ереступит, если не  хочет  поставить  крест  на
собственной чести и достоинстве. Дальше  остается  либо  победить,  либо
погибнуть. Я свой Рубикон перешла, положив погибнуть.
   - Позволь  задать  еще  один  неделикатный  вопрос,  -  сказала  я  с
дружеской заинтересованностью. - Есть  у  тебя  женщина,  к  которой  ты
неравнодушен?
   На лице его явственно читалось, что ему сильно не по себе и, будь его
воля, он бы от ответа ушел. Но со мной в прятки не  поиграешь,  он  меня
изучил достаточно, чтобы даже не пытаться.
   - Как сказать... - захлопал он простодушными своими очами. -  Пожалуй
что есть...
   Отчаянным усилием я взяла себя в руки, решив испить чашу до дна.
   - И давно это у вас тянется?
   -  Тянется!..  Слово-то  какое!  Месяца  полтора,  как  ты   изволила
выразиться, гм.., тянется.
   - Как жевательная резинка, - брякнула я.
   Понимала, что несу совсем уж непотребную галиматью,  но  остановиться
не могла. - Надеюсь, до женитьбы у вас не дойдет?
   - Я тоже надеюсь...
   - В таком случае мог бы меня и  поблагодарить:  я  тут  компрометирую
себя - и при этом щажу твою деликатность, а ведь могла скандал закатить,
в истерике биться...
   - Премного благодарен! Должен признаться, ни с кем в жизни у меня  не
было таких разговоров, как  с  тобой.  После  каждой  нашей  беседы  как
минимум неделю приходишь в себя...
   Я предоставила ему возможность приходить в себя и спустилась на лифте
в бренную юдоль. В кармане у  меня  оставалось  всего  восемьдесят  семь
злотых и двадцать грошей, не хватит  до  конца  месяца  даже  на  такси.
Вопрос  насчет  куска  хлеба  отпадал  сам  собой,  теперь  не  до  еды.
Сигаретами я запаслась, чаем тоже... Ну что ж, придется возвращаться  на
своих двоих.
   Дома я устроилась с ногами на диване, обложившись подушками.
   Вообще-то после всего, что случилось, речной  милиции  уже  следовало
выловить из Вислы мой труп, ведь никаких причин жить дальше  у  меня  не
имелось. Роман у него тянется.., полтора месяца.., женщина  с  не  очень
интеллигентным голосом... Да ну его, пусть тянется хоть до самой смерти!
А я-то, подумать только, я-то, дуреха, еще надеялась...
   Зазвонил телефон. Я нехотя потянулась за трубкой.
   - Алло, Скорбут...
   - Надоело, - убитым тоном протянула я. - Мне это уже осточертело...
   - Всем осточертело. - гневно отрезал голос в трубке. - Удивляюсь, как
они  еще  держатся.  Изо  дня  в  день,  из  ночи  в  ночь   бесконечная
конспирация, не знаешь, кто  тебе  враг,  кто  друг.  Тут  нужно  адское
терпение! Плюс эти проклятые гонки...
   - Мне уже все равно...
   - Не деморализуйте людей! Небось нам тяжелей приходится! В-3,  скорей
всего, завтра, в районе сто три. Надо будет еще сверить время...
   Гонки в районе сто три? Да пускай, мне-то какая  разница.  Тут  бы  с
собой разобраться, со своей идиотской выходкой - что со мной  стряслось,
приступ мазохизма, что ли? Как теперь жить? Господи, до  чего  же  я  не
люблю быть несчастной, сил моих больше нет!
   И я взбунтовалась. Не  буду  несчастной,  и  все  тут!  Хватит.  Пора
кончать со страданиями, глупыми трагедиями и  гротескными  страстями.  С
сегодняшнего дня ставлю на всякой лирике крест! Никаких надежд,  никаких
иллюзий, клин клином, и баста! Боже милостивый, немедленно ниспошли  мне
клин!
   Тут  я  вспомнила  тот  свой  "клин"  и   почувствовала,   как   меня
захлестывает лютая ненависть к человеку,  с  которого  все  и  началось,
который не спас меня от сердечной травмы, да еще и сыграл надо мной злую
шутку.  И  после  всех  своих  злодеяний,  оставив   меня   в   дураках,
дематериализовался -  не  иначе  как  убоявшись  моей  мести.  О,  лютая
ненависть - вот что мне надо, вернейшее средство для поднятия духа!..
   Я закурила сигарету  и,  силой  благотворного  чувства  возвратясь  к
жизни, погрузилась в тягостные воспоминания...
