ятся, отправились  по
своим делам, происшествие не было из ряда вон выходящим. А я  продолжала
орать на всю улицу - на всякий случай, кто знает?..
   - Спасибо, огромное спасибо, я так пану признательна! Могу подбросить
вас, куда надо! Не стесняйтесь, прошу, прошу!
   Мои вопли гремели по всей округе и наверняка неслись по водной  глади
залива до государственной границы. Болек понял, что следует подчиниться.
Деревянным шагом, не сгибая коленей, он перешел мостовую и влез в машину
со своей ношей.
   - Так и помереть недолго, - убежденно заявил он,  -  вон  как  сердце
колотится! Не хотелось бы обижать вас, но, честно признаюсь, я  подумал,
уж не спятила ли пани. И не знал, что делать - притвориться  глухим  или
бежать куда глаза глядят.
   - А что, по-твоему, плохо получилось?
   - Нет, не очень плохо, средне...
   - А почему? Я плохо притворилась?  Хотела,  чтобы  все  поняли  -  мы
незнакомы.
   - Думаю, все так и поняли, что я у незнакомой дамы свистнул матрас, а
она за мной на машине погналась. Уж и не знаю, как лучше...
   - Неважно, главное, побыстрее нам пообщаться. Ты  почему  приехал  на
автобусе? Ездил в Лесничувку?
   - Нет, просто сел в автобус и ездил до Песков и обратно, чтобы они не
могли меня поймать, ведь пани сама  велела,  а  ничего  лучшего  мне  не
пришло в голову. И видите, в самом деле не поймали.
   -  А  как  тебе  удалось  отвязаться  от  Зигмуся?  -  спросила  я  с
любопытством, испытывая легкие угрызения совести: ведь бросила парня  на
съедение этому зануде кузену.
   Озабоченное  выражение  вмиг   покинуло   лицо   Болека,   чело   его
разгладилось,  и  я  с  удивлением  услышала,  как   он   удовлетворенно
захихикал.
   - А я и не отвязывался, он ездил со мной в автобусе.
   От неожиданности я нажала на тормоз на самом повороте.
   - Ты шутишь?!
   - Помереть мне на этом месте! Ну, не все время, проехался два раза, а
потом у него подошло время ужина, пришлось ему меня покинуть, и в третий
раз я поехал один.
   Забыв, где стою, слушала я захватывающий отчет Болека  об  автобусном
общении с Зигмусем.
   - Его жутко заинтересовал наш фамильный склеп в Молдзях, я подумал  -
чего скупиться? И расписал его так, что у бедняги глаза на лоб  полезли.
Еще бы: часовня в готическом стиле, позолоченный купол с медным крестом.
Чтобы грабители не забрались, запирается на особый электронный замок.  И
тут я принялся описывать этот замок во всех технических подробностях, уж
в этом я разбираюсь, одного замка мне хватило на  весь  маршрут  туда  и
обратно.  Немного  не  дотянул,   пришлось   подбросить   освещение   на
фотоэлементах. Я уж готов  был  еще  добавить  и  микроволновую  печь  в
гробнице, установленную специально для безутешных  родственников,  когда
они съезжаются поминать покойников. А что было  делать?  Чуть  только  я
вылезал из склепа, он сразу начинал разоряться о нашем безумно  выгодном
совместном предприятии, а я напрочь забыл, что  за  предприятие,  вот  и
держался за  склеп.  Сразу  вспоминал  об  очередном  удобстве.  Вот,  к
примеру, там еще и кран есть.
   - Кран? Зачем?
   - А как поддерживать чистоту в помещении, где установлены гробы?
   Ну все,  пропала  я.  Зигмусь  непременно  распишет  чудо-склеп  всем
родичам, и на меня смертельно обидятся и наша тетка, и  сестра  Зигмуся,
ну да что теперь поделаешь?  С  трудом  различая  дорогу  сквозь  слезы,
выступившие от смеха, я  наконец  включила  газ  и  освободила  поворот.
Хорошо, что в Крынице движение не очень оживленное.
   По дороге я рассказала парню о подключении к делу сержанта полиции.
   Болек поначалу обрадовался.
   - Здорово! Второй свидетель, к тому же полицейский.
   Однако, немного подумав, встревожился.
   - А что, если он с ними снюхался? Знаете ведь, как бывает, кто-то  из
секции наркотиков получает взятки...
   - Наверняка получает, - успокоила я парня, - иначе у нас так буйно не
процветал бы этот наркобизнес. Но не волнуйся,  в  Морской  Крынице  нет
секции наркотиков.
