покушаетесь на мою жизнь и  здоровье,  действуете
мне во вред...
     - Почему мне необходимо покушаться на вашу жизнь или действовать  вам
во вред? - спокойно спросил он через минуту, не сумев  дождаться  от  меня
продолжения.  -   Есть   что-нибудь,   что   позволяет   выдвигать   такие
предположения?
     - Конечно, есть! Время от времени вы делаете такие  замечания,  будто
знаете обо мне абсолютно все, а кроме того...
     - Вы о чем-то начали говорить, извините, что я вас прервал.
     На мгновение я потеряла нить.
     - А кроме того, -  продолжала  я,  с  усилием  вспомнив,  что  хотела
выяснить, - ваши прогулки здесь подозрительны.  Это  не  самое  прекрасное
место в мире. На кой же черт вы тратите здесь свое  бесценное  время?  Мне
кажется, что вы за мной следите, хотите вырвать из меня тайну, я  даже  не
знаю, что еще...
     Он немного подождал, но больше никакие предположения не приходили мне
в голову.
     - Я бы мог, например, следить за вашей  безопасностью,  -  вежливо  и
будто приглашающе подсказал он.
     - Не вижу повода. Во-первых, мне ничто не грозит...
     - Если вы опасаетесь фальши и обмана с  моей  стороны,  вам,  видимо,
что-то грозит.
     - Я могу страдать манией преследования. А кроме того...
     До моего одуревшего сознания только теперь  стало  доходить,  что  он
сказал.
     - Что? - удивленно переспросила я. - Вы все обо мне знаете и  следите
за моей безопасностью? Что это значит?
     - Я сделал предположение. Подсказал вам одну из  причин,  по  которым
мог бы здесь находиться в вашем обществе. Разговор с вами  доставляет  мне
удовольствие, я надеюсь, взаимное. Ничего подозрительного в этом не вижу.
     - По-моему, подозрительно все. Вы говорите  со  мной  загадками.  Мое
необычное занятие действительно заканчивается через два дня, но вы  ведете
себя так, будто знаете, в чем оно состоит!
     - Возможно и знаю.
     - В таком случае, вы либо союзник, либо враг.  Если  вы  союзник,  то
должны говорить ясно, не переворачивая все с ног на голову...
     - Я могу быть и нейтрален...
     - Не знаю, как.  Тем  более,  обманывать  меня  неприлично.  В  конце
концов, знаете вы все или нет?
     - Допустим, знаю...
     Я открыла рот, силой удержала рвущиеся  оттуда  слова  и  внимательно
посмотрела  на  него.  Выглядел  он  так,  будто  забавлялся   на   славу.
Невозможно, чтобы таким уж большим  развлечением  был  вид  моего  тела  с
открученной головой!
     Я молчала довольно долго, с  некоторым  трудом  собирая  разрозненные
мысли.
     - И за все время вам не стало интересно, как меня зовут? - неожиданно
для себя обиделась я.
     - Вы же говорили, что не  любите  врать.  Я  терпеливо  подожду  этой
информации еще каких-то три дня...
     Это уже действительно звучало однозначно!  Всеми  силами  я  пыталась
подумать логично. В голове пронеслось  миллиона  три  разных  гипотез,  из
которых я отобрала несколько средне осмысленных. Если бы он принадлежал  к
кругу преступников, полковник бы знал о нем и предупредил меня. Если бы он
работал с милицией, мой визит к ним не стал бы  сенсацией,  он  догадался,
что я не Басенька намного раньше. И то и другое отпадает, и что?  Кто  он,
кроме  того,  что  является   плодом   моего   воображения?   Может,   его
действительно нет?..
     На  этом  архиумном  выводе  я  остановилась.   Какой-то   мальчонка,
пробегающий по скверу спросил у нас время, благодаря чему  я  вспомнила  о
необходимости возвращаться домой. Окончания аферы  Мачеяков  я  ждала  как
гриб дождя!
     Муж встретил меня очень взволнованно, странной информацией:
     - Слушай, тут приходил один, -  с  беспокойством  сообщил  он.  -  Он
пришел с чемоданом, а я, кажется, свалял дурака, потому что спросил, не за
пакетом ли он, а он удивился и спросил,  нет  ли  у  нас  собаки.  Кажется
кто-то донес, что у нас есть  такса  и  мы  не  платим  налог.  Слушай,  у
Мачеяков нету таксы?
     На обратном пути из скверика я пыталась настроиться  и  подготовиться
ко всему, но, ради бога, не к таксе же!..