 
*** 
 
   Хоть и отброшенная за грань нищеты, я  все-таки  взяла  такси,  чтобы
съездить на Волю в Народный совет. Не было  ни  времени,  ни  настроения
связываться с коммунальным транспортом. В  результате  ночных  бдений  я
приняла на  вооружение  подлую  и  низменную  жизненную  программу  буду
роковой и неотразимой, буду разбивать сердца кому ни  попадя,  в  первую
очередь некоторым взятым на заметку субъектам. У меня разбилось,  вот  и
им поразбиваю вдребезги.
   Я сидела рядом с таксистом, мысленно потирая  в  злорадстве  руки.  В
голове у  меня  клубились  замыслы  один  кровожадней  другого.  Мы  еще
повоюем!
   У скрещения  Свентокшиской  с  Новым  Святом  мелькнула  на  переходе
долговязая мужская фигура. Темные волосы, знакомый силуэт...  Шел  он  с
женщиной, и я невольно подумала, что теперь-то уж присмотрюсь к дамочке,
с которой некогда мы были вроде как соперницы. Я уставилась на нее  -  и
глазам своим не поверила. Возраст, наряд, внешность - все наперекор, все
не совпадало с моими ожиданиями. Как же так, этот человек, насколько мне
известно, водится лишь с дамами из высших кругов, что это с ним,  с  кем
он идет по улице?
   Я перевела взгляд на спутника. Мы как раз поравнялись, и я разглядела
его лицо Господи, спаси и помилуй!..
   Увиденное до того меня ошарашило, что парализовало  все  рефлексы.  Я
превратилась в соляной столп -  даже  шею  не  сумела  повернуть,  чтобы
оглянуться вослед  человеку,  в  существование  которого  уже  перестала
верить. На этот раз об ошибке не могло быть и речи. Это  он,  его  лицо,
оно мне навсегда врезалось в память - таким, каким я видела  его  в  тот
драматический вечер, в свете интимного полумрака! Нарочно не  придумаешь
- попался на глаза в самый подходящий момент Надо  сказать,  способность
изумляться,  говорить  и   шевелиться   вернулась   ко   мне   лишь   на
Свентокшиской, после сложного  поворота  влево.  Способность  рассуждать
запоздала еще больше, какое-то время я сидела  в  полном  трансе,  потом
взвизгнула:
   - Заворачивайте назад! - И тут же, вспомнив о безденежье, дала отбой:
   - Нет, остановитесь!
   А чего останавливаться, не мчаться же за ним на своих двоих...
   - Нет, езжайте!
   Что делать? Ехать наперерез?
   - Сверните влево, в первую же улицу! Быстрей!
   Опять не то, ничего это не даст, доеду до Варецкой, там есть полоса с
обратным движением...
   - Погодите, не сворачивайте!
   - Вы бы, мадам, решили,  чего  вам  нужно,  -  занервничал  водитель,
которому надоело тормозить, давать  газ,  переключать  свет,  подчиняясь
моим прихотливым командам. - Вон уж и постовой на нас глазом стреляет.
   Плохо дело, уйдет он от меня... Ну же, шевели мозгами!
   Увы, отсутствие наличности шевелению мозгами явно не способствовало.
   - А, езжайте, - махнула я рукой  в  бессильной  ярости.  -  Чтоб  мне
провалиться...
   - Куда?
   - Как куда? На Волю...
   С равным успехом можно было направить его в  Китай  или  преисподнюю,
конечная цель меня уже не интересовала. Теперь все мои  помыслы  занимал
только этот человек. Как же так, значит, он жив, существует, ходит  себе
по земле как ни в чем не бывало! А я уже  совсем  разуверилась,  бросила
поиски! Ах ты, курицын сын!
   Перед глазами молниеносно пронеслись все события, случившиеся с  того
момента, как я услышала по  телефону  чарующе  красивый  голос,  и  меня
охватило дикое бешенство. Ненависть, еще вчера вспыхнувшая в моей  душе,
заполыхала неукротимым пламенем. Нет сомнений, он всему виной, и он  мне
еще ответит - и за глупую мою выходку в отеле "Варшава", и  за  разбитое
сердце. Втянул в идиотскую игру, постоянно оставляет в дураках, а я, как
одурманенная, не  могу  выйти  из  навязанной  мне  роли?  Знаю  почему!
Единственный выход - отыскать его, и я найду, пусть бы пришлось положить
на это всю жизнь! Из-за него я запятнала свою честь, теперь вопрос стоит
ребром: смыть позор местью - или умереть!