   -  Ну  тогда  другое  дело,  -  утешился  Болек.  -  И  очень  хорошо
получается,  поднимем  шум  снизу,  наверху  не  так  просто  будет  его
приглушить. Неплохо, неплохо... Если еще мне  повезет,  может,  и  выйду
сухим из воды, жив останусь. При благоприятных обстоятельствах...
   - Благоприятные обстоятельства мы потом обсудим общими силами.
   Сержант появился сразу же, не заставил себя  ждать.  Очень  тактичным
оказался этот молодой человек, не стал приставать к Болеку с бестактными
расспросами об его участии в контрабанде наркотиков, а сразу  перешел  к
медведю.
   - Времени у меня в обрез, - как-то загадочно обронил он, - действую я
неофициально и потому прошу не предавать  огласке  мое  участие.  А  ну,
быстренько!
   Игрушечный  медвежонок  панда  был  так  прекрасен,   что   рука   не
поднималась его  распарывать.  Болек  успокоил  меня  -  собственноручно
зашьет так, что и следа не  останется.  И  все  равно  в  разрушительной
работе я не стала принимать непосредственного участия, лишь наблюдала  с
любопытством за действиями сообщников. Они вспарывали  игрушечный  живот
так аккуратно, с такой деловой  сосредоточенностью,  словно  производили
сложную хирургическую операцию на живом человеке, осторожно, по  кусочку
раздвигая в стороны мех и обнажая внутренности медвежонка.
   Под  меховым  покрытием  в  медведе  обнаружилось  множество  кубиков
эластичной губки, и ничего больше.
   Удар обухом  по  головам  не  произвел  бы  такого  впечатления,  как
вышеприведенное открытие. Мы самым внимательнейшим  образом  рассмотрели
через мою филателистскую лупу каждый кубик, нюхали  их,  лизали  и  даже
пытались пожевать, подвергая  риску  собственное  здоровье,  если  бы  в
кубиках оказался наркотик. Нет, не оказался,  самая  обычная  губка  без
каких-либо посторонних примесей.
   Вся операция заняла у нас около часа. Закончив ее, мы  переглянулись.
Естественно, первой вопрос задала я:
   - Ну и что бы это значило?
   - Сплошное надувательство, - подумав, ответил сержант. -  И  какая-то
грандиозная махинация.
   А на  меня  в  который  уже  раз  снизошло  озарение,  причем  теперь
соизволило задержаться в голове, а не промелькнуть неуловимой мыслью.  И
передо мной вдруг предстала настолько странная, ни  на  что  не  похожая
картина, что я не сразу сумела  ее  выразить  в  словах.  Покопавшись  в
наитии, я выловила из него самые четкие  фрагменты,  самые  логичные,  и
попыталась облечь их в слова.
   - Сдается мне, - запинаясь, еще не очень  уверенно  произнесла  я,  -
сдается мне, я не настаиваю на этом,  но,  похоже,  кому-то  понадобился
козел отпущения. Тебя хотят подставить, мой милый! Развернуть  кормой  к
ветру.
   Сообщники с таким интересом уставились на меня, словно  я  вся  вдруг
покрылась рыбьей чешуей, а я вдохновенно продолжала:
   - Тебе всучили г..., дорогой, а не наркотик. Посылка крупная,  деньги
тоже немалые. А если еще и сумку  прибавить,  на  несколько  килограммов
потянет. И вот получатель заявляет, что никаких наркотиков  не  получил,
отправитель клянется и божится - отправил все, как и договаривались.  Ну
и кто виноват? Посредник, доставщик, курьер, то есть  ты,  мой  дорогой.
Денежки прикарманивает босс, а ты обречен. Тебя просто обязаны  кокнуть,
причем, возможно, обе одураченные шайки. Вот помяните мое слово, в сумке
тоже ничего не окажется!
   - Вот именно, - мрачно протянул нахмурившийся сержант.
   Побледневший  Болек  бросился  к  шкафу  и  извлек  из  него  большую
туристскую сумку, похожую на рюкзак. Обычный  рюкзак  средних  размеров,
запирается на замочек, небольшой, но довольно сложный.  И  еще  у  сумки
были четыре наружных кармана. Сержант молча остановил  Болека,  который,
похоже,  собирался  растерзать  сумку,  а  начать   хотел   с   замочка.
Полицейский извлек из кармана какие-то миниатюрные железки, покопался  в
замочке, и тот, мелодично щелкнув, раскрылся.
   - Неплохо, - завистливо прокомментировал Болек.
