небольшое
количество имеющихся у матери драгоценностей и доля отца  в  фирме.  Вот
только родной души не осталось на всем белом свете, так кому же заняться
сиротой, как не родной тетке, при  этом  бездетной  и  имеющей  богатого
мужа? Опять же, ребенок был  уже  в  том  возрасте,  когда  не  требовал
особого присмотра, наоборот, мог и сам кое-что делать по дому. Вроде  бы
все логично, а вот надо же, какой крик поднял Кароль!
   Девочка все же поселилась в доме и, надо  признаться,  особых  хлопот
хозяевам не доставляла. Из четырех гостевых комнат наверху она  получила
в свое распоряжение одну с ванной  комнатой,  так  что  вниз  спускалась
только поесть, была вежлива, послушна, училась отлично  и  не  создавала
проблем. Вот только расходы на нее...
   Расходов тоже можно было избежать,  ведь  трехкомнатная  родительская
квартира была сдана за солидную сумму, которой  Юстинке  с  избытком  бы
хватило и на еду, и на все остальное,  но  Марина,  назло  мужу,  твердо
решила  все  деньги  за  квартиру  переводить  на  счет  Юстины,  чтобы,
достигнув совершеннолетия, девушка располагала собственными  средствами.
Пока же им с Каролем вполне по силам взять на себя содержание маленькой,
здоровой, спокойной девочки.
   С чего это Кароль так взъярился - Марина решительно не понимала. Орал
и топал  ногами  -  словом,  вел  себя  так,  будто  Юстина  лишила  его
последнего куска. С искаженным от ярости лицом, позабыв о приличиях,  он
вопил на весь дом, что не в состоянии кормить  орды  чужих  детей.  Если
Марина в состоянии - пусть и  кормит,  но  не  за  его  счет.  Он  тяжко
работает,  вкалывает  день  и  ночь,  без  отпусков  и  выходных,  чтобы
заработать себе и супруге на хлеб. Но не для всего  же  света!  С  какой
стати содержать ему чужого подкидыша, какие еще идиотские мысли придут в
голову его безмозглой супруге, которая в жизни гроша не заработала, знай
тратит. А может,  он  рассчитывал  Юстинкины  деньги  вложить  в  другое
предприятие? А может, он намерен просто спать на них? Его право...
   - Спи! - не выдержала Марина. - Но тогда принеси их наличными,  чтобы
я могла набить для тебя матрас.
   Кароль так посинел от бешенства, что  Марина  даже  перепугалась.  Но
промолчал. На следующий день успокоился и милостиво согласился  приютить
племянницу жены в своем доме. Однако тут же  оговорился,  что  потребует
жесткий отчет в расходе денег на хозяйство и  расточительства  более  не
потерпит. Марина тоже пришла в ярость и решила записывать все  съеденное
племянницей, пусть видит. Терпения у нее хватило на два дня, поняла, что
такое занятие вредно для ее здоровья, уж лучше сразу повеситься. Нет, не
любили они друг друга, Марина и арифметика.

***

   Время шло, и в доме создалась совсем невыносимая атмосфера. Отношения
между супругами портились на всех фронтах.
   Марина всегда любила общество. Обожала  встречи  с  друзьями,  званые
вечера, дискотеки. Она очень любила танцевать, не пропускала  ни  одного
бала в карнавал, вообще была  не  прочь  повеселиться.  С  удовольствием
принимала гостей и сама с энтузиазмом ходила в  гости.  Поначалу  Кароль
разделял ее вкусы, а потом разлюбил все это. По прошествии  четырех  лет
супружества все неохотнее появлялся вместе с  Мариной  в  обществе,  все
труднее было уговорить его отправиться  куда-нибудь  на  светский  раут.
Прошло еще пять лет. Теперь Кароль явно  предпочитал  покой  и  домашний
уют; придя с работы и плотно поужинав, он запирался у себя в кабинете  и
занимался  неизвестно  чем.   Говорил   -   надо   просмотреть   бумаги,
поразмыслить о делах,  на  работе,  дескать,  не  было  времени.  Марина
злилась - идиотское занятие! Тоже мне удовольствие. А из-за него  и  она
сиднем сидела дома.
   Когда же Марина предлагала пригласить гостей,  муж  начинал  кричать,
что ему надоели все эти прихлебатели, толку  от  них  никакого,  а  жрут
по-страшному. Он не намерен бросать на ветер  деньги  и  вообще  тратить
драгоценное время.
