- хрипло прошептал он. - Ты уверена?..
     Я опомнилась. С некоторым усилием я овладела  буйством  разошедшегося
воображения,  потому  что  мысленно  увидела  труп   Басеньки,   вытянутый
из-какого-то болота в неизвестной мне местности. Было  бы  очень  странно,
если бы Мачеяки выбросили сто тысяч  за  убийство  самих  себя.  Положение
казалось серьезным, нельзя было поддаваться панике и буйству  воображения.
С некоторым трудом я поднялась с кресла, сняла жакет  и  повесила  его  на
спинку.
     - Ну ладно, возможно, дело не в убийстве, а в  чем-то  другом.  Может
должны быть замешаны не мы, а шеф? Нет, это нелогично. Кроме того, как  мы
замешаны? Мне в голову ничего не приходит.
     - Муж вдруг пришел в себя, вынул руки из прически и закрутил газ  под
закипевшей водой.
     -  Я  бы  ничего  не  говорил,  если  бы  это  не  было  так  странно
замаскировано. С этими преступлениями ты кажется переборщила, но  какая-то
пакость быть должна. Я понимаю золото, понимаю антиквариат, но на кой черт
делать из этого такие штуки? Для шефа!.. И эта наше показное сходство!  За
тобой никто не следил на прогулке?
     Внутри  у  меня  все  перевернулось.  Следил!..  Нет,  действительно,
слежкой этого назвать нельзя... С минуту я не могла  сообразить,  что  ему
ответить,  действительность   перемешалась   с   измышлениями,   факты   с
допущениями, сама я не могла разобраться, что имеет отношение  к  делу,  а
что нет. Мизерные остатки трезвого ума предостерегли меня от приплетения к
этому блондина...
     - С одной стороны этот дурацкий маскарад, а  с  другой  фаршированные
шедевры, - уныло говорил муж. - Все отдельно еще ничего, но вместе  -  для
меня многовато.
     - Для меня тоже.
     - Пятьдесят штук я уже вложил  в  квартиру.  Черт,  не  знаю,  что  и
делать...
     - Заварить чая, - решила я. - Надеюсь ты в состоянии?
     Я подумала еще немножко и твердо  добавила:  -  Я  лично  все  больше
созреваю для обращения к милиции.
     Муж выронил банку с чаем.
     - Чокнулась, что ли?!..
     - А ты предпочитаешь, чтобы милиция  пришла  к  нам?  Прежде  чем  мы
догадаемся в чем тут дело, может быть уже  поздно.  Да  налей  же  наконец
воды!... Я думаю, на всякий случай с ними надо побеседовать.
     - Я уже вижу, как они поверили во всю эту  болтовню  про  любовь!  Ты
знаешь, что будет за пользование чужими документами?
     - Ты показывал кому-то документы Мачеяка?
     Муж застыл с чайником в руках, интенсивно думая. Он сделал  движение,
будто пытался почесать голову, но чайник помешал. Он чуть не ошпарился.
     - Нет, - ответил он через минуты с необычайным облегчением. - А ты?
     - Я тоже, нет. Обвинение в использовании чужих  документов  отпадает.
Заметь, что о нашей договоренности никто не знает. Если бы  мы,  например,
поселились здесь на время их отпуска, для охраны дома и мастерской...
     - Что? А знаешь, это мысль... Неплохая мысль! Слушай, это гениально!
     Мы сдвинули на край стола подозрительные богатства, принялись за  чай
и приступили к дальнейшему  обсуждению.  Все  вместе  было  очень  сложно,
непонятно, подозрительно и беспокояще, необходимость  войти  в  контакт  с
милицией начинала нам все  больше  нравиться.  В  любом  случае  это  было
единственным безопасным решением. Первое потрясение у нас уже прошло и  мы
начали думать почти нормально.
     - Это отнюдь  не  гениальная  мысль,  а  просто  следующий  идиотизм,
который мы не должны совершить, - безжалостно сказала я. - Первое, что  мы
должны обсудить, - отношения, связывающие нас с Мачеяками, без этого,  все
остальное не имеет смысла. Как только  мы  попробуем  соврать,  немедленно
окажемся  в  безвыходной  ситуации  и  подозревать  начнут   нас,   а   не
преступников. Придется говорить правду, без этого не обойтись. Но это  еще
ничего, я вижу здесь кое-что похуже.
     - Что именно?
