х стояла на кровати, головой к изножью,  коле-
нями на подушке, ночная рубашка была разорвана у  нее  на  плече.  Зеле-
но-карие глаза блестели из-под свалившихся на лоб каштановых локонов-бе-
зумные глаза животного в западне. На остром подбородке  блестела  слюна.
Больше никого в комнате не было.
   - Где сиделка? - прохрипел я.
   Она ничего не ответила. В глазах стыл ужас.
   - Лезьте под одеяло, - приказал я. - Хотите схватить воспаление  лег-
ких
   Она не пошевелилась. Я подошел к кровати,  поднял  одной  рукой  край
одеяла, а другой стал укладывать ее, приговаривая:
   - Ну-ка, укройтесь.
   Она издала горлом какой-то странный звук, опустила голову  и  острыми
зубами впилась мне в руку. Было больно. Я накрыл ее одеялом, вернулся  в
свою комнату, и, пока выталкивал тлеющий матрац  в  окно,  начали  соби-
раться люди.
   - Вызовите врача, - велел я первому из них, - и не входите сюда.
   Едва я избавился от матраца, как сквозь толпу, уже заполнившую  кори-
дор, протолкался Мики Линехан. Мики, мигая, посмотрел на останки Фицсти-
вена, на меня и спросил:
   - Что за чертовщина
   Углы его вялых, толстых губ опустились, изобразив нечто  вроде  пере-
вернутой улыбки.
   Я лизнул обожженные пальцы и сварливо сказал:
   - Сам не видишь, что за чертовщина
   - Вижу. Опять неприятности. - Улыбка на  красивом  его  лице  приняла
нормальное положение. - Как же: где ты, там и они.
   Вошел Бен Ролли.
   - Тц, тц, тц, - произнес он, озирая комнату. - Как по-вашему, что тут
произошло
   - Апельсин, - сказал я.
   Вошел доктор Джордж и стал на колени перед телом  Фицстивена.  Джордж
наблюдал за Габриэлой со вчерашнего дня, когда мы привезли ее из пещеры.
Это был коротенький, средних лет мужчина, весь, кроме губ,  щек,  подбо-
родка и переносицы, заросший черными волосами. Волосатыми руками он ощу-
пывал Фицстивена.
   - Что делал Финк-спросил я у Мики.
   - Ничего интересного. Я пристроился за ним вчера днем, как только его
выпустили на солнышко. Из тюрьмы пошел в гостиницу на Генри-стрит и снял
номер. Весь конец дня просидел в публичной библиотеке, читал в подшивках
про неприятности нашей девицы-со вчерашнего дня и дальше, дальше  назад.
Потом поел, вернулся в гостиницу. Мог улизнуть от меня через черный ход.
Если не улизнул, то ночевал в номере. Свет у него погас, и я ушел в две-
надцать ночи, чтобы к шести быть обратно. Он появился  в  восьмом  часу,
позавтракал, на поезде приехал в Постон, там пересел  на  местный  авто-
бус-и в гостиницу, спросил тебя. Вот и все дела.
   - Будь я проклят! - раздался голос врача. - Он не умер.
   Я ему не поверил. У Фицстивена оторвало правую руку и почти всю  пра-
вую ногу. Тело было исковеркано так, что даже не поймешь,  много  ли  от
него осталось; но от лица осталась только половина. Я сказал:
   - Там в коридоре еще один, с разбитой головой.
   - А, там ничего страшного, - пробормотал врач, не поднимая головы.  -
Но этот... нет, будь я проклят!
   Он вскочил на ноги и стал отдавать распоряжения. Он  был  взволнован.
Из коридора вошли двое. К ним  присоединились  сиделка  Габриэлы  миссис
Херман и еще один человек с одеялом. Они унесли Фицстивена.
   - Который в коридоре, это Финк-спросил Ролли.
   - Да. - Я повторил ему то, что сказал мне Финк. - Он не успел  закон-
чить, помешал взрыв.
   - А может быть, бомба была для него, именно, чтобы он не успел закон-
чить
   Мики сказал:
   - Из Сан-Франциско за ним никто не ехал, кроме меня.
   - Может быть, - сказал я. - Мики, пойди посмотри, что там с ним дела-
ют.
   Мики вышел.
   - Это окно было закрыто, - объяснил я Ролли. - Такого звука, как если
бы что-то бросили в стекло, перед взрывом не было; и осколков  стекла  в
комнате нет. Кроме того, на окне была сетка, значит,  можно  утверждать,
что бомба попала сюда не через стекло.
   Ролли вяло вздохнул, глядя на дверь в комнату Габриэлы. Я продолжал:
   - Мы с Финком разговаривали в коридоре. Я побежал сюда и сразу  в  ее
комнату. Если бы кто-то выскочил после взрыва из ее комнаты, я непремен-
но бы увидел или услышал. Я видел ее дверь почти все время-сперва снару-
жи, из коридора, потом изнутри; перерыв был такой, что вы бы чихнуть  не
успели. Сетка на ее окне цела.
   - Миссис Херман с ней не было-спросил Ролли.
   - Не было, хотя полагалось быть. Это мы  выясним.  Предполагать,  что
бомбу бросила миссис Коллинсон, бессмысленно. Со вчерашнего дня,  с  тех
пор как мы привезли ее с Тупого мыса, она лежит в постели. Устроить так,
чтобы бомбу оставили заранее, она тоже не могла-она не знала, что займет
эту комнату. Кроме вас, Фини, Вернона, доктора, сиделки  и  меня,  никто
туда не заходил.
   - Да разве я говорю, что это ее рук дело-вяло возразил помощник шери-
фа. - А что она говорит
   - Пока ничего. Сейчас попробуем, но вряд ли мы много от нее услышим.
   Мы и не