покусился  бы  какой
вор, во всяком случае, далеко с ней не сбежал бы - Болек  отправился  на
переговоры  с  рыбаками,  возившимися  неподалеку  со  своими   лодками.
Сговорился, одолжил у них небольшой прицеп, на котором те  обычно  возят
улов, приладил к "фиату" с помощью одного  из  рыбаков,  видимо  хозяина
прицепа, погрузил в него контрабанду  и  осторожно  двинулся  в  сторону
морского порта. Я двинулась следом.
   А потом у  меня  закралось  подозрение:  возможно,  тяжеленный  багаж
состоял  из  продуктов  питания,  поскольку  Болек,   проехав   немного,
остановил машину, стащил сумку с прицепа и, волоча по земле,  скрылся  с
ней где-то на задах портового бара.
   Почти полчаса я провела, любуясь на тамошнего кота,  разъевшегося  до
того, что чуть не лопался от сытости. Самый  счастливый  из  всех  котов
мира, он грелся на солнышке, будучи не в  состоянии  пошевелиться,  лишь
приоткрывая время от времени  янтарные  глаза,  а  его  роскошная  рыжая
шерсть блистала в солнечных лучах. Не знаю, что бы я  делала  без  этого
кота, отрады для души и зрения, ибо все остальное  во  мне  бушевало  от
бешенства из-за бесцельно потраченного  времени.  Кипя  от  ярости,  так
ничего и не узнав, вернулась домой.
   Вытряхнув песок из одежды, я не смогла вытрясти его из волос, поэтому
для успокоения решила  вымыть  голову.  Косметические  и  парикмахерские
процедуры всегда действовали на меня благотворно  и  не  мешали  думать,
наоборот, весьма способствовали  процессу  мышления.  Под  успокаивающее
урчание ручного фена я принялась  всесторонне  обдумывать  дело  Гавела,
пока отодвинув на дальний план аферу с Болеком как излишне нервотрепную.
   Итак, у меня появился подозреваемый. Один-единственный, на него  ясно
и недвусмысленно указывали показания всех  опрошенных  мною  свидетелей.
Глупость какая-то! Изо всех сил он старается привлечь к  себе  внимание:
суетится,  мечется,  отчаянно  жестикулирует,  без  передышки   болтает,
поднимает шум, а  потом  убивает  Гавела.  Полный  кретин  или  человек,
уверенный в своей безнаказанности? Возможна и такая версия: после  обеда
с Гавелом садится на самолет и улетает, например, в Аргентину,  где  его
ждет потайное теплое гнездышко.
   Колодзей  мог  соврать,  мог  сам  прикончить   Гавела,   но   трудно
предположить, что он находится  в  сговоре  со  швейцаром,  кельнером  и
барменшей, вряд ли владелица "Пеликана" набирала сотрудников из сплошных
преступников, тем более что делала это еще зимой. Не могла она знать еще
тогда, что в разгар сезона  к  ней  в  пансионат  приедет  Гавел  и  его
придется убрать.
   Нет, слишком примитивно все это выглядит, наверняка  в  деле  имеется
второе дно, и я обязана до него докопаться. Только как?
   В   любом   случае   следовало    разыскать    этого    единственного
подозреваемого, пусть даже он и в самом деле смылся в Аргентину. Значит,
следует продолжать розыскную деятельность, возможно, даже  поселиться  в
"Пеликане", порасспрашивать людей,  не  исключено,  кто-нибудь  и  видел
подозреваемого, заметил, как тот садился в какую-нибудь  машину,  мог  и
номер запомнить, не  все  машины  краденые,  вдруг  повезет?  Я  сделала
ошибку, не порасспросив об этом.
