записал, да что толку, наверняка поддельные. Но так из-за всего этого раздергался, что сдуру на переговорах принял огромный заказ, ничего не скажу, очень выгодный, но просто колоссальный. И срочный. Так что собирался тебя просить, чтобы вы свой сценарий писали помедленнее. И вообще не торопились. Я сам не соображал, что подписываю, так что не сердись, веришь ли, даже не помню, как подписал. Все из-за твоего соуса... хренового.
     - Езус-Мария! - только и вымолвила я, сама потрясенная до глубины души.
     - Я знал, ты меня поймешь! - обрадовался Бартек, превратно истолковав мой вздох. - Хотелось бы сначала покончить с тем заказом, а уж потом приступать к работе над вашими декорациями.
     Я сообразила поинтересоваться:
     - А Марта об этом знает?
     - Нет, пока не знает. Духу не хватило признаться.
     - Так сегодня признаешься.
     - Сегодня, насколько я понимаю, она пребывает в такой эйфории, что согласится с чем угодно. А все из-за твоего соуса...
     И подумать только, ведь соусы я готовлю раз в сто лет!
     Вот новая проблема! Так, надо постараться успокоиться, ведь раз все они вздрючены и в эйфориях, должен же хоть кто-то сохранить способность соображать и решать, что делать. Разумеется, делать ничего не следует, но все же стоит. Нет, не стоит, все равно не получится, да и зачем? Ох, спокойно, спокойно, можешь ничего не делать, но хоть мысли приведи в порядок, учитывая предстоящие деловые переговоры, хоть грамматику бы упорядочить, не то грозит полная компрометация перед собственным литературным агентом. Да и с чего я так разнервничалась? Beдь не собираюсь же устраивать приема, тем более что селедка давно кончилась. Подумаешь, шампанское! К нему вполне хватит плавленого сырка и крекеров. Вот и готова закуска.
     Мысли перебил Бартек, успевший переключиться с сосисочного соуса на взаимоотношения с любимой женщиной. Он неожиданно злым голосом попросил:
     - Слушай, ты бы не могла как-нибудь объяснить Марте, что я ее очень люблю? Сдается мне, моим словам она не верит, хотя я твержу об этом с утра до ночи. Комплексы у нее, что ли, какие?
     - Не столько комплексы, сколько характер. Вот я ее прекрасно понимаю. Ведь человеку хотелось бы... Что смотришь? Ну ладно, пусть не человеку, пусть женщине... Но ведь женщина тоже человек, хотя шкафа и не поднимет...
     - При чем здесь шкаф? - опешил Бартек.
     Так и знала - им не понять... Все надо растолковывать. Пришлось пояснять:
     - Господи, какая же пошла темная молодежь, чему ее только учат? Был еще такой довоенный анекдот: придет человек и принесет шкаф. И что, у тебя сомнения, женщина придет или мужчина?
     Надо отдать Бартеку справедливость - идиотское выражение довольно скоро исчезло с его лица, и парень признал мою правоту. И в самом деле, женщина со шкафом никак не совмещалась. Во всяком случае, когда речь шла о том, чтобы его нести. Содержимое - другое дело.
     А я продолжала растолковывать этому недотепе:
     - Ладно, будем говорить не о человеке вообще, а просто о женщине. Так вот, ей бы тоже хотелось сохранить то, что ей дорого. Собственные взгляды, любимую работу, свои планы, задумки, свои вкусы и пристрастия. Короче - сохранить свой характер, не ломая себя ради любимого человека. Любить избранника и при этом оставаться собой. Не все женщины таковы, а вот Марта как раз такая. Если тебя это устраивает и ты считаешь, что я могу помочь, то с удовольствием подключусь. Думаю, она панически боится, как бы ты не стал переделывать ее по своему вкусу.
     - Как Доминик?
     - Доминика выбрось из головы. Каждый может совершить ошибку в жизни, наверняка и с тобой случалось. Доминик - пройденный этап, он не в счет, однако мне кажется, именно он заставил ее бояться того, что любой мужчина начнет требовать от нее отказа от себя самой и полного подчинения ему. Это я сама придумала, возможно, она и не догадывается об этом, а я догадалась, потому что такая уж я гениальная. А если серьезно - располагаю жизненным опытом и могу смотреть со стороны. И честно тебе скажу, не всякая женщина снесет такое.
