.
   - Да. Я последним рейсом вернусь, - хрипло ответил Валентин.
   - Тогда прошу отдать мне ключи.
   - Почему?
   - Вы из геологической партии Ерымова?
   - Да, - постепенно спокойствие возвращалось к нему.
   - Совершен побег, преступник может воспользоваться машиной.
   - Ключи в зажигании.
   - Прилетите, мы вам их вернем.
   - Спасибо, - ответил Валентин и только теперь почувствовал, как из-под
кепки на лоб течет пот.
   Сержант козырнул, освобождая дорогу.
   Валентин вбежал в маленькую комнату, бросился к кассе.
   - Один билет до Алма-Аты.
   - Ваш паспорт, - ответила кассирша.
   - Пожалуйста.
   Она раскрыла его, не глядя на фотографию, начала записывать фамилию.
   А в алма-атинском аэропорту, огромном и шумном, Суханов взял билет на
Москву.
   До рейса оставалось два часа, и он пошел в парикмахерскую.
   - Побрить и постричь, - попросил он мастера.
   - У вас странная стрижечка, - мастер обошел его со всех сторон, словно
скульптор, работающий над глыбой гранита.
   - Я геолог, в поле, знаете ли, так удобнее.
   - Может быть, я в ваших полях не был. Домой едете?
   - Да, домой.
   - Знаете, что я сделаю? Я вам выбрею пробор. Получается очень модно.
Короткая стрижка и пробор. Вы будете похожи на Макнамару.
   - На кого? - изумился Валентин.
   - На Макнамару, был такой сенатор в США.
   - А вы его стригли?
   - Нет, мне о нем рассказывал один клиент, журналист.
   Ах, какое блаженство почувствовать на лице горячее прикосновение
компресса. Потом мастер натер его кремом, потом сделал массаж, потом... Да
много чего было потом.
   Он вышел из парикмахерской, держа кепку в руке.
   По аэропорту шел не бывший зэк. Шел похожий на сенатора Макнамару
подтянутый, элегантный человек, летящий по своим весьма важным делам.
   Он купил сумку с надписью "Олимпиада-80", в соседнем ларьке приобрел
зубную щетку, помазок, крем для бритья, станок и лезвия. Теперь он был
настоящий пассажир, с багажом. Человек, ни у кого не вызывающий
подозрение. Потом Суханов сидел в ресторане аэропорта, ел комплексный
обед, казавшийся ему необыкновенно вкусным, курил и бездумно смотрел на
стоящие на летном поле самолеты.
   Да, он не был преступником. Он был честным и наивным человеком,
почерпнувшим сведения о побеге из книг и кинофильмов. Будь он осторожнее,
злее, матерее, он наверняка заметил бы крепких молодых ребят, которые
сидели с ним в парикмахерской, обедали вместе в ресторане, вели его по
зданию аэропорта.
   С той минуты, когда руководство МВД дало добро на проведение операции
под кодовым названием "Побег", цепь случайностей преследовала Суханова.
   Люди, проводящие операцию, изучили психологию этого человека, выстроили
за него цепь нужных им действий и незримо руководили его поступками.
   В операции этой было учтено все: личность Суханова, его нравственные
критерии, его спортивные качества, его состояние на сегодняшний день.
   В дело даже пошла телеграмма, данная Сухановым из аэропорта, по адресу,
проштампованному в бланке прописки чужого паспорта:
   "Тургай, улица Ленина, дом 4. Козлову Валерию Григорьевичу. Машина у
аэропорта Козы. Деньги и вещи вышлю в ближайшее время. Простите меня".
   Если бы он знал, что по этому адресу находится Тургайский отдел
внутренних дел. Если бы он знал, как, проверяя арматурные ведомости
осужденного, подполковник Орлов подбирал костюм, рубашку, носки, кепку.
   А потом, одев во все это лейтенанта Рево, отправил его именно туда, где
спрятался Суханов.
   Всю ночь специальная группа наблюдала за передвижением Суханова,
пользуясь приборами ночного видения.
   Но Суханов не знал об этом. Он продолжал свою многотрудную гонку.
Сейчас он думал только о том, что ждет его в Москве.
   Объявили посадку, и он с группой пассажиров пошел к самолету.
   Место его было у окна, а рядом сел плечистый человек в кожаном пиджаке.
   Самолет взлетел, и Суханов заснул сразу же.
   Вадим смотрел на него и думал, что главное теперь - Олег Кудин по
кличке Чума.
   Не простой парень Олег Кудин, друг и поклонник заслуженного мастера
спорта Валентина Суханова.
