Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Хруцкий Э.А.. Осень в Сокольниках -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  -
Якулова я продал у комиссионного магазина на Октябрьской улице неизвестному гражданину за семь тысяч рублей..." Далее идут приметы покупателя. - А деньги нашли? - В том то и дело, что нашли ровно семь тысяч. - Любопытно, - Кафтанов вновь сел за стол, забарабанил пальцами по стеклу, - твое мнение? - Я изучил дело, внимательно прочел материалы суда. Суханов отказался от адвоката. На следствии и на суде он очень торопился поскорее получить срок. - Обычно так делают те, у кого за спиной более серьезное преступление. - Кафтанов сделал пометку в блокноте. - Интересную историю ты мне рассказываешь. Теперь, Орлов, давай подумаем. Что у Суханова было такое, из-за чего он добровольно бы в острог пошел. Как ты думаешь? - Думаю, что не такой человек Суханов, чтобы совершить преступление. - Хорошо, - сказал генерал, - я рад, что ты так твердо уверен в этом. Почему же тогда он взял на себя чужую вину? Исходя из нашей многолетней практики, могут быть две причины: страх и деньги. - Но за семь тысяч не садятся на восемь лет. - Опять ты прав, - Кафтанов достал новую сигарету, - значит, он кого-то боялся? - Не думаю, - уверенно ответил Вадим, - не такая у него профессия, чтобы бояться. Да и история со спасением детей... - Вадим, милый, а если он не за себя боялся. Возможно, у него не было выбора. Вдруг он опять кого-нибудь спасал. Такое может быть? - Такое может. - Эх, Вадим, ты уже нарисовал себе образ некоего рыцаря, который сам строит мельницы и сам с ними воюет. Что еще? - Мы опросили всех людей, которые бывали в особняке Сухотина, всех, кроме фотографа Министерства культуры Гринина... - Почему не допросили Гринина? - Он в командировке, приезжает сегодня. - Ясно. - Я беседовал с Олегом Кудиным. Некто Алимов подсылал к нему людей. - Кто эти люди? - Он не говорит. Но, по нашим данным, "телохранители" нового типа. Молодые люди, готовые ради денег на все. - Алимов тоже, кажется, бывший гонщик? - Он кроссмен. Выгнан из команды, лишен звания. Пытался провести за границу крупную партию валюты. - Ну что же, Вадим, ты, как всегда, скромен, - Кафтанов улыбнулся. - Немного. Есть уже цепочка. Кстати, что делает Алимов? - Работает шофером в Театре оперетты. Им уже занимается Фомин. - Значит, так! - Кафтанов встал, давая понять, что разговор окончен. - Гринин, Алимов, все о Суханове. Доложить мне..., генерал сделал пометку в календаре. - Через два дня. Кстати, фоторобот отравителя готов? - Разослан по отделениям. Напротив служебного входа в Театр оперетты расположилась рюмочная. Фомин несколько раз заходил сюда после работы. Деловито выпив две рюмки и закусив бутербродами, он шел к метро и ехал в свое далекое Тушино. Ему нравилось это место именно потому, что оно было рядом с театром. В феврале сорок пятого, после ранения, комсомол направил его на работу в милицию. До войны Фомин жил в небольшой деревне под Скопином, поэтому Москва заворожила его. Однажды культкомиссия Управления наградила его бесплатным билетом в оперетту. До этого дня Фомин никогда не был в театре. Правда, на фронте он видел выступления фронтовой бригады, но о настоящем театре с бархатными креслами и ложами, отделанными сусальным золотом, Павел Фомин знал по рассказам. Он до матового блеска начистил сапоги, отутюжил синюю милицейскую форму, надел на китель все пять медалей. Он шел в театр, как на праздник. Фомин смотрел "Сильву". Сцена стала для него окном в иной мир. Беззаботный и легкий. Там жили веселые мужчины и красивые женщины. С тех пор Фомин зачастил в оперетту. Он уходил в ее мир из послевоенной скудости и неустроенности коммунальных квартир. Сцена завораживала его. А музыка, жившая в нем, делала Фомина увереннее и легче. Теперь героев оперетты он переносил в реальную жизнь. - Ну