нец удалось более-менее спокойно произнести:
   - Понятно. Что дальше?
   - Завтра все по плану. Ждем очередных указаний Спокойной ночи.
   - До свидания, - пробормотала я, до глубины души пораженная тем,  что
со мной наконец поговорили по-человечески, нормальным тоном... Эврика! В
сплошных потемках  внезапно  вспыхнул  даже  не  огонек,  а  мощный  луч
прожектора! Я ведь знаю, знаю, что означают идиотские эти слова!!!
   Еще немного, и я сорвалась бы с постели и  пустилась  в  пляс.  Какая
удача, мне  приоткрылся  наконец  краешек  тайны!  Несколько  совершенно
бессмысленных слов позволили заглянуть в самую сердцевину  преступления.
Я почувствовала себя такой  счастливой,  что  срочно  понадобилось  дать
выход своим чувствам, иначе я не то что не усну, а и, не дай бог,  лопну
от счастья. Схватив трубку, я набрала номер своей подруги.
   - Алло, - раздался после мучительно долгих звонков заспанный голос.
   - Взбрыкчать! - триумфально выкрикнула я. - Чихняя, клюмбок!
   - Езус-Мария, тебе плохо?!
   - Мне хорошо, тут такой звонок был! Вей-ник!
   - Вот беда! - ахнула насмерть перепуганная Янка. - Рехнулась! Что  ты
лепечешь?
   - Сообщаю тебе суть загадки! Теперь я знаю, где собака зарыта!
   - Сумасшедшая! Переходи на человеческий язык, или я вызываю "скорую"!
   - Ну так слушай...
   И я пересказала ей недавний разговор.
   -  Но  я  все  равно  ничего  не  понимаю.  Если  не  ты,  тогда   он
ненормальный. Объясни толком.
   - Таких слов в польском языке вообще нет...
   - Ну уж это-то понятно...
   - Погоди, не перебивай...
   Выкладывая свои соображения, я заодно приводила в порядок  мыста,  на
радостях учинившие в моей голове сущую вакханалию. С давних пор мне было
известно, что существует  способ  проверки  микрофонов,  передатчиков  и
прочих причиндалов радиосвязи с помощью  списков,  состоящих  из  набора
таких вот бессмысленных слов Мои познания в этом  предмете  были  весьма
поверхностными, потому как всякие разговоры о слабых токах, сетях и тому
подобном, которые в  свое  время  вокруг  меня  велись,  я  в  одно  ухо
впускала, а в другое выпускала, и тем не менее наслушалась я достаточно,
чтобы сейчас наконец меня осенило.
   - Я так понимаю, - захлебывалась я от возбуждения, - что речь идет  о
каком-то жульничестве с радиоаппаратурой или  вроде  того.  Скажем,  тут
шпионская  афера  с  радиосвязью  или  грандиозная   контрабанда   новой
аппаратуры - да мало ли что. Попробую  вытянуть  из  них  дополнительные
сведения, распутать этот "клюмбок". Слушай, я в восторге!
   - А я так скорей во сне, - индифферентно зевнула Янка. - В такую пору
меня на восторги не тянет. Может, обсудим завтра?
   - Завтра, к твоему сведению, уже наступило.
   - Тогда попозже. Умоляю тебя, ложись спать. Могу поклясться, днем  ты
поумнеешь. Честное слово!
   - Ладно, под твою ответственность. Прежде чем уснуть,  я  еще  раз  с
триумфом проглядела свои список идиотизмов. Так и есть, не столь  уж  он
глупый,  тут  немало  слов,  касающихся  радиосвязи.  Завтра  надо   еще
пораскинуть умом.
   С этого  дня  хандру  мою  как  рукой  сняло.  Сыграло  свою  роль  и
счастливое  стечение   обстоятельств:   во-первых,   я   разделалась   с
осточертевшей статьей, а во-вторых, поняла  суть  преступления.  Ко  мне
вернулись наконец  бодрость  духа  и  радость  жизни.  Но  больше  всего
взбодрил меня тот факт, что я, рядовая, законопослушная  гражданка  ПНР,
сподобилась встрять в таинственные  махинации  радиофицированной  банды.
Почему именно я? Понятно еще, если бы сюда наложилась  смена  телефонных
номеров, но ничего такого не имело места. Тогда в чем дело?  С  чего  бы
такая честь?
 
*** 
 
   Я развернула методичную деятельность. Перво-наперво  удалось  поймать
по телефону двух старых приятелей, работавших на Польском Радио в нужном
мне отделе, и мои худосочные познания обрели плоть и кровь. К несчастью,
они никак не проясняли  информацию,  которую  любезно  подбрасывали  мне
бандиты, их речи по-прежнему оставались  для  меня  китайской  грамотой.