     - Даже если и есть, я об этом не знаю. Не удивляй меня так.  Подожди.
С каким чемоданом?
     - Очень большим, весь шеф бы поместился. Поэтому я и подумал, что  за
пакетом. Сейчас, это еще не все. Я выглянул за ним в окно, сразу,  как  он
вышел, и знаешь, что он сделал? Начал сгибаться!
     Я совсем ничего не поняла, в  основном  потому,  что  в  голосе  мужа
звучал искренний страх.
     - Как это сгибаться?
     - Под тяжестью чемодана. Здесь он размахивал им  так,  будто  он  был
пустой и ничего не весил, а после выхода он вдруг стал чертовски  тяжелым.
В мастерскую он не входил, пакет там лежит, что  это  должно  значить?  Он
ничего туда не клал!
     Меня посетило вдохновение.
     - Капитану ты звонил? - быстро спросила я.
     -  Как  я  мог  позвонить,  если  ты  забрала  номера  телефонов!   -
занервничал муж. - Я тоже думаю, что надо ему сообщить, сижу здесь и  жду,
как пень, а ты шляешься! Уже половина десятого!
     - Выгляни в окно, не идет ли кто, - приказала я и бросилась на колени
перед телефоном.
     Капитан  заинтересовался   событием   и   косвенно   подтвердил   мои
предположения. Он поручил придержать пакет и не  выпускать  его  из  виду,
пока он не позвонит и не отменит просьбу. Я без труда  отгадала,  что  это
означает.
     - Иди, следи за пакетом, -  сказала  я  мужу.  -  Лучше  всего,  сядь
сверху. С ума с этим шефом сойдешь, очень беспокойный человек.  Ну,  беги,
чего ждешь?
     - Сюда идет следующий,  -  отрапортовал  муж  от  окна.  -  Похож  на
довоенного старьевщика.
     - Убирайся и следи за сокровищами, а с ним я разберусь!
     Приготовившись к самому  худшему  я  открыла  двери  какому-то  очень
грязному оборванцу. Оборванец  был  совсем  настоящий,  не  переодетый.  Я
засомневалась в его связи с делом.
     - Нету, - твердо ответила я, решив ни при  каких  обстоятельствах  не
продавать чужого добра.
     - Бутылки, старые вещи?
     - Ничего нет.
     - Не может быть. Что-то у вас точно есть. Не бывает  такого  дома,  в
котором ничего нет. Продайте, хоть что-нибудь. Может бой стекла. Мусор.
     Оборванец производил впечатление готового на все, если не купит  хоть
что-то. Я решила, что лучше потерять мусор, чем жизнь. Кроме того, я любой
ценой хотела как можно скорее от него избавиться, капитан мог позвонить  в
любую минуту.
     - Мусор? Пожалуйста. Мусор могу продать. Во что вы его возьмете?
     Оборванец вытянул из-за пазухи упаковочную бумагу и  веревку.  Твердо
решив ничему не удивляться я принесла ему  ведро,  две  пепельницы  полные
окурков, коробку от стирального  порошка  и  испортившийся  горчичник.  Он
похвалил меня, с явно выраженным удовлетворением высыпал все  на  бумажку,
прикрыл другой, и с необычной ловкостью сделал из  этого  пакет  формой  и
величиной напоминающий пакет шефа, обмотал все веревкой,  вручил  мне  два
злотых и ушел.
     Сообщив капитану о визите я спустилась к мужу, проверить ситуацию. Он
сидел на произведениях искусства, опершись локтями о стол, и с  отреченным
выражением лица ворошил волосы на голове.
     Можешь идти, у меня это заберут только вместе с жизнью. Не знаю,  что
они там нахимичили, но он  такой  же  тяжелый,  как  раньше.  Если  что  и
пропадет, то не по моей вине. Я не разбираюсь в шайках контрабандистов,  к
этому не привык, абсолютно ничего не понимаю, и  вообще,  с  меня  хватит.
Больше ничего не  хочу,  только  бы  избавиться  от  этого  омерзительного
свинства!
     Я оставила его  и  вернулась  наверх.  Минут  через  десять  позвонил
капитан и поручил оставить омерзительное свинство  в  покое.  Я  выволокла
мужа из подвала, а минутой позже телефон зазвонил снова, мы  побежали,  он
на лестницу, а я  к  аппарату.  Оказалось,  что  это  не  капитан,  а  пан
Паляновский.  Сотрудничество  с  милицией  показалось  мне   вдруг   очень
обременительным.