ты чистый Бонни, - сказал Фомин как-то мошеннику Вите Пончевскому. - Кто-кто? - заинтересованно повторил тот. - Ну, Бонни, из "Сильвы". - А вы, начальник, оказывается, меломан. Фомин отроду не слышал такого слова. И переспрашивать у Пончевского не стал. Феня она и есть феня. Только позже он узнал, что такое меломан. Позже, когда собрал богатую коллекцию пластинок с ариями из оперетт. Жизнь прошла, а увлечение осталось. Поэтому с особым чувством входил он сегодня в служебный вход театра. - Вы к кому? - спросила Фомина пожилая женщина-вахтер. - Я из милиции, мне бы к инспектору по кадрам. - Документ у вас есть? Фомин достал удостоверение и, не давая в руки, раскрыл. - Московский уголовный розыск, - прочитала вахтерша. - Ну что ж, - нехотя сказала она, - проходите, кадры на втором этаже. Лестницу покрывала вытертая ковровая дорожка, глушившая шаги. Фомин поднимался, прислушиваясь, втайне надеясь услышать музыку. Он шел по узкому коридору мимо дверей с аккуратными табличками, удивляясь обыденности театра. Учреждение как учреждение. Реальные будни никак не вязались с волшебным миром, живущим в его воображении. И кабинет у инспектора по кадрам был самый обычный, в таких Фомину приходилось бывать часто. - Что вас интересует, товарищ подполковник? - спросила инспектор, женщина лет тридцати пяти, гладко причесанная, аккуратная, подтянутая. - У вас шофером работает Алимов? - Он уже не работает шофером, - перебила Фомина женщина, - за пьянку его лишили водительских прав на три года. Сейчас он постановщик. - Это что за должность такая? - удивленно спросил Фомин. - По-старому - рабочий сцены. - Алимов сейчас в театре? - Нет, он в командировке, в Перми... На столе пронзительно и длинно залился телефон. - Это Пермь, - инспектор взяла трубку, - я сейчас узнаю, где он. Она долго говорила о каких-то заявлениях на отпуск, о тарификационной комиссии, потом спросила невидимого собеседника: - Кстати, Виктор Иванович, как там Алимов? Ах так... Понятно... Ясно... Принимайте меры... Да... Хватит с ним цацкаться. Инспектор положила трубку, посмотрела на Фомина. - Ничего утешительного вам сказать не могу. Пил, самовольно уехал из Перми. - Давно? - Три дня назад. Фомин шел по Пушкинской к метро, прикидывая, как ему отловить Алимова. Дома он у него был. Участковый выяснил, что Алимов в квартире не появлялся больше месяца. Ну это и понятно, он был в Перми. А теперь? Где же Алимов? Конечно, он мог уехать куда угодно, хоть в Сочи. Но должен же человек появиться дома. Фомин спустился в метро, он решил опять зайти в сорок восьмое отделение. Двери квартиры Патрушева были обиты металлическими скобами и напоминали крепостные ворота перед набегом татар. Калугин нашел кнопку и долго слушал, как звенит звонок на "сопредельной стороне". Потом послышался лязг запоров. Видимо, хозяин открывал еще одну дверь. И наступила тишина. Калугин знал, что Патрушев внимательно изучает его в дверной глазок. - Кто там? - Голос был приглушен массивностью двери. - Это я, Борис Львович, Калугин из МУРа. Опять наступила тишина, и Калугин уже начал злиться. Вновь сработали задвижки и запоры. Звук их напоминал звук работающих поршней дизеля, и дверь приоткрылась. Сначала чуть-чуть, потом пошире, и наконец щель позволила Калугину протиснуться в прихожую. За его спиной ухнула дверь. Синхронно сработали запоры. Вспыхнул свет, и Калугин увидел Патрушева. С последней их встречи прошло около шести лет, но Борис Львович не изменился. Перед Калугиным стоял моложавый для своих шестидесяти двух лет человек. Одет Патрушев был, как всегда, в темно-синий двубортный костюм из дорогого материала. Калугин знал, что Патрушев много лет шьет костюмы у самого дорогого закройщика. Белая крахмальная сорочка намертво врезалась в могучую шею. Рукопожатие было коротким и сильным, Патрушев любил демонстрировать свою мощь. Он принадлежал к категории