белью  мы
осознали, что можем включить свет. При свете лампы нам  удалось  прийти  в
себя почти окончательно.  Торжественно  подписанные  документы  мы  решили
послать почтой на следующий день.
     - Не думай, что все так  легко  закончится,  -  зловеще  сообщила  я,
закрывая машинку. - Самое худшее еще впереди.
     - Что еще? - забеспокоился муж. - Ничего хуже я уже и представить  не
могу.
     - Тогда представь себе, что встречаешься с  Мачеяком  для  очередного
превращения в безлюдном месте, а он тебя спрашивает, откуда такая дружба с
женой и почему ты не скрыл от нее, что  ничего  не  знаешь  про  шефа.  Не
заподозрила ли она что-то? И как?
     Муж посмотрел на меня как на Горгону, которая до сих  пор  скрывалась
под маской голубки. Он побледнел, руки сами собой подпрыгнули к волосам.
     - И еще спросит, что ты знаешь про сантехников и  где  так  текло,  -
безжалостно добавила я. - Обращаю твое внимание, что капитан приказал  нам
над этим подумать. Нет сомнений, что нам будут  задавать  глупые  вопросы,
чтобы проверить, не открыли ли  мы  что-нибудь,  потому  что  шеф  на  нас
наговорит. Надо договориться.
     Муж вдруг перестал хвататься за голову, недовольно с обидой посмотрел
на меня и продолжил подметать бумажки.
     - Сделай-ка кофе, - попросил он. - Не  знаю  почему,  но  тебе  очень
нравится вылезать со своими идеями как раз  среди  ночи.  По-моему,  я  до
конца жизни не женюсь, хоть и собирался...


     Утром следующего дня явился капитан собственной  персоной,  в  одежде
электрика. Ему это было даже к  лицу.  Мы  приняли  его  в  прихожей,  под
открытым шкафом с пробками, не самое удобное место,  поскольку  сидеть  мы
могли только на лестнице. Настроение у него было намного лучше, чем вчера.
     - Товарищи, - торжественно сообщил он. - Органы милиции обращаются  к
вам... Точнее, не столько органы, сколько я лично, хотя, конечно, от имени
органов... С просьбой, а может с предложением, не знаю, как  это  назвать.
Видите ли... Мы бы несомненно отстранили вас от  этого  дела,  потому  что
милиция не нанимает людей посторонних,  но  здесь  исключительный  случай.
Сейчас я объясню подробно, только сначала скажу, в  чем  дело.  А  именно,
существует возможность, что Мачеяки еще раз обратятся к вам с  просьбой  о
замене. Вы согласитесь.
     - О, боже!.. - душераздирающе застонал муж.
     Я тоже чувствовала себя неприятно удивленной.  Капитан  посмотрел  на
нас со смесью интереса и отвращения.
     - Вам так плохо с этой женой? - осуждающе удивился он.
     - Нет, не это... Как жена она вообще-то ничего, и сама по себе  ничем
мне не мешает. Но я больше так не могу, я не гожусь в преступники, с  меня
хватит! У меня отпуск кончается!
     - У тебя еще три недели, - заметила я.
     - А если они разойдутся и потребуют месяц?..
     Капитан жестом успокоил нас.
     - Сейчас я вам все объясню. Дело в том,  что  нам  нужно,  чтобы  они
чувствовали себя безопасно. Так  будет  намного  легче.  Понятно,  что  мы
переловим их и так, но будет труднее и дольше, ваше участие может  здорово
помочь...
     Муж опять застонал, но уже покорно.
     - Могу вас заверить, что об  этом  никто  не  узнает,  вы  не  будете
выступать официально,  ни  теперь,  ни  вообще.  Вы,  конечно,  вправе  не
соглашаться, я даже уговаривать вас не имею права, но не скрою, что вы нам
очень нужны...
     - Меня можно не агитировать,  -  уныло  остановила  я  его.  -  Я  бы
согласилась просто так, из-за скандала, а он протестует  по  глупости,  не
понимает, что в свете закона выглядит очень зыбко. Или мы реабилитируемся,
или нас затаскают по судам. Ни один судья не поверит,  что  позволили  так
себя обмануть, все будут вспоминать наше идиотское стремление к нетрудовым
доходам... Я хотела сказать, от преступления...
     - Я же написал, что отказываюсь!
     - Отказываешься, потому что все раскрылось. Судья  тебе  скажет,  что
если бы не  раскрылось,  ты  бы  не  отдал,  и  можешь  подтереться  своим
раскаянием!