   И Марина попыталась вести светскую  жизнь  без  мужа.  Ей  сразу  это
как-то не понравилось, оказаться в обществе одной или с  Каролем  -  две
большие разницы. К  тому  же  выяснилось,  что  одной  далеко  не  всюду
прилично заявиться, так что очень быстро  и  очень  неожиданно  круг  ее
знакомых заметно уменьшился, да и среди оставшихся она уже не была самой
красивой и самой важной.
   А все из-за Кароля, он с ней обходился как с собакой,  из-за  него  и
другие перестали считаться.
   И правда, если уж они и оказывались вместе в каком-то  обществе,  муж
не  скрывал  своего  пренебрежения  к  жене,  позволял   себе   громкие,
бестактные замечания по ее адресу, перебивал жену, когда та  начинала  о
чем-то рассказывать,  демонстративно  не  наливал  ей  вина,  обслуживая
других дам, и не только не давал ей  прикурить,  но  и  пару  раз  грубо
вырывал сигарету у нее изо рта,
   А кроме того, перестал ее пламенно и страстно любить.
   Марине не очень-то и требовался этот его  паршивый  секс,  тем  более
что, растолстев, Кароль сопел и страдал одышкой, но ее женская  гордость
была уязвлена. Он обязан был пылать  к  ней  страстью,  невзирая  на  ее
габариты, хотя бы для того, чтобы она ему капризно отказывала в любовных
ласках. Он же, последний негодяй, не спешил добиваться ее  ласк,  и  это
выводило Марину из себя.
   Никаких баб и девок он не заводил, уж это Марина знала наверняка,  не
из таких он мужчин, что станет швыряться  мехами  и  драгоценностями,  в
крайнем случае сводит поужинать в ресторан, но вряд ли пойдет  на  такие
лишения, поскольку не переносит ресторанной пищи. Итак, все время и  все
помыслы мужа были заняты тем, чтобы делать деньги. Ну и конечно, едой.
   С Мариной муж почти перестал разговаривать, уходил из  дома  молча  и
так же молча возвращался. Никогда не предупреждал, явится ли на обед, но
если являлся, а обеда не было, такое устраивал, хоть  беги  от  него  на
край света. Бедная женщина  с  годами  научилась  по  поведению  супруга
определять, не собирается ли он  куда  уехать.  Чемоданы  он  давно  уже
паковал сам, иногда один, иногда два, и после ухода мужа Марина кидалась
проверять, что он забрал с собой. Забрал смокинг,  куда  это  его  черти
понесли? Прихватил лыжи, ага, значит, едет  в  горы,  вот  интересно,  в
Закопане или в Нагано? Так-так, взял маску и ласты, опять ломай  голову.
А теперь вот запасной костюм, три  сорочки,  пижаму.  Видимо,  предстоит
деловая встреча...
   Марина даже самой себе не признавалась, что  никогда  не  знает,  где
находится ее муж, а уж домашним и вовсе, делая вид, что в курсе. Хотя  и
Юстинка, и Хелена прекрасно все понимали, притворяясь, что  не  замечают
слез хозяйки и не слышат диких выкриков  хозяина.  Они  уже  привыкли  к
тому, что он может вернуться в  самое  невероятное  время,  ворваться  с
оглушительным шумом и руганью или, напротив, пробраться тихо, незаметно,
а потом внезапно объявиться в  кухне  с  требованием  немедленно  подать
горячий завтрак, обед, ужин. За отсутствие  оных  ответственность  несла
жена, а ведь она жила в вечном неведении, не зная  ни  дня,  ни  часа...
Если лыжи и ласты в какой-то степени гарантировали  несколько  спокойных
дней, то, скажем, смокинг уже ничего не значил. Со смокингом Кароль  мог
исчезнуть из дому и на неделю и заявиться  в  ближайшую  ночь.  А  самое
противное - уезжая, никогда не оставлял денег, подлец. Марина уже  давно
лишена была радости купить себе что-нибудь новенькое из одежды. От тоски
и злости ее двенадцатиперстная сама собой свивалась в восьмерки.
   Разумеется, у Марины был свой счет в банке, открытый Каролем в первый
же год их супружества, но деньги на этот счет поступали  лишь  от  него,
других источников никогда не было.  И  вот  теперь  он  вообще  перестал
переводить на него деньги, чтобы унизить ее, заставить  клянчить  жалкие
гроши, доказать, какая она плохая  хозяйка,  разбазаривающая  деньги,  и
вообще безмозглая идиотка. Конечно, это не так, а если у человека нелады
с арифметикой, так это еще ничего не значит...
