Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Хомченко Василий. Следы под окном -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  -
мобилизовали, а я дома давно. Грак говорил, поглядывая на Макара со злорадной усмешкой и потирая пальцем свою ямочку на подбородке. Алена видела его недобрый взгляд, и в сердце ее закрадывалась тревога. - Скажи-ка мне, Макар, вот что, - с той же усмешечкой спросил вдруг Грак. - К кому это партизаны по ночам приходят? - Откуда мне знать, - отрезал Макар. - Не знаешь, значит. И не знал, и не видел. Врешь, все знаешь! - крикнул злобно Грак. Серафима снова бросилась на выручку мужу, начала выспрашивать, как бы это и где достать соли, а то бульбу нечем посолить. Грак ответил, что соли скоро всем хватит, немцы пришлют целый состав. - Семен, - не умолкала Серафима, обрадованная тем, что Грак поддержал ее разговор, - а помнишь, какой ты был у нас общественник, активист. В этой, как ее, легкой кавалерии был. На всех писал, боролся, чтобы советские законы не нарушали. А теперь ты... - Мама, замолчи! - воскликнула Алена, заметив, как сжались у Грака губы, как сверкнули гневным блеском его глаза. - Не твое это дело. - И спросила у Семена о его сестрах, как они живут, чем занимаются. Грак, однако, ответил Серафиме, а не Алене. - Я тогда любил порядок и теперь за порядком слежу. Поняла? - Он подвинул к себе чугунок, достал картофелину. Автомат его так и висел на шее, стучал о стол, когда Грак наклонялся вперед, доставая что-нибудь. Доев картофелину, вылез из-за стола, поблагодарил за обед. Прощаясь, снова подал руку одной Алене и снова так же больно пожал, задержав в своей ладони. - Женихов своих поджидаешь? - спросил с кривой ухмылкой. - Никого я не поджидаю. - Может, скажешь, никого не было? Так я и поверю. Надеешься, вернутся домой? Дудки! А вечером сегодня приходи в школу на игрище. Поняла? - Семен, что ты, какое теперь игрище, - махнула рукой Серафима. - Ей и надеть нечего. Да и ноги болят, не до танцев ей. Грак молча вышел, хлопнув дверью. - Они что, и вправду хотят игрище устроить? - заговорил Макар. - Неужто решили на ночь остаться? - Не боятся, значит, - ответила Серафима, - раз девчат собирают. Зашла в хату соседка, сообщила, что в школе полно немцев и полицаев. - На двух машинах и мотоциклах приехали. - Сказала и побежала к другим соседям сообщить новость. Макар глянул на Алену, та на него, и они поняли друг друга без слов: скорее в лес, сообщить об этом партизанам. Раз их столько понаехало, значит, что-то надумали. Как же выйти из деревни незамеченной, ведь время еще не позднее? Макар посоветовал Алене взять корзинку и пойти не сразу в лес, а на болото, будто бы за клюквой, - теперь ее в самый раз собирать по кочкам. А с болота уже, сделав круг, пробраться в лес. В корзинку насыпали клюквы, собранной как-то раньше, и Алена побежала. Чтобы не попадать людям на глаза, шла низиной, меж кустов, вдоль ручья. Когда выбралась на болото, вздохнула облегченно - никого не встретила. Но на краю болота, откуда хотела в лес повернуть, наткнулась на засаду - пять немцев и три полицая. Ее задержали, привели в школу. Грак послал за Макаром и Серафимой. Стал допрашивать, куда отправили дочь, почему нарушили приказ коменданта: при посещении немецкими или полицейскими чинами населенного пункта никто не имеет права покидать его без разрешения властей. - Да не усидела девка без дела, - оправдывался Макар. - Снег растаял, ягод полно на болотных кочках. - Значит, и от игрища сбежала? - На игрище она пришла бы, успела. Макара и Серафиму из школы не выпустили, Алену держали от них отдельно. Грак и ей устроил допрос. - За ягодами захотелось, да? А потом куда собралась? - Никуда, вернулась бы домой и пошла на