     - Да я же вовсе не против ее увлечений! - горячо заговорил Бартек. - Хоть и считаю их блажью, но совсем не возражаю, пусть себе играет в казино. И на бега ходит. Ее дело. Я тоже иногда не против поиграть в покер или бридж. Но посуди сама: с одной стороны у нее работа, с другой - азарт. А мне иногда бы хотелось быть для нее самым важным. Не скажу - всегда, но хоть иногда-то! Как думаешь, такое возможно?
     Уж я-то знала - очень даже возможно. Вспомнила себя в возрасте Марты, вспомнила безумно любимого мужчину. Вот даже и сейчас, как только вспомнила, аж мороз пошел по коже. Ах, каких потрясающих дерби я из-за него лишилась...
     - Еще как возможно! - твердо заявила я, находя, однако, излишним знакомить Бартека с генезисом такой уверенности. - Она любит тебя. По-настоящему. И в то же время сомневается. И тоже на полном серьезе. Знаешь, бывают такие обстоятельства... такие моменты... когда нужно и уступить, понять любимого, и тогда он станет еще сильнее тебя любить.
     - Так я же совсем не уверен, что она меня любит.
     - Ну и дурак! - раздраженно заорала я. - Она хочет, чтобы у вас были дети! Это до тебя доходит?
     Бартек вздрогнул от моего крика и задал глупый вопрос:
     - И много?
     - Чего много?
     - Ну, детей же...
     Теперь и он меня ошарашил. Уж не переборщила ли я со своей агитацией? В конце концов, Марта не уполномочила меня передавать такие вещи Бартеку, мало ли о чем мы с ней между собой говорили. Это совсем другое дело. Надо соблюдать меру. И я осторожно ответила:
     - Полагаю, как минимум двое. И если ты проболтаешься Марте, что я тебе об этом сказала, мне придется убить тебя. Да и ее тоже, не хочу оставлять свидетелей моей нелояльности. И как ты понимаешь, меня до конца жизни будут мучить угрызения совести.
     Бартек молчал, переваривая мои откровения. Потом все же поинтересовался:
     - Так ты уверена?
     - В чем?
     - Да в детях же!
     - Уверена, а что? Ты не любишь детей?
     - Да нет, люблю. Очень люблю, но как-то не думал об этом. Иоанна, мне бы хотелось, чтобы ты знала - ты мне очень помогла.
     Загудел домофон, и этим закончился наш откровенный разговор.
     Явился мой литагент. Я встретила его сообщением, что у нас мало времени. С минуты на минуту соберется народ и начнется столпотворение. Литагент же расцвел при виде Бартека и заявил, что главное для нас сегодня - именно с ним оформить авторские права на рисунки. Поскольку я в этом ничего не понимаю, безропотно согласилась, и в результате черновик к договору мы составили еще до того, как опять кто-то задомофонил.
     Мартуся бросилась мне на шею, как только я распахнула дверь.
     - Все! Немедленно садись за сценарий! Нам подписали смету! Ящера Збиня черти утащили-таки с концами! Он звонил откуда-то и заявил о своей отставке. Принято! Подписано! Работаем! Где твое шампанское?
     Мой литагент работать всегда готов. Поскольку я ни во что не вмешивалась, договоры были составлены с рекордной скоростью. Затем одному из сопровождавших Марту сотрудников, не менее двух метров ростом, я велела достать из шкафчика бокалы для шампанского. Мне для этого приходилось всегда вставать на табурет. Бутылку я сунула Бартеку в руки. Подумав, сразу сунула и вторую. И понемногу мне все становилось до лампочки, ведь теперь предстояло думать лишь о сценарии, игнорируя сопутствующие обстоятельства.
     Никто не поверит, что в Польше можно напоить допьяна семерых тремя бутылками шампанского. Мы оставались трезвыми как свиньи и в то же время сумели адекватно включиться в Мартусину эйфорию. Еще бы, появились реальные шансы осуществить наконец давно задуманные планы, приступить к съемкам трех первых серий. Вспомнив об этих сериях, взглянула на Бартека, и он показался мне каким-то бледненьким. Может, потому, что эти первые серии были нами давно написаны и требовалось немедленно начинать постановочные работы. Наверняка теперь у Марты высвободится много времени для казино...