     - А то, что они позаботились о нашем показном сходстве. Мы  не  можем
этим пренебречь, это имело какую-то цель. Я подозреваю, что за нами кто-то
смотрит. Кто-то за нами наблюдает. Может быть, кто-то непрерывно  за  нами
следит...
     Муж нервно обернулся и посмотрел на газовую плиту.
     - ...проверяет, что мы делаем, -  зловеще  продолжала  я.  -  Как  ты
думаешь, что будет, когда они увидят, что мы мчимся в милицию?
     - Кто увидит?
     - Те, кто за нами следят.
     - Как ты думаешь, кто это?
     - Что я, дух святой? Черт его знает. Если Мачеяки позаботились, чтобы
мы были похожи издалека, то Мачеяки могли  позаботиться  и  о  том,  чтобы
кто-то проверял, не пренебрегаем ли  мы  своими  обязанностями.  Вероятно,
какой-то враг Мачеяков. В это должно быть замешано много людей, не  станут
же они посылать себе пакет и лезть через  подвальное  окно.  Наш  визит  в
милицию наверняка в программу не входит.
     Муж с неприязнью посмотрел на меня:
     - Ну и что? Ты думаешь, что нас  застрелят  на  пороге  или  набросят
лассо?
     - Дурачок, не будем же мы сидеть в милиции до  конца  света.  Выйдем.
Потом  пройдет  ночь,  потом  будет  следующий  день,  потом   нас   может
повстречать несчастный случай...
     - На лице мужа появилось выражение безграничного недовольства.
     - Я уже решил, что не дам  себя  обдурить.  От  твоих  видений  можно
чокнуться, ты все время выдумываешь что-нибудь такое, что я в конце-концов
и сам не знаю, в каком мире живу. Слежка  кажется  мне  правдоподобной,  а
весь остальной винегрет - по-моему  преувеличение.  Все  это  странно,  не
спорю, но может, ничего особенного?  Может,  никакое  не  преступление,  а
обыкновенное мошенничество?
     - Я не знаю такого  мошенничества,  исполнители  которого  любили  бы
обращаться  в  милицию.  Кроме  того,  это  может  быть  даже  благородный
поступок,  младенчески  невинный,  это  могут  быть  реликвии  и  святыни,
закрытые специально, чтобы взгляд человека их не портил. Тем более,  явное
обращение к милиции недопустимо. Подумай логично. Одно их  двух,  либо  мы
имеем дело с преступлением и тогда преступники стукнут нас по темечку, или
все это нам кажется - тогда мы представляемся истерическими свиньями. Мало
того, что мы должны попасть к легавым незаметно, но и должны  позаботиться
о сохранении тайны, если окажется, что это личные дела Басеньки и  Романа.
Они заплатили и как благородные люди имеют право потребовать...
     В конце-концов муж дал себя убедить, выдвинув некоторые опасения.
     -  И  как  ты  себе  это  представляешь?  Товарищ   начальник,   есть
преступление, но только никому не говорите... Они же  заставят  тебя  дать
письменные показания, начнут следствие...
     Я успокаивающе махнула чайной ложкой:
     - Ничего подобного. Я знаю, к кому идти. К одному полковнику, он меня
знает, немного, но знает. Это человек интеллигентный, видел в своей  жизни
и не такое и сможет понять.
     - Вместе пойдем, или ты сама?
     - Сама. Лично. Я договорюсь с ним по телефону.
     - Как ты или как Бася?
     - Чокнулся? Конечно, как я! В этом все и дело. Тебе придется  помочь,
потому что по дороге надо будет превратить ее в меня. Я выхожу из дома как
Басенька, а в милицию вхожу, как  я,  собственной  персоной.  Надо  что-то
придумать.
     Муж уже перестал сопротивляться и даже загорелся новой идеей.  Личная
беседа со знакомым полковником казалась мне  наилучшим  выходом,  особенно
после того как я отметила его достоинства. До поздней  ночи  мы  обсуждали
технические вопросы предприятия  и  в  конце-концов  спланировали  его  до
мельчайших деталей...


     Полковнику я позвонила назавтра и условилась с ним на следующий день,
ровно в полдень. Затем, согласно плану, я  обеспечила  себе  транспорт.  А
именно, позвонила одному из друзей, обладателю "трабанта".  Он  уже  давно
привык к моим странным идеям.
     - Ежи, - таинственно сказала я, - можешь  ли  ты  завтра,  ровно  без
пятнадцати двенадцать, ждать меня на Хмельной, перед  входом  в  кинотеатр
"Атлантик", чтобы отвезти меня на Мокотув? Только отвезти и больше ничего.