   Или вот еще, отпечатки пальцев! Наверняка подозреваемый их где-то  на
чем-то оставил, следовательно, надо отыскать. Если,  например,  впрыснул
Гавелу  яд  или  только  поцарапал  его,  мог  это  сделать  с   помощью
миниатюрного шприца. Зажал в кулаке и... Чушь,  даже  если  это  и  так,
выбросить его в укромном месте, раздавить, в порошок стереть, -  никакой
детектив в жизни не найдет, не то что я, разве только  какой  специально
выдрессированный полицейский пес, и то не всякий. Думай, думай,  на  чем
еще  преступник  мог  оставить  отпечатки?  Сидели  за  столом,  посуда,
приборы... И то и другое давно вымыли. Стул? На стуле могли  сохраниться
отпечатки его пальцев, да мне какая от них польза? Даже  если  и  найдем
подозрительного типа, не станет отпираться, - да, сидел на  этом  стуле,
все видели, ну и что?
   Да нет, нельзя так рассуждать, одернула я себя.  Известно  ведь,  для
идентификации человека отпечатки его пальцев просто необходимы, а уж там
будем решать, для чего они. На  каждом  из  ресторанных  столиков  стоит
вазочка с цветами, пепельница. Эх, надо было спросить Колодзея, хватался
ли тот припадочный за  вазочку  или  пепельницу,  может,  передвигал  по
столу? Или вот зажимы для салфеток, уж к  ним  любой  прикоснется,  если
пользуется салфетками. Их  не  меняют,  стряхнут  скатерть,  а  вазочки,
пепельницы, салфеточные кольца поставят опять на место. Правда,  на  них
обязательно окажутся пальчики  уборщицы,  не  страшно,  под  ними  могут
сохраниться и другие отпечатки.
   Тут звякнуло оконное стекло. Обернувшись, я увидела,  что  в  комнату
лезет Болек. Легко перепрыгнул через подоконник и  подошел  к  столу.  Я
выключила фен и, оторвавшись от Гавела, переключилась на Болека.
   - Я уж решил, если  застукают,  выдать  себя  за  воришку,  -  мрачно
произнес Болек. - Вижу - в комнате никого нет, а вы в ванной. Ведь  пани
могла быть в ванной?
   - Результаты  налицо,  -  подтвердила  я,  указывая  на  свежевымытую
голову. - Ох, если я из-за тебя  не  спячу,  считай,  просто  чудо.  Ну,
рассказывай.
   Болек повалился на стул. Похоже,  его  не  особенно  взволновало  мое
душевное состояние.
   - Я, пожалуй, сяду, - сообщил он, что было  явно  излишним.  -  Устал
зверски.  Вы  знаете,  есть  такие  детские  машинки,  электронные,   на
полупроводниках, ими управляют на расстоянии?
   - Знаю, есть такие  игрушки,  и  не  только  машинки,  а  всякие  там
зайчики, медвежатки, слоники. Зачем они тебе?
   - Зайчики мне ни к чему,  а  вот  игрушечную  лодочку  еще  несколько
недель назад мне велели немного переделать, чтобы стала подводной.  Ведь
вы знаете,  я  по  электронике  спец,  можно  сказать,  собаку  съел.  И
увеличить.
   - Чтобы поместился один человек?
   - Нет, один медведь. Бамбуковый медведь, панда.
   - Болек,  дорогой,  может,  чайку  выпьешь?  -  как  можно  спокойнее
спросила я. - Или еще чего? У меня и пиво есть. Просто  стакан  водички?
Тебе необходимо успокоиться, несешь Бог весть что и руки дрожат.
   Болек открыл бутылку пива, отхлебнул, но не успокоился.