   Первое время Марина пыталась перенять тактику мужа и тоже перестала с
ним разговаривать. Еду подавала молча, не  спрашивая,  чего  он  желает,
кофе и чай приносила по своему усмотрению, что вызывало у мужа  яростное
шипение. Но молчать было свыше ее сил. Молча преподнеся  мужу  очередную
гадость, она бежала потом  в  кухню  и  отводила  душу  в  разговорах  с
Хеленкой,  правда  не  замечая,  что  дает  указания   домработнице   по
хозяйству, цедя слова сквозь зубы и сохраняя на лице зверское выражение.
Умная Хелена все понимала и покорно выслушивала благоглупости хозяйки.
   Итак, Марина начала полномасштабную войну, и неизвестно, чем бы такая
гражданская война закончилась, но тут муж и произнес это страшное  слово
"развод".
   Нет, развода Марина не добивалась, развода она не хотела.  А  раз  уж
подлец  вздумал  угрожать  ей  разводом,  которого  никак  нельзя   было
допустить, оставалось лишь одно - убить подлеца.
   Просто взять и убить.

***

   - Да ты что! - снисходительно бросил Кшиштоф Буркач  своему  приятелю
Ромеку Матушевичу, поперчив борщ. - По  закону  все  имущество  супругов
признается общим независимо от  того,  работала  жена  или  ты  сам  его
приобрел.  Суд  исходит  из  посылки,  что  жена  принимает  участие   в
накоплении совместного имущества, помогая мужу вести дом и  вообще  взяв
на себя всю домашнюю сторону жизни, в том числе и воспитание  детей.  Ни
одному мужу без помощи жены не нажить состояния. Вот разве что ты  лично
получил наследство от предков, причем  вы,  вступая  в  брак,  заключили
брачный контракт о разделе имущества будущих супругов.
   - Какая там интерциза, - скривился Ромек, для разнообразия свой  борщ
подсолив. - От предков мне досталась лишь разрозненная  коллекция  марок
да  ржавая  сабля  времен  какой-то  там  войны.  А  жена   унаследовала
пожелтевшую хрустальную вазу и давно сломанные напольные часы. В  начале
нашей совместной жизни нам помогали оба - и мой старик, и ее. А потом  я
и сам встал на ноги.
   - В таком случае ничего не попишешь - половина принадлежит ей. Еще  и
на детей будешь платить алименты.
   - На Михала не буду,  он  уже  работает.  Платить  придется  лишь  на
Вандзю.
   - Невелика разница.
   - Холера! Мне сейчас что-то делить - прямо зарез.
   - Тогда воздержись от развода, себе же в убыток.
   Они  сидели  за  столиком  одного  из  самых  изысканных   варшавских
ресторанов. Кароль молчал, внимательно слушая разговор своих  коллег  по
бизнесу.
   Собрались бизнесмены для  того,  чтобы  окончательно  оформить  очень
выгодный контракт, требующий, увы, немалых капиталовложений.  Переговоры
прошли на редкость успешно, партнеры обсудили все мелочи  еще  на  этапе
закусок, но, поскольку обед заказали заранее, было  глупо  оставить  уже
оплаченные деликатесы и разойтись, тем более что за окном дождь лил  как
из ведра. Ничто не мешало спокойно пообедать в  теплой  и  дружественной
обстановке.
   Однако для Кароля обстановка оказалась  отнюдь  не  приятной,  а  все
из-за разговора друзей-конкурентов. Не меняя каменного  выражения  лица,
Вольский жадно слушал все тонкости о разводе, стараясь запомнить  дотоле
неизвестные ему мелочи, например интерцизу. Да нет,  конечно  же,  таких
вещей он не мог не знать, просто, помышляя о разводе, старался  отогнать
от себя неприятные мысли. Теперь вот силой заставили его слушать. И надо
же было прохиндею Матушевичу завести за  обедом  именно  этот  идиотский
разговор!
   Каролю очень неприятно было думать  о  разводе,  он,  собственно,  не
очень-то и жаждал его, но жизнь с Мариной стала  совсем  невыносимой,  и
что-то пора было предпринять.
   Много лет назад он  женился  на  очаровательной  стройной  девушке  с
прелестными ножками. Юное создание Кароля обожало, смотрело ему  в  рот,
ловило каждое слово, беззаветно веря мужу во всем.