Что-то тут не вытанцовывалось.
   Кому,  спрашивается,  понадобилось  окружать  такой  тайной  проверку
радиоаппаратуры, да еще докладывать на  тарабарщине  лицам  со  стороны,
названивая днем и ночью? И почему это называется операцией? Первым делом
напрашивалась мысль о шпионской агентуре, действующей в  коротковолновых
диапазонах. Синхронизация на коротких волнах  наверняка  необходима.  Ну
хорошо, только с какой стати они цепляются ко мне?
   Моя  методичная   деятельность   постепенно   накладывала   на   меня
своеобразный  отпечаток.  В  бюро  уже  озадаченно  косились,  когда  я,
разложив перед  собой  карту  Варшавы,  самозабвенно  корпела  над  ней,
пытаясь разобраться в расположении районов.
   Наконец дошло и до настоящего переполоха, когда на вопрос Януша,  где
запропастился план рельефной застройки, я ответила,  что  в  районе  сто
первом, а потом рассеянно забормотала: "Взбрыкчать.., чихняя..."
   - По-моему, ей пора брать отпуск,  -  с  живым  участием  откликнулся
Януш. - Она снова чем-то травмирована. Иоанна, а  телефонный  справочник
тебе не нужен?
   - Отстань, - огрызнулась я, уже безнадежно закоснев в своем  безумии,
периодически подпитываемом ночными телефонными звонками.
   Пополнявшуюся  информацию  я  бережно  лелеяла,  манипулируя   ею   в
разговорах с такой ловкостью, что самое себя приводила в  изумление.  За
прошедшие два дня я уже уверовала, что принадлежу  к  шайке,  в  которой
что-то там такое не заладилось.
   В последний день, ближе к вечеру, в  трубке  отозвался  один  из  уже
знакомых мне голосов -  нервничал  он  гораздо  больше,  чем  когда-либо
прежде.
   -  Скорбут!  -  выкрикнул  он,  задыхаясь.  -  Четыре  сорок   девять
восемьдесят один?
   - Да, слушаю.
   - Что происходит, черт побери? Район сто один сгорел, сто два сгорел,
того гляди живого места  не  останется.  Они  в  курсе,  что  вчера  был
фальсификат А, целая серия. В не выходит на связь, в чем дело?
   Откуда мне знать,  в  чем  дело?  Нашел  у  кого  спрашивать!  Я  так
расстроилась,  что  даже  не  пришлось  прикидываться,  насколько   меня
проняло.
   - Докладывайте без нервов и по порядку, - строго сказала я  и  решила
рискнуть наобум:
   - Где аппаратура?
   - Как где? Уже доставлена. Почему  информация  просачивается,  добром
это не кончится! Засветят нас, и вся работа коту под хвост!
   Как бы разговорить его, что за работа и куда доставлена аппаратура? О
чем бы еще спросить? Господи, благослови!
   - Ну а милиция? - брякнула я вслепую.
   - Милиция! - взвился мой собеседник. - Избави нас бог от милиции!
   Ну ясно, так я и думала.  А  что  теперь?  Небось  он  ждет  от  меня
объяснений и  указаний.  Дурацкая  ситуация!  Я  мобилизовала  всю  свою
изворотливость и все собранные по крохам знания.
   - А как синхронизация?
   - Да, чуть не забыл. Сигнал "брекекекс". "Брекекекс"! Ну и ну! Дальше
некуда!
   - А что дальше? - только и спросила я, растерявшись от  обилия  дикой
ереси.
   - Ничего, остается только ждать. На завтра проба с В-2 и  В-3.  Время
будет известно в последнюю минуту,  район  тоже.  Какой-то  скот  путает
карты, узнать бы наконец, кто... Не хотел бы я оказаться в его шкуре!
   - Порядок, - сказала я, хотя какой уж туг порядок... - жду  сообщения
насчет срока. У вас все?
   - Да. Рапорт сдан. Скорей бы навели ясность!
   Мне и самой хотелось того же. В душе росла тревога - до меня  наконец
дошло, что поступающую ко мне информацию  я  должна  передавать  куда-то
дальше. Я этого не делаю, отсюда и неразбериха. Не хватает только, чтобы
они сориентировались, кто портит музыку.  Стоит  им  справиться  о  моем
телефоне в абонентной службе, и я за свою жизнь гроша ломаного не дам.
   Не успела я прийти в себя после разговора и всяких "брекекексов", как
телефон снова ожил.
   - Алло, - неуверенно отозвалась я.