людей, которых природа наградила силой от рождения. Ему не надо было искусственно накачивать мышцы. - Здравствуйте, Игорь Владимирович, - Патрушев улыбнулся, показывая великолепные зубы, не знающие, что такое врачебное вмешательство. - Проходите, - продолжал он, - я, как видите, караулом стою. Сокровища свои охраняю. - Да, Борис Львович, вам есть, что охранять. - Не для себя, не для себя старался. Умру, все людям достанется. - Ну, вам-то о смерти говорить смешно. - Почему же. Вы не знали моего друга кинорежиссера Садовникова? - Слышал, конечно. - Он на двадцать лет моложе меня. К тому же спорт, культуризм всякий, утренние пробежки. Не пил, не курил. Был у меня в гостях, говорили, спорили. Вышел, домой пешком пошел и умер. Так-то вот, Игорь Владимирович. Прошу, прошу. Калугин вошел в комнату. Одна стена была застекленная, и на ней плотно висели миниатюры и медальоны, вторую заняли иконы. - Ничего нового нет, кроме, пожалуй, вот этой, - Патрушев взял Калугина за локоть и подвел к стене. - Лимарев. Приобрел два года назад, в Туле. Патрушев отодвинул стекло, снял миниатюру, протянул Калугину. Игорь долго рассматривал ее и протянул Патрушеву. - Здорово. - Прекрасная вещь. У меня был Забродин, перефотографировал ее. Реликт по нынешним временам. Телефон дымится, мои коллеги предлагают любой обмен. Но она мне нравится. Не отдам. Знаете, в любой коллекции есть вещи, которые приобретаешь для собрания как такового, а некоторые для себя. Так вот Лимарева я приобрел для себя. Вечером сяду, поставлю его рядом с настольной лампой и смотрю часами. Понимаете? Калугин понимал его. У него тоже были любимые вещи. У его приятеля висела картина Нестерова "Соперницы". Игорь, приезжая к нему, мог часами сидеть и смотреть на нее, находя все новые и новые детали. - Не желаете ли чаю, Игорь Владимирович? - Если это вас не затруднит, Борис Львович. - Тогда прошу на кухню, по-простому. Они сидели за массивным дубовым столом и пили чай. Кухня поражала своими размерами. Такие нынче сохранились не во всех старых домах. - Гостей принимаю на кухне, - посетовал Патрушев, - коллекция. Остальные комнаты для меня стали музеем. "Мне бы его заботы", - подумал Калугин. - Игорь Владимирович, - продолжал Патрушев, - а я ведь знаю, зачем вы ко мне пришли. - Желание посмотреть Лимарева исключаем? - Калугин хитро прищурился. - Исключаю. Вам его не смотреть, а искать надо. - Надо, Борис Львович. Информация у вас прекрасная. - Так мирок-то наш узкий. Сколько в стране серьезных собирателей. Раз, два и обчелся. Только ко мне вы пришли напрасно. Не ведомо мне об этом деле ничего. - А может, Борис Львович, подумаете, вдруг какую зацепочку и найдем? - Вы мою крепость видели? Так-то. Я ее не так давно соорудил. Лет пять назад. А почему? Молчите? Так я вам скажу. Именно в это время и появились люди, которых весьма заинтересовали предметы старины. Их начали скупать. Более того, начали отправлять за границу... - Борис Львович, - перебил его Калугин, - мне, как никому другому, это известно. - Понимаю. Простите, что читаю вам популярную лекцию. - Борис Львович, я же за другим пришел. Вы в вашем профсоюзе человек уважаемый и информированный. Есть же какие-то слухи, предположения, мне интересно все. - Скажу вам одно, Игорь Владимирович. Я тут встречался с Козловым из Ленинграда, мы долго говорили. Нам надоело бояться. - То есть. - Жить в постоянном ожидании несчастья. Кто мог подумать на тихого старичка Хомутова, что он мафиози? - Хомутов, - Калугин достал сигарету. - Вы позволите? - Ради Бога. - Хомутов был человек с биографией. Бывший полицай. И не просто полицай, а начальник криминального отдела полиции в Гродно. - Да... Божий старичок. Такой тихий, ласковый. А хватка у него была железная. Патрушев замолчал, видимо вспоминая что-то. Калугин молчал. Он знал Патрушева не один год. Борис Львович славился своей силой и непоколебимой