     Муж в мгновение ока сотворил себе прическу a la пугало для воробьев.
     - Отпуск... - глухо простонал он.
     Капитан успокаивающе замахал обеими руками.
     - Во-первых, это вопрос нескольких дней, пары-тройки. А во-вторых, вы
правы только частично. Вы что, думаете мы не знаем кого и в чем  обвинять?
Еще раз подчеркиваю, вы можете не соглашаться!
     - Соглашаемся, - уныло сказал муж. - Жаль, придется еще раз делать из
себя идиота...
     Я подавила свои личные проблемы, мы присягнули на верность милиции до
гробовой доски, после чего обговорили  детали.  Капитан  удивительно  мало
интересовался нашим гонораром, не сопротивляясь принял наше письмо  и  еще
раз предупредил, что мы подвергаемся опасности.
     - И не подумайте случайно контактировать друг с другом, - добавил он.
- Вы, как вы, вообще не знакомы!
     - Ну, это то ясно, - буркнул муж.
     - Конечно, - обиженно поддержала я. - Вы нас за идиотов держите?
     Капитан как-то странно посмотрел на  нас,  проглотил  напрашивающийся
ответ и закончил визит.
     Я начала нервничать, но немного не так,  как  раньше.  Избавление  от
личности Басеньки открывало передо мной новые перспективы, в которых можно
было заметить мило радующие элементы, мне было бы даже приятно нервничать,
если бы не последнее бревно, лежащее на пути к волшебным переживаниям. При
мысли, что меня ожидает разговор с полным подозрений паном Паляновским  и,
что еще хуже, обязательный визит к нему домой, радость улетучивалась.
     Делать  нам  было  нечего.  Муж,  согласно   договоренности,   уволил
помощника, закончив раскрашивать  белую  ткань.  Узор  для  него  лично  я
закончила, и с разгона даже начала новый, за Басеньку, но  не  хотела  его
продолжать.  Мы  посвятили  свое  время  выдвижению  гипотез  о   развитии
ситуации.
     - Интересно, как ты собираешься вынести это из пещеры разбойников,  -
критически заметила я, помогая ему упаковать толстый рулон. Не скажешь  же
Мачеяку, что я лично для тебя делала работу? Ему тоже не оставишь.
     - Об этом я уже подумал. Как только  он  позвонит  и  договорится  со
мной, я сразу звоню приятелю, говорю, что к нему зайдет  черный  бородатый
мужик и занесет рисунок. И по дороге ему заброшу. Он меня не узнает, можно
не бояться.
     - Черный мужик - это ты? - поинтересовалась я.
     - Естественно, я, - подтвердил муж и вдруг занервничал. - Да не я,  а
Мачеяк! То бишь я, как он. Я блондин!
     В голове у меня пронеслось, что от этих блондинов я с  ума  сойду,  и
немедленно осознала еще одну неприятность. Если  я  обратно  превращусь  в
себя, на прогулку сегодня пойдет настоящая  Басенька.  Эффект  может  быть
катастрофическим, необходимо этому воспрепятствовать...
     - Слушай, нам придется установить какой-то пароль, - серьезно сказала
я, наполнившись плохими предчувствиями.
     - Зачем пароль? - забеспокоился муж.
     - Если нам снова предстоит притворяться. Может произойти так, что они
наймут только одного из нас. Мы можем не отличить нас от них.
     - Ну и что?
     - Как, что? Как ты думаешь, что будет, если ты придешь  сюда,  вместо
меня будет настоящая Басенька, и ты обратишься к  ней,  как  ко  мне.  Все
откроется! Думаешь, они нас поздравят?
     Муж испугался до смерти.
     - О боже, действительно!  Они  шлепнут  нас  не  раздумывая!  Что  за
дерьмо, и как меня угораздило в это встрять! Надо обезопасить себя. Что ты
предлагаешь?
     - Да пароль же. Что-нибудь естественное...
     - Как это? Я вхожу и говорю: "В Гранаде эпидемия, отзыв!". Да?
     - Дурачок, я же  сказала,  что-нибудь  естественное!  Подожди...  Уже
знаю! Ничего не говорить,  стучать  пальцами  по  стеклу,  или  еще  куда.
Допустим я там сижу, ты подходишь к окну  и  барабанишь,  выглядывая.  Вот
так!...
     Я продемонстрировала, муж постучал по соседнему стеклу.