   Олег Кудин готовил машину к гонке. Впервые он решил выступать на
"багги". Кухарский не советовал ему садиться на это "подобие автомобиля",
не "портить руку", но разыгрывалось первенство Московского ДОСААФ именно
по этому классу машин, а главное, соревнования ДОСААФ были первыми, в
которых Олег Кудин мог принять участие после всего, что с ним произошло.
   У него был второй разряд, как у автогонщика. Любое призовое место
давало ему первый. А победа - звание "Мастер спорта СССР".
   Черный серебряный квадрат был заветной мечтой Олега Кудина.
   Председатель райкома ДОСААФ Николаев сказал ему:
   - Ты, Олег, у нас самый сильный гонщик, выиграешь осеннее первенство,
будем рекомендовать тебя в сборную столицы. Готовь машину.
   И он готовил машину. Он разобрал ее, словно детский грузовик. Ощупал
каждую гайку, шестерню, болт.
   Бесконечно менял детали, даже внес определенные конструктивные
новшества в облегчение своих "багги".
   Осенняя гонка должна была состояться десятого октября. У Кудина еще
было время, тем более что Кухарский, хоть и не одобрял этот вид машин, все
равно помогал. А он был великим специалистом.
   Вообще эта осень должна была стать счастливой для Олега. Светка ждала
ребенка, он поступил на подготовительное отделение заочного автодорожного
института.
   Все шло, как надо. Даже мать наконец успокоилась, переехала к Светке
помогать по хозяйству.
   Правда, с деньгами было туговато. Но он брал учеников по вождению.
Преподавал частным образом. Это законом не возбранялось.
   Олег копался в двигателе, напевая что-то о матросе, сошедшем на берег.
   За этим занятием и застал его Саша Крылов.
   - Привет, Олег, - Саша улыбнулся добро и широко.
   Он действительно был рад видеть Кудина.
   - Здорово, лейтенант Саша, - Олег тоже обрадовался. - Ты куда пропал?
   - Да все дела.
   - Жуликов ловишь?
   - Ловлю.
   - Ну и как?
   - Да замечательно.
   - Ну и молодец. Я руки не подаю, видишь, весь в солярке. Ты чего же,
обещал в гости заехать. Свсткз пельменей налепила, подругу позвала.
   - Да не мог я, ну а подруга как?
   - Что как?
   - Ну вообще?
   - Вообще классная девчонка. Ноги из коренных зубов растут. Со Светкой а
Доме моделей работает.
   - Знаешь, Олег, наколку себе сделаю.
   - Нет в жизни счастья, что ли?
   - Ее. Ты скажи, что это за чудо у тебя?
   - "Багги". Слышал? Я записан на ней на осеннее первенство.
   - Олег, - голос Саши даже сел от волнения, - дай прокатиться.
   - Ты машину-то хоть водил?
   - У меня права.
   - Это ты ГАИ говори. Умеешь?
   - Конечно. Один круг по двору.
   - Ладно, я скорость закреплю, и езжай.
   Крылов залез в машину, выжал сцепление, и "багги"
   покатилась по двору.
   - Спокойнее, - кричал Кудин, - так! Молодец!
   Доверни руль! Круче! Так! Теперь ко мне.
   Машина остановилась, и из нее вылез ошеломленный новизной ощущения Саша.
   - Слушай, Олег, я тоже хочу автоспортом заняться.
   - Ты тогда из милиции уходи. Автоспорт любит постоянство.
   Ты прав, любое настоящее дело любит именно это.
   - Саша, ты ко мне в гости пришел? - поинтересовался Кудин.
   - Да нет, Олег, по делу. Ты погоди. Мы с твоим Сухановым разобрались и
доказали его непричастность к краже.
   - Это ваш длинный, в замшевом пиджаке сделал?
   - Да, наш шеф.
   - Молодец.
   Кудин помолчал, вытирая руки концами.
   - Не ожидал, - криво усмехнулся он.
   - Почему?
   - Больно модный. Такой, знаешь, фраерок от милиции.
   - Напрасно ты так. Он мужик прекрасный и работник один из лучших. Это
он попросил меня зайти к тебе. Орлов и сам бы приехал, но он в
командировке.
   - А что случилось?
   - Суханов бежал.
   - Как?
   Кудин сел на горячий радиатор и, матерно выругавшись, вскочил.
   - Как? - снова спросил он.
   - Ты что, не знаешь, как бегают?
   - Зачем, он же невиновен?
   - Он еще этого не знал. Он убежал мстить тем, кто его засунул в тюрьму.
   - Ментам, - ужаснулся Кудин.
