чтобы самим поискать. А  мы  им  жутко  помешали.  Они
боялись, что он сразу помчится докладывать этой своей  экспедиции,  понаедут
ученые. Вот и решили оглушить его и связать, чтобы полежал  тихонечко  и  не
пылил.
   - Откуда ты знаешь?
   - Как откуда? Сам слышал, как давали показания. Я же от милиции -  ни  на
шаг, а милиция их сразу и допросила. Не могли напасть на своего работодателя
здесь, на холме, так как эта чертова молодежь, говорили,  и  даже  еще  хуже
говорили, вместо того чтобы спать, всю ночь слонялась по лесу. Так  они  ему
все покрышки порезали, чтобы не мог уехать. Один здесь на  стреме  стоял,  а
другой колеса делал, только у него плохо  шло,  так  как  ножик  был  тупой.
Удивляюсь я на него... Ну, а он тут возьми и заявись и напоролся как раз  на
того, кто покрышки резал, ну и приложил ему с ходу...
   - Это та морда! - воскликнула Шпулька.
   - Ясно. Вот он и размазал того по родной природе, а  все  от  нервов,  уж
очень ему покрышек было жалко, почти совсем новые.
   - Ну, ладно. Это понятно, - констатировал  Зигмунт.  -  А  ты  что  такой
гордый? В чем твои-то заслуги?
   - Как это в чем?! - возмутился Янушек. - Да я половину всего этого своими
глазами видел! Сразу привел милицию к машине, все им рассказал! Его тут же и
загребли, как он с ниппелями на велике прикатил. А второго  амбала  сцапали,
когда  он  его  подстерегал...   Собственно   говоря,   как   раз   перестал
подстерегать... Чуть-чуть  работодателя  дрючком  не  приложил.  А  того,  с
мордой, дома повязали, он как раз  лечился,  недалеко  здесь  живет.  Откуда
узнали, что это он, не знаю, но узнали. Так что вся шайка под замком, и  все
благодаря нам. Сказали, что будут нас публично благодарить.
   - А можно узнать, что с ниппелями? - осторожно поинтересовалась  Тереска.
- Ты их вернул или себе на память оставил?
   - Да ты что?! Конечно, вернул, я же говорил, что отдам милиции. И отдал.
   - Как это?
   - Обыкновенно. Сказал, что одолжил, когда  они  ему  все  равно  были  не
нужны, а теперь хочу вернуть, но через них, так как  хозяин  сейчас  слишком
расстроен, еще чего скажет, а я таких слов слушать не  могу,  у  меня  сразу
припадок эпилепсии начинается.
   - И поверили?!
   - А почему нет? Эпилепсия ничем не хуже других болезней. Даже очень  были
довольны и обещали, что обязательно отдадут, хотя они ему  по-прежнему  пока
не нужны. А мне уж как благодарны!
   - О Господи! Если бы еще и вождь там оказался!  -  мечтательно  вздохнула
Шпулька. Янушек вдруг перестал жевать.
   - Какой вождь? - подозрительно поинтересовался он.
   - Скифский. А может, даже вместе с той дикой девицей...
   Янушек посмотрел сначала на Тереску, потом на Зигмунта.
   - Эй! У нее бред?
   - Он же ничего не знает, - пояснил Зигмунт.  -  Его  же  здесь  не  было,
расскажите, а то у меня уже сил нет.
   Тереска конспективно изложила брату археологические новости. Тот  слушал,
одобрительно кивая головой.
   - Вот видите, это же просто слепое счастье! - констатировал  парнишка.  -
Нам здорово повезло. А вы еще не хотели ехать за раками!
   - Спятил, что ли! Кто это не хотел? - возмутилась Тереска.
   - Ну, я не знаю, кто  там  не  хотел,  а  только  мне  пришлось  еще  вас
уговаривать. Теперь уж я ни за что в жизни  ни  в  какие  скелеты,  трупы  и
убийства не поверю! Всегда, как только натыкаешься на что-нибудь эдакое, так
потом оказывается, что все туфта! Ладно, хоть вождь...
   Тереска вдруг вспомнила, кто не хотел ехать.
   - Ты не хотела! - обвинила она Шпульку. - Пришлось тебя силком тянуть!
   - За раками я хотела! - начала та оправдываться. - Я  только  не  хотела,
чтобы что-то случилось! Мы же договаривались: никаких происшествий!
   - Может, ты еще и жалеешь?  И  надо  было  это  захоронение  оставить  на
разграбление всяким бандюгам?!