уверенностью. Но сегодня перед Калугиным сидел совсем другой Патрушев. Напуганный был Борис Львович, ох напуганный. - Я нынче всего боюсь, - нарушил Патрушев молчание. - Если уж квартиру-музей Алексея Толстого ограбили, то нас и подавно не пощадят. - Вы мрачно настроены, Борис Львович, мы раскрыли это преступление, и виновные наказаны. - А особняк Сухотина? - Работаем. - Эти люди не побоялись поднять руку на госимущество. - Найдем. - Найдите их. Все коллекционеры вам спасибо скажут. Мне говорили, что Хомутов так ничего и не сказал. И денег вы его не нашли. Так это или сплетни? Я не из праздного любопытства спрашиваю. - В какой-то степени ваша информация верна. - У Хомутова был помощник. Я о нем ничего не знаю. Слышал только кличку - Каин. - Кто вам сказал об этом? - Козлов. - А он знает этого Каина? - Нет. - Так откуда ему все это известно? - Вы же знаете, что Козлов три месяца был под следствием. - Слышал что-то. Калугин прекрасно знал историю Козлова, работавшего начальником реставрационного цеха. Его запутали ушлые дельцы. Три месяца Козлов отсидел в Крестах и вышел оттуда полностью оправданным. Так иногда оборачивается чрезмерная доверчивость, Козлов сам наказал себя на эти три месяца. - Так вот, - продолжал Патрушев, - эту кличку ему назвал один из уголовников. - Доверчивый вы человек, Борис Львович, кличкато прямо из авантюрного романа. - Смотрите, смотрите. Я все рассказал, что знал. Ленинградский уголовный розыск Спецтелеграмма В связи с делом убийства Киреева и ограблением музея просим срочно допросить гр. Козлова Н.В. Нас интересует: 1. Кто из уголовников сообщил ему кличку Каин. 2. Проходила ли данная кличка по вашим разработкам. Начальник отдела МУРа Орлов - Каин, - сказал Вадим удивленно, - из какого нафталина они вытащили эту кличку. Вот уже подлинно - у страха глаза велики. Вы, Игорь, когда-нибудь слушали нечто подобное? - За всю свою сыскную практику - впервые. Это напоминает мне рассказы наших ветеранов. - А что, может быть, так оно и есть. Может, этот Каин - гость из далекого уголовного прошлого. Игорь, не сочтите за труд, пройдитесь по этой кличке. Чем черт не шутит. На столе зазвонил телефон. - Орлов... А, Павел Степанович! Ну как? Ждите. - Вадим положил трубку. - Объявился Алимов. Фомин его караулит. Я сейчас поеду к Гринину. - К кому? - спросил Калугин. - К Гринину. фотографу этому. Хочу поговорить с ним. - Я вам нужен? - Нет. Игорь, вы займетесь этим Каином, Чертовщина какая-то. Сыскной анахронизм. Каин. Прямо роман о великом сыщике Путилине. Боюсь, что скоро пояьится некая "Красная маска"! - Я думаю, Патрушев чего-то недоговаривает. Но уже то, что он назвал Козлова и Каина, - это много. Он боится. - Чего? - Я так и не понял. - Слушайте, Игорь, вы должны с ним встретиться еще раз. А вдруг... Все-таки Лимарев. - Хорошо. - Позвоните мне домой в любое время. Гринин жил на Сивцевом Вражке в двухэтажном деревянном доме, стиснутом со всех сторон элегантными башнями из светлого кирпича. О прошлом здесь напоминали всего три дома, ожидающие своей очереди на слом. Старый особнячок, в котором жил Гранин, пожалуй, первый познакомится с разрушительным ковшом экскаватора. Фундамент его осел, и окна первого этажа практически "лежали" на земле. Грустный был особнячок. Деревянный, выбеленный ветрами, покосившийся. Орлов поднялся на скрипучее крыльцо, толкнул дверь и очутился в тамбуре, перед ним была еще одна дверь. Но как она отличалась от входной! Умело реставрированная, покрытая лаком, украшенная затейливой резьбой, она резко контрастировала с покосившимся фасадом дома. Вадим нажал кнопку звонка. Искаженный домофоном голос спросил: "Кто там?" - Орлов. Щелкнул замок, и дверь открылась. Вадим вошел в обшитую светлыми досками прихожую. Они тоже были покрыты лаком, и фактура дерева темновато просвечивала сквозь него. На второй этаж вела затейливо изгибающаяся лестница, обшитая рогожей. Все это было недорого и красиво. Видимо, в этом доме жили рукастые люди. На втором этаже было две двери. В одну чьи-то умелые руки вмонтировали огромный медный объектив, а на второй прибили мольберт. "Молодцы, - подумал Вадим, - красиво и просто". Он толкнул дверь с объективом. В коридоре вместо стен были фотопанно. Лес. И Вадим пошел сквозь .