Как можно быстрее.
     - Завтра?
     - Завтра. Без пятнадцати двенадцать. В полдень.
     - Рад стараться.  Конечно  есть  экипажи,  которые  отвезли  бы  тебя
быстрее, например пожарники, но насколько я понимаю, по каким-то  причинам
ты не желаешь воспользоваться их услугами. Без пятнадцати  двенадцать,  на
Хмельной, перед входом в кинотеатр. Я и моя машина к вашим услугам...
     Больше пока ничего  улаживать  не  требовалось.  Эмоции  должны  были
появиться завтра. Проблемы  загадочного  существования  Мачеяков  стали  в
мертвую точку, позволив перевести дыхание.
     Я шла в скверик, наполнившись  добродушным  меланхоличным  интересом.
Знакомство с блондином  казалось  каким-то  нетипичным,  с  одной  стороны
удивительно строгим, а с другой - непостоянным и ни к чему не обязывающим.
Я не была в состоянии предвидеть, что из этого получится  и  получится  ли
что-нибудь вообще. Воображение, вопреки привычке, ничего не  подсказывало,
а мозг, измученный шефом, временно отказывался  работать.  Я  была  готова
только к одному, не скомпрометировать себя какой-либо инициативой.
     Увидела я его внезапно, он спускался вниз намного раньше чем  обычно.
Я столкнулась с ним  как-раз  на  перекрестке  аллеек,  вежливо  не  делая
никаких усилий для этого. Я, правда не развернулась и не бросилась бежать,
но и не чувствовала, что должна это сделать.
     Он остановился,  поклонился,  и  как-то  само-собой  получилось,  что
поздороваться стало необходимо и естественно.
     - Не ждала вас увидеть в такое время, - произнесла  я  ни  о  чем  не
думая. - Обычно вы появляетесь позднее.
     -  У  меня  был  исключительно  тяжелый  день,  и  только  теперь   я
возвращаюсь домой, - живо ответил  он.  Я  пытался  хоть  как-то  сгладить
последствия того, что вы так любите. Избытка неизрасходованной энергии.
     Этим напоминанием он сразу же меня разозлил.
     - Кто-то столкнул с рельсов паровоз? - с ядовитой доброжелательностью
поинтересовалась я, медленно двинувшись вниз по аллейке.
     - Не совсем. Но разбил стоящую на стоянке  машину  и  сядет.  Молодой
парень, которого мне жалко, потому что он сделал это по-глупости,  пьяным.
А напился он от ревности к девушке.
     - Шутите! Такие чувства у теперешней молодежи?!
     - Это случается чаще, чем нам кажется. А парня мне жаль, он вообще-то
стоящий, если бы не эта девушка из него могло что-нибудь выйти.
     - А вы случайно не антифеминист?
     - Не думаю. Хотя временами  задумываюсь,  не  стать  ли  им.  Женщины
бывают просто ужасными.
     - Мужчины тоже, - убежденно ответила я и остановилась. -  Я  не  хочу
навязываться,  но  не  могли  бы  мы  присесть?  Разговор  в  вертикальном
положении доставляет мне мучения, а встать отсюда мы можем в любой момент.
     Я вспомнила, что не должна была проявлять никакой инициативы.
     - Может вы спешите? - как можно скорее добавила я.
     - Наоборот, я с удовольствием здесь отдохну...
     Он выбрал скамейку, вытер ее, и заботливо,  как  паралитичку,  усадил
меня. Во время возни со мной он выглядел так,  будто  до  блеска  начищает
редчайшую жемчужину. Осознавая значение этой вежливости, я мысленно  уныло
кивнула головой.
     - Кажется вы хотели вернуться к теме, - потребовала  я.  -  На  каком
основании вы интересуетесь  мальчиком  деморализованным  плохой  девочкой?
Милиция, комиссия по делам несовершеннолетних?
     - Ни то ни другое, а скорее и то и другое.  Я  случайно  знаю  парня.
Девушку ему подставили специально, чтобы столкнуть с пути истинного.  Наши
преступные  элементы  иногда  работают  масштабно   и   используют   самые
изощренные методы.
     - И зачем вам это? Вы этим занимаетесь?
     -  Частично.  Я  этим  интересуюсь.   Я   не   люблю   организованной
преступности, действия которой отражаются на  всем  обществе.  Если  могу,
противодействую.
     - Невероятно! - вырвалось у меня. - Мафия, преступления, тайны... Это
же мне и нужно!