   Муж понимал, конечно, что его молоденькая супруга не блещет ни  умом,
ни культурой, однако у нее  хватило  способностей  неплохо  наладить  их
семейную  жизнь.  Главное  же  -  девочка  со  всеми  своими   потрохами
принадлежала Каролю, была его неотъемлемой собственностью, старалась  во
всем ему угодить, он же, в свою очередь, ценил  ее  старания  и  был  ей
благодарен. Марина ни в чем мужа не ограничивала, он мог делать все, что
пожелает, а обслуживали его в доме так, что он никогда и мечтать не  мог
о подобном.
   Но постепенно все стало меняться. Юное создание показало коготки.  Ей
вдруг вздумалось командовать мужем, на  манер  знакомых  баб,  а  Кароль
этого не выносил. Вдобавок Марина оказалась особой разговорчивой, Кароль
же был по природе молчуном. Она  буквально  засыпала  мужа  вопросами  и
желала получить на них ответы, тогда как он  предпочитал  дома  посидеть
молча, почитать, подумать. И вообще, для него главными  были  мысли,  не
слова. А если уж произносить слова, то для тех, кто их поймет.  Однажды,
после долгих размышлений,  Кароль  нашел  замечательный  способ,  как  с
помощью модема связываться  с  компьютерами,  на  которых  стоит  другая
операционная система, и поделился своим открытием с женой.  Та  в  ответ
ошеломленно промолчала,  и  хорошо  сделала.  Когда  в  другой  раз  муж
рассчитал с помощью компьютера наклон мелких плоскостей  таким  образом,
чтобы в пустом помещении не отражалось эхо,  он  в  восторге  объявил  о
своем успехе супруге, но тут же услышал  в  ответ,  что  этот  маленький
паршивец, соседский Славик, катаясь на  велосипеде  перед  их  воротами,
специально верещит так, чтобы она не могла  разговаривать  по  телефону.
Человек в собственном доме  не  может  поговорить  по  телефону!  Что-то
следовало бы сделать с этим Славиком...
   - Отсечь ему голову топором, - вежливо предложил Кароль.  -  Туловище
само верещать не может.
   И в ответ на удивленный вопрос жены, какое туловище  и  чего  оно  не
может делать, лишь удрученно промолчал.
   С  возрастом  очаровательная  сильфида  растеряла  все  очарование  и
непосредственность юности, приобретя  взамен  солидные  отложения  жира,
апломб  и  самоуверенность,  но  умственное  и  культурное  ее  развитие
сохранилось в девственной неприкосновенности. И еще она стала невыносимо
расточительной, а считать так и не научилась. Теперь Кароль уже по-иному
относился к тратам супруги. Они его не просто раздражали -  выводили  из
себя. Деньги он зарабатывал тяжким трудом, честно, без махинаций. Деньги
давали ему уверенность в своих силах. В ранней молодости ему приходилось
отказывать себе во всем,  хотя  родители  и  старались  обеспечить  сыну
сносные условия. Нет,  нуждой  это  не  назовешь,  у  него  даже  имелся
мотоцикл, хоть и  подержанный,  но  о  машине  мечтать  не  приходилось.
Каникулы же вместе с друзьями Кароль проводил на Мазурских озерах, лодку
брали напрокат, ночевали в палатках. О  Швеции  или  Франции  оставалось
только грезить.
   Кароль же всегда тяготел... ну, может, не к роскоши, но  к  комфорту.
Работать он любил, но только умственно, физического  труда  не  выносил.
Возможно, в глубине души он жаждал, чтобы им восхищались и чтили.  Умом,
образованностью, организаторскими способностями он на голову превосходил
окружающих и, не отдавая себе в том отчета, нуждался в  столь  же  умном
партнере или хотя бы собеседнике. И уж в любом случае в собственном доме
он желал оставаться на пьедестале, принимая заслуженную дань восхвалений
и воскурений фимиама. В конце концов, он сам создал этот  дом,  так  что
имел право  быть  в  нем  хозяином.  А  тем  временем  некогда  искренне
восхищавшаяся им жена почему-то с каждым годом делалась все невыносимее.
Стареющая и растолстевшая до ужасающих размеров  баба  стала  капризной,
претенциозной и бестактной идиоткой,  несносно  болтливой  и  безнадежно
глупой. Вечно надутая, всегда чем-то недовольная,  плаксивая  -  словом,
совершенно невыносимая.