него к дверям комнаты. Лица, лица, лица людей - вот что Вадим увидел в комнате. Фотопортреты женщин, стариков, детей. На него со всех сторон смотрели человеческие глаза. Они были как живые. Чувствовалось, что снимал их талантливый мастер. За маленьким столиком у окна сидели трое. Две женщины и мужчина лет тридцати пяти. Он поднялся навстречу Вадиму. - Я Гринин. Высокий, плотный, но не полный, в вытертых джинсах и табачного цвета рубашке. Лицо Гринина покрывал темно-коричневый загар, светлые волосы выгорели до белизны, глаза казались особенно синими. - Орлов, - Вадим пожал протянутую руку. - Садитесь. Хотите кофе? - спросил Гринин. - Хочу. Фотограф налил в маленькую чашку коричневой густой массы. Его крупные руки были покрыты шрамами, ссадинами. Такие руки бывают у людей, занимающихся физическим трудом. - Знакомьтесь, - Гринин придвинул Орлову тарелку с бутербродами. - Я уж не знаю, как представлять вас. Это Марина, а это Ира... На Вадима с любопытством смотрели две пары женских глаз. Причем красивых, как отметил про себя Вадим. - ... Ну а это, милые дамы, товарищ Орлов. Он из милиции. - Вы не похожи на участкового, - сказала Ира. - Почему на участкового? - Вадим отхлебнул маленький глоток кофе. - Ну, я видела только своего участкового. - Вы счастливый человек, - усмехнулся Вадим. - А вы не из ГАИ? - заинтересовалась Марина. - Она автомобилист, - пояснил Гринин, - и хочет найти знакомого в этой службе. - С вашей внешностью, - серьезно ответил Вадим, - вам нечего, бояться инспекторов. Я, к сожалению, служу по другому ведомству. - Где же, если не секрет? - Ира повернулась в кресле. - Товарищ Орлов работает в уголсйном розыске, - пояснил Гринин. - Вы не похожи на Томинз, - сказала Ира. - А значит, вы не настоящий сыщик. - На кого? - не понял Вадим. - На актера Каневского, - засм':я;'. - и"- Мзрчиа. - Ириша увлеченно смотрит "Знатоков. - - Ах, да. Конечно. Но я постараюсь н^праии-к-я. Разговор завязывался легкий и тутлявый, г. Вадим не прерывал его. Ему очень не хотслоо, чтобы уходили эти две милые женщины. Он обратил ехг. - мйкие. причем сразу, что на руке Марины не было обр^оЛг-нтс кольца. - Вы бы съели бутерброд. - - 11р.'л-'.о;".;.л хозяин, - не обижайте наших дам. Это они готовили. Вадим взял бутерброд, В комаате повисла тишина. Вес молчали, выжидающе глядя на Вадима. К ему вдруг стало мучительно горько, что он пришел сюда не поухаживать за этими женщинами и провести вечер в приятной беседе, а для того, чтобы допросить Грикина. В такие минуты он начинал тяготиться службой, которую любил и без которой не мыслил своей жизни. Гринин словно понял его состояние. - Девочки, - улыбнулся он, - нам с товарищем Орловым надо пошептаться. Вот вам ключ, идите в мастерскую к Никите. Это мой сосед, художник, - пояснил он Вадиму. И Орлов мысленно поблагодарил Гринина. Хозяин обнял женщин за плечи, пошел провожать их в мастерскую к Никите. Вадим смотрел им вслед и думал о том, что он много знает об этом человеке. Он знал, что Гринин служил в армии на Дальнем Востоке. Служил хорошо. За мужество во время наводнения награжден медалью "За спасение утопающих". Потом работал на ЦСДФ съемщиком, ассистентом режиссера. Поступил в институт кинематографии на заочный, пошел работать фотокором в журнал. Институт бросил. Сейчас он фотохудожник Министерства культуры, по службе характеризуется отлично. Лауреат премии Союза журналистов СССР, лауреат многих отечественных и междуна

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору