем. И сделаем. Только чтобы  логично...  Ох,  забыла,  без
договора я не работаю!
   Тут каждый  из  присутствующих  счел  своим  долгом  выразить  личное
отношение к моему нежеланию работать без договора,  пытаясь  перекричать
остальных, и в этом гвалте я едва расслышала звонок телефона. Домашнего,
не сотового.
   Звонила Анита. Я как раз очень ждала ее звонка. Первым  делом  нажала
на кнопку "громкой связи", чтобы все слышали, что она говорит,  так  что
спорящие сразу замолкли.
   - Ты уже наверняка все знаешь, - беззаботно произнесла Анита. - Я тут
тоже предприняла усилия и теперь тоже все знаю. Виновного не найдут,  но
кое-кто там у вас с должности полетит. Надеюсь, ты не боишься, что  твой
телефон прослушивают? В свое время  у  Алиции  были  комплексы  на  этой
почве.
   - Так это когда было! - возмутилась я. - Теперь не те времена. Теперь
никому не запрещается публично говорить обо всем на свете.
   -  Да,  я  тоже  обратила  внимание.  Такое  впечатление,  что  можно
поместить объявление в газете: "Платный убийца предлагает свои  услуги".
Далее следуют фамилия, адрес, телефон, часы  приема.  И  ничего  ему  не
сделают!
   - И в самом деле ничего. Мог для хохмы дать такое объявление.
   - У нас полиция просто установила бы за ним слежку. Разве у вас нет?
   - Нет, наша не установит. У нее слишком мало людей.
   - Понятно. И они заняты тем,  что  ловят  водителей,  превышающих  на
шоссе скорость в сорок километров. Или охраной государственных мужей,  а
также самых богатых преступников. Или еще чем-то в этом духе.
   - Или сидят в уголке и  льют  слезы  из-за  того,  что  их  заставили
уничтожить с трудом добытые вещдоки.  Или  из-за  того,  что  упомянутые
вещдоки,  переданные  в  прокуратуру,  рассеянная  уборщица  спустила  в
унитаз.
   - Нет, я уж предпочитаю жить в Дании, -  вздохнув,  заявила  Анита  и
добавила:
   - Ты, конечно, помнишь фамилию Яся?
   - Помню. И сообщила ее полиции.
   - Ну так могу тебе сказать, что это не он.
   - Что не он?
   - Не он так панически боялся Пташинского, не он велел его прикончить.
Он занимается другими гадостями и за мокрую работу ни за что на свете не
возьмется. Ведь он труслив, как... погоди, как забыла  кто...  ага,  как
скунс! Вот подходящее сравнение:  Ясь,  как  перепуганный  скунс,  сразу
выпускает невыносимую вонь. Вернее, выпускал, но, думаю,  не  изменился.
Заказчиком этих кадровых  перестановок  в  легальной  шайке  был  другой
человек, но я тебе уже говорила - у меня несколько кандидатур, и  я  еще
окончательно не решила, кто именно.
   - Прелестно! - насмешливо похвалила я. - А вот если...
   - Погоди, - перебила меня Анита, и по голосу я почувствовала, что она
улыбается. - Там у вас произошла невероятная история, если не  ошибаюсь.
Дошло до меня, что тебя посетил поддельный полицейский. Это правда?
   Лихорадочно стараясь  припомнить,  говорила  ли  о  Чареке  Аните,  я
молчала, не зная, что ответить. Вроде бы не говорила...
   - Ну, был. А ты откуда узнала?
   - Из закулисных  источников.  Некоторые  из  моих  друзей-журналистов
очень осведомленные люди.  И  у  меня  создается  впечатление,  что  тут
аукнулся Тырмандiii.
   Я попросила:
   - Если можешь,  давай  без  метафор.  И  так  чуть  ли  не  обо  всем
приходится  догадываться   самостоятельно,   голова   уже   отказывается
работать.
   - Говорю открытым текстом - Цезарий Блонский... ведь он  представился
тебе полным именем? Так вот, он такой же Цезарий и  такой  же  Блонский,
как я Клеопатра. Впрочем, имен у него множество, а настоящего  никто  не
знает.
   - Так что же ты слышала от своих информированных друзей?
   - Что сейчас создается новая антишайка, одна против всего света, и ее
уже смертельно боятся  как  всевозможного  калибра  преступники,  так  и
представители органов правопорядка. Полицию обязали  во  что  бы  то  ни
стало раскрыть ее, потому что благородная и  мощная  группировка  ставит
своей  целью  представить  на   суд   общественности   все   старательно
покрываемые преступления. Естественно, это приведет к общей политической
революции и сметет одним махом правительство, сейм и всех прочих. Вот  я
тебе и выложила все открытым  текстом,  но  гарантий,  что  это  правда,
никаких - слишком уж все это грандиозно-расплывчато.
   - Да,  поверить  трудно,  -  печально  вздохнула  я.  -  Чересчур  уж
прекрасно звучит.
   Анита попыталась вселить в меня бодрость:
   - У молодых побольше нашего сил и энергии. Ну вот, собственно, и все,
что мне известно. А сенсационные подробности надеюсь услышать  от  тебя.
Как-нибудь опять позвоню...
   - Погоди! - крикнула я. - А  сейчас  ты  не  могла  бы  мне  сообщить
теперешнюю фамилию своего бывшего мужа?