   Мы  все  трое  жадно  заглянули  в  сумку,  стукнувшись  лбами.   Там
находилось обычное туристское  снаряжение:  "Адидасы",  свитер,  джинсы,
полотенце, две ковбойки, приборы для бритья, мыло, три рулона  туалетной
бумаги  и  завернутый  в  целлофан  плоский   пакет   форматом   с   том
энциклопедии, только, похоже, в пакете было завернуто два тома. На пакет
мы набросились как стервятники, истосковавшиеся по падали.
   Белый порошок, обнаруженный в пакете, мы пробовали  все  трое.  Болек
даже  решил  пожертвовать  собственным  здоровьем  и  с  помощью   моего
кипятильника приготовил чай, в который всыпал  две  ложечки  упомянутого
порошка. Сержант последовал его примеру.  Ну  и  сомнений  не  осталось:
белый порошок должен был сыграть роль контрабандного наркотика, на самом
же деле это была безобиднейшая сахарная пудра!
   Для соблюдения чистоты  эксперимента  я  чаю  не  пила  и  в  течение
получаса  внимательно  наблюдала  за  своими  сообщниками,  но   никаких
подозрительных симптомов в них не обнаружила. Если бы к  сахарной  пудре
был  подмешан  какой-нибудь  наркотик,  то,  учитывая  потребленное  ими
количество, оба уже должны были  пребывать  в  бесчувственном  состоянии
или, на худой конец, впасть в эйфорию. Ничего подобного не  наблюдалось.
Наоборот, оба пребывали в меланхолии.
   - Честно скажу, - заявил сержант,  -  понятия  не  имею,  что  теперь
предпринять. Думаю, пани Иоанна права: вас, уважаемый, и  в  самом  деле
предназначили на убой.
   Уставившись в мрачном молчании на распоротого медведя и  рассроченную
сумку, мы предались столь интенсивной умственной работе, что,  казалось,
даже  воздух  в  комнате  сгустился.  После  довольно   продолжительного
молчания первым заговорил сержант, которому как-никак  по  долгу  службы
уже приходилось иметь дело с преступными махинациями.
   - Могло случиться и так, - принялся он вслух рассуждать,  -  что  они
намеревались эти..,  гм..,  упаковки  заменить  настоящими  в  последний
момент. Ну, предположим, пан уже вышел в  море,  тут  подплывает  некто,
хватает этого медведя и вручает другого. Сумку же могут перехватить даже
в Щецине. На их месте я поступил бы именно так, если бы и в  самом  деле
собирался переправить наркотики.
   Я поддержала сержанта.
   - Каждый здравомыслящий контрабандист сделал бы так, тем  более  что,
сдается мне, видела я второго медведя. И заметьте, они как-то  не  очень
бдительно охраняют эти свои упаковки с наркотиками. Но это  только  наши
предположения, настоящих планов преступников мы не знаем,  и,  по-моему,
самый лучший способ их узнать  -  позволить  осуществить.  С  другой  же
стороны, нельзя допустить, чтобы эти планы осуществились, так что  уж  и
не знаю...
   После очередного раздумья сержант твердо заявил Болеку:
   - Плыть вам опасно. Не плыть - тоже. Значит, надо  сделать  вид,  что
отплываете, даже немного отплыть от берега  и  сразу  же  вернуться.  По
техническим  причинам,  их  легко  придумать:  лодка   протекает,   руль
заклинило...  Пану  там  понадобится  электричество?   Кто-то   свистнул
аккумулятор. Или леску от него.
   - Лучше всего протекать, все прочее теперь без проблем можно  купить,
- посоветовала я. - Да и не поверят,  что  кому-то  понадобилось  красть
леску.
   И я повернулась к Болеку.
   - Ну как, управишься?
   - С чем? - не понял несколько ошарашенный нашими предложениями Болек.
   - Чтобы к  завтрашнему  утру  уже  протекал.  Похоже,  Болек  немного
взбодрился.
   - Не  знаю.  Дайте  подумать...  Все  должно  выглядеть  естественно,
устроить течь - не проблема, просверлить дырку в днище лодки и  за  пять
минут можно. Надо сделать так, чтобы поверили - я  тут  ни  при  чем.  К
примеру, кто-то повредил обшивку, врубился в мою лодку, задел чем-то...
   Сержант раскритиковал Болеков проект.
   - В таком случае пришлось бы ему палить из чего-то крупнокалиберного.
А вот детишки свободно могли играть возле твоей лодочки, разжечь под ней
костер. Такие случаи бывали.