     -  Сокровище  мое,  -  металлическим  голосом   произнес   заботливый
любовник. - С кем это ты встречаешься на прогулках? Ты же знаешь, какой  я
ревнивый!
     Овладение всеми возникшими эмоциями  потребовало  от  меня  некоторых
усилий.
     - Это ни  к  чему,  -  ответила  так  убежденно,  как  смогла.  -  Он
прогуливается там иногда, видел меня, мы поговорили и ничего больше.
     - Ты ему много про себя рассказывала? Он не будет слишком настойчив?
     - Еще чего. Он даже не знает, как меня зовут.
     - Ты в этом уверена, дорогая? Он не станет приходить к тебе домой? Он
не интересуется тобой... слишком настойчиво?
     - Да ну! Парень как парень, спокойный, вежливый... Вовсе он  мной  не
интересуется. Я им тоже.
     Одновременно я подумала, что если бы  небеса  реагировали  на  каждую
ложь,  гром  с  ясного  неба  звучал  бы   не   умолкая,   временно   меня
заинтересовало это метеорологическое явление. Но пан Паляновский стоял  на
своем:
     - Он не собирался проводить тебя домой? Не шел за тобой?  Дорогая,  я
обеспокоен!...
     В это можно  было  поверить  безоговорочно.  В  качестве  Басеньки  я
составляла фундамент безопасности всей преступной шайки, и в  голосе  пана
Паляновского  звучала  неподдельная  искренность.  Прошло  довольно  много
времени, прежде чем он согласился, что блондин ничем ему не угрожает.
     - Тебе этот гад звонит как бешеный, - обиженно сказал муж.  -  А  мне
Мачеяк - ни разу. Как воды в рот набрал!
     - Мачеяк не твой любовник, не требуй от него слишком  много.  Как  ты
себе это представляешь? Официально Мачеяк это ты, будешь звонить сам себе?
Они же все время думают о прослушивании телефона.
     - Чертовски все позакручено... Как ты думаешь, правильно считают?
     - Понятно, что теперь правильно. У капитана неплохое развлечение.
     - Подожди, когда я подумаю, начинаю понимать.  И  поэтому  они  могут
общаться только с тобой, а не со мной? Тебе может позвонить  соскучившийся
любовник, а мне некому?
     - Вот видишь, каким умным ты постепенно становишься!  Еще  немного  и
сам сможешь организовать такое веселенькое предприятие...
     - Как же, разогнался. Такие вещи не для моих  нервов.  А  если  между
нами, что здесь собственно происходит? Ты понимаешь этот контрданс  вокруг
пакета?
     - И  слону  понятно.  Просто  в  глаза  бросается,  что  шеф  человек
осторожный и предусмотрительный, он  допускает  возможность,  что  милиция
охотится за его шедеврами, и не один человек, а двое. Сам  видел,  что  он
вытворяет. Он  предусмотрел,  что  один  из  следящих  помчится  за  одним
посыльным, а второй за другим, после чего будет  чисто  и  за  третьим  не
помчится никто. Капитан разобрался в этом сразу и приказал нам посторожить
барахло, пока он пришлет еще парочку. Кажется, уже прислал...
     - Это он тебе сказал?
     - Чокнулся? Я просто догадалась! Можешь  быть  уверен,  даже  если  я
спрошу, мне ничего не скажут. Не откажутся, но и не  подтвердят,  и  бейся
лбом в стену. Они всегда так делают, и когда-нибудь меня в могилу вгонят.
     - Значит теперь должен прийти третий, настоящий? А на кой  черт  надо
было тащить его в подвал?
     - Не знаю, возможно, что на всякий случай...
     Согласно инструкции капитана мы сидели в кухне, погасив свет во  всем
доме.  Третий  посланник  неоправданно  сильно  опаздывал.  Было  уже  пол
одиннадцатого, напряжение возрастало,  мы  выдвигали  различные  гипотезы,
прислушиваясь к звукам из подвала, поскольку существовала возможность, что
в  дело  вмешаются  конкуренты,  форпостом  которых  был  взломщик.  Может
завязаться драка... Я как раз успела налить себе свежего чая, когда к дому
подъехала какая-то машина. Мы одновременно сорвались с мест и бросились  к
окну в темной комнате.
     Из черного фиата высаживался мужчина.
     - Идет сюда, - неизвестно зачем конспиративно прошептал муж, я и сама
это видела. - Заберет он наконец это чертово дерьмо или нет?..
     Мужчина медленно подошел к дверям, посмотрел вокруг, постоял с минуту
на дорожке и наконец позвонил. Мы подскочили так, будто он взорвал  дверь.