игрище. - Никуда, значит. - Сложив руки на груди и наклонив голову набок, Грак испытующе смотрел на нее, то ли оценивая, то ли принимая какое-то решение. Открылась дверь, немец позвал его кивком головы. Грак взял корзинку с клюквой, крутанул ее вверх дном, ягоды высыпались и с мелким перестуком покатились по полу. Стуча хромовыми сапогами, Грак вышел за немцем. Раздавленные ягоды краснели на полу, как пятна крови. В селе, услышав, что забрали Комковых, встревожились. Кто-то пустил слух, что к вечеру всех сгонят в школу, и тревога возросла. Знали же о судьбе Крапивни, небольшой лесной деревушки, сожженной вместе с людьми за помощь партизанам. Может, и Кривую Ниву ждет та же участь? Пробовали выпытать у полицаев, те успокаивали, что все обойдется, вечером же игрище будет в школе. Но по тому, как нервно-суетливо вели себя полицаи и немцы, как они расставляли вокруг деревни часовых, засады, кривонивцы догадались, что готовится расправа. А расправа им была назначена страшная: деревню надлежало сжечь, жителей, подозреваемых в связи с партизанами, уничтожить. До вечера Комковы, все вместе, сидели в школьном классе, в том самом, где училась Алена. Потом туда начали сгонять и других людей. А потом и началось... Как все происходило, в какой последовательности, Алена потом никогда не старалась вспомнить. Воспоминания сами врывались в ее сознание, обжигая душу, которая болела и ныла и через десять, двадцать и через тридцать лет... Тот кошмар, казалось, ей приснился, а не был в действительности, - не укладывалось в сознании, что это было сделано людьми... Все произошло, когда стемнело. Все, кого собрали в школе, а их там оказалось полдеревни, согнали в один класс. Алена, припав к двери, поняла из разговора полицаев, что окружили всю деревню. - Это они хотят с нами расправиться, - сказала она людям. - Теперь нам отсюда не выйти. - Господи, пошли сюда партизан, скажи им о нас, - начала молиться Серафима, - пусть придут и спасут. И партизаны, будто услышав, пришли в деревню, но небольшой группкой, думая, что там тихо. Засада их пропустила, а в деревне окружили. Бой был короткий и неравный. Согнанные в школу люди радовались, думая, что партизаны в самом деле пришли их выручать. Но выстрелы вскоре затихли. Расправившись с партизанами, каратели подожгли с двух концов деревню. В школьном классе, где находились люди, от пожара было светло, хоть читай. Люди жались друг к другу, женщины плакали. Старый Анис, когда в класс заглянул немецкий офицер, начал просить его: - Вы же христиане, люди. За что же нас казнить надумали? Тут подошел Грак и скомандовал всем выходить. "Поведут убивать", - догадалась Алена. Все вышли, Алену же Грак оставил в классе, замкнув дверь. Она стояла, растерянная, ничего не понимая, а когда услышала крик матери во дворе, стала бить плечом в дверь, пытаясь открыть ее, потом кинулась к окну, рванула на себя раму, оторвала ручку, но рама не сдвинулась с места. Тогда она влезла на подоконник, разбила ногой стекло. В этот миг вошел Грак. - Не убежишь, зря стекло разбила, его теперь тяжело доставать, - хмуро проговорил он. Алена бросилась к двери, чтобы проскочить мимо него, и тут он схватил ее за руку. - Не спеши, туда еще успеешь. - Блики пожара плясали на его лице, освещали темную ямочку на подбородке и глаза - они блестели жадно и страшно. Он перебросил автомат с груди за спину и взял ее за вторую руку. - Ягодка-журавинка моя, сейчас я тебя окрещу. - И повалил на пол, одной рукой, как клещами, сжимая ее обе руки, другой срывая одежду. Загорелась хата напротив школы, запылала ярко, высвечивая все в том школьном классе. Алена не молила Грака, не кричала, и не было силы сопротивляться. Ее, слабую шестнадцатилетнюю девчонку, словно парализовало. Видела