     - Возможно, - согласился. - А ты что? Тоже?
     - Нет, не будем однообразными. Я  сниму  туфель  и  вытрушу  из  него
камушек.
     - А где ты возьмешь камушек?
     - Совсем сдурел? Я притворюсь, что вытряхиваю камушек!...
     - Все указывало  на  то,  что  дальнейшее  ожидание  приведет  нас  в
состояние полного умственного расстройства. Предусмотреть,  что  при  этом
произойдет, было невозможно. Муж выдвинул ужасное предположение, что  наши
наниматели обманули преследователей, давным-давно смылись  через  границу,
поставив нас кормой к ветру, и вообще они не  объявятся,  а  мы  останемся
прикованными друг к другу  до  конца  жизни.  Я  лично  считала,  что  они
приготовят нам западню, из которой выберутся только наши трупы, причем  не
в лучшем состоянии. Было очевидно, что если нам придется ждать до  завтра,
мы впадем в состояние неизлечимого психоза.
     Мрачные прогнозы в половине пятого пополудни прервал пан Паляновский.
Телефон оторвал меня от приготовления яичницы, в конце концов, несмотря на
нервы, поесть было надо.
     - Сокровище мое, я уже здесь, - оживленно произнес он.  -  Немедленно
приходи ко мне, и не слушай протестов этого негодяя. Я по тебе соскучился.
     Я прикрыла рукой трубку и проникновенным шепотом  предложила  негодяю
снять с огня сковородку. Радость вернула аппетит.
     - Хорошо, - послушно ответила я телефону. - Уже еду. Через  пол  часа
буду.
     - На машине, конечно же?
     - На машине.
     - Оденься... А то холодно!
     Было как раз тепло. Несомненно,  это  должно  было  означать,  что  я
должна выбрать костюм, бросающийся  в  глаза.  Пан  Паляновский  будто  бы
ничего не подозревал.
     Яичницу я съела  еще  спокойно,  после  чего  представила,  что  надо
сделать до вечера, и спокойствие как рукой сняло.
     В сумасшедшей спешке я позвонила  капитану,  потом  в  мастерскую,  в
которой уже три дня стояла готовая машина. Я получила согласие забрать  ее
в восемь часов,  хотя  мастерская  работала  до  пяти.  Потом  я  оделась,
абсолютно беспорядочно, но  очень  ярко,  попрощалась  с  перепуганным  до
бессознательности мужем и отправилась к страдающему любовнику.
     У дверей пана Паляновского я собрала остатки душевных сил.
     За порогом на меня никто не набросился, не  связал,  не  скрутил,  не
было и гориллы с пистолетом в руках, от чего, однако, лучше мне не  стало.
Шляпка моей тетки лежала на столе. Басенька  сидела  на  диване  в  халате
ухажера. На мгновение у меня возникла мысль, что так она просидела все три
недели.
     Из пана Паляновского вырывались гейзеры благодарности, среди  которых
не удалось заметить никаких подозрений.
     - Понимаете, мне  пришлось  обращаться  к  вам,  как  к  Басеньке,  -
пламенно оправдывался он. -  Этот  преступный  тип  способен  организовать
подслушивание. Прошу у вас прощения за эту вынужденную фамильярность...  О
моих чувствах к Басеньке он прекрасно знает и  насмехается  над  ними.  Вы
уверенны, что все в порядке? Что было с сантехниками? Вы  должны  подробно
все рассказать!
     Я приняла чашечку кофе, решив в крайнем случае вылить его за  пазуху,
чем выпить хоть каплю, и приступила к освещению событий. Было понятно, что
их интересовало. Пан Паляновский хотел лично оценить  ситуацию  и  понять,
есть ли у него поводы для беспокойства. С  мстительным  удовлетворением  я
черпала успокаивающие известия  из  богатых  закромов  моего  воображения.
Потоки воды, проливающиеся на кухне Мачеяков, и  полнейшую  недоразвитость
сантехников,  вызванных  из   какой-то   мастерской,   название   которой,
естественно, вылетело из памяти, я  представила  исключительно  образно  и
убедительно. Вор тоже прошел как по маслу. Пакет для шефа  вызвал  у  меня
некоторые  трудности,  потому  что   любовник   с   неутомимым   упорством
допытывался у меня о реакции мужа и степени моего с  ним  взаимопонимания.
Через пол часа я начала чувствовать себя психически  истощенной,  покинуть
эту пещеру разбойников, стало для меня основной целью в жизни.