   - Да нет, тем людям, которые привязали к краже сначала тебя, а потом
его.
   - Он не сможет с ними разобраться. Суханов не из того профсоюза.
   - Он придет к тебе. Я думаю, сегодня. Ты должен сделать все, чтобы он
явился с повинной.
   - Я сделаю, Саша, скажи своему шефу.
   - Мы очень надеемся на тебя.
   - А что мне делать?
   - Я думаю, он придет и попросит твоей помощи. Ты позвонишь мне,
скажешь, дружок с машиной есть, он отвезет нас к этим людям, и мы их
возьмем.
   - Я тоже буду участвовать, - глаза Кудина стали острыми, как ножи.
   - Да.
   Ты же знаешь, у меня к ним счет.
   Только в пределах, Олег.
   Хорошо, Саша.
   Он знает твой старый адрес?
   Да.
   Ты несколько дней поживи там.
   Ради такого дела - хоть всю оставшуюся жизнь.
   Самолет садился в вечернюю Москву, прямо в огни города, легшие под
крыло. Но вот они проплыли мимо, появились посадочные знаки - открылся
аэропорт Внуково.
   Машина, тяжело ударившись шасси, побежала по бетону полосы. Вадим
посмотрел на Суханова. Тот спал.
   Его не разбудил ни толчок посадки, ни рев двигателей, ставший особенно
отчетливым. Он толкнул его в плечо.
   - Да? - Суханов открыл глаза.
   - Извините, но мы прилетели.
   - Спасибо. Это Внуково?
   - Да.
   Когда они вышли на трап, Суханов на секунду остановился. Вадим шел за
ним, он не торопил его, понимая состояние этого человека. Они шли к
автобусу, потом ехали на нем к двери аэровокзала. Здесь Суханова повели
двое. Вадим знал этих ребят, от них мало кто уходил. Суханов вышел на
площадь, и к нему подбежал таксист.
   - В Москву?
   - Да.
   - Поехали. Не возражаете, я еще двоих возьму?
   - Конечно, нет.
   Такси выбралось со стоянки, за ним пошел обычный "жигуленок". Вадима
ждала машина. В ней сидел Калугин.
   - Ну как? - спросил он.
   - Пока нормально.
   Ожила рация.
   - "Первый", "Первый", я "Пятый", как слышите меня, прием.
   - "Пятый", я "Первый", слышу нормально, докладывайте.
   - Все идет по плану, объект ведет себя спокойно.
   - До связи, "Пятый", я еду в Управление, докладывайте мне через каждые
полчаса.
   - Понял вас.
   - Поехали, Филиппыч, - Вадим откинулся на сиденье и заснул.
   - Вам куда? - спросил шофер Суханова.
   - На Арбат, на Новый.
   - Сразу видно настоящего москвича. - в голосе водителя послышалось
одобрение, - приезжие говорят "на Калининский".
   Валентин не ответил, он был поглощен встречей с Москвой. Когда живешь в
ней, не замечаешь многого.
   Привыкаешь к городу и все кажется неинтересным и обыденным, как
собственная квартира. Часто истинный москвич ругает свой город за
многолюдность, толчею, спешку. Что делать, он живет в столице, а у нес
свой темп - стремительный. Хочешь не хочешь - подлаживайся к нему. Но
стоит настоящему москвичу покинуть свой город, как на третий же день он
начинает тосковать по нему. Когда-то Валентин впервые выехал за границу,
на соревнования в Прагу. Три дня он ходил по ее улицам и площадям заходил
в маленькие кафе, по" \'пал в магазинах сувениры для друзей. Он даже нашел
ул:щу, которая понравилась ему больше всех. Называлась она Парижская.
Солнце отражалось в огромных окнах представительств иностранных
авиакомпаний, и Суханов чувствовал, что попал в преддверие мира, знакомого
по книгам и фильмам.
   Ни на четвертый день он проснулся с ощущением острой тоски, сначала он
не понял, откуда она взялась.
   но, выйдя в город, физически ощутил отсутствие арбатских переулков.
   Он отгонял первым, выиграл все заезды и, к изумлению команды, улетел в
Москву.
   Но сегодня он возвращался не из Праги, поэтому чувство его было более
обостренным, тем паче он знал, что скоро вновь расстанется с любимым
городом на многие годы. И он не просто смотрел из окна на пролетающие
улицы и дома, он впитывал в себя их, стараясь запечатлеть в памяти, чтобы
потом длинными ночами в бараке, закрыв глаза, мысленно ходить по ним.