   - Нет, конечно. И все  же  я  изволновалась,  страсть!  По  мне  -  лучше
спокойная жизнь. А еще лучше, если бы вождь сам по себе, а раки  -  сами  по
себе.
   - А воры - сами по себе? По-твоему выходит, сначала мы раскапываем холмы,
все равно какие - все подряд. В другой раз ловим маньяков-золотокопателей, а
уже в третий - отправляемся за раками?
   - Холмы и золотокопатели меня в  данный  момент  не  волнуют,  -  прервал
разгоравшуюся ссору Зигмунт. - А вот что касается раков, то, по-моему,  пора
затопить корзину!
   Тереска  со  Шпулькой  тут  же  позабыли  о  своих  разногласиях.  Янушек
проглотил последний кусок и поднялся.
   - Я не знаю, не слишком ли бабушка преувеличивает, -  заявил  он.  -  Мне
лично ловить нравится, я могу хоть бочку наловить, но кто же столько  съест?
Два ведра раков!
   - Сколько "столько"? Разве два ведра много?
   - А то нет?  Раки  вполне  приличные,  по  пять  штук  на  нос  -  вполне
достаточно! Это же больше, чем целая курица!
   - Спятил? Ты что, не знаешь, что у раков едят?
   - Как что? Все едят, целого рака  едят,  разве  нет?  Или  у  него  много
костей?
   - Каких костей? У тебя совсем крыша поехала! У рака же едят только  часть
хвоста и клешни!
   Янушек был настолько потрясен и возмущен, что даже застыл на мгновение.
   - Чего же мы ждем, черт возьми! Часть хвоста и клешни, тоже мне провиант!
Это же кот наплакал! Принимайтесь-ка за работу!
 
2. Переезд 
 
   Тереска, распираемая эмоциями, бежала к Шпульке. Они  не  виделись  целых
четыре дня. За эти четыре дня произошла масса событий, ну, может, не  совсем
масса, если уж быть точным, то два, но эти два стоили массы...
   Первым из них  было  знакомство  в  букинистическом  магазине  с  пожилым
человеком, который  одновременно  с  ней  потянулся  за  книгой,  английским
изданием о скифском искусстве. Целых полсекунды Тереска была твердо намерена
завладеть книгой во что бы то ни стало, вырвать  ее  зубами  и  когтями,  но
затем посмотрела повнимательнее и подумала, что ведь это уже старый человек.
Значительно старше ее, ему уже, наверное, все шестьдесят, а то и больше,  не
так уж много и осталось... Не станет  же  она  пожилому  человеку  отравлять
последние годы жизни, ладно уж, ничего не поделаешь, пусть это  скрасит  его
старость. И отдернула руку.
   Пожилой человек тоже отдернул руку, уступая  Тереске.  Так  они  довольно
долго с преувеличенной  вежливостью  старались  всучить  друг  другу  данное
произведение. Тут Тереска поглядела на библиофила повнимательнее,  и  что-то
внутри нее дрогнуло. Так она и  стояла,  уставившись  на  мужчину,  пока  не
сообразила, что ведет себя страшно невежливо: стоит, нахально смотрит  и  не
отвечает.
   - Простите, пожалуйста, - поспешно извинилась она. - Я не расслышала, что
вы сказали? Я задумалась, потому что вы мне показались похожим на  одного...
на одного знакомого. То есть... извините...
   Пожилой человек внимательно разглядывал Тереску уже с самого начала, хотя
и не подал виду, что догадывается,  кто  такая  эта  очаровательная,  полная
жизни девушка с прозрачными светло-зелеными глазами.
   Он тут же подхватил:
   - Ничего страшного. Я думаю, что показался вам  похожим  на  моего  сына.
Льщу себя надеждой, что это все же он на меня похож.  А  я  о  вас  довольно
много слышал.
   Тереска тут же почувствовала, как ее заливает волна блаженного тепла. Все
сомнения исчезли. Конечно же, похож на сына, то есть, разумеется, сын  похож
на него. Совершенно такие же глаза, только цвет иной, у отца -  серые,  а  у
сына - синие, самые прекрасные на свете! Другие черты лица тоже были похожи,
например форма носа, но это Тереске было уже не важно, глаз оказалось вполне
достаточно.
   - Ах, так это вы! - оживленно воскликнула она. - Я о  вас  тоже  слышала!
Ну, раз вы хотите купить, я тем более уступлю.  Наверняка  найду  что-нибудь
другое.
   - Такие книги -  большая  редкость,  -  предупредил  пожилой  человек.  -
Давайте сделаем так: я куплю, а вы сможете брать ее почитать.