     - Муж ваш - полный кретин, - недовольно сказала я  Басеньке,  которая
пожатием плеч выразила согласие с моим мнением.  -  Оказывается  он  этого
шефа вообще не знал, и, неизвестно зачем, от меня это  скрывал.  Он  назло
мне постоянно предлагал отвезти пакет самой. Я конечно протестовала...
     - И совершенно правильно, совершенно правильно,  -  поспешно  заверил
меня пан Паляновский. - Здесь произошло некоторое недоразумение,  он  пана
Шефа действительно не знал, это было не его  дело,  а  Басеньки.  Басенька
должна была сообщить о прибытии посылки, но в силу обстоятельств не смогла
этого сделать. Мы этого попросту не предвидели, тем более, что  пана  Шефа
не было в Варшаве... А  он  таким  образом  хотел  узнать  о  ее  делах  и
знакомствах, притворяясь, что о них знает...
     Мне  было  очень  интересно,  как  пан  Паляновский  объяснит  глупое
упущение с пакетом и я смотрела на него, как собака  на  кость,  когда  он
путался в зарослях лжи. Чем больше я смотрела, тем больше он путался, пока
мне не пришло в голову, что как человек простодушный, легковерный и ничего
в деле непонимающий, я вообще не должна этим  заниматься.  Это  вообще  не
должно меня касаться. Я  добровольно  сменила  тему,  доставив  ему  явное
облегчение, и разъяснила вопрос о товарище по прогулкам.
     - Можете ему кланяться, но даже не  обязательно  любезно,  -  вежливо
проинструктировала я Басеньку. - Это чужой человек, пару раз я говорила  с
ним о чем попало. О погоде и о хулиганах. Он к вам цепляться не станет.
     - А мы уже беспокоились, что вы завязали близкое знакомство, - нервно
рассмеялся пан Паляновский. - Это было бы неприятно.
     Я чуть было не ответила, что если и да, то не как Басенька, а как  я.
Психическое истощение стало на  меня  действовать.  Надо  было  как  можно
скорее  заканчивать  с  этим  опасным  допросом  и   убираться.   Убраться
наконец-то отсюда, в живых и собственной персоной!
     Пан Паляновский заметил мой взгляд на часы:
     - Вы спешите?  Не  хотелось  бы  быть  невежливым,  но  вы,  кажется,
нервничаете? Может произошло что-то еще?..
     - Это еще только случится, когда сюда примчится мой муж, - ответила я
не скрывая раздражения. - Странно, почему это вы  не  спешите?  Во  всяком
случае, я предпочла бы закончить этот маскарад. Получиться получилось,  но
уже три недели я живу в напряжении и заявляю вам, что с меня хватит. Можем
поговорить в другой раз.
     Пан Паляновский будто очнулся. Он сорвался с места,  взволнованный  и
обеспокоенный, выразил сожаление и  погнал  Басеньку,  которая  наконец-то
слезла с дивана. Возвращение в себя доставило мне громадное  удовольствие.
Героиня фальшивого романа переодевалась в собственный пурпур и  фиолет,  я
же срывала с себя ее шкуру. Долой идиотскую родинку,  долой  мертвый  зуб,
долой челку, долой недовольную косметику! Под париком у  меня  образовался
плотный ком, перекраситься было нечем, но ничто не было в состоянии лишить
меня неописуемого удовольствия. Вернуться в человеческий вид я решила  уже
дома.
     Пол часа, которые я ожидала выхода Басеньки несомненно принадлежат  к
самым  длинным  в  моей  жизни.  Пан  Паляновский  развлекал  меня   вялым
разговором, блуждая мыслями в другом  измерении.  Наконец,  он  на  минуту
остановился, несколько раз обеспокоенно откашлялся, после чего произнес:
     - Если вы позволите, я еще хотел бы... Очень  прошу  не  считать  это
злоупотреблением вашей любезностью! Мог бы  я  надеяться...  Пока  это  не
точно, но после минут полнейшего счастья так трудно  вернуться  к  мерзкой
действительности! Если только это будет возможно, не согласились бы  вы...
Может, всего на несколько дней, в крайнем случае - на  неделю...  Конечно,
за отдельное вознаграждение...
     Даже если капитан не имел с этим ничего общего, я бы согласилась  без
колебаний. Я была готова заплатить ему, и на  все,  что  угодно,  лишь  бы
убраться отсюда. В первый момент я не поняла, куда он  клонит,  и  ожидала
предложения, от которого застынет кровь в жилах, например, остаться у него
дома, проехаться к безлюдным окраинам, выпить этот  кофе  или  чего-нибудь
подобного, против чего пришлось бы яростно протестовать...