   -  Да  нет,  я  в  своем  уме.  Игрушечный  медвежонок,  размером   с
пятилетнего ребенка. В моей лодочке поместится. И сдается мне, это будет
фаршированный медвежонок. Сидит  он,  значит,  в  лодочке  и  плывет  по
морским волнам. Теперь уже не так следят за  теми,  кто  приближается  к
границам территориальных вод, можно плыть  совершенно  открыто  хоть  до
самой границы, а потом пустить  подводную  лодочку  и  управлять  ею  на
расстоянии  пяти  километров.  А  там,  в  пяти  километрах,   в   своих
территориальных водах плавает себе  шведская  яхточка,  вылавливает  мою
лодочку с медведем - и большой привет. Никаких  прямых  контактов,  люди
выловили  из  моря,  что  там  плавало,  каждый  имеет  право,   никаких
подозрений, а яхточек этих там прорва...
   До меня начинало постепенно доходить.
   - Погоди, выходит, там, в порту, тебе доставили...
   - ..лодочку, правильно.
   - Это одноразовое предприятие.
   - Медведь одноразовый, а вот что поплывет в следующий раз - не  знаю.
Может, и зайчик...
   - Господи, смилуйся над нами, - только и могла произнести я.
   И сразу в моем воображении узрела вдруг Выдру,  нежно  прижимающую  к
груди медвежонка панду.  А  рядом  с  ней  Северина  Вежховицкого,  шефа
преступной группы.
   - Погоди! - не своим голосом заорала я, хотя  Болек  и  не  собирался
никуда уходить. - Погоди! Это что же, такой урожайный  год  на  медвежат
панд?
   Болек не понял.
   -  В  магазинах  игрушек   или   в   живой   природе?   -   осторожно
поинтересовался он.
   Теперь не поняла я и не знала, что ответить. Какое мне дело до  живой
природы? И откуда знать, что делается  в  игрушечных  магазинах?  Дошло,
наконец.
   - Да пошел ты... Тут, в Крынице, их что, множество сшивается?
   - Понятия не имею,  раздобывать  медведя  -  не  мое  дело,  мне  уже
готового дают. А что?
   Сверкнувшая было в голове мысль так бы быстро и погасла,  не  оставив
следа, только неясное ощущение - вот-вот поймаю ее  за  хвост.  Попробую
воспроизвести отдельные этапы ассоциаций:  Болек  сказал  об  игрушечном
медвежонке,  набитом  наркотиками,  такого  же  точно  медвежонка  панду
держала в объятиях Выдра, а рядом сидел босс,  и  в  самом  деле,  очень
крупный. Медвежонок, не босс, так что бы  это  значило?  Выдра  в  одной
шайке с Северином?..
   - Видела я такого медведя у одной моей знакомой, - не  очень  понятно
информировала я парня.
   - Живого? - спросил совсем сбитый с толку Болек.
   Ну прямо "толковала рыба с раком, а петрушка с пастернаком, а  цыбуля
дивовала, что петрушка толковала..." Нет, там танцевали, а не толковали,
ну да все равно.
   - Окстись, я же говорю о плюшевом.
   - И пани видела плюшевого медвежонка панду у какой-то девочки?
   - Какой там девочки, в том-то и дело, что у взрослой бабы.
   - И что?
   - И баба держала его на коленях, что ей очень мешало есть, ну да  это
на нее похоже. А рядом с ней сидел твой босс. Мелькнула  у  меня  мысль,
что вот сейчас все станет понятно, да дудки! Ничего не понятно.
   - Где пани их видела?
   - В ресторане "Пеликана".
   - И этот заср.., паршивый босс рядом?
   - Ага, наверное, проживает там, я не успела проверить.
   Болек надолго замолчал. Автоматически откупорил вторую бутылку пива и
попытался влить ее содержимое в один  стакан,  я  еле  успела  выхватить
из-под стола пляжную сумку.
   - Мог оказаться тот самый, - наконец заявил он. - Я  имею  в  виду  -
медведь. Дал бабе подержать, он мужик рисковый. Сначала  баба  подержит,
потом передадут мне.
   - А когда его тебе доставят?
   - Не знаю. И каким образом - тоже не знаю. Возможно, подбросят  прямо
мне домой.
   - А хотя бы знаешь, что потом с ним делать?