   Очень долго Анита молчала. Пришлось ее поторопить:
   - Ну? Я спрашиваю просто из любопытства.
   - Понятно, - донеслось из Дании. - Я вот раздумываю, следует  мне  ее
знать или нет. Кто там у тебя? Я же слышу - микрофон гремит.
   - Мартуся, Бартек и Витек. Все свои люди. Ты их не знаешь.
   - Да  будь  они  хоть  ангелами  небесными  -  кстати,  рада  с  ними
поздороваться, привет, - я бы  все  же  предпочла,  чтобы  ты  выключила
микрофон.
   Пришлось выключить. Анита больше не раздумывала:
   - Ладно, скажу. Теперь он прозывается на западный  манер.  Матте  его
фамилия. Через два "т". Такую вот выбрал фамилию.
   - А имя оставил?
   - Этого не знаю. Кажется, тоже сменил. А вообще, если что, - учти,  я
тебе ничего не говорила.
   Положив трубку, я повернулась к присутствующим.
   - Ну, вы все слышали...
   - Кроме последней фразы, - не преминула заметить  Марта.  -  Так  она
назвала тебе его фамилию?
   - Назвала.
   - И что?
   - Не знаю такого. Никогда в  жизни  не  встречала  человека  с  такой
фамилией. Но мне понятно, почему Ясь Щепиньский предпочел  сменить  свою
трудную для иностранцев фамилию. Теперь он стал Матте.
   Марта вылила на себя оставшееся в стакане пиво,  а  Бартек  застыл  с
горящей под носом зажигалкой, с ужасом уставившись на меня.  Один  Витек
не проявил никаких эмоций, с некоторым удивлением глядя на них. Мне тоже
стало интересно.
   - Вы что? Вам эта фамилия знакома?
   - Еще бы! - хрипло  вскричала  Марта,  обретя  способность  говорить,
после того как Бартек, отшвырнув зажигалку, постучал ее по спине.
   - И кто это?
   - Ящер Збинь...

***

   - Из-за тебя я поймал угонщиков, -  сообщил  Бартек,  переставляя  на
лавке в моей прихожей тяжеленные  картонные  коробки  с  бутылками,  ибо
самой мне это не под силу. - Знаешь, профессионалов,  что  приезжают  во
всеоружии и увозят на платформе приглянувшуюся машину. На  сей  раз  моя
приглянулась. Правда, поймал я их не до  конца...  Так  хорошо  или  еще
переставить?
   Теперь все было в порядке,  и  я  могла  извлечь  из  коробки  третью
бутылку шампанского, оказавшуюся в самом углу. Две бутылки  я  сунула  в
холодильник еще утром, но мне пришло в голову,  что  может  не  хватить,
ведь неизвестно, сколько гостей заявится.
   - Хорошо, хорошо, - поспешила я ответить. - Ты зачем нервируешь  меня
в такой момент? Объясни толком, как ты их поймал. И почему из-за меня?
   - Если быть точным - из-за твоих сосисок в соусе.
   Ну, это уж слишком! Не люблю, когда говорят загадками.
   - Все нервы измотал! Давай сюда бутылку... Да-да, шампанское,  а  сам
прихвати пиво и пошли отсюда. Ноги меня уже не держат. Затолкаем  все  в
холодильник и покончим с напитками,  а  я  наконец  смогу  сесть,  и  ты
нормально расскажешь, при чем здесь мой соус.
   Нервничала я с самого утра. Чуть свет позвонила Мартуся и потребовала
приготовить шампанское, и даже она будет его пить, хоть и не выносит, но
такие события, такие события!.. Ящер Збинь  исчез  с  горизонта,  а  это
нельзя не отметить. Впрочем, приедет - расскажет.
   Личность Збиня мы уточнили с помощью подробного описания, ведь  Анита
так и не назвала имени. Я очень хорошо помнила внешность Яся Щепиньского
сорокалетней давности, когда тому было не больше  двадцати.  Разумеется,
за сорок лет он имел право измениться, но кое-какие вещи не  меняются  в
человеке никогда. Вот, скажем,  форма  носа,  если,  конечно,  не  делал
пластической операции,  или  овал  лица.  Рост  тоже  остается  npeжним.
Вылитый Ящер Збинь, чего там!
   На следующий день после памятного звонка Аниты с самого утра  Мартуся
поспешила  на  работу  с  целью  выяснить  все,  что  удастся,  так  что
сегодняшнее заявление о шампанском  вселяло  надежду.  По  телефону  она
ничего не стала рассказывать, впрочем, судя по голосу, просто была не  в
состоянии, однако туманно намекнула на потрясающе благоприятные для  нас
обстоятельства и велела готовиться к приему гостей. Ocoбые указания дала
относительно Бартека, который тоже приедет ко мне, причем  еще  до  нее,
так мне велено было стеречь его, дабы ненароком  не  вышел  куда-нибудь,
иначе непременно опоздает.
   На сегодняшний день у меня заранее  была  назначена  встреча  с  моим
литературным агентом, предполагались деловые переговоры, не исключено, и
подписание каких-то договоров, возможно, даже  с  Бартеком.  Только  его
похитителей автомобилей мне и не хватало!
   - Садись как человек и говори толком! - сердито потребовала я,  падая
в кресло.
   Бартек сел послушно  и,  кажется,  охотно.  Еще  бы,  ведь  последние
пятнадцать  минут