   Острой болью по сердцу ударил родной дом, открывшийся издалека. Суханов
даже прикусил губу, чтобы не навернулись слезы на глаза. Машина проскочила
Каменный мост, пронеслась по улице Фрунзе, нырнула в тоннель и, сделав
сложнейший пируэт, вновь выехала к Гоголевскому бульвару, свернув на Арбат.
   - Остановите здесь, - попросил Суханов.
   - Пожалуйста, - весело ответил шофер.
   Валентин расплатился и вышел. Такси отъехало.
   Суханов вошел в телефонную будку, набрал номер.
   Телефон молчал. Человек, занявший за ним место у автомата, повернулся
внезапно и сел в "Жигули", стоявшие у тротуара.
   - "Первый", "Первый", я "Пятый".
   - Докладывайте.
   - Объект набрал номер 241-78-74.
   - Продожайте наблюдение.
   Вадим поднял трубку, позвонил дежурному.
   - Немедленно установите номер 241-78-74.
   - Есть.
   - Я жду.
   - Ты, дорогая Марина, дура. Набитая дура. Ну что ты натворила? Ко мне
приезжал Борис, он в бешенстве.
   Тебе не так легко будет восстановить с ним отношения.
   Ира ходила по комнате, куря сигарету какого-то невероятного цвета.
   - Ну что ты делаешь? Сидишь дома, как привязанная, и ждешь звонка. От
кого? А Борис достал уже путевки на Пицунду, в писательский пансионат.
Сентябрь месяц, бархатный сезон. Хватит, поехали, я помирю вас.
   - Не надо, - устало ответила Марина.
   Она лежала на диване, свернувшись под пледом, с трудом воспринимая, о
чем говорит подруга, мысли ее были заняты совсем другим.
   - Не надо, - передразнила ее Ира, - не надо. А что тебе надо? Борис
мужик с положением, с перспективой, через год-другой уехали бы в хорошую
страну. У тебя было бы все, а для души крути роман хоть с милиционером,
хоть с мясником.
   - Это пустой разговор, - Марина села, поправила волосы, взяла сигарету.
   - Так и будешь сидеть и ждать его звонка?
   - Так и буду.
   - Дура, ох, дура. Кто ты ему?
   - Не знаю, просто он для меня все.
   - Поздравляю, - Ира картинно развела руками, - втюрилась. Истеричка ты.
   - Я его люблю.
   - Ну и люби, кто тебе не дает. Но муж должен быть с положением в
обществе.
   - А у Вадима есть положение в обществе.
   - Какое же?
   - Он настоящий мужчина.
   - В последний раз спрашиваю, ты поедешь со мной?
   - Нет.
   - Ну и кисни.
   Ирины каблуки гневно простучали в прихожей.
   - Настоящий мужчина, видите ли, - с иронией крикнула она от двери.
   Оставшись одна, Марина взяла книгу, лежащую на диване. Ее перед
отъездом читал отец. Он любил только военную прозу, видимо, она переносила
его в молодость.
   Марина не читала ее. Как-то в Кабуле один из писателей, подраненный в
провинции, сказал ей:
   - Военная литература пишет историю крови, пролитой на земле.
   Она считала это необыкновенно точным.
   Вообще литература изменилась за последнее время.
   На нее слишком много стали накладывать обязательств.
   Она вспомнила один из ночных разговоров дома у Вадима, он спорил со
своим коллегой, который во всех несчастьях обвинял писателей, пишущих
детективы.
   Вадим тогда сказал:
   - Давайте не будем пенять на литературу. Никакая книга не научит и не
отучит человека воровать. Это наша обязанность. А свои просчеты нечего
перекладывать на плечи других.
   Как теперь она странно живет. Думает о нем, цитирует его.
   Вот уж действительно непонятен и необъясним механизм любви.
   Она взяла книгу о войне, раскрыла ее посередине и прочитала первую
фразу: "Рота накапливалась для атаки. Склон оврага был глинистым,
осклизлым..."
   Марина закрыла книгу, подошла к зеркалу и долго смотрела на свое
отражение. "Действительно Ирка права. Дура я, дура, - подумала она, - куда
лечу, куда валюсь? Уехал, прислал телеграмму, и все. Борис даже из Парижа
звонил. А он не мог". И вдруг в памяти всплыла летящая по улице машина,
падающий Вадим, пожилой человек, раненный ножом. Она вновь услышала
выстрелы и грохот бьющихся "Жигулей". И ей стало страшно. Страшно, как
никогда раньше. Зазвонил телефон.
   - Да.
   - Это я.
   - Это ты, Орлов?
   - Да, милая.
   - Приезжай.
   - Не могу.
   - Тогда я приеду к тебе.
   - Невозможно.
   - Работа?
   - Да.
   - Ты где?
   - В кабинете.
   - Будешь там всю ночь?
   - Наверное.
   - Можно позвонить тебе?
   - Нужно.
   Внезапно в трубке Марина услышала длинный пронзительный звонок.
   - Извини.
   Вадим повесил трубку.
   Суханов поднялся на второй этаж и остановился у квартиры Кудина. На
лестничной площадке полумрак создавал иллюзию безопасности. Он несколько
часов проходил по Москве, устал. Звонил без конца Наташе, но телефон ее не
отвечал. Он оказался один в родном городе. И любимый им город внезапно
стал чужим. Он не принимал его такого, каким он был сейчас. И во всем этом
городе жил один лишь человек, который мог понять Валентина.
   Прежде чем войти в подъезд, он посмотрел на окна квартиры Кудина, они
теплились добрым огнем. За ними жил его друг. Так чего же ты ждешь? Дави
на звонок. В этом доме тебя примут и простят.
   Суханов нажал на кнопку. Дверь открылась сразу, словно его ждали. На
пороге стоял Олег.
   - Валя? Заходи. - сказал он просто, словно они только что расстались.
   Суханов шагнул в прихожую. Они обнялись.
   - Проходи, - сказал Олег, - я один дома.
   В коридоре стоял специфический запах старых московских квартир. Он был
настолько знаком Валентину, что глазам сразу стало горячо. Суханов
вспомнил дом и запах этот вспомнил, он был особенно ощутим, когда он
возвращался в детстве домой с дачи. Тогда он тоже жил в этом доме на
Грузинском волу. Квартиру на Серафимовича отец получил в конце пятидесятых
годов. В этом дворе прошло детство Вальки Суханова. И разве он мог
подумать, что придется явиться сюда беглым зеком, - Ты будешь есть? -
спросил Кудин.
   - Буду, Олег.
   - А выпить хочешь?
   - Нет. Мне сейчас нельзя пить.
   Олег на кухне жарил яичницу с салом, запах ее был восхитителен для
Суханова. Он сидел на табуретке, сделанной из автомобильного кресла,
прислонись плечом к стене, и дремал.
   Кудин с острой жалостью посмотрел на него. Как же ему хотелось помочь
Вале Суханову, и он знал, как это сделать. Он, Олег Кудин, по кличке Чума.
Потом они ели яичницу и пили чай, а после закурили.
   - Давай, - сказал Кудин, - говори, зачем пожаловал.
   Ах, каким неопытным был Суханов, даже это не насторожило его. А может
быть, он прислушивался только к себе? К тому, что жило внутри его, к
своему горю и боли.
   - Я любил женщину, Олег, из-за нее я взял на себя ограбление дачи
Муравьева, из-за нее я пошел в лагерь.
   А она оказалась...
   - Сукой она оказалась. Валя, ведь и меня три дня крутили по этому делу.
Они подкинули туда мои документы.
   - Как! - Суханов вскочил.
   - А так. Валек. А ты прикрыл их. Что теперь?
   - Поехали к ней, я хочу взять ее и отвезти в милицию.
   - Потом что?
   - Потом поеду в лагерь, отбывать срок.
   Кудин внимательно посмотрел на Суханова. Он думал о том, смог бы он
решиться на такой шаг.
   - Хорошо, только позвоним моему другу, у него машина.
   - Надежный парень?
   - Мой друг.
   - Учти, там могут оказаться опасные люди.
   - Он крутой парень.
   - Звони.
   Зазвонил телефон, и Крылов поднял трубку.
   - Крылов.
   - Подъезжай к моему дому, - сказал Олег Кудин.
   - Он повезет нас?
   - Да. Он хочет сдать ее в милицию.
   Саша положил трубку и повернулся к Вадиму.
   - Кудин? - спросил Вадим.
   - Да, товарищ подполковник. Суханов хочет ехать к этой даме и привезти
ее в милицию.
   - Поезжай. Ее дом под контролем, но очень важно, чтобы именно Суханов
привез ее к нам. Если что, Саша, там будут Чумаков и Мусатов. Помни,
клиенты наши опасны до крайности. Оружие применяй, судя по обстановке.
Ребят сдерживай. И упаси Бог, если ее Суханов ударит.
   - Есть.
   У дома Кудина Саша увидел знакомые "Жигули".
   Один из инспекторов стоял у подъезда.
   - Ты куда? - спросил он Крылова.
   - Туда.
   - Будешь брать?
   - Нет. Поедете за нами, только аккуратно.
   - Команды не было.
   - Сейчас получишь.