   - Четыре сорок девять восемьдесят один?
   - Да.
   - Скорбут. Прошу указаний! Вот так штука, этого еще не было! Какие бы
ему дать указания?
   - Я ведь не знаю, насколько вы в курсе дела, -  сказала  я,  внезапно
осененная. - Давать полную информацию меня не уполномочили.
   - Понял. Что с районом сто два?
   - Сгорел, - бодро доложила я, вспомнив предыдущий разговор.
   - Черт подери! А серия В?
   - Не отвечают, причина неизвестна. Завтра на очереди В-2 и В-3.
   - Когда и где?
   - Время и место будут указаны в последний момент.
   - Ясно, благодарю. Передайте: А-Х действует, проверен, все в порядке.
Сигнал тот же?
   - "Брекекекс", - неуверенно выговорила я, положившись на волю случая.
Черт его знает, об  этом  ли  сигнале  идет  речь.  Похоже,  я  угадала,
поскольку мой собеседник тут же отключился.
   А мне в очередной раз оставалось только руками развести. Что  же  это
такое творится? Куда  я,  горемычная,  встряла?!  Меня,  правда,  всегда
тянуло на всякие тайны и экзотику, но не  до  такой  же  степени!  И  не
звонят же они для того. чтобы  меня  ублажить.  Разобраться!  Немедленно
разобраться!
   Я  прочно  засела  дома,  ожидая  звонков  и  предаваясь  мучительным
размышлениям. Можно, конечно, приложить усилия  и  установить  номер,  с
которого мне названивают. Но стоит ли игра свеч, ведь звонят  из  разных
мест. Скорей всего, из таксофонов. Судя по звучанию, телефоны всякий раз
другие.  Это  я  у  них  постоянный   диспетчер,   а   банда   действует
рассредоточенно. Нечего сказать, хорош диспетчер.
   Следующий звонок был от подруги.
   - Слушай, я тут кое-что припомнила, может, тебе сгодится.
   - Ну?
   - Однажды  был  ко  мне  странный  звонок:  в  пятом  часу  позвонила
междугородная, какой-то тип переспросил мой номер, а  потом  сказал:  "В
районе Кракова все спокойно".
   - Что-что?
   - "В районе Кракова все спокойно".
   - И как это понимать?
   - Откуда я знаю? Я чуть было не предложила, раз такое дело,  устроить
в районе Кракова крупную заварушку, да очень уж спать хотелось. А еще он
спросил, не будет ли каких указаний.
   - Говоришь, назвал твой номер?
   - Точно мой, вот те крест. До сих пор ума не приложу,  зачем  он  мне
отрапортовался. Ну и как? Что-нибудь это тебе подсказывает?
   - Да. Что телефонные недоразумения бывают почище любой фантастики.
   - Мне-то подсказывает.  Звонишь,  например,  по  одному  телефону,  а
подключается другой. Что-то там не срабатывает. Как  это,  ты  говорила,
называется?
   - Определитель номера. Перескакивает.
   - Вот-вот. Но ведь они назвали твой номер, а тот, из Кракова, -  мой.
Тут другое. В моем  случае  ошиблись  только  раз,  могли  не  правильно
записать телефон, но ведь тебе названивает столько народу, они что,  все
как один записали не тот номер?
   - Погоди, погоди, дай соображу. Столько  народу..,  записали  не  тот
номер... Не тот... Не тот?..
   Снова у меня в голове  зашевелилась  мучительно  неуловимая  мысль  -
казалось, вот-вот я поймаю ее за хвост, вот-вот  она  даст  мне  ключ  к
разгадке, к великому открытию. Невыносимое состояние!
   - Нет, не получается. Видно, в логическом мышлении я полная  бездарь.
А ведь чувствую, попадись мне в руки эта ниточка, весь клубок размотаю.
   - У меня другое чувство, - задумчиво сказала Янка. -  Как  только  ты
его размотаешь, тут-то и начнется содом и гоморра. Чует моя душа...
   - Благоговейно склоняю голову перед твоей прозорливой душой...
   Откровенно  говоря,   свою   порабощенность   тайной   я   переносила
великолепно. Самочувствие мое улучшилось, депрессию как рукой  сняло,  я
переживала подъем, благотворно сказавшийся и на остроте ума. К  тому  же
участвовала я в телефонной афере не сердцем, а головой, вследствие  чего
тешила себя мыслью, что я в  полном  рассудке  и  никаких  глупостей  не
натворю.
   Весь вечер царили тишь и покой, поэтому я заранее настроилась на  то,
что спать мне не дадут. И правда, ночью, в два часа, разбудили.