     - Зачем?
     Я прикусила язык. Роль Басеньки начинала  меня  тяготить,  как  ядро,
привязанное к ноге. На кой черт я вообще согласилась разговаривать с паном
Паляновским?!.. Ах, да, без пана  Паляновского  я  не  попала  бы  на  эти
прогулки...
     - Такой у меня характер, - уныло сообщила я. - Я питаюсь сенсациями и
без них ощущаю голод. Как солитер.
     - Солитер предпочитает мясо. Мне кажется, что в настоящее  время  вам
грех жаловаться на отсутствие загадок и тайн.
     - Откуда вы знаете?
     - Вы мне сами сказали...
     - Вы говорите мне вещи от которых волосы  становятся  дыбом.  Кажется
мне, что-то, что вы делаете... вы делали и в прошлом... это то, что всегда
меня притягивало. Не могла бы я как-нибудь в это впутаться?
     - Нет, - спокойно ответил он, даже  не  пытаясь  воспротивиться  моим
инсинуациям.  -  Вы  не  можете.  Для  этого  надо  иметь  соответствующую
подготовку и черты характера, которых вам недостает. Например, терпение...
     Я никак не могла его понять. Если он был кем-то из тех, о  ком  вслух
не говорят, он должен был  категорически  отказаться,  тогда  бы  я  точно
знала, кто он. Но он вовсе не отпирался, из-за чего я терялась еще больше.
Он демонстрировал искреннее радушие, из которого ничего не следовало.
     На различии наших характеров сказалась разница  пола.  А  из  разницы
пола естественным образом следовал брак. О  браке,  как  таковом,  у  меня
всегда было собственное не слишком лестное мнение. Из его  ответов  начало
проясняться нечто, что меня удивило и что я решила выяснить не  взирая  на
последствия, которые легко  было  предвидеть.  Было  похоже,  что  отстрел
бизонов я веду на всех парах.
     - Не знаю, будет ли это тактично, но нет ли у вас жены?
     - Нет. Но была. А вы? Я имею в виду мужа.
     Меня застопорило. Что я могла сказать? Врать  плохо,  сказать  правду
еще хуже. Надо было решиться, кто я, Басенька или я...
     - Нет у меня никакого мужа, - решительно произнесла я, чувствуя,  что
признаться в существовании пана Романа Мачеяка выше моих сил.  -  Был,  но
теперь нет. Он со мной не выдержал. А что касается вашей жены, я удивлена,
что ее нет, потому что она должна быть, и я  даже  знаю,  как  она  должна
выглядеть.
     Я справедливо предположила, что его жена заставит  забыть  про  моего
мужа. Он не скрывал интереса, довольная произведенным эффектом, я  описала
ему его выдуманную половину. Мое описание его позабавило, но  не  пришлось
по вкусу.
     - Вот уж не знаю, понравилась бы мне она, - решил он. - Внешность еще
так сяк, но характер...
     - Поэтому я и решила, что ваш союз не очень счастливый. Кроме жены  у
вас еще должен быть кабинет с довоенным письменным столом, - продолжала  я
без остановки, пытаясь подавить в зародыше всякие мысли о моем муже.  -  В
трехкомнатной квартире...
     - Я живу в однокомнатной, - остановил он меня. - Письменного стола  у
меня вообще нет, пишу я на маленьком столике. Ради бога, откуда вы все это
взяли?
     - Вы так выглядите. От  нечего  делать  я  присматривалась  к  вам  в
скверике и добавила вам антуража. Вы выглядите как цвет цивилизации.
     - Как что?
     - Как цвет цивилизации. Который  не  приспособлен  к  жизни  в  лесу,
потому что там все колется, здесь ему мокро, там грязно, а там за воротник
капает. Который садится на муравейник.
     У него начался такой приступ смеха, что я удивилась.  Мне  совсем  не
хотелось его так веселить.
     - А вы знаете, это лучший комплимент из всех, что я слышал, -  сказал
он не переставая смеяться. - Вы понятия не имеете, как я боялся и  сколько
усилий потратил на то, чтобы быть похожим на цивилизованного  человека,  а
не на лесного отшельника. Я очень долго жил именно в лесу.  Лес  был  моей
естественной средой, я до сих пор чувствую себя там намного лучше,  чем  в
городе. Этого действительно не заметно?
     - У вас что, зеркала нет? - ехидно спросила я.
     - Нет, - признался он, продолжая  смеяться.  -  Есть  маленькое,  для
бритья. В нем  видно  отрастающую  бороду,  которая  не  производит  очень
цивилизованного впечатления. А вы любите лес?