   - Знаю. Отнести в порт и засунуть в лодочку.
   - А если кто свистнет?
   - Не свистнет, они проследят.
   - Выходит, ты только знаешь, что  внутри  большие  ценности,  сам  не
увидишь. Понесешь открыто?
   - Нет, велели завернуть во что-нибудь. Туг в мою дверь стукнули и, не
дожидаясь разрешения, распахнули. В комнату  ворвался  Зигмусь.  Холера,
принесла его нелегкая, совсем забыла о нем!
   - Привет-привет! А я ждал-ждал... Ах, мое почтение,  очень-очень  рад
познакомиться! Много-много слышал о вас, надеюсь, пани  Иоанна  вам  обо
мне сказала? Сказала? Деловые-деловые люди  всегда-всегда  найдут  общий
язык! Очень-очень рад!
   Болеку  с  трудом  удалось  высвободить  руку  из  пламенных  пожатий
Зигмуся. Хорошо, что он и  до  того  сидел  с  остолбенелым  выражением,
теперь точно так же взирал на щебечущего Зигмуся.
   А тот набросился на меня:
   - Как ты можешь-можешь оставлять квартиру  незапертой?  Каждый-каждый
может войти! А у тебя мои-мои материалы!
   - Так ведь каждый не знает, что они у меня! -  неловко  оправдывалась
я.
   Зигмусь легко отвязался от  меня,  сейчас  ему  было  гораздо  важнее
пообщаться с Болеком. И он накинулся на беднягу.
   - Вы  наверняка  слышали-слышали  обо  мне,  интересное  предложение!
Столько-столько возможностей, условия-условия обсудим. Пан не  откажется
от своего шанса-шанса! Ну и что скажете, что скажете?
   У Болека на лице было написано, что поначалу он еще  пытался  понять,
что от него требуется, но очень скоро капитулировал и  совсем  отказался
от попыток разобраться в происходящем.  Я  не  успела  Болеку  ни  слова
сказать о Зигмусе, а  тот  явно  принял  его  за  богатого  Яцека  ну  и
набросился на парня со свойственными ему  энергией  и  бесцеремонностью.
Внезапно припомнив, по какому случаю Яцек оказался на  курорте,  Зигмусь
спохватился, придал лицу соболезнующее выражение и вскочил со стула.
   - Ох,  извините  меня,  начинать  надо  было-было-было..,  примите  и
прочее, такое горе-горе, искренне пану соболезную.
   -  Благодарю,  -  все  с  тем  же   отупелым   выражением   на   лице
бессознательно ответствовал Болек и  опять  вырвал  руку  у  энергичного
незнакомца.
   Решив, что приличия соблюдены, Зигмусь вернулся к делу.
   - Ну так что скажете, что скажете?
   - Ничего! - опять же рефлекторно  ответил  Болек.  В  глазах  Зигмуся
метнулся ужас, и он так порывисто бросился  к  несчастному  парню,  явно
намереваясь опять завладеть его рукой, что Болек  поспешил  добавить  из
чувства самосохранения:
   - А впрочем...
   Похоже, и меня оглушил натиск Зигмуся, потому что я не  сразу  смогла
прийти на помощь Болеку. Впрочем, кузен болтал не переставая,  не  давая
вставить слова. Нет худа без добра, у меня появилось время подумать, и я
решила не выводить его из заблуждения.  Ведь  Зигмусь  не  из  тех,  кто
заблуждается, наверняка в своей ошибке он тут же обвинил бы  меня,  а  в
Болека все равно вцепился бы: кто он, что здесь делает, чего это я с ним
в таком тет-а-тете? А потом долгие годы пилил бы меня за то, что  я  его
ввела в заблуждение и поставила в дурацкое  положение  перед  незнакомым
человеком. Наверняка сделала это из вредности, я такая, кому-кому, а  уж
ему это прекрасно известно. И наверняка не ограничился бы тем, что  стал
меня грызть, тут же поднял бы шум на всю  округу,  засыпал  телеграммами
близких и дальних родственников, а также государственных деятелей. И я в
своем безудержном воображении узрела  Сейм,  погребенный  под  бумажными
кипами его жалоб, ведь наш уважаемый  законодательный  орган  занимается
главным образом разбором именно таких идиотских проблем.