   - Сейчас уже все детки спать легли, - язвительно заметила  я.  -  Что
же, вытаскиваем деток из постелей и склоняем к тому, чтобы они  занялись
Болековой лодкой?
   Сержант возразил:
   - Детишки могут сделать это  и  по  собственному  почину,  причем  не
обязательно ночью, с утра успеют. А лодка у пана какая?
   Тут оба моих партнера начали обсуждать совершенно  чуждые  моей  душе
проблемы парусного спорта. Единственное, что я умею, - это  одной  рукой
держаться за руль, а второй за  парусный  канат  и  направлять  лодку  в
более-менее нужную сторону, если, разумеется, парус только один, а ветер
дует мне в спину. Моим партнерам что-то в строении  Болековой  лодки  не
понравилось,  данное  обстоятельство  их  чрезвычайно  воодушевило,  ибо
облегчало  задачу  выведения  лодки  из  строя.  Теперь  оба  с  головой
погрузились в обсуждение уже совсем не понятных мне технических деталей.
   Я стала думать о своем, но  краем  уха  слушала.  Версии  выдвигались
самые разные. Хорошо бы на Болекову лодку наскочила другая и тюкнула ее.
Нет, на это нечего  рассчитывать,  на  лодках  тут  плавают  в  основном
рыбаки, а они уже давно научились загодя  обходить  кретинов.  Ага,  еще
можно, отчаливая,  элегантно  долбануться  о  столбик  лебедки,  которые
вытаскивают на берег рыбачьи лодки и  катера  и  даже  поднимают  их  на
вершину дюны, к сараю. Нет, не пойдет, не поверят, что Болек это  сделал
нечаянно. Очень пригодился бы хороший шторм, но надежды на такое счастье
мало. А если штиль? Дохлый номер, в штиль Болек отчалит на моторчике,  а
уж в открытом море поймает ветер. Хоть вешайся!
   И все-таки они наконец придумали, как организовать течь, к которой не
придерешься. Отличная, мощная течь сразу же на первых  метрах  выхода  в
море. Днище лодки было повреждено, когда ее тащили  через  кучу  камней,
как назло оказавшуюся на пути к воде. И  поначалу  повреждение  не  было
заметно,  течь  обнаружилась  уже  на  воде.  Если  постараться,   такое
повреждение можно организовать, но к делу  надо  приступить  немедленно.
Лично меня это не касалось, физический труд,  для  которого  требовались
сильные руки, - это не для меня.
   Покончив с лодкой, мы перешли к медведю. Доставить  второй  экземпляр
панды должен был человек, игрушечный  медвежонок  сам  не  ходит.  Итак,
следовало выявить такого человека и последить за  ним.  Вот  эту  задачу
поручили решить мне, потому как сержант разорваться не мог, а на  помощь
родимой полиции рассчитывать не имел права. И в самом деле, пока  ничего
противозаконного  не  произошло,  а  нашими  с  Болеком   неофициальными
подозрениями и выводами можно подтереться, так что  ему  не  приходилось
рассчитывать на дополнительную полицейскую силу. Комендант  -  опять  же
неофициально -  позволил  ему  заняться  Гавелом,  наркотики  же  вообще
всплыли неожиданно, о них начальство  ничего  не  знало.  Сержант  имеет
право в нерабочее время заниматься чем хочет,  может  вообще  не  спать,
прогуливаться ночами по берегу моря,  любоваться  закатами  и  восходами
солнца, восхищаться луной и так далее, но нормальную полицейскую  службу
нести обязан, от нее его никто не освобождал. Вот если бы в медведе  или
рюкзаке обнаружились наркотики - другое дело,  но  теперь,  перед  лицом
сахарной пудры...
   Итак, мы обсудили все проблемы, и сержант обратился ко мне:
   - Отпечатки  пальцев  я  снял.  Нечеткие,  страшно  глядеть,  но  что
поделаешь? Я отправил их в Эльблонг, в тамошней полиции у меня сердечный
приятель, он любит похвастать своими достижениями. И по  правде  говоря,
эксперт он первоклассный, так что я очень  на  него  надеюсь.  Но  нужны
отпечатки  еще  нескольких  лиц,  вот,  у  меня  записано...   Колодзей,
покойник, кельнер, уборщица. Хотя нет, покойник не требуется, есть у нас
его пальчики. А остальные,  уж  будьте  добры,  обеспечьте,  я  не  имею
никакого основания хватать людей за руки. Сумеете?
   Быстренько перестроившись с  наркобизнеса  на  убийство,  я  заверила
стража порядка, что сумею.