   - Алло, Скорбу!...
   - Да, слушаю.
   - В-2 в порядке В-3 - на завтра. Район сто  два  не  годится,  больше
подходит район сто три.
   - Почему не годится? - заинтересовалась я,  надеясь  наконец  узнать,
где эти районы расположены.
   - Там проезжают три поезда... Я тут же вознесла благодарение  господу
за серьезную подкованность в предмете и уверенно спросила:
   - Создают возмущения?
   - Да. Жаль, с подъездом будет неудобно.
   - Какие-нибудь помехи? - снова рискнула я.
   - Дорожные работы. Неизвестно, насколько  затянутся.  Завтра  узнаем.
Отбой.
   Ага, значит, им мешают электромагнитные возмущения.  Все  говорит  за
то, что  они  проводят  какие-то  испытания.  А  раз  смертельно  боятся
милиции,  стало  быть,  испытания  нелегальные...  Украли   какое-нибудь
оборудование с Польского Радио? Надо будет узнать,  не  пропало  ли  там
чего...
   Вернувшись с работы, я сразу позвонила своим друзьям на радио.
   - Точно, пропала запись с Эрфой Китт. А почему ты спрашиваешь?
   - Да так. Меня интересуют экстраординарные пропажи.
   - Таких вроде не было. Во всяком случае, я не слышал.
   Оставалось выяснить, в каком районе  проезжают  один  за  другим  три
поезда, причем после двадцати  трех  часов,  поскольку  операции  у  них
назначаются, как правило, на это время. Я утащила из  сейфа  у  главного
бухгалтера железнодорожное расписание и наутро за  завтраком  стала  его
изучать. Никогда еще я так долго и так тщательно не  пережевывала  пищу,
зато результаты получились потрясающие. Я отыскала место  под  Варшавой,
где действительно в течение двух часов проезжают три состава.  Теперь  у
меня на очереди была пища для размышлений... Надо при первом  же  звонке
разузнать, где находится район сто три, а потом произвести  разведку  на
местности, может, там все  и  выясню...**  Всю  вторую  половину  дня  я
прождала звонка. Отвергла приглашение на бридж, не пошла к  парикмахеру,
не купила себе хлеба, порешив лучше помереть с голоду, чем упустить хоть
крупицу  информации.  Как  репей  за  собачий  хвост,  цеплялась  я   за
ниспосланное мне судьбой приключение. Телефон зазвонил в полдесятого.
   - Алло, - в нетерпении откликнулась я, всеми фибрами души настроенная
на Скорбута.
   - Иоанна? Как поживаешь, это Януш... Сначала мне показалось, что дело
дошло до слуховых галлюцинаций. Потом несчастное мое сердце  забилось  в
грудной клетке как безумное, потом мне  стало  дурно,  потом  наконец  я
смогла подать голос.
   -  Невероятно,  -  прощебетала  я  и  высшей  степени  беззаботно   и
доброжелательно. - Ты снова в Варшаве?
   - Ну да. Хочу извиниться за неожиданный отъезд...
   - Это ужасно...
   - Что именно?
   - Что ты извиняешься Я уж было рассчитывала, что  смогу  бесповоротно
на тебя обидеться.
   - Надеюсь, ты этого не сделаешь? Сама знаешь, какая у меня  работа  -
иной раз срываешься с места, не успев перевести дух.
   Не ожидала я от себя, что после всего пережитого и вроде  отболевшего
так вдруг расчувствуюсь.  Хватило  одной  секунды,  чтобы  мои  нынешние
треволнения, моя страсть  к  тайнам,  к  разным  авантюрам  лопнула  как
мыльный пузырь. Все это натужное, напускное -  лишь  бы  унять  боль  от
занозы, застрявшей глубоко в сердце. Жизнь моя стала невыносимо  пустой,
вот я и пытаюсь заполнить ее  случайной  дребеденью.  Милостивая  судьба
подкинула мне какой-то Скорбут, чтобы я забыла про  свою  беду.  Но  вот
объявился Януш, и беду как рукой сняло...
   А потом я внезапно осознала смысл того, что он говорит. Как  же  так?
Уже неделю в Варшаве? И только сегодня обо мне вспомнил?
   Возликовавшую душу словно холодной водой окатило, я даже заподозрила,
что объявился он ради несчастных пятисот злотых, которые я у него заняла
в ту безумную ночь...
   - Что, деньги понадобились? - мрачно перебила я его.
   - Ты о чем? Прости, не понял...
   - Я спрашиваю, тебе прямо сейчас отдать те полтыщи?
   - Какие полтыщи?