его перекошенный рот, немигающие, словно змеиные, глаза, крепкий подбородок с ямочкой, слышала его тяжелое, частое дыхание. Она испугалась этого змеиного взгляда, страшного перекошенного рта и зажмурила глаза... Когда он встал, Алена так и осталась лежать, только перевернулась лицом вниз. Грак пихнул ее хромовым сапогом в бок, чтобы поднималась. Вывел из класса во двор и толкнул в толпу, стоявшую в тесном окружении карателей. И она вместе с отцом и матерью, вместе с односельчанами оказалась в овраге, куда девчонкой и днем боялась заходить. Каратели стояли по обеим сторонам оврага. Сыпал редкий снежок. На какой-то миг установилась жуткая тишина, все - и люди внизу, и каратели наверху - стояли не шелохнувшись, как застывшие. Казалось, слышен был шорох снежинок, ложившихся на землю. Немецкий офицер тихо отдал команду, и затрещали автоматы, взорвалась брошенная в овраг граната. Алена глянула на Грака - огненная струя полыхнула и из его автомата. Ее ударило в плечо, обожгло спину, она упала на кого-то, кто-то рухнул на нее, еще обожгло тело, еще... Из всех людей, расстрелянных в тот вечер, спаслись только Алена и ее одногодок, Иван. Их, раненых, вытащили из оврага односельчане, отвезли в лес, в партизанский лазарет, где они и выжили. Макара и Серафиму вместе со всеми убитыми похоронили в братской могиле. Алена после освобождения Кривой Нивы жить там не стала, не могла, переехала к знакомым в Суров и после войны ни разу в свою деревню не наведалась. Все это и вспомнилось ей теперь, промелькнуло в памяти, всколыхнуло душу, да так, что она никак не могла успокоиться, прийти в себя. Неужели этот серьезный, всеми уважаемый Егорченко и есть тот Семен Грак? Но ведь и среди миллиарда человек могут найтись похожие друг на друга люди, двойники. Могут, конечно. Так что через тридцать с лишним лет легко обознаться, ошибиться. В самом деле, мог ли Грак выучиться на врача, он же до войны только пять классов окончил и вообще к учебе способностей не имел! Но самое главное то, что Алена знала - нет Грака в живых, не должно быть. Весной того страшного года настигла его расплата. Партизаны поймали его и прикончили. Сам командир отряда подтвердил. "Грак Семен рыб в речке кормит". И рассказал, как произошла расплата. Схватили Грака, устроив засаду на дороге, повели в отряд на суд. Когда шли возле речки, Грак попытался убежать - прыгнул в воду, поплыл, но его срезали автоматной очередью. Таким был его конец, финал беспутной жизни. Не мог ведь он ожить, как ожила она в овраге. Все годы потом Алена старалась его не вспоминать, не думать, вычеркнула его из памяти, как что-то опасное, страшное, гадкое. Она уже забыла, какого Грак был роста, кажется, ниже Егорченко, образ его расплывался, как в тумане. В памяти Алены остались только его взгляд и кривая ухмылка-гримаса. Долго еще она вздрагивала от страха, встречая людей с похожим взглядом и ухмылкой. А такие до сих пор встречаются. Вот и Егорченко... Как хорошо, если бы она обозналась, ошиблась, и покой вернулся бы в ее душу. "Так и с ума сойти можно, если в каждом похожем видеть Грака, - ругала она себя. - Пропади он пропадом, проклятый!" В этот день она больше к зубному не пошла, хотя за ней и прибегала медсестра, присланная врачом. Алена сказала, что зуб не болит, и он действительно не болел. "Ну вот, послал за мной, - обрадовалась Алена, - если б это был Грак, так узнал бы меня: фамилия и имя у меня прежние, да и сама я вроде бы не слишком изменилась". Так и заставила она себя думать, что обозналась. Ее нашел Зимин и повел прогуляться к озеру. Им то и дело встречались отдыхающие из санатория и из соседнего дома отдыха. Алена невольно приглядывалась ко всем мужчинам и хоть изредка, да находила то у одного, то