   - Ничего особенного, дам им что-нибудь подержать. Лучше стеклянное, и
желательно  перед  этим  заставить  людей  поволноваться,  чтобы  у  них
вспотели руки.
   - Экстра-супер! - восхитился сержант. - И не забудьте надписать,  где
чьи.
   Я только головой кивнула. Болек оторвался от  медведя,  которого  уже
принялся зашивать, и посочувствовал:
   - Сдается мне, веселенький денек пани предстоит...
   Как в воду глядел!
 
*** 
 
   В порт я прибыла к пяти утра. Оставила машину на стоянке и, зевая  во
весь рот, спустилась на пляж.
   Болек уже крутился возле  своей  лодки,  не  торопясь  снимал  с  нее
брезент и что-то там еще делал. Вот интересно, успел ли  он  этой  ночью
хоть ненадолго вздремнуть, ведь с часу ночи они с сержантом,  переодетым
в штатское, занимались порчей лодки. Уж не знаю, что именно они  делали,
технические детали меня не интересовали, достаточно того, что вот сейчас
я собственными глазами увижу конечный результат.
   Усевшись на склоне дюны под вытянутым на песок  рыбачьим  катером,  я
принялась  любоваться  морским  пейзажем,  на  переднем  плане  которого
крутился Болек. К нему никто не подошел, никто  издали  не  наблюдал  за
ним.
   Сначала пляж был вообще пуст, потом  появился  какой-то  спортсмен  и
трусцой  двинулся  вдоль  берега  в  восточном  направлении.  Вскоре  по
соседнему проходу между дюнами сбежала молодая пара и с разбегу кинулась
в море. Болек прицепился к тросу лебедки. Сверху не торопясь  спустились
к своему катеру рыбаки, без особого интереса глянули на Болека, влезли в
свой катер и занялись снаряжением. Болек поднялся наверх, включил мотор.
Его лодка дрогнула и поползла по  тросу  к  воде.  Съезжала  она  как-то
неуклюже, но быстро, и я еще подумала - не нарочно  ли  это  делается  с
целью оправдать последующее повреждение?  Лодка  совсем  легла  на  бок,
Болек выключил мотор и подошел к ней.
   Рыбаки посочувствовали Болеку и громкими криками  предложили  помощь.
Один из них поднялся к мотору лебедки, а Болек внизу подпер свою  лайбу,
чтобы держалась прямо. Пока я, преодолевая сонливость,  сообразила,  что
ни один из рыбаков не приближался к Болеку, лодка  последнего  оказалась
уже наполовину в воде.
   Рыбак вернулся к товарищам, а Болек с  лопатой  в  руке  поднялся  по
склону дюны и выкопал из песка предмет, который и в самом деле по  форме
напоминал миниатюрную подводную лодку. Ага,  та  самая,  управляемая  на
расстоянии, с контрабандным медвежонком в середке. С  некоторым  усилием
Болек потащил ее по песку к воде. Все еще  не  исключалась  возможность,
что кто-то с другой пандой в руках подбежит к нему и произведет  замену,
но никто не подбегал. Вот Болек  дотащил  свое  изобретение  до  воды  и
прицепил игрушечную лодку к настоящей, затем, войдя в  воду,  протолкнул
обе на более глубокое место. Когда вода  уже  достигала  ему  до  пояса,
парень влез в лодку и принялся натягивать на мачту парус.
   Натянув до половины, Болек вдруг засомневался, огляделся по сторонам,
махнул рукой и включил моторчик. Наблюдая за каждым движением  парня,  я
тоже огляделась. Море было спокойно, как тарелка с супом,  и  совершенно
пустое, если не  считать  упомянутой  уже  молодой  пары,  плещущейся  в
некотором отдалении. К Болеку мог подплыть аквалангист,  чтобы  заменить
медведей, но вероятней всего, сделал  бы  это  подальше  от  берега.  Во
всяком случае пока ничья голова из моря не высовывалась.
   Болек не торопясь отчалил от берега, глядя не вдаль, а себе под ноги.
Вот затормозил, немного постоял на месте, потом снова  двинулся  вперед,
на этот раз с удвоенной скоростью.
   Тем временем рыбаки успели столкнуть свой катер на воду, и  появилась
бригада  того  катера,  у  которого  я  сидела.  Пришлось  переместиться
подальше, зачем рисковать? Ведь тросом лебедки запросто  могли  отрезать
мне ногу, такие случаи  бывали.  На  минуту  я  перестала  наблюдать  за
Болеко