   Тереска подумала, что таким образом он просто-напросто хочет заплатить за
нее. Книга была весьма дорогая. С этим она ни за что не согласится!
   - С таким же успехом я могу купить, а вы будете брать почитать, -  твердо
заявила  она.  -  Мне  это  только  доставит  удовольствие.  И  не  думайте,
пожалуйста, что у меня нет денег.
   - Наверное, родители дали?
   В вопросе пожилого человека  прозвучало  нечто  такое,  от  чего  Тереска
взвилась на дыбы. В принципе, в самом факте получения денег от родителей  не
было ничего обидного, дело было обычное и весьма распространенное, но именно
в  данной  ситуации,  учитывая  тон  вопроса,  Тереска  восприняла  его  как
оскорбление. Она высоко задрала подбородок и заявила:
   - Родители дают мне еду, крышу над головой и зимнее  пальто.  Чтобы  быть
совсем точной, - еще и подарки на день рождения. На  все  остальное  я  сама
зарабатываю честным и очень нелегким трудом. Работу эту я терпеть  не  могу,
но  буду  продолжать,  чтобы  никто  не  мог  назвать  меня   дармоедкой   и
нахлебницей. Дело свое я знаю и зарабатываю весьма прилично. Так что  деньги
у меня есть. И не от родителей.
   Гордую речь завершило сердитое фырканье разъяренной  кошки.  Так  Тереска
обычно  давала  выход  своим  чувствам,  иначе  она  бы  просто  лопнула  от
возмущения.
   - Раз дела обстоят таким образом, я согласен выступить в роли дармоеда  и
нахлебника, - благодушно произнес пожилой человек, делая шаг назад и как  бы
уступая  девочке  место,  сопровождая  свои  слова  безукоризненно  вежливым
жестом.
   Вулкан негодования в душе Терески тут же  погас,  так  как  именно  таким
жестом пользовался и его сын. "Езус-Мария, как же  они  похожи..."  -  снова
подумала она и опять погрузилась в  состояние  полного  блаженства.  Девочка
купила книгу и вышла из магазина, прижимая к груди исследование об искусстве
скифов на языке, которого не знала. Пожилой мужчина вышел вместе с ней.
   - Поскольку мы только слышали друг о друге, - сказал он,  -  я  бы  хотел
познакомиться с вами поближе и даже собирался  угостить  вас  мороженым,  но
теперь боюсь. Не знаю, как вы к этому отнесетесь и не станете ли настаивать,
чтобы самой меня угощать. А я, видите ли, к роли дармоеда еще  не  привык  и
хотел бы делать это постепенно.
   - Я как раз подумала, что  было  бы  просто  здорово,  если  бы  вы  меня
чем-нибудь угостили, все равно чем, - радостно  ответила  Тереска.  -  Можно
будет и поговорить спокойно. Полдармоеда беру на себя. И мне  очень  хочется
знать, почему вас тоже интересуют скифы.
   - Да так. Просто о них мало что известно. А я слышал об  открытии  нового
захоронения, следил за поисками по сообщениям в печати, вот и хотел  немного
обновить свои знания. Скорее уж ваш интерес к ним представляется необычным.
   - Ха! - с триумфом воскликнула Тереска и даже остановилась. - Так  я  как
раз и присутствовала при этом открытии! Могу вам все рассказать!
   - Буду весьма обязан...
   Позже Тереска никак не могла вспомнить, что же она ела и  пила  во  время
этого разговора. Что-то ела - это точно, но было ли  это  мороженое  или,  к
примеру, сырая картошка, утверждать с полной уверенностью она не решалась. И
повинны здесь не только скифы, но и другая тема, возникшая в ходе  беседы  и
отодвинувшая на второй план кочевые племена. Ведь  его  отец  намекнул,  что
что-то о ней слышал. Тереска не была бы особой женского  пола,  если  бы  не
спросила, что именно.
   Пожилой человек, то есть его отец... А главное, что независимо  от  того,
был ли он энергичным пожилым человеком или, к  примеру,  Змеем  Горынычем  о
трех головах, главное -  являлся  его  отцом.  Все  остальное  не  имело  ни
малейшего значения. С таким же успехом мог быть  кентавром  или  осьминогом.
Хотя, конечно, гораздо приятнее иметь дело с симпатичным  пожилым  мужчиной,
чем с осьминогом... Его отец весьма охотно говорил о сыне.