   - Те, что я тебе задолжала три недели назад  -  Задолжала?  Серьезно?
Приятно слышать.
   - Я так понимаю, что надо вернуть. Когда и где?
   - Погоди, дай подумать. Времени, как всегда, в обрез...
   Условились мы ко взаимному  удовлетворению.  Завтра  он  будет  ждать
делового звонка у себя  в  гостинице,  и  наши  общие  финансовые  дела,
учитывая данное обстоятельство, ему удобней уладить там же,  при  личной
встрече...
   А потом снова позвонили.
   - Алло, Скорбут...
   Да провались ты, постылый Скорбут!  Какое  мне  дело,  где  находятся
проклятые районы - хоть на Северном  полюсе,  хоть  в  столичном  Дворце
культуры! Всякие шайки прохвостов, бандитов и прочих злодеев теперь меня
интересуют как прошлогодний снег.  Единственный  объект  моих  интересов
только  что  положил  трубку  на  другом  конце  провода,  в   гостинице
"Варшава".
   Со смертельной скукой выслушала я известие о том, что  испытания  В-3
временно отложены. Все мои помыслы и надежды были направлены на  другое.
Завтра я полечу в гостиницу,  отнесу  ему  спасительные,  благословенные
полтыщи злотых...
   Благословенные полтыщи предстояло еще где-то раздобыть: отдай я  свои
собственные, пришлось  бы  до  конца  месяца  положить  зубы  на  полку.
Стрельнуть такую сумму за пять дней до получки - дело гиблое.  В  родном
коллективе мои поползновения  получили  решительный  отпор:  кто  стучал
пальцем по лбу,  кто  разражался  издевательским  смехом.  Меня  это  не
подкосило, особых иллюзий я не питала.  Телефонные  переговоры  принесли
такой же результат, как и  непосредственные,  то  есть  нулевой.  Короче
говоря, я истратила массу усилий, приближая момент, который окончательно
сделает мою жизнь несчастной, лишит последней надежды...
   Все это время я изо всех сил отгоняла от себя горестные мысли. Ведь и
слепому ясно, что мой интерес к нему не идет ни в какое сравнение с  его
интересом ко мне. Он видит  во  мне  не  лишенную  обаяния  знакомую,  с
которой дружи хоть всю жизнь: и на люди с ней покачаться не стыдно, и не
соскучишься - при ее-то экстравагантных завихрениях! И ничего больше.  А
что вижу в нем я?.. Нет слов!..
   Я шла на встречу, напичкав себя  строжайшими  инструкциями.  Наказала
себе держаться по-товарищески тепло, но соблюдать при этом достоинство и
легкую  светскую  дистанцию.  Поднялась  лифтом   на   четвертый   этаж,
постучала. Он встал из-за стола, за которым  что-то  писал,  и  встретил
меня с радостной улыбкой в голубых своих глазах.
   При виде этой  улыбки  все  внутри  у  меня  перевернулось  и  благие
намерения развеялись  как  дым.  Утраченные  надежды,  былое  счастье  и
нынешние муки безрассудным словесным потоком хлынули из моей души, и без
того ослабленной всяческими экзотическими событиями, - короче, я напрочь
потеряла самообладание.
   Я  понимала,  что  веду   себя   скандально,   что   откровения   мои
самоубийственны и лишают меня последнего шанса, который,  возможно,  еще
сохранялся, - словом, поступаю как круглая идиотка, но мне уже  было  на
все  наплевать.  Нет,  в  истерике   я   не   билась,   выдержала   свой
мелодраматический  монолог   на   безукоризненно   сдержанной   светской
интонации, тщательно следя  за  корректностью  формы.  Форма-то  была  в
порядке, а вот содержание... Его лицо менялось  на  глазах,  во  взгляде
появилось недоумение, если не оторопь.
   - Иоанна, - тихо проговорил он,  -  что  ты  несешь,  опомнись  -  Не
опомнюсь. Мне уже все равно. Я пыталась выбросить тебя из головы, делала
что только могла, и все без толку. Даже с другим тебя старалась  забыть,
но в самые  интимные  минуты,  закрыв  глаза,  видела  твое  лицо.  И  с
открытыми тоже...
   Ситуация, конечно, сложилась  неординарная.  Мы  сидели  друг  против
друга, он на стуле, я в кресле, и спокойным, легким тоном говорили такие
вещи,  от  которых,  казалось,  должны  содрогнуться  небеса.  Говорила,
собственно, я, а он  с  неописуемым  тактом  прикидывался,  что  мне  не
верит...
   Дамская глупость не знает границ, и  все  же  есть  последняя  черта,
которую дама никогда не п