     - Естественно. И даже неплохо себя  там  чувствую,  не  мерзну  и  не
страдаю от насморка...
     Я с чистой совестью могла поклясться, что не удерживала его  на  этой
скамейке силой. В любой момент он мог встать и пойти домой. По неизвестным
причинам он не вставал и не шел. Странно...
     Когда я ввалилась в прихожую Мачеяков, оказалось,  что  уже  полночь.
Муж ждал меня в пижаме, очень злой.
     - Ты меня в могилу вгонишь, - уведомил он меня. - Что на тебя  нашло,
почему именно теперь ты исчезаешь на  всю  ночь!  Прежде  ты  возвращалась
раньше!
     Обременительная афера, мешающая ему весь вечер, диссонансом ворвалась
в мое благостное настроение и показалась мне невыносимо  противной.  Я  на
мгновение забыла, что люблю сенсационные происшествия.
     - Кто просил тебя ждать? - раздраженно спросила я. - Как муж ты  меня
не ждал, а теперь у тебя крыша поехала! Что-то случилось?
     - Конечно! Я отколупнул кусочек от глиняного подсвечника  и,  слушай,
там какая-то скульптура.
     - Какая скульптура?
     - Ну статуэтка. Из золота.
     - Наверное тоже шедевр. Это просто извращение действий торговцев. Они
подделывают стекла  под  бриллианты  из  царской  короны,  а  тут  шедевры
превратили в мазню. Хоть убей, но я не понимаю, зачем им это было нужно!
     - Я не  знаю,  наверное,  придется  еще  поразмыслить,  может  что  и
придумаем до разговора с полковником.  Ты  отдаешь  себе  отчет  насколько
по-идиотски все это выглядит?
     - Будет еще более идиотски, если окажется, что мы должны отдать  шефу
его собственность в первоначальном состоянии,  -  беспокойно  заметила  я,
когда обнаружила, как он разорил драгоценности. -  Надеюсь,  это  все-таки
преступление...
     Муж направился за мной на кухню, упершись в необходимость  продолжить
рассуждения. Он выдвинул предположение, что  визита  взломщика  ожидали  и
старались отбить у него искушение выкрасть самое ценное, спрятав его таким
изощренным  способом.  Отталкивающе  могла  подействовать  и  тяжесть.   В
конце-концов я дала себя вовлечь в  тему,  придерживаясь  все-таки  версии
правонарушения и боязни милиции, поскольку от одной мысли о  том,  что  мы
разломали на кусочки собственность порядочных людей и теперь мне  придется
собственноручно реконструировать морду плакальщицы, мне делалось нехорошо.
Дополнительно  меня  сбивало  воспоминание  о  пане  Паляновском,   пылкая
чувственность которого не позволяла исключить амуры с Басенькой. Нельзя же
было допустить, что предметом  чувств  мог  быть  рыцарь  с  головой,  как
дыня...
     На следующий день, в половине двенадцатого, мы начали действовать.  Я
запарковала Басенькин вольво у торгового центра и вместе с мужем  пошла  в
"Саву". На мне была яркая шляпка и плащ в клетку, муж нес  сильно  набитую
сумку. Старательно симулируя желание что-либо приобрести мы обошли  первый
этаж, поднялись наверх и вышли на лестничную клетку  в  задней  части.  На
лестнице как раз никого не было. Я сорвала шляпку с головы, сорвала с себя
плащ, муж выхватил из сумки светлый жакет от юбки, которую  я  надела  под
плащ, я воткнула ему в руки сумочку от плаща, вырвала  сумку  от  костюма,
прошлась гребнем по волосам, подготовленным косметическим  молочком  смыла
рот, брови и родинку с лица. Длилось это ровно полторы минуты. Я  напялила
темные очки, оставила его запихивающим в сумку клетчатый  плащ  и  помятую
шляпку, и через второй этаж вышла наружу со стороны Хмельной улицы.
     Мой надежный друг ожидал в "трабанте" среди кучи машин.
     - Делай что хочешь,  -  сказала  я,  поспешно  усаживаясь.  -  Но  не
допускай, чтобы кто-либо нас догнал. Посмотри, не едет ли кто за нами,  и,
если едет, оторвись от него. Я не могу ехать на Мокотув явно.
     - Ты  меня  удивляешь,  -  с  невозмутимым  спокойствием  сказал  Ежи
трогаясь с места. - Мн