   - Думаю, что этот секрет я могу вам раскрыть, - сказал он  с  улыбкой.  -
Мой сын однажды сообщил мне, что познакомился с  одной  девушкой.  Этим  его
признания поначалу и ограничились. Но недавно он  вернулся  к  этой  теме  и
описал  девушку,  причем  должен  признать,  что  точность  его   наблюдений
наполняет меня законной отцовской гордостью. И лучшее  тому  доказательство,
что я вас узнал с первого взгляда.
   Тереска воздержалась от вопроса, где сейчас  этот  сын  находится  и  чем
занимается, так как была абсолютно уверена, что они обязательно встретятся в
нужный момент. Когда этот момент наступит, она даже не задумывалась. Это  от
нее не зависело и происходило само по себе. Тереска  вся  как  бы  светилась
внутренним светом.
   Пожилой человек наблюдал незаметно за ней и думал, что если когда-нибудь,
спустя годы, кто-то погасит этот свет, заставит померкнуть ясные  прозрачные
глаза, то ему останется только надеяться, что  злодеем  будет  не  его  сын.
Иначе пришлось бы его тогда проклясть как преступника, убившего саму жизнь.
   Тереска возвращалась после этой встречи, все еще прижимая к груди труд по
скифскому  искусству.  Только  дома  она  вдруг  вспомнила,  что  сразу   же
собиралась одолжить книгу. Но быстро успокоилась,  так  как  была  абсолютно
уверена, что оказия передать книгу появится, и  очень  даже  скоро.  Девочка
была так в этом убеждена, что когда  на  следующий  день  услышала  знакомый
голос, то ничуть не удивилась, но всю ее  наполнило  уже  привычное  чувство
блаженной радости.
   - Похоже, мне вчера здорово перемыли кости, - сказал  молодой  человек  с
прекрасными  синими  глазами,  улыбаясь  вопреки   меланхолическим   ноткам,
звучащим в его голосе. - И кто? Два человека, на чью доброжелательность, как
мне казалось, я могу рассчитывать!
   - Еще как перемыли, - подтвердила Тереска. - Но ты  оказался  в  отличной
компании. Вместе с тобой косточки перемывали и скифскому вождю,  о  котором,
правда, достоверно неизвестно - существовал он в действительности  или  нет,
зато был предметом воздыханий прекрасной греческой дамы.
   - Это, конечно, немного  утешает.  Хотя  дама,  по  слухам,  не  блистала
интеллектом.
   - Ты уже и это знаешь! А я-то надеялась хоть  раз  в  жизни  чем-то  тебя
удивить, а то всегда наоборот.
   - Да что ты, я ничегошеньки не знаю! Разве что самую малость. И  как  раз
пришел  услышать  подробности,  ведь  ты  была,  можно  сказать,  у  истоков
сенсации. Хотелось бы узнать из первых рук!
   - Мы очень даже удивились, что ты там не показался, - заметила Тереска. -
Шпулька утверждает, что ты  всегда  появляешься  в  каких-то  очень  сложных
ситуациях. Кажется, там была достаточно сложная...
   - Не успел, - оправдывался Робин. - Посиди вы там чуть подольше, может, я
бы и присоединился к вашей компании, так как слышал об этих  археологических
поисках от отца.
   - А кстати! У меня явные провалы в памяти, забрала книжку, а обещала дать
почитать, ведь он знает английский! Пожалуйста, не мог бы ты...
   - Не мог бы, - твердо и весьма решительно прервал ее  Робин.  -  Со  мной
вообще тут не считаются и используют на посылках. Придется тебе  самой.  Мой
отец приглашает тебя в гости, даже без книжки, а моя обязанность - доставить
гостя, даже если придется совершить похищение. Удобно будет, если я  совершу
его завтра утром? Отец живет за городом...
   Весь  следующий  день  Тереска  провела  в  маленьком  домике   на   краю
Крампиноской пущи, куда ее отвез Робин на мотоцикле. Ехала она, не  цепляясь
за водителя  и  не  наваливаясь  ему  на  спину,  за  что  была  чрезвычайно
благодарна табунам ухажеров своей  тетки  Магды,  с  помощью  которых  давно
овладела искусством ездить на мотоцикле  пассажиром.  С  детства  ее  катали
таким образом, желая завоевать расположение  тетки,  пользовавшейся  бешеным
успехом у молодых людей и поэтому капризной до невозможности...
   - Ты совершенно очаровала моего отца, - заявил Робин, когда они вернулись
поздним вечером и остановились у ее калитки.