у другого приметы Грака: ямочку на подбородке и выпуклые надбровья. Вот мужчина кивком поздоровался с Зиминым и перевел взгляд на Алену. Глаза немигающие, ухмылка похотливо-кривая... "Брр!" - встряхнула Алена головой и перестала приглядываться к встречным. - Что это за человек с тобой поздоровался? - спросила она у Зимина. - Мой бывший клиент, - улыбнулся тот, - его обвиняли в попытке изнасилования своей жены. - Как это? - Шел темным вечером пьяный. На пустыре встретил женщину, прицепился. Она его по лицу стукнула и бежать. Он за ней, догнал, повалил, начал одежду срывать. На ее крик прибежали дружинники, схватили его, привели в проходную фабрики, чтобы вызвать милицию. Пришла и потерпевшая, увидела задержанного и набросилась на него с кулаками, руганью. Оказалось, что это ее муж. Их бы и отпустить, дома разобрались бы сами, так нет, началось следствие, мужу предъявили обвинение в попытке изнасилования. На стадии окончания следствия, когда я вступил в защиту, дело закрыли. "Может, это у всех насильников такие глаза и ухмылка?" - подумала она, снова вспомнив Грака. Зимин хотел повернуть в лес, но Алена глянула на дорогу, которая ныряла в него, как в нору, и отказалась. - Аркадий Кондратьевич, - сказала вдруг она, - ты все знаешь... Вот если бы женщина встретила своего... ну, кто ее снасильничал... и узнала бы... Что бы она с ним могла сделать? - Заявить в милицию, прокуратуру. А давно это произошло? - Ну, лет... тридцать с лишним назад. - У-у... Ничего уже с ним не сделаешь. Срок давно истек. - Ничего? - Ничего. Наказать его уже нельзя. Конечно, при условии, что преступник за это время вел себя тихо, с законом не конфликтовал. - А если этот насильник еще и убийца? Его могут расстрелять? - В таких случаях суд принимает решение - применять или нет к нему срок давности. - Что, суд может и не наказать? - Может и не наказать, если признает, что преступник исправился, встал на иной путь жизни. Если же приговорит, то не к расстрелу. Расстрелять такого закон запрещает. - Как же так? - не могла понять Алена. - Поймали преступника, убийцу, а расстрелять нельзя. Он же убийца! - И все же нельзя. - Значит, законы эти плохие, несправедливые! Преступления нельзя прощать, какие бы сроки ни прошли. - Закон есть закон. И пока он не отменен, он действует. - Плохой закон, - еще раз и более решительно повторила Алена. - Плохой, если дает свободу насильникам и убийцам! - Были и плохие законы, всякие были, - согласился Зимин. - Помню два судебных процесса в одном суде в один и тот же день. Сначала судили двух негодяев, они изнасиловали девушку, а потом убили ее. И вынесли им по закону того времени десять лет лишения свободы. А потом судили троих грузчиков за групповое воровство. Украли они три ящика водки, и каждый получил за это по двенадцать лет. Вот так... А что это ты заинтересовалась законами, убийцами? - Да так просто. Ты рассказал о том мужчине, своем клиенте, вот мне и пришло в голову... "Если бы это и Грак был, то теперь ничего не сделаешь. Скажешь ему: ты - Грак, а он тебе кукиш покажет". И они переключились на разговор о том, когда Алене переезжать в город, что брать с собой, что оставить на прежнем месте. До конца санаторного срока Алене оставалось семь дней. Как ни старалась, как ни заставляла себя не думать о Граке, не искать в Егорченко новые черты, приметы сходства с ним, изменить настроение не удавалось. Несколько раз она подкарауливала момент, чтобы встретиться с врачом с глазу на глаз, и встречалась, подчеркнуто внимательно вглядывалась в его лицо, надеясь, что тот заподозрит неладное, забеспокоится, выдаст себя. Нет, не волновался, не менялся в лице, спокойно, равнодушно проходил мимо, здоровался с ней так же вежливо, как и со всеми