   Теперь восхищение и уважение Кароль замечал в красивых  глазах  Иолы,
переводчицы в его фирме. Иола знала шесть языков и на любом из них могла
составить нужный документ. К тому же Иола понимала, что ей говорят...
   Ну хорошо, только спокойно. Что дальше? Разведется он, но  кто-то  же
должен его обслуживать. Иола? При всей ее гениальности, умении прекрасно
одеваться  и  великолепно  выглядеть  за  гроши,  блистать  интеллектом,
молчать, когда надо, а в  случае  необходимости  кстати  бросить  нужное
словечко, не говоря уже о женской привлекательности и  сексапильности...
умеет ли она готовить?
   Кароль совсем истерзался. Будучи человеком  неглупым,  он  не  только
взвесил все "за" и "против" жены, но и на себя не побоялся взглянуть как
бы со стороны. Нет, он и не пытался сравнивать себя с молодыми стройными
юношами, но ведь и в его возрасте мужчины часто очень неплохо  выглядят.
Во всяком случае, не растолстели так безобразно, как он. А  все  потому,
что обожает Маринины клецки с отбивной, зразы  в  густом  остром  соусе,
зайца в сметане, салаты с майонезом,  фондю  из  сочного  острого  сыра,
жирную грудинку с хреном, сладости... Вареные же  овощи  и  обезжиренные
творожки Кароль сердечно ненавидел и никогда в рот  не  брал.  Может,  и
взял бы, поставь кто-нибудь ему под нос после недельного принудительного
поста. Тьфу, даже подумать о таком страшно.
   А все же? Бывают ведь блюда вкусные, но без калорий.
   Нет, Марина готовила потрясающе, но в  безраздельной  оргии  калорий.
Придумать диетические блюда она была  неспособна.  А  может,  вкусные  и
высококалорийные блюда она готовила на погибель ему? Кароль  устоять  не
мог, с каждым днем жрал все больше и толстел, толстел...
   Несмотря на довольно добродушную и даже симпатичную внешность, Кароль
был  человек  с  твердым  характером  и   железными   нервами,   целиком
поглощенный своей  работой.  Он  поставил  перед  собой  цель  сколотить
многомиллионное состояние - даже если придется идти по трупам - и своего
добьется! К счастью, пока дело обходилось без трупов, но работа выжимала
из него все силы, после нее он мечтал лишь об отдыхе, на  развлечения  и
занятия спортом его уже не хватало.
   А эта идиотка рвалась к развлечениям, обожала танцы-шманцы и светскую
жизнь, но теперь ее всего этого лишили. С  горя  она  стала  курить,  не
иначе как назло мужу,  не  соображая,  что  от  курения  женщина  раньше
стареет, да и стоят хорошие сигареты дорого. И незаметно  пристрастилась
к спиртному. Выпив рюмочку,  становилась  жутко  разговорчивой  и  несла
такие глупости, что уши  вяли.  На  замечания  мужа  только  огрызалась,
словесные аргументы до нее не доходили,  мужу  пару  раз  даже  пришлось
применить  силу,  отнимая  у  жены  бутылку,  хотя  к  силовым   методам
воздействия он прибегать не любил.
   Постепенно дом для  Кароля  превратился  в  ад.  Жена  либо  слезливо
жаловалась на свою  несчастную  жизнь,  либо  каменно  молчала,  изредка
презрительно  фыркая  и  отпуская  ядовитые  замечания   словно   бы   в
пространство. Нет. От нее не дождешься ни понимания его  потребностей  и
стремлений, ни хотя бы мало-мальски тактичного поведения  в  доме.  Лишь
запершись в своем кабинете,  скрывшись  за  дверью  от  этой  безмозглой
эгоистки и эгоцентристки, можно было обрести относительный покой.
   Тот факт, что и  он  сам  был  законченным  эгоистом,  Кароль  как-то
оставлял без внимания. Вот если бы  кто  открыл  ему  глаза...  Но  кто?
Правда,  появилась  в  его  жизни  Иола.  Женщина   молодая,   красивая,
разведенная и очень неглупая, но не в ее интересах было  мирить  мужа  с
женой. Она пока еще и сама не решила, нужен  ли  ей  Кароль,  однако  на
всякий случай мягко, ненавязчиво намекала начальнику, мужчине безусловно
интересному, что тот стал бы еще интереснее, сбрось  он  парочку  лишних
килограммов. Стоило подумать, к примеру, о бальнеологии, не  обязательно
сразу садиться на диету. Кароль в состоянии  позволить  себе  приобрести
трехнедельный бальнеол