   - Что ты! - запротестовала Тереска. - Это твой  отец  меня  очаровал!  Он
прямо необыкновенный и такой  молодой!  Я  поначалу  посчитала  его  пожилым
человеком, но какой же он пожилой! Дрова колет лучше меня!..  И  к  тому  же
такой красивый!
   - О Господи! Опять то  же  самое!  -  простонал  сын  красивого  пожилого
человека. - Уже не  первый  раз  родной  отец  составляет  мне  конкуренцию!
Придется тренироваться колоть дрова.
   - Совсем не обязательно, - смилостивилась Тереска. - У тебя  тоже  совсем
неплохо получается. Это скорее мне надо в чем-нибудь потренироваться, а то я
чувствую себя совсем негодящей.
   Робин взглянул на нее и подумал, что не надо ей ни в  чем  тренироваться.
Тереска, такая, как она есть, для него - единственная в мире, но пока он  ей
этого говорить не будет.
   Ему не пришло в голову, что слова здесь не нужны.  Тереска,  закрывая  за
собой дверь так осторожно, как будто она была сделана из китайского фарфора,
улыбалась блаженной улыбкой.
   Все это вместе взятое являлось одним из двух чрезвычайных событий. Другое
произошло на следующий день и облеклось в форму телефонного звонка.  С  утра
пораньше позвонил доцент Вишневский и радостно прокричал, что  курган  есть!
Верхний  слой,  правда,  оказался  совершенно  уничтожен,  но   на   глубине
археологам удалось докопаться до каменной кладки, и если за две с  половиной
тысячи  лет  под  эти  камни  не  проник,  как  он  выразился,   "какой-либо
непредвиденный фактор", то есть шанс обнаружить там вождя. Сам  он  лично  в
этого вождя свято верит, хотел  бы  поделиться  верой  и  своим  счастьем  с
Тереской и, пользуясь случаем,  сообщает,  что  заштопанная  ивовая  корзина
решила вопрос со снабжением продовольствием, но,  слава  Богу,  что  наконец
завершаются раскопки, иначе на раков они уже не  смогут  смотреть  до  конца
своих дней.
   Эта новость переполнила чашу.  Тереска  решила  немедленно  поделиться  с
подругой, выскочила на улицу и помчалась к Шпульке.
   У самого дома Шпульки она  наткнулась  на  какие-то  препятствия,  но  не
обратила на них ни малейшего внимания,  хотя  ей  и  пришлось  через  что-то
перелезать и делать крюк. Каким-то краешком своего сознания Тереска отметила
наличие  вроде  бы  строительной  техники,  бульдозера  или,   может   быть,
экскаватора, рассеянно обогнула руины почти разрушенного дома и оказалась  в
нужном подъезде. Постучав в дверь  подруги  и  не  получив  ответа,  девочка
влетела в незапертую квартиру.
   - Слушай, нашли вождя! - выкрикнула она с разбегу.  И,  не  закончив  еще
фразы, сообразила, что видит нечто весьма странное. Шпулька  сидела  посреди
кухни на огромном  казане,  перевернутом  вверх  дном  и  покрытом  газетой.
Опершись  локтями  на  колени  и  подперев  голову  руками,  она   с   тупой
безнадежностью  уставилась  на  стену.  Помещение  находилось  в   состоянии
прерванной в самом разгаре генеральной уборки или  только  что  оставленного
сражающимися места ожесточенного побоища.  Удивленная  Тереска  притормозила
свой радостный бег и спросила:
   - О Господи! Что здесь творится?
   Шпулька только тяжело вздохнула и,  не  отрывая  глаз  от  стены,  дважды
махнула рукой, при этом первый жест символизировал общее отчаяние, а  второй
как бы указывал  на  дальний  конец  дома.  Тереска  припомнила  только  что
виденное во дворе.
   - Ага, понимаю, сносят. Ну так ведь должны были сносить?
   Шпулька даже не пошевелилась. Тереска подождала, сдерживая нетерпение.
   - И что из того, спрашиваю, что сносят? Погоди... А вы как?  Чего  сидишь
как пришибленная?
   Шпулька снова вздохнула, не меняя позы, и опять несколько раз  безнадежно
махнула рукой. Тереска начала понемногу выходить из себя.
   - Не маши, а скажи что-нибудь! Разучилась говорить, что ли?
   - Не садись на это!!! - дико заорала Шпулька, вскакивая с казана, так как
Тереска уже присела было на какой-то ящик, стоявший  у  двери.  В  последний
момент она успела схватиться за косяк и застыла в полуприседе.
   - Боже милосердный... Почему? Что тут такое?  Шпулька  рухнула  назад  на
свой казан.
   - Это картонное, а