   Тем временем  беседа  Зигмуся  с  Болеком  приняла  более  конкретный
характер.
   -  Так  ведь,  так  ведь?  -  восторженно  токовал  Зигмусь.  -   Для
электроники и одних суток хватит? Вот-вот, и я того же мнения,  того  же
мнения. А согласно моему проекту полиграфия сделает  громадный-громадный
шаг вперед...
   Болек не имел о полиграфии ни малейшего понятия, но  теперь  это  ему
уже не мешало. И он со знанием дела заявил:
   - Но сначала надо все данные ввести в компьютер.
   - Именно-именно, в компьютер! - с энтузиазмом  подхватил  Зигмусь.  -
Большой-большой современный компьютер!
   - Большой, - согласился Болек. А чего ему упорствовать?
   - Все дело в финансах-финансах, а вы располагаете...
   Болеку уже море было по колено.
   - Располагаю.
   - Ну так за дело! У  меня  материал  готов-готов!  Стол  содрогнулся,
когда Зигмусь грохнул на него свой чемоданчик. Тут я решила, что  пришла
пора вмешаться.
   - Ну как  ты  не  понимаешь,  неловко  сейчас  говорить  о  делах,  -
вполголоса произнесла я, выдавив из себя столько мягкого укора,  сколько
получилось. - Человек о похоронах думает, а ты...
   Зигмусь опять вернулся на грешную землю  и  даже  немного  покраснел.
Бедный Болек, услышав мои слова, что явственно отразилось на  его  лице,
окончательно офонарел. Ах, да, правильно, ведь я же ему ни  словечка  не
успела сообщить ни о смерти Гавела, ни  о  приезде  Яцека!  Такая  сразу
заварилась каша, до того ли?
   - Вернемся к этому вопросу через пару дней, - поспешила я  закончить,
не давая им вставить слова, еще не то вставят... - Не  сейчас.  И  кроме
того, я голодна, хотелось бы пообедать.
   - Пообедать? - возмущенно воскликнул Зигмусь,  дорвавшись  до  слова.
Похоже, он обрадовался возможности сгладить неловкость, переменив  тему.
- Какой обед может быть в эту пору?
   - Ну все равно, пусть ужин.
   - Ужин тоже давно кончился, -  упорствовал  пунктуальный  Зигмусь.  Я
разозлилась.
   - Пусть в пансионатах время ужина прошло, что с того? Я  сегодня  так
толком и не ела. Имеет человек право поесть?
   Зигмусь не мог не признать права на еду, но  последнее  слово  должно
было остаться за ним.
   - Хорошо, тебе надо поесть. - И обратился к Болеку:
   - Извините, пожалуйста, а когда похороны?
   - В понедельник, - не моргнув глазом ответил Болек.
   - Выходит, через три дня?
   - Нет, не в этот понедельник, а в следующий, - твердо стоял на  своем
Болек.
   - В такую жару?.. - усомнился Зигмусь.
   - Меры приняты, - туманно пояснил Болек.
   - Понятно, понятно, - согласился Зигмусь. - Здесь?
   - Что здесь? - не понял Болек.
   - Похороны здесь? - пояснил свой вопрос Зигмусь.
   Туг уж Болек не мог справиться самостоятельно и  украдкой  глянул  на
меня. Я чуть заметно покачала головой. И Болек решился:
   - Нет, в Молдзях.