   Я, конечно, понимала, что при виде этого человека мне  сразу  отказал
здравый смысл, но взять себя в руки уже  не  могла.  Кровь  из  носу,  а
отыщу. Предыдущий опыт подсказывал, что никакие разумные способы тут  не
срабатывают, ну что ж, вооружусь неразумными. Буду  выспрашивать  о  нем
каждого встречного,  буду  названивать  чужим  людям,  всем  подряд,  по
телефонному справочнику, кто-то ведь должен,  черт  подери,  его  знать!
Заведу  знакомство  со  всеми  столичными  таксистами,  с  билетерами  в
кинотеатрах, обойду всех участковых милиционеров!.. Под  землей  разыщу,
не сейчас, так через год, через десять лет! А уж как найду, пусть  тогда
уповает на одного господа бога!
   В Нарсовете на меня бросали странные взгляды, но  мне  было  плевать.
Мне уже на все было плевать. Возвращаясь  на  работу,  я  успела  многое
передумать. По всему получалось, что я попала в какой-то порочный  круг.
Не страдала бы я тогда от любви - не состоялось бы наше  знакомство.  Не
протянись от этого знакомства цепочка диких событий, которые выбили меня
из колеи, - я бы не сорвалась тогда в отеле. А если бы я так по-идиотски
не сорвалась, то не впала бы в слепую  ненависть,  не  вынашивала  бы  с
такой  одержимостью  планы  возмездия.  А  тут  еще   дернула   нелегкая
напороться на него в  самый  неподходящий  момент,  когда  я  прямо-таки
исходила отчаянием и злостью. Налицо фатальная связь, а против  рока  не
попрешь!
   Вломившись  к  себе  в  бюро  на  точке  кипения,  я  незамедлительно
приступила к реализации своих кровожадных  устремлений.  Все  остальное,
равно как и служебные обязанности, отошло на задний план. Януш  и  Весе,
оторвавшись  от  своих  трудов,  уставились  на  меня   с   нескрываемым
изумлением.  Вошел  главный  инженер  лаборатории,  о  чем-то  со   мной
заговорил и, не  дождавшись  ответной  реакции,  обменялся  с  коллегами
ироническим взглядом, постучав пальцем по лбу. Главного инженера  сменил
начальник лаборатории, что-то спросил у глазеющего на меня Весе  и  тоже
обернулся в мою сторону.
   - Она что, с ума сошла? - спросил он с тревогой.
   - Оставьте ее, - вступился Януш, с  интересом  наблюдавший  за  моими
действиями. - Ничего, пройдет, у нее сегодня плохой  день.  С  женщинами
бывает...
   А я сидела за телефонным столиком, набирала номер за номером, ругаясь
последними словами, когда  связь  не  срабатывала,  и  всем  на  проводе
задавала один и тот же вопрос:
   - Ежи? Слушай, может, ты знаешь или слышал об одном типе,  приметы  у
него такие... Нет? Подумай как следует, припомни...
   - Ирена? Слушай, может, ты знаешь, или слышала, или видела...
   -  Сташек?  Слушай,  может,  ты  видел  человека   с   примечательной
внешностью...
   На одиннадцатом звонке Януш сломался:
   - Нет, больше не выдержу, или она уймется, или я за себя не  ручаюсь.
Иоанна, тебе надо лечиться!
   - Ищи! - рявкнула я ему. - Ищи  этого  субчика!  Обзвони  всех  своих
знакомых или дай мне их телефоны, сама обзвоню. А приставать ко  мне  не
советую, я сейчас опасна для окружающих!
   - Совсем дошла, - вздохнул Януш. - Погоди, ты меня заинтриговала. Как
же так, стольких обзвонила - и никто не знает?
   Он решительным жестом потеснил меня в сторону и сам засел за телефон.
   - Лешек! Привет, слушай, ты случайно не знаешь одного субъекта...
   Весе корчился на своем стуле в приступе  смеха.  Я  дамокловым  мечом
висела над Янушем, подгоняя его и осыпая проклятиями, если он  переходил
на светский треп. Януш послушно закруглялся и набирал  очередной  номер.
Так мы обзвонили бы весь город, если бы коммутатор к концу рабочего  дня
не отключился.
   Вернувшись домой,  я  снова  повисла  на  проводе.  В  десять  вечера
контингент знакомых, имеющих телефон и оказавшихся дома,  был  исчерпан.
Трое из них знали бывшую мою жертву, но двух одинаковых не знал никто!
   В одиннадцать я решила перейти на правительственные  номера,  включая
Циранкевича. Как раз в тот  момент,  когда  я  раздумывала,  который  из
государственных объектов взять под прицельный огонь, Совет Министров или
Генштаб, зазвонил телефон.