***

     - Слушай, что происходит? - нервно спросила Марта, позвонив на следующий день. - Никак не могу понять Бартека, ничего толком не говорит, твердит лишь о какой-то срочной работе. Вроде бы ты знаешь. Объясни хоть ты, ради бога.
     - Я и в самом деле все знаю, а кроме того, привожу в порядок одиннадцатую серию, так что тебе все равно надо ко мне приехать. Приезжай, все скажу.
     - Сейчас у меня запись, освобожусь не раньше четырех.
     - Так приезжай к четырем.
     Марта прибыла пунктуально, а я еще так и не решила, в какой форме сообщить ей о своей посреднической деятельности.
     Скрыть кое-что из нашей беседы с Бартеком или, напротив, подчеркнуть некоторые места?.. И кто виноват, он или я? Из двух зол уж лучше я, ведь неизвестно, какой реакции можно ждать от Марты. А вдруг она на него разгневается? За что, за что? Да ни за что, ей могут не понравиться его сомнения и вообще обращение к третьему лицу.
     Короче, у меня опустились руки и я испытывала угрызения совести, но решила держаться твердо.
     - Свои банки поставь и вынь охлажденные, - командовала я, стоя над присевшей у холодильника Мартой. - Холодное там, ниже.
     - У меня тоже две банки холодного, а остальное затолкаю куда получится. Стаканы ты возьмешь? Ну так в чем дело? Говори же!
     Садясь за стол, я со вздохом пояснила:
     - Дело в соусе.
     - Каком соусе?!
     - Хреновом сосисочном. Именно он стал причиной теперешнего конфликта. Скажем прямо, пустякового.
     - Езус-Мария, Иоанна, матерь божья! Кто-то отравился?
     - Нет, не отравился, но вред нанесен ощутимый.
     - Кому же?
     - Бартеку, кому же еще? Соус капнул ему на брюки.
     По Марте было видно, что она очень старается хоть что-то понять. Наконец, отставив стакан с недопитым пивом, она перевела тупой взгляд из пространства на меня и призналась:
     - Нет, ни за что не догадаюсь. Изволь пояснить. Что общего у недельной давности сосисочного соуса с теперешним состоянием Бартека? Я ведь в него сосисками не швырялась. Ох, да что я несу, даже если бы и швырялась... Он потерял брюки?
     - Брюк не терял, но они сыграли главную роль.
     Сосредоточившись, я по возможности кратко и без эмоций описала то, что приключилось с Бартеком. Поскольку о попытке увезти его машину Марта уже знала, то остальное поняла довольно быстро. Даже головой кивала. И вот я подошла к концу, старательно обходя проблему детей:
     - И теперь он боится признаться тебе в том, что принял срочный заказ, боится, ты подумаешь - он пренебрегает твоими интересами, ставя свои на первое место, и вообще не знает, как ты к этому отнесешься.
     - Он и в самом деле считает меня такой идиоткой? - не поверила Марта.
     - Как сказать... Между нами, ты сама очень постаралась...
     - Ну, знаешь!..
     - Однако идиоткой он тебя не считает. Просто не хочет расхлюдрынить...
     - Что он хочет со мной сделать?!
     - Напротив, не хочет. И нечего придираться по мелочам. Не хочет тебя расстраивать, боится, ты расхлюпаешься, изведешься, да мало ли что еще.
     - Ага, если я тебя правильно поняла, он боится, что я подумаю, будто он меня... того... хлюдрынит?
     - Что-то в этом роде. Но одно я точно знаю: он безумно увлечен тобой.
     - Откуда знаешь? Он тебе сказал?
     - И он сказал, и сама вижу. А в данный момент очень переживает из-за того, что ты можешь разобидеться, если он откажется немедленно заняться твоим сериалом.
     Марта вдруг и впрямь решила разобидеться.
     - Знаешь, чего мне больше всего хочется? Чтобы вы оба перестали гадать, что я думаю да что может меня расстроить. Предоставьте мне думать самой. И возможно, окажется, я даже смогу сама сказать, что именно я думаю.
     - Наверняка сможешь, - саркастически заметила я. - Особенно хорошо у тебя это получается как раз тогда, когда думаешь глупо.
     - Иоанна, молчи, не то я тебя убью! Обоих вас убью! Не сейчас, позже, когда закончим сериал.