Муж нервничая побежал открывать. Я зажгла свет в прихожей и остановилась в
дверях на кухню.
     Неправдоподобно  старомодный  человек  в  больших  затемненных  очках
поклонился нам в  реверансе.  Он  выглядел  как  вырезанный  из  довоенных
журналов. У него был соответствующий котелок, куцый шарфик, зонтик и,  бог
свидетель, настоящие белые гетры!!!
     - Извините пожалуйста  за  поздний  визит,  произнес  он  удивительно
старым  пронзительным  дискантом.  Разрешите  представиться,  мы  с   вами
незнакомы. Моя фамилия Шеф. У вас, если  я  не  ошибаюсь,  есть  для  меня
посылка...
     Мы бы удивились намного меньше,  если  бы  он  назвался  бароном  фон
Жоперштангелем. Муж явно поглупел и онемел, поэтому пришлось говорить мне:
     - Вы вовсе  не  ошибаетесь,  есть  посылка,  -  с  некоторым  усилием
ответила я. - Мы так рады, что вы появились, потому что не знали, куда  ее
послать, а это, кажется, срочно.
     - Не очень, не очень, - снисходительно  сказал  мужчина,  кланяясь  и
размахивая зонтиком. - Отправитель преувеличил...
     - Муж вдруг овладел собой:
     - Сейчас я вам принесу, - поспешно сказал он и направился к  лестнице
в подвал.
     - Мужчина остановил его  таким  жестом,  будто  хотел  задержать  его
ручкой от зонтика.
     - Минутку! Прежде всего я должен попросить прощения за эти хлопоты  и
поблагодарить вас за необычайную любезность. Так редко случается встретить
таких  милых  и  учтивых  людей!  Действительно,  я  чувствую  себя  очень
обязанным,  я  использовал  вашу  любезность  в  недопустимой  степени.  Я
позволил себе слишком много, слишком много! Могу я надеяться,  что  вы  не
будете на меня в обиде?
     Пронзительный дискант скрипел монотонно и назойливо,  остановить  его
было невозможно.  Несколько  ошеломленные,  мы  с  мужем  общими  усилиями
уверили его, что он будет прощен. Мужчина изгибался в поклонах как  тонкая
березка при ураганном ветре, производил какие-то размашистые жесты, ногами
выполнял такие движения, будто танцевал  гавот,  а  голос  его  постепенно
приобретал громыхающие интонации.
     - Прошу простить меня за то, что я прибыл в столь неурочный час, но я
только  сегодня  вернулся  из  поездки,  не  хотел  дальше  отягощать  вас
хранением столь обременительного груза и немедленно поспешил к вам. Период
времени, на протяжении которого вы были так любезны, тем более  заставляет
меня...
     На лице мужа ошеломление  смешалось  с  удивлением  и  всепоглощающим
интересом. Удивительный человек,  наверняка  один  из  десятка  тысяч,  он
благодарил и жеманничал с возрастающим воодушевлением, из  уст  его  лился
непрерывный  поток  скрипящей  сладости.  Мною  вдруг   стало   овладевать
убеждение, что мы до конца жизни приговорены не только к  пакету,  который
хоть лежал тихо, но и к его владельцу, которого выключить не удастся.  Муж
сменил выражение на лице, интерес сменился испугом и  теперь  он  выглядел
так, будто ему необходимо было сходить за пакетом только для  того,  чтобы
не грохнуть по лбу этот разошедшийся вулкан благодарности.
     - Итак, если вы будете так добры, я искренней благодарностью  позволю
себе снять с ваших плеч эту обременительную тяжесть. Не слишком ли он  вам
мешал?
     - Нет, - рыкнул муж. - Не слишком!
     - Я  надеюсь,  что  пакетик  не  оставался  вне  дома,  под  влиянием
атмосферных осадков? Я не посмел бы, понятное дело, требовать ни  малейшей
снисходительности...
     - Не оставался!!!
     - Если бы он  остался,  это  бы  могло  некоторым  образом  негативно
сказаться на его содержимом...
     Я перестала слушать, занявшись представлением размазанного под дождем
тыквенного лба рыцаря, что явилось бы  зрелищем  неординарным.  Муж  вдруг
дико блеснул очками, издал из себя неразборчивое рычание и  бросился  вниз
по лестнице. Мужчина с  ангельским  выражением  на  лице  кланялся  дверям
подвала.