   Теперь ошарашен был Зигмусь. Не  знаю,  слышал  ли  он  когда-либо  о
каких-то Молдзях, во всяком случае неуверенно выдавил из себя:
   - Ах, в Молдзях. Понятно-понятно... А почему?!  И  совсем  неожиданно
для меня Болек ответил с большим достоинством:
   - Там наш фамильный склеп!
   Зигмусь отпал. Никому не известные Молдзи с фамильным склепом до того
ошеломили его, что он без сопротивления распростился с  нами,  когда  мы
все  вместе  покинули  мою  квартиру,  и  не  вернулся  больше  к  своей
гениальной работе. Признаться, и мне Болек основательно заморочил голову
своими Молдзями. Хорошо, что, выходя, я машинально взглянула в  зеркало,
иначе ушла бы в бигудях.
 
*** 
 
   Вернувшись, я застала Болека у себя в квартире. Он  вместе  со  всеми
вышел через дверь, обратно проник через окно. Я еще не успела войти, как
он уже задал вопрос:
   - Кто это такой?
   Меня не удивил прозвучавший в его голосе ужас, я сама была в ужасе от
кузена, да что поделаешь?
   Удовлетворив любопытство Болека,  я  в  свою  очередь  с  нетерпением
поинтересовалась, что за Молдзи такие. Не иначе, он их выдумал?
   - А вот и нет, - ответил Болек. - Есть такая  деревушка,  под  Элком,
довольно большая, как-то мне довелось там побывать, а тут он так налетел
на меня - назвал первое, что пришло  в  голову.  Впрочем,  кладбище  там
есть. А чьи похороны?
   - Твоего безвременно погибшего отца. И я вкратце рассказала Болеку  о
непонятной и подозрительной смерти Гавела, о Яцеке,  сыне  Гавела,  и  о
Зигмусе, моем кузене. До Болека дошло.
   - Выходит, у пани теперь полные руки работы, - посочувствовал  он.  -
Это что, случайно получилось?
   - А ты думаешь, я специально  позаботилась,  чтобы  не  загнуться  от
безделья?
   - Да нет, не думаю, надо же, сколько сразу на  пани  навалилось...  А
из-за этого кузена я так и не спросил, удалось ли  вам  рассмотреть  тех
двоих?
   - Каких двоих?
   - Ну тех самых, что меня караулят. Они там были. Пришлось  рассказать
Болеку - записку его я не смогла дочитать до конца, ветер вырвал из рук,
как только я начала разбирать его каракули, так что  с  инструкциями  не
ознакомилась.
   - Выходит, они там были?
   - Еще бы, где я - там и они. И мне очень хотелось их вам показать.  И
лодочку передали, и потом проследили, когда я ее опробовал. Да  ведь  вы
ехали за мной до самого порта, как же их не заметили?
   Я сокрушенно пожала плечами, злая как  сто  тысяч  чертей.  Надо  же,
такой неудачный день, сплошные ошибки! Из порта я  поторопилась  уехать,
не рассмотрев опекунов Болека. Наверняка видела их, но не знала, что  на
них надо обратить внимание.
   Свои  разочарование  и  горечь  Болек  выразил  в  культурной  форме,
учитывая присутствие дамы.
   - Желтая лихорадка и малярия! Такую муть подняли,  самому  мне  ни  в
жизнь  не  разобраться,  очень  я  на  пани  надеялся,  -   с   грустной
отрешенностью признался парень. - А о  том,  что  именно  мне  предстоит
плыть по морю и управлять на  расстоянии  лодочкой  с  контрабандой  для
Швеции, я уже успел вам рассказать? Успел?
   - Нет, еще не успел, да  я  сама  догадалась,  большого  ума  тут  не
требуется. Когда?
   - Пока неизвестно, но скоро,  завтра,  послезавтра,  дня  через  три,
какая разница? Об этом мне сообщат в последний момент. И зачем только  я
выучился управлять парусной лодкой? Мастер по парусному спорту,  холера,
вот теперь и расхлебывай...
   Впервые услышала я из уст Болека