   - Алло...
   - Это Скорбут...
   Нет, я уж точно свихнусь. Не многовато ли на  мою  бедную  голову?  Я
добросовестно пыталась переключиться с одной темы на другую,  тем  более
что  интерес  к  невольным  моим  собратьям-бандитам  во  мне  не  угас.
Лихорадочно восстанавливая в памяти последние сведения, я искала глазами
листок, на который заносила все  рапорты  по  мере  поступления.  Листок
куда-то черти подевали. Тяжело вздохнув, я решила довериться памяти.
   - Да, слушаю...
   - Район сто три в полной готовности. Время ездки - одиннадцать  минут
от городской черты. Быстрей не удается...
   - Дорожные работы? - со знанием дела уточнила я.
   - Да, на четырнадцатом километре. Срок еще не установлен.
   - Минутку, - сказала я. - За сколько времени можно доехать от  района
сто к сто третьему?
   - Без задержек?
   - Да.
   В трубке озадаченно молчали. Сердце у меня беспокойно забилось. Вдруг
я сморозила какую-нибудь глупость?
   - Дороги скверные. Средняя скорость не превысит сорока. В  час  можно
уложиться.
   - И то хорошо, - одобрила я, узнав, что требуется; теперь пусть  себе
отключается. Но он, вопреки ожиданиям, со вздохом разоткровенничался:
   - Еще только В-3, а там последняя общая проверка - и на покой.
   "Упаси боже, - подумала я. - Управятся с делишками -  и  поминай  как
звали. А я не успею с ними разобраться..."
   Закончив  разговор,  я  решила  пока  пренебречь   правительственными
структурами и бросилась к карте. По дороге смела на пол стакан и даже не
убрала осколки, не до того.
   За час... Сорок  километров  объездом  от  места,  где  проходят  три
состава. Одиннадцать минут от  городской  черты...  Я  достала  циркуль,
ухитрившись рассыпать прочие чертежные принадлежности. Призвав на помощь
все свои познания в области транспортных  коммуникаций,  я  произвела  в
жуткой спешке сложные математические расчеты. Через пятнадцать минут  на
карте вырисовался под моей рукой красный круг, - на который я взирала  с
глубоким удовлетворением. Вот он где, район сто  три!  Я  так  гордилась
своим открытием, как будто покоренная тайна уже лежала у моих ног.
   В приливе вдохновения я перебирала один вариант за  другим.  Все  эти
"клюмбоки" и "вейники" как бог свят  означают  проверку  радиосвязи.  По
некой причине они проверяют  ее  именно  так,  отказавшись  от  солидных
научных методов, но дальше сообразительность  моя  буксовала,  поскольку
причину эту я не знала, а в специфически научных методах на разбиралась.
Ясно лишь, что речь идет о проверке. Зато их пристрастие к ночным  часам
в сочетании с помехами в виде поездов кое-что подсказывало.  В  принципе
помех следует избегать при любых акустических  испытаниях,  а  раз  так,
значит, речь идет о воздействии помех на работу аппаратуры?
   Можно ли  радиоаппаратуру  использовать  для  других  целей  -  кроме
традиционных? И для каких именно? Если копнуть поглубже, то там все  так
сложно, что сам черт ногу сломит,  -  радиоволны,  ультразвук  и  прочая
китайская грамота. С помощью ультразвука можно  стирать  белье,  что  уж
говорить о радиоволнах? Небось тоже горазды на многое...
   В приливе еще большего вдохновения  я  здраво  рассудила,  что  любой
радиоинженер, доведись ему прочитать  мои  мысли  и  гениальные  выводы,
живот надорвал бы со смеху. Ладно, пускай надрывает, мне не жалко,  лишь
бы посоветовал что-нибудь путное, специалист сразу зрит в корень.
   Посмотреть на часы мне даже в голову не  пришло.  С  пылу  с  жару  я
набрала номер одного из приятелей.
   - Как дела? -  выпалила  я  и  сразу  перешла  к  сути.  -  Мне  надо
проконсультироваться с тобой по профессиональным делам.
   - Твоим или моим?
   - Твоим, разумеется. В своих я, смею надеяться, кое-что смыслю.
   - Боюсь, ничего толкового ты от меня не услышишь. Я в такую  пору  не
совсем в форме...
   - Ты что, спал? - забеспокоилась я, только сейчас вспомнив о времени.
   - Нет, просто минуту назад вернулся с работы.  Чертовски,  понимаешь,
устал.