остальными отдыхающими. Подходила не раз к его дому, такому красивому, любовно сделанному руками хорошего мастера. Разговаривала с маленьким Кириллом, выспрашивала про деда, бабушку, дедова отца. Мальчик ответил, что у деда Вали отца не было. "Как это, Кирюша, не было, у всех есть отцы", - не поверила Алена. "Не было, дед Валя из детдома". А Грак же не детдомовец, отец его, Савка, осужден за службу оккупантам. "Дура я, дура, - укоряла потом себя Алена, - ну что я прицепилась к этому Егорченко? А может, он и вправду детдомовец". И все же, когда проходила по коридору мимо стоматологического кабинета, на двери которого все еще висел тот плакат со словом "лошадь", невольно вздрагивала, и сердце ее сжималось. Врачи санатория часто выступали перед отдыхающими с лекциями и беседами на разные медицинские темы. Кардиолог рассказывал, как беречь сердце, невропатолог учил бороться с бессонницей и нервными расстройствами. Как-то появилось объявление о беседе стоматолога. Алена, хоть и не любила ходить на такие мероприятия, на этот раз пришла, села нарочно перед самым столиком, чтобы Егорченко ее заметил и чтобы ей было хорошо его видно. Будет на него так пристально смотреть, что он догадается о ее подозрениях, а раз догадается, то обязательно себя выдаст, хоть какой-нибудь мелочью, но выдаст. Он не спеша вошел в зал, спокойно поздоровался, сел за столик, внимательно оглядел всех, кто собрался. - Не много пришло, - сказал он, - значит, у людей здоровые зубы. А это хорошо. У кого здоровые зубы, у того здоровые органы пищеварения. А если органы пищеварения в порядке, то и весь организм в добром здравии. Он рассказывал про уход за зубами, говорил, что надо их каждый день чистить, укреплять десны, полоскать рот после еды. Говорил прописные истины, а Алена не сводила с него глаз, стараясь увидеть хоть что-нибудь знакомое в его словах, жестах, интонации. Ничего знакомого не заметила. "Грак был ниже ростом, и волосы у него, кажется, были светлее". Но вот он встал из-за стола и сложил руки на груди не так, как все обычно это делают, а немного странно - левой взял за выгиб локтя правой руки, а правую положил на левое плечо. Этот жест, позу его она сразу вспомнила. Так он стоял в их хате, когда приказывал прийти на игрище, так стоял потом в школе. "Грак! А что волосы были светлее, так с возрастом они темнеют". - Нельзя сразу после холодной пищи есть горячее, - рассказывал Егорченко, - не надо грызть зубами кости, орехи, для этого люди придумали молоток и клещи. "Вот подойду и спрошу, жил ли он в Кривой Ниве и не Грак ли он, - решила Алена. - И кончатся мучения". Егорченко закончил лекцию, кое-кто начал задавать вопросы, спросил о чем-то и Семен Раков, тоже, оказывается, сидевший тут, но Алена уже не слушала ни вопросов, ни ответов на них. Ее мелко трясло, нервное напряжение словно парализовало ее волю. Она видела, что Егорченко собирается уходить, и хотела остановить его вопросом, но не смогла. Егорченко придвинул стул к столу и направился к двери. Люди столпились у прохода, давая возможность врачу выйти первым. Алена видела теперь только его спину, слегка опущенную голову. И как это все получилось, она и потом не могла ни понять, ни объяснить. Всего мгновение понадобилось, чтобы, увидев перед собой Семена Ракова, пробиравшегося между рядами стульев, увязать его имя с именем Грака, осмыслить это и крикнуть: - Семен Грак! Стой! Подожди меня! И увидела, как Егорченко вдруг дернулся назад, словно наткнулся на что-то, как вскинулась его голова, выпрямилась спина, все его напряженное тело на миг застыло, и он остановился. Алена ждала, что вот сейчас он оглянется, чтобы узнать, кто это крикнул, кто позвал. Нет,

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору