ы,  который  уже  несколько  раз   интересовался
Тереской, тревожила ее не меньше. Предостережение пани Мендлевской, саженцы,
свитер, преступники, неподъемные тяжести...
   - Вот я и говорю, - поспешно подхватила пани Марта.  -  Доченька,  может,
это организовать как-то  иначе?  Почему  из  Жолибожа?  То  есть,  я  хотела
сказать, почему через весь город? Я знаю, вы что-то такое делаете для школы,
но можно же матери все толком объяснить!
   - Прямо сейчас? - В голосе Терески завибрировал яростный протест.
   - Да, прямо сейчас, - ответила пани Марта, для чего ей  пришлось  собрать
всю свою твердость. Она и сама не была уверена, что сейчас  подходящая  пора
для педагогических бесед. - Ты целыми днями где-то пропадаешь, возвращаешься
непростительно поздно. Что все это значит?
   Тереска с тяжелым вздохом сдалась и уселась на ступеньку.  Что  говорить,
доставку саженцев можно было  бы  организовать  более  разумным  способом  -
разумным в глазах окружения. Для Терески же  такой  способ  был  единственно
приемлемым, если учитывать Богуся. Но не объясняться же на этот счет - ее не
поймут, да она никому никогда и не скажет.
   - Один доктор на Жолибоже дал нам пятнадцать штук, -  неохотно  пустилась
она в объяснения, не подозревая, какую тяжесть снимает с сердца матери, и не
задаваясь вопросом, откуда та знает, о каком товаре идет  речь.  -  Туда  мы
добираемся трамваем, но обратно приходится только пешком. А что поздно,  так
людям вечером удобнее. Возим саженцы на Шпулькиных санях,  к  ним  приделаны
колеса. Раньше не получается, люди заняты своими делами.
   - А не разумней ли нанять грузовик и перевезти все сразу?
   - Как сразу, когда мы каждый день добываем понемногу? И в разных  концах.
Если  бы  этот  полудурок,  мой  брат,  дал  нам  свой  велосипед,  все   бы
упростилось, но он же бесчувственный чурбан! Ты бы им занялась, а то  боюсь,
ничего путевого из него не вырастет.
   - А чего хочет милиция?
   - Ничего особенного, - махнула рукой Тереска, довольная тем, что вопрос о
распорядке дня исчерпан. Она с  кряхтением  поднялась  со  ступеньки.  -  Мы
должны опознать каких-то типов, которые шляются по участкам. Я пойду  спать,
устала как собака.
   - Погоди... - Помявшись, пани Марта решила рискнуть:
   - А что за история с ребенком?
   - Что? - удивилась Тереска. - С каким ребенком?
   -  О  котором  переживает  Шпулька.  То  ли  обездоленный,  то  ли   даже
брошенный...
   Тереска безразлично пожала плечами.
   - Не знаю. Она переживает обо всех детях скопом. Потому-то мы  и  взялись
за это дело, сад будет посажен для Дома Младенца. Вообще в  том  их  бараке,
где она живет, есть какой-то заброшенный малец, мать у него алкоголичка  или
что-то в этом роде. Если тебе интересно,  спроси  у  Шпульки,  завтра  я  ее
позову к нам. Можно мне наконец поспать?
   - Ну конечно же можно, иди...
   Сокрушенная несправедливыми  подозрениями,  которым  она  позволила  себе
поддаться, пани Марта  в  качестве  искупления  решила  помочь  дочери.  Она
подключила мужа, и тот  обеспечил  грузовой  пикап,  который  в  один  заход
доставил  триста  саженцев  из-под  Блендова,  от  довоенных  знакомых  пана
Кемпиньского. Кроме того, дважды в неделю, во второй половине  дня,  пикапом
можно было пользоваться в пределах Варшавы и окрестностей.
   Трем сотням саженцев Тереска обрадовалась неимоверно.  Зато  пользоваться
пикапом систематически она  наотрез  отказалась,  чем  повергла  домашних  в
крайнее изумление. Упрямство, с каким она цеплялась за право  отбывать  свою
каторгу именно  в  поздние  часы,  было  совершенно  непонятно.  Втянутая  в
дискуссию Шпулька своей уклончивостью произвела, мягко  говоря,  впечатление
недоразвитой и слабовольной натуры.
   - По-моему, ты  преувеличиваешь,  -  осторожно  высказалась  она,  когда,
избавившись, наконец, от настырных взрослых,  они  тащили  свою  колымагу  в
деревню за Вилановом. - Так мы и до  Страшного  суда  не  управимся.  Ничего
такого не случится, если Богусь разок  не  застанет  тебя  дома.  Придет  на
следующий день.
   Тереска ничего не ответила, только мрачно посмотрела на нее, а про себя с
горечью подумала, что даже Шпульке этого не  понять.  Богусь  не  придет  на
следующий день. Он снова исчезнет на неопределенное время, и она снова будет
обречена на ожидание. Только встреча может переломить ситуацию.  Она  должна
его увидеть, иначе у нее лопнет сердце или еще что-нибудь. Сам Богусь искать
с ней встреч не будет, ему все равно. Это она должна лезть  из  кожи  вон...
Нет, надо что-то придумать, и поскорей!
   Конечно, ей досталась жалкая роль, и закрывать на это глаза не удавалось.
Положение унизительное, и мириться с ним нельзя. Хорошо бы  выбросить  этого
Богуся из головы раз и навсегда, забыть о его существовании, только как?  Да
и стоит ли? Сладкий яд отчаяния, мучений и надежды бесповоротно отравил  ее.
Пути назад нет. И никто ее  не  поймет,  даже  Шпулька  со  своим  идиотским
здравомыслием, но уж ей-то придется просто подчиниться Тереске.
   - Я тебе удивляюсь, - продолжала Шпулька, не дождавшись ответа. - Не буду
спрашивать, что ты в нем нашла, он, конечно, очень симпатичный, но ты можешь
найти себе не хуже. - Она стащила стол на обочину и уселась на него. -  Если
он так себя ведет, плюнь на него. Лично я бы плюнула. Сколько можно терпеть?
Где это видано?
   Тереска уселась рядом с ней.
   - Нигде не видано, - признала она. - Я без него жить не могу, вот и все.
   - А должно быть наоборот. Вот Стефан глазами в тебя стреляет...
   - Пусть лучше сам застрелится. Глаза у него как  у  голодной  козы,  сама
ведь говорила.
   - Ну и что? Зато стоит тебе захотеть, он твои ноги целовать будет. А брат
Данки, ты думаешь, он из-за сестры у школы околачивается?
   - Не знаю, из-за кого, и знать не хочу.
   - А чернявый Анджей? Он готов на голову встать, лишь бы заманить тебя  на
вечеринку к Магде...
   - Анджей? Этот хам? Да еще косоглазый...
   - Не правда, вовсе не косоглазый. Просто у него глаза близко посажены.
   - Так пусть он их рассадит подальше. По мне, так  он  косоглазый.  Против
Данки я ничего не имею, но брат у нее - ограниченный тип, с ним и поговорить
не о чем. А все вместе интересуют меня как  прошлогодний  снег.  Не  в  моем
вкусе.
   - Ну а Богусь?
   Тереска помолчала, потом тяжело вздохнула.
   - Я ведь тебе уже говорила, - сказала она несчастным голосом. - Для  меня
главное в мужчине красота, ум и воспитанность. Всю жизнь я мечтала о  таком,
у которого все эти достоинства сочетаются. Богусь первый такой...
   - И ты считаешь, этого достаточно? - с сомнением спросила Шпулька.
   Тереска сидела, упираясь локтями в колени и уронив голову в ладони.
   - Оказывается, нет, - мрачно признала она. - Нужно еще четвертое условие:
чтобы я ему была нужна.
   Шпулька осуждающе покачала головой.
   - Красивый, умный и воспитанный. И чтоб ты ему была  нужна.  Не  маловато
ли? Тебя не интересуют характер, профессия, образование?
   Тереска так решительно затрясла головой, что стол под  ними  сдвинулся  и
съехал одним боком в канаву.
   - В том-то и дело, что нет. Будем  рассуждать  логично.  Положим,  я  ему
нужна и он нужен мне. Если он умный, то сможет  получить  и  образование,  и
хорошую работу, и вообще устроиться в жизни. Если он хорошо воспитан, то  не
будет меня обижать. С таким легко договориться, найти общий  язык  и  вообще
вместе жить. А что еще нужно?
   Подруги вытащили стол из канавы и двинулись дальше. В первые же  дни  они
приноровились к своей  колымаге  и  усовершенствовали  способ  передвижения.
Повернув тачку задом наперед, они держались за железную скобу и ехали как на
самокате, одной ногой отталкиваясь  каждая  со  своей  стороны.  Способ  был
замечательный, позволял передвигаться намного быстрее, но только на  ровной,
не перегруженной транспортом дороге.
   - Красивая женщина может позволить себе быть круглой дурой, - ни  с  того
ни с сего изрекла  Тереска,  прервав  затянувшееся  молчание.  -  Некрасивая
должна быть умной и образованной.
   Шпулька какое-то время то качала,  то  кивала  головой,  колеблясь  между
согласием, отрицанием и неуверенностью.
   - Не знаю что и сказать, - наконец призналась  она.  -  Как  отнестись  к
мужчине, которому неважно, что женщина дура, лишь бы была красивой?
   - Таких много.
   - Меня это не радует.
   - Перестань выписывать кренделя,  впереди  поворот...  Я  не  о  мужчинах
говорю, а о женщинах, одни красивые, а другие - нет,  и  тут  уж  ничего  не
поделаешь.
   - Глубокая мысль... Лично я ради  чьих-то  идиотских  вкусов  глупеть  не
собираюсь, - упиралась Шпулька, выруливая после поворота  смерти  на  прямую
полосу.
   - Я, может, тоже, - раздраженно сказала Тереска. - Наверное, потому,  что
мы не тянем на настоящих красавиц. Оттого у нас и  подход  к  жизни  другой.
Придется нам быть умными и образованными. Раз  уж  потрясающей  красотой  не
блещем, будем брать интеллектом и эрудицией. Тут у нас шансы имеются.
   - Ага, - ехидно подтвердила Шпулька. - Богусь - наглядный пример, при нем
интеллект из тебя прямо фонтанирует.
   - То-то и оно, - честно признала Тереска. - Думаешь, почему мне  все  это
пришло  в  голову?  Не  знаю  как,  но  мне  позарез   надо   стать   умной,
интеллигентной и образованной...
   Отталкиваясь ногами,  одна  левой,  другая  правой,  подруги  все  больше
удалялись в сторону Виланова. Столешница под  ними  трещала,  повизгивала  и
грохотала.
   В стоящей на  обочине,  под  прикрытием  зарослей  машине  воцарилось  на
какое-то время молчание. Трое мужчин, сидевших внутри, проводили громыхавшее
мимо чудовище изумленным взглядом.
   - Чтоб я сдох! - вырвалось у одного. - Что это такое было?
   - Коляска с ножным приводом? - неуверенно предположил второй.
   - Во время оккупации встречались  всякие  такие  штуковины,  -  задумчиво
высказался третий. - Но сейчас?
   - По-моему, на ней катили две девчонки. Что за штуковина?
   - Корыто на колесах. Какая тебе разница? Проехали, и черт с ними.  У  нас
дела поважнее...
   Не подозревая о том, какой они вызвали интерес, подруги быстро  добрались
до места и вскоре, привязав к колымаге двадцать  два  саженца,  тронулись  в
обратный путь. Тяжело сопя от натуги, они проволокли  стол  по  пересеченной
местности и, лишь выбравшись на шоссе,  применили  свой  усовершенствованный
метод. Теперь зрелище было уже совсем ни на  что  не  похоже.  Двадцать  два
саженца с корнями, заботливо и  профессионально  упакованными,  представляли
собой странный, причудливых очертаний груз, едва  оставлявший  каждой  место
для одной ноги и с трудом позволявший сохранять равновесие. Вдобавок им  еще
по доброте душевной накидали сверху черенков  малины  и  смородины,  которые
пришлось прикреплять уже наспех.
   - Сзади за мной слетает, - предупредила Шпулька. -  Давай  остановимся  и
привяжем.
   - Давай, а то скоро будет поворот, - встревожилась Тереска.  -  Надо  же,
этот гроб прет как танк... Тормози!
   - Как?
   - Не знаю! Ногой! О Господи, что-то едет!
   - Нас задавит! - панически запричитала Шпулька. -  Ноги  отрежет!  Бросай
все, бежим!
   Со стороны Варшавы неслась машина, а они, как на грех,  катили  по  самой
середке проезжей части. К счастью, небольшого  наклона  дороги  на  повороте
оказалось достаточно, чтобы перегруженная тачка сбавила  скорость,  позволив
им спрыгнуть без риска для жизни. Еще какое-то время они возились  со  своим
грузом, причем в свете фар это выглядело  так,  будто  огромный  сухой  куст
вдруг ожил и решил переместиться  в  другое  место,  потом  наконец  удалось
вытащить стол на обочину.
   Мимо проехал «фольксваген», немного притормозив  на  повороте  и  осветив
окрестности, и быстро исчез в направлении Виланова.
   - Пронесло, - дрожащим голосом сказала Тереска. - У  меня  есть  запасная
веревка, а вообще-то смородину мы потеряли.
   - Я не удивлюсь, если мы и жизнь потеряем на ниве общественной работы,  -
с горечью заметила Шпулька, возвращаясь за валявшимися  невдалеке  черенками
смородины. - Привяжи их покрепче!
   Из все еще  стоявшей  в  зарослях  машины  за  ними  наблюдали  три  пары
внимательных глаз.
   - Менты, - с тревогой произнес один из субъектов. - Выследили нас.
   - С чего ты взял?
   - Они ездят «фольксвагенами». Ты  представляешь  себе  водителя,  который
увидал бы такое зрелище и не остановился бы поглядеть, что это за цирк? Он в
сговоре с этими...
   - А вдруг и правда?
   - Она нарочно вывернула на середину, чтобы показать место.
   Третий внезапно разозлился.
   - Попрошу не разводить панику, - холодно заявил он. - Что значит «место»,
какое место, мы здесь первый раз встречаемся! Никто о нас ничего  не  знает,
вы как пуганые вороны!
   Двое других прикусили языки.
   - А интересно все-таки узнать, в чем тут дело, - наконец осторожно сказал
один. - Эти девчонки и эта... платформа. Чем они здесь занимаются?
   - Это можно, только поделикатней, соблюдая осторожность. У  нас  еще  два
часа времени.
   Автомобиль медленно выехал из кустов и с выключенным дальним светом, лишь
на подфарниках, покатил в сторону Варшавы.
   - Я уже боюсь разгоняться, - обеспокоенно сказала Шпулька. - Эта  скотина
в случае чего снова не захочет останавливаться.
   - Толкай, иначе мы всю оставшуюся жизнь проведем на шоссе! Надо приделать
тормоза, Зигмунту это ничего не стоит.
   - Зигмунт того же мнения, что и остальные. Говорит, что мы  пустоголовые,
что надо было сначала договориться, а потом заказать грузовик и свозить  все
чохом, раз в две недели...
   Тереска внезапно соскользнула со стола и застыла бы как  вкопанная,  если
бы не судорожно зажатая в пальцах скоба, тащившая ее дальше. После  короткой
пробежки к ней присоединилась Шпулька.  Соскочив  с  тачки,  она  с  помощью
Терески обуздала ее, и обе остановились.
   - Что ты сказала?
   - Говорю, раз в две недели. Из-за этого твоего  Богуся  мы  стали  такими
кретинками, каких еще свет не видывал,  во  всяком  случае,  на  европейских
рекордсменок точно тянем! Так говорит Зигмунт, и  похоже,  он  прав.  А  что
касается Богуся, - безжалостно пророчила Шпулька, - он придет  в  тот  самый
злосчастный день. Как назло. Всегда так бывает,  это  уж  точно.  Ты  можешь
торчать у телефона целый год, а  как  только  отскочишь  на  минутку,  он  и
позвонит. Но ты его звонка не услышишь.
   Тереска смотрела на нее с явным неудовольствием.
   - Ладно, - наконец гневно отозвалась  она,  -  после  драки  кулаками  не
машут. Завтра смотаемся последний раз в деревню, а  потом  останутся  только
Тарчин и Груец. Зигмунт тоже хорош, не мог пошевелить мозгами пораньше.
   - Он уже давно шевелит мозгами, - вступилась за брата Шпулька, - но ты же
и слышать ни о чем не хотела. Ведь и Каракатица нам говорила то же самое еще
вначале. Поехали, а то и вправду не заночевать бы нам на шоссе.
   Минут через десять подруги, поменявшись местами,  сменили  ноги.  Тереска
вдруг начала встревоженно озираться, затем склонившись к Шпульке,  известила
ее зловещим шепотом:
   - Я тебя пугать не хочу, но за нами едет машина.
   - Ну и что? - не испугалась  Шпулька.  -  Мы  же  тащимся  сбоку,  пускай
обгоняет.
   - В том-то и дело, что она нас обгонять не хочет. Ползет следом, сохраняя
дистанцию.
   Шпулька чуть не задохнулась от страха. Она  вытаращила  глаза  и  открыла
рот, но тут же его закрыла и принялась яростно отпихиваться  ногой.  Тереске
волей-неволей тоже пришлось сменить аллюр.
   - Полегче, Шпулька, не гони так, а то мы  загремим  вниз.  Все  равно  из
нашей катеры сто километров в час не выжмешь. Нас любой машине  догнать  раз
плюнуть.
   - До Хелмской уже близко... - выдохнула Шпулька.
   - Да зачем нам Хелмская? Правь к школе!
   - По насыпи я ни за что не поеду...
   - Вот дуреха! Именно в насыпи наше спасение. На насыпь ни один автомобиль
не вскарабкался!
   - Бандиты выскочат из машины и  догонят  нас.  Это  же  они!  Убийцы!  По
Идзиковского ехать опасно, там темень  страшная.  Едем  через  город!  Через
площадь Унии!
   - А через Беоляны и Ломянки не хочешь? На Бельведерской тоже темень.
   - О Боже! Ну тогда через Дольную, там  фонари  есть,  вчера  были!  Мы  с
тобой, видать, умом тронулись, в такой ситуации по  ночам  шастать!  И  куда
только милиция смотрит? Машина все еще едет за нами?
   - Все еще.
   - Мне даже оглядываться страшно.
   - Да, кстати, насчет милиции, - припомнила вдруг Тереска, -  милиция  нас
уже искала. Они там выследили кого-то и хотели нам показать, только  нас  не
застали.
   - Какой ужас! Бандиты наверняка смекнули, что милиция на них вышла. Из-за
нас! Нет, они нас уберут, это точно! Поторапливайся!
   Не теряя прыти, они окольной дорогой добрались-таки до школы и скинули во
дворе свой груз. Подозрительная машина все время следовала за ними и  только
возле школы куда-то делась.
   - Затаились небось где-нибудь за утлом, - нервничала Шпулька. -  Я  домой
не пойду, заночую в школе. Влезу .через подвальное окно. Так и  знай,  я  на
нашей колымаге домой не покачу.
   - Колымагу можно оставить здесь до завтра. А домой придется  идти,  а  то
родственники всполошатся. Надо только найти что-нибудь для  защиты,  дубинку
или палку покрепче.
   - А может, позвонить из учительской, чтобы кого-нибудь за нами выслали?
   - Перестань дурить, школа заперта, нам туда не попасть. Да и время еще не
позднее, везде фонарей полно.
   - Только не на моей улице!
   - Мы сначала пойдем ко мне и позвоним в милицию. А завтра  ты  прихватишь
по пути нашего монстра, и встретимся у насыпи, ближе к вечеру...
   - Ишь чего захотела! Ближе к вечеру! -  взъярилась  Шпулька.  -  Если  ты
полагаешь, что я и завтра собираюсь бегать в темноте от бандитов, то глубоко
заблуждаешься. Или едем сразу  после  уроков  или  обходись  без  меня!  Мне
собственная жизнь дороже твоего Богуся!
   Тереска вынуждена была признать правоту  подруги.  Конечно,  лучше  ехать
сразу после уроков, но тогда как быть с репетиторством?  Впрочем,  если  они
выедут в половине пятого, с делом можно будет управиться до темноты.
   Терескин дом был объят глубоким покоем, видимо, пани  Марта  уже  махнула
рукой на дочь. Подозрительных машин по дороге  не  попадалось,  но  за  ними
неотступно кто-то шел. Шпулька с перепугу постукивала зубами.
   - А Зигмунту и в голову не придет сестру встретить... Брат называется!
   - Так он же понятия не имеет, где тебя  встречать,  -  резонно  возразила
Тереска. - Успокойся, сейчас позвоним в отделение, участковый  сам  хотел  с
нами потолковать, значит, чего-то выведал...
   Участкового  на   работе   уже   не   было,   но   дежурный   милиционер,
предупрежденный насчет возможного звонка, дал Тереске  его  домашний  номер.
Терпеливо выслушав сбивчивый рассказ девушки, участковый велел им дожидаться
его.
   Через полчаса он уже  подходил  к  калитке  в  сопровождении  неотлучного
Кшиштофа Цегны. Оба были в штатском и  прибыли  пешком,  оставив  машину  на
другой улице. В калитку вошли бесшумно - Тереска и Шпулька уже поджидали их,
дрожа от холода и волнения. Никогда еще вид блюстителей закона не  доставлял
им столь искренней радости!
   - ...в машине их, кажется, было трое, -  с  волнением  завершила  Тереска
свой подробный рассказ.
   - И один шел за нами до дома, - добавила Шпулька.
   - Проверяли мы эти участки, -  задумчиво  произнес  участковый.  -  Одним
владеет медсестра из больницы на Мадальинского, другим -  главный  бухгалтер
конструкторского бюро, он, впрочем, уже ушел на  пенсию.  Ни  медсестра,  ни
бухгалтер под ваше описание не подходят.  Хотя  там  иногда  хозяйничают  их
родичи... Двоих мы уже взяли  на  заметку  и  собираемся  вам  показать  для
опознания. Вероятно, вам придется отпроситься с уроков этак на полчаса.
   - На час, - решительно поправила его Шпулька. - И хорошо бы отпроситься с
истории.
   - Ну это уж как получится...
   - Ладно, а сейчас  как  нам  быть?  -