   - Постараюсь сократить свой допрос до минимума. Скажи мне  одно:  для
чего,  помимо  прямого   назначения,   можно   использовать   все   ваше
оборудование?
   - Не понял. Какое оборудование?
   - Ну то, у которого на одном конце микрофон, на  другом  -  радио,  а
посередине масса всяких сложных штуковин.
   - Как это - для чего?
   - Для каких целей, кроме непосредственного назначения?
   В трубке растерянно помолчали.
   - Нельзя ли объяснить попроще, чего тебе надо? А то  я  не  возьму  в
толк.
   - Хорошо, объясню на примере. Если ты у меня спросишь, для чего можно
использовать цементный раствор, я тебе отвечу  так:  можно  заткнуть  им
кому-нибудь  рот,  можно  нарезать  его  на  тарелке  ломтиками   -   на
определенной стадии затвердевания, причем я  даже  знаю,  через  сколько
часов такая стадия наступит. Я знаю очень много. И наверняка ты о  своей
радиоаппаратуре не меньше.
   - Ах, вот в чем дело... Тогда, конечно, могу тебя просветить.  Можно,
например, скинуть ее кому-нибудь на голову,  килограмма  два  в  ней  уж
точно будет, можно натянуть всякие провода  и  сушить  на  них  пеленки.
Проводов там хватает.
   - Что ты мелешь,  опомнись!  На  головы  можно  бросать  и  горшки  с
цветами! Меня интересуют специфические возможности такой машинерии.
   - Можешь по радио от души кому-нибудь насолить...
   Наконец я не выдержала. Вопреки первоначальным намерениям  рассказала
о таинственных звонках - в общих словах  и  самый  необходимый  минимум.
Афера  и  без  того  была  непонятной,  а  в   моем   сокращении   стала
невразумительной до абсурда.
   - ..что бы ты на моем месте им сказал?..
   - Послал бы куда подальше, тем более в три часа ночи.
   - Ты, конечно, послал бы. Прошу тебя, посоветуй, что им для  затравки
разговора подкинуть, чтобы и себя не выдать, и их разговорить...
   - Хорошо, дам тебе безотказный совет.  Неси  всякую  чушь.  Например:
игрек, игрек, пять. А дробь ноль двадцать.
   - Не валяй дурака, говори серьезно...
   - В такое-то время?
   - Сейчас я смилуюсь и отпущу тебя спать, но сначала выдай мне совет.
   - Точно отпустишь?
   - Клянусь!
   В трубке какое-то время раздумывали.
   Сейчас или никогда, шестое чувство подсказало мне, что  от  усталости
он стал податлив как воск и я вот-вот услышу от него то, что надо.
   Я ждала в напряжении.
   - Так вот, - отозвался он, сдаваясь. - Тут недавно брали во временное
пользование мои усилители...
   - Твои уникальные усилители? Те самые, каких нигде больше нет? Кто?!
   - Ведомство, о котором по телефону не распространяются...
   - То, что заказывало вам измерения?
   -  Родственное.  Скажу  тебе  лишь  одно:  во  всей  Польше   имеется
один-единственный   человек,   который   владеет    интересующей    тебя
информацией.
   Дальше можно было не говорить. Я уже и сама знала, какой человек  мне
нужен. И  как  я  не  сообразила  в  ту  самую  минуту,  когда  услышала
идиотские, бессмысленные слова, каких в польском языке и в  помине  нет?
Хотя какая разница, я знала этого человека настолько, чтобы  не  строить
себе иллюзий: ничегошеньки он мне не скажет.
   Положив трубку, я  почувствовала,  что  вся  вибрирую,  как  конь  на
старте.
 
*** 
 
   Внутренний голос  настоятельно  советовал  мне  расписаться  в  книге
приходов  и  уходов  и  немедленно  улизнуть  с  работы.  Пришлось   ему
подчиниться.  В  отчаянной  решимости  двинулась  я  к  тому  дому,   по
ступенькам которого  безнаказанно  разгуливал  объект  моих  кровожадных
поползновений.  Изучив  список  жильцов,  я  обнаружила   в   нем   трех
разнофамильных  Янушей,  взошла  на  третий  этаж  и  стала   ревизовать
квартиры. Не церемонясь и даже не удосужившись придумать  правдоподобный
повод для своих изысканий на местности, я бормотала ради приличия первое
пришедшее в голову объяснение - о портнихе, адрес которой мне указали не
правильно, после чего, бегло оглядев хозяина через порог, на продолжении
визига не настаивала. Подозрительные  мины  м