     - Отлично, после сериала, на том и порешим. А Бартек сейчас будет занят по двадцать пять часов в сутки и сам не знает, как тебе сообщить об этом. Он боится... а он ведь совсем не глуп, напротив, и хорошо знает себя, так вот, он боится, что разговор заведет ну самый что ни на есть идиотский. Ведь так обычно бывает, когда говоришь с любимым человеком и страшно боишься его обидеть. А тут, гляди, сколько всего переплелось: чувство вины, что подводит тебя, самого дорогого для него человека, боязнь этого человека потерять, тем более что не уверен в твоих чувствах, особенно после той свиньи, которую тебе подложил... Ох, кажется, и я запуталась в своих доводах. Да и признайся откровенно: найдется ли во всем мире хоть один нормальный мужчина, который сумеет объяснить любимой женщине все эти тончайшие нюансы?
     - Нет! - без раздумья ответила Марта. - Точно нет! Только ненормальный бы сумел. В этом ты права.
     Она еще подумала, откупорила банку с пивом, и напрасно, ведь у нас были полные стаканы, убедилась, что наливать некуда, тряхнула головой, как лошадь, отмахиваясь от докучной мухи, и задала самый главный вопрос:
     - Так он и правда до такой степени потерял из-за меня голову?
     А когда я подтвердила, решила уж выяснить все до конца:
     - И не будет придираться ко мне из-за моей несчастной страсти к азартным играм?
     Я с чистой совестью заверила - не будет. Ну, может, совсем немножко.
     - Так, выходит, все эти недоразумения между нами из-за этого... как его... хлюдрения?
     - Вот именно! - победоносно закончила я.

***

     Недели через две Бартек уже столько наработал, что сумел выкроить время и приехал ко мне. Договорились, что прибудут с Мартой к семи вечера.
     Так случилось, что в этот день с самого утра у меня было много интересных посетителей и телефонных разговоров. Все они подтверждали правильность наших выводов: подозреваемый в убийстве и поджоге особняка Лех Пащик оказался совершенно невиновным; Грохольский - чистым как слеза младенца, а его контакты с прокуратурой абсолютно легальными; Липчак-Трупский стал жертвой собственной неосторожности; в архивах телевидения не обнаружили ничего интересного; замена же одного из телебоссов другим объяснялась исключительно ухудшением состояния здоровья прежнего. Таинственный Плуцек, правда, и в самом деле существовал, но как раз сейчас окончательно ушел на пенсию, и неизвестно, продолжает ли кому-либо давать свои ценные советы, знакомых у него великое множество, не разберешься.
     Телевидение, как таковое, оставалось незапятнанным, не имеющим ничего общего с постоянными мафиозными разборками, бушующими по стране, а единственной креатурой, дипломатично покинувшей его, оказался Ящер Збинь.
     И еще: если мне и доведется когда-нибудь случайно встретиться с пресловутым майором Блонским, ни в коем случае не следует заговаривать с ним, разве что в условиях, когда нас точно никто не увидит и не услышит.
     Вот это последнее сообщение, честно говоря, мне показалось самым интересным, позволяло сохранить хоть тень надежды.

***

     В восемь часов появился Бартек. Один.
     - Марта пришла? - с тревогой поинтересовался он. - Давно ждет?
     Я успокоила его - совсем не ждет, так как еще не пришла, хотя договорились на семь. Похоже, это известие вызвало в парне противоречивые чувства. Он вроде бы с облегчением вздохнул, но и одновременно огорчился.
     Я уже выставила на стол соленые палочки, купленные в баре на Кручей, самые вкусные в Варшаве, но застать их мне удавалось очень редко. На сей раз это редкостное лакомство приобрел по моей просьбе Витек, привез, да так и остался у меня, как только узнал, что я жду Марту с Бартеком.
     Присутствие Витека заставляло Бартека держать свои чувства в узде, хотя и было видно, что он очень огорчен, что Марты нет. Ведь она никогда не опаздывала, а тут уже прошло больше часа после условленного срока. Свой сотовый Марта выключила, дозвониться до нее не было никакой возможности, оставалось лишь надеяться, что с ней ничего не случилось.
     Лично у меня были предположения относительно ее местопребывания, но делиться ими я не стала. Зачем? Напротив, завела разговор о деле.