     Жест, которым ему был вручен пакет, исключал  возможность  отказаться
его принять. Если бы он немедленно  не  заключил  его  в  объятия,  он  бы
свалился  ему  на  ноги.  Среди  реверансов,  поклонов  и  благодарностей,
владелец достойных его произведений искусства прыжками  удалился,  мелькая
белыми гетрами. Еще долгое время мы не могли избавиться от впечатления.
     - Ушел... - испуганно и недоверчиво прошептал муж. - А я  уже  думал,
что мы до самой смерти от этого гада не избавимся... Боже мой, так  это  и
есть шеф? Откуда он, из паноптикума?
     Мой возбужденный мозг лихорадочно работал.
     - Послушай, - сказала я, оттягивая его  от  окна.  -  Когда  ты  туда
вошел, там ничего не было?
     - Куда?
     - В мастерскую.
     Муж оторвался от наблюдения за улицей, с которой исчез черный фиат, и
тупо смотрел на меня.
     - Все было. То есть... Подожди ка! Ты туда не ходила?
     - Куда?
     - В мастерскую.
     - Чокнулся? Я же все время сидела с тобой на кухне!
     - Я бы не удивился,  если  бы  от  всего  этого  чокнулся.  Но  пока,
кажется, нет... Знаешь, он лежал по-другому. Наоборот. Я помню,  что  клал
его поперек кресла, а теперь, когда его  брал,  он  лежал  вдоль.  Он  сам
повернулся?
     Я несколько раз кивнула  и  покачала  головой,  одновременно  пытаясь
ответить и себе и ему.
     - Они поменяли один на другой. Кто-то прокрался, подбросил фальшивый,
забрал настоящий, а этот забрал фальшивый. Он не  просто  так  держал  нас
столько времени, ему было нужно, чтобы второй успел. Надеюсь, что  капитан
прислал сюда двоих, а не одного.
     Я опять упала  на  колени  перед  телефоном,  подумав,  что  придется
положить здесь какую-нибудь подушку. Докладывая капитану, я сменила мнение
и пришла к выводу, что смена пакета была  мнимой  и  шеф  все-таки  забрал
настоящий. Вероятно эти рассуждения оказали негативное влияние на  ясность
моего доклада, потому что капитан пожелал поговорить с мужем,  который  на
четвереньках прополз от двери к телефону, не обращая внимания на то, что в
комнате темно, и никто снаружи увидеть нас не  может.  Он  подтвердил  мою
версию событий, после чего я вырвала трубку из его рук.
     - Что дальше, пан капитан? - забеспокоилась я. Нам тут дальше сидеть?
Продолжать представление?
     - Сидеть, - загремел капитан. - Пока  вас  не  освободят  наниматели!
Договоритесь, что вы им скажете!  Никакого  самовольства!  Все  как  было!
Спокойной ночи!
     Я со вздохом положила трубку, сменила позу и  удобно  облокотилась  о
дверцу шкафа, вытянув ноги.
     - Похоже на то, что остаток жизни мы проведем как  чета  Мачеяков,  -
уныло сообщила я мужу, также усевшемуся на полу,  под  секретером.  -  Они
поймают  шефа,  вынут  пана  Паляновского  из  объятий  Басеньки,  возьмут
настоящего пана Романа и не знаю, кто будет нас освобождать.  Договор  был
по завтра включительно, и что? Сплошная халтура.
     - Главное, что  пакет  наконец  убрался  ко  всем  чертям,  -  твердо
рассудил муж. - Не думая о шефе, я чувствую себя гораздо лучше.  Я  решил,
что пятьдесят штук им тоже отдам, не хочу  иметь  с  этим  ничего  общего.
Верну по частям, хоть пока и не знаю, откуда я столько возьму.  Может  они
согласятся на проценты с зарплаты.
     Я кивнула и немного сдвинулась, дверная ручка врезалась мне в спину.
     - У меня нет зарплаты, зато я еще  ничего  не  потратила.  За  ремонт
машины придется платить, это уже не вернешь.  Остальное  я  верну  им  как
только смогу.
     - Надо это оформить. Слушай, мы должны  сейчас  об  этом  написать  и
отдать капитану, или кому там  нужно.  Мы  добровольно  отдаем  доходы  от
преступления, не принимали в нем участия, пусть к нам никто не  цепляется.
Мне необходимо остаться чистым, а если мы не сделаем этого  сейчас,  потом
никто не поверит в наши добрые намерения. Давай писать!
     Я признала  его  правоту.  Развитие  событий  одурило  нас  до  такой
степени, что только  через  несколько  минут  столкновений  с  ме