     В данной же ситуации мы договорились  в  мгновение  ока.  Удачливость
предсказаний капитана наполняла меня  надеждой  на  его  скорый  успех.  С
полным безразличием я согласилась с суммой в десять тысяч злотых, с тем же
успехом пан Паляновский мог предложить мне и десять миллионов и  пятьдесят
грошей. Я подтвердила, что для меня лично, будет  лучше  сохранить  все  в
тайне, хотя бы из-за документов. Все еще неуверенная, не встретит ли  меня
какая-нибудь неприятность на лестнице, не хлопнется ли на  голову  тяжелый
предмет из окна, не заинтересуется  ли  мной  в  подъезде  гориллоподобный
бандит, испытывая райское наслаждение, я оставила апартаменты преступника.
     Одновременно я утеряла способность сохранять спокойствие. Было  около
семи. Мне надо было забежать за деньгами, забрать машину, вернуться к себе
домой, привести в порядок размазанное  лицо,  переодеться  и  любой  ценой
успеть  в  скверик!  Мысленно  я  представила  неописуемые  осложнения:  я
опаздываю, блондин приходит, натыкается на эту чертову куклу, обращается к
ней, она ему отвечает ни в пень ни в колоду,  он  пытается  выяснить,  что
произошло, моя ложь открывается, я приезжаю туда  как  я,  Басенька  видит
меня вместе с ним, моя ложь выявляется еще больше, они убивают  не  только
меня, но и его, огромное количество трупов портит безобидный скверик.  Или
Басенька меня не видит, но он видит нас обеих, она больше похожа на  меня,
то бишь на себя, неизвестно кто из нас я, заваривается  каша,  опять-таки,
из-за меня все выясняется, полковник и капитан выражают мне  благодарность
в виде долговременного заключения. Или происходит еще что-нибудь,  чего  я
не в состоянии предвидеть, но последствия  тоже  плачевны.  Общий  плач  и
скрип зубовный...
     Я поймала такси,  заскочила  домой  за  деньгами,  счастливо  избежав
взгляда в зеркало, буквально в последнюю минуту ввалилась в мастерскую, не
выслушав  рекомендации  по  поводу  смены  масла,  бросилась  в  машину  и
вырвалась на улицу. С визгом я затормозила перед собственным  подъездом  и
галопом пронеслась по лестнице. Когда я рисовала себе настоящее лицо, руки
у меня дрожали, я надела блузку задом наперед, уронила часы и поломала  на
парике расческу.
     На улицу возле скверика я подъехала после восьми.  Чертова  Басенька,
как назло, прогуливалась по самым освещенным местам, видная издалека,  как
Статуя Свободы. Я объехала скверик вокруг,  припарковала  машину  в  тени,
прорвалась сквозь зелень кустов, выбирая самые темные  места,  после  чего
уселась на лавку под деревом, вдали от фонаря, в полной  темноте,  получив
обзор во все стороны. Блондина все еще не  было.  Я  немного  успокоилась,
хотя предвиденные осложнения до сих пор не снимались.
     Я попыталась разработать план действий. Надо его поймать, прежде  чем
он заметит Басеньку, подипломатичнее объяснить ему, что теперь  я  выгляжу
так,  женщины  всегда  изменчивы,  подипломатичнее  утащить  его  с  этого
идиотского места и подипломатичнее уговорить его проехаться куда-нибудь на
машине.  И  проделать  все  так  дипломатично,  чтобы  избежать  подробных
объяснений...
     Первый пункт программы был выполнен безукоризненно. Я  заметила  его,
входящим  в  аллейку  недалеко  от  припаркованной  машины,  сорвалась  со
скамейки и рысью бросилась в его сторону.  Басенька,  к  счастью,  в  этот
момент шла ко мне задом. Я обо что-то зацепилась в темноте  и  рухнула  на
него, чуть не перевернув нас обоих.
     -  Уходите  отсюда!  -  поспешно  произнесла  я,  забыв  о   правилах
дипломатии. - То есть, пойдемте, это место мне  надоело!  Есть  и  другие,
получше и покрасивее, мы поедем туда на машине!
     Он не только не протестовал, но и не высказал ни малейшего удивления.
Он развернулся, позволил дотащить себя до машины  и  затолкать  внутрь.  Я
со