     Оба парня охотно его подхватили. Бартек сообщил сенсационное известие: вроде бы один из прокуроров стал колебаться. Новость меня не потрясла. Во-первых, один - слишком мало, а во-вторых, он тут же может колебнуться обратно, сколько уже было таких случаев.
     Витек с нескрываемым удовлетворением передал слухи о переполохе в рядах некоторых мафий, вызванном кончиной Красавчика Коти. Просто невероятно, сколько же нитей держал в руках покойный! Невинный Пащик очень боится.
     - И вообще, - оживленно делился с нами Витек, - они там не знают теперь, кого держаться, похоже, прибалдели и начинают грузить друг дружку, так что объявились два свежих трупа. Один бедолага утонул по пьянке, а что в середке у него две пули, так это полиции до фени. Без стрельбы эта братия не обходится, полиция уже привыкла. А второй сам в себя пальнул. Пащика конкуренты вроде бы собираются пришить, но это бабушка еще надвое сказала, возможно, и помирятся.
     Вот так мы побеседовали еще с полчасика, и тут появилась Марта - совершенно неожиданно, не домофонила, воспользовалась тем, что кто-то выходил из дома, а дверь в квартиру я после Бартека не запирала. Так что Марту мы услышали уже в прихожей, а секунду спустя она вбежала в комнату - запыхавшаяся, сконфуженная из-за опоздания и сияющая.
     - Вот и я, вот и я...
     - Ну, видишь? - с горечью бросил мне Бартек.
     Марте много не требовалось. Она тут же вспыхнула:
     - Что видишь, что видишь? Иоанна уверяла, ты опоздаешь на два часа, не меньше. Норма у тебя такая. Иоанна, правда ведь ты так говорила?.. А сейчас, гляди, как раз два часа опоздания, так что я в порядке, это ты пришел раньше положенного.
     - Уверен, она была в казино, - обращаясь ко мне, заявил Бартек, игнорируя объяснения Марты.
     Подумаешь, Америку открыл...
     - Даже если и в казино, а за временем следила! - оправдывалась Марта. - Ох, дайте хоть глоток пива, в горле пересохло. Я там не пила, алкоголь соображать мешает.
     Витек тактично молчал и старался сделать вид, словно его тут и вовсе нет. Даже немного отодвинулся к стенке на своем стуле.
     Я сочла нужным вмешаться, надо же успокоить Бартека.
     - Было бы хуже, если бы она пришла как условились и в нервах ждала тебя... - начала было я, но Бартек перебил, презрительно фыркнув:
     - В нервах, как же!
     Марта уже успела осушить стакан пива, и, возможно, это охладило ее горячий темперамент. Она не вспыхнула по обыкновению, а почти спокойно заявила:
     - А если я там себе приданое зарабатывала? Благосостояние свое ковала? Не веришь? Так смотри! Вот!!!
     Темперамент все же сказался. Девушка принялась яростно выхватывать из сумки пачки кредиток и швырять их на стол. Поскольку мне тоже доводилось выигрывать в казино, я смогла на глаз определить размер выигрыша. Марта подтвердила правильность моей оценки:
     - Пятьдесят штук! Теперь не будешь упрекать меня, что берешь в одной рубашке!
     Надо было видеть мину Бартека, с которой он переводил глаза с кучи денег на девушку и обратно. Не с очень умным видом, факт. Смутно мелькнуло, что кто-то когда-то упомянул, будто Бартек очень богат. Еще бы, постановщик-декоратор такого класса! Марту можно понять, с ее-то гордостью...
     Я чудом перехватила одну из пачек злотых, летевшую прямиком в мои драгоценные соленые палочки.
     - Осторожнее! В пиво не угоди!
     - Видишь? - не унималась Марта. - Пусть я и себя не помню в азарте, зато какая польза для дома, для семьи. А без приданого за тебя ни в жизнь бы не пошла!
     - Это как же понимать? - дошло до Бартека. - Теперь выйдешь?
     Словами Марта не ответила. Судорожно сжав стакан, она принялась пить пиво большими глотками, одновременно кивая. Наверняка это было очень нелегко, удивляюсь, как не захлебнулась.
     Бартек не сводил с нее глаз, но обратился почему-то опять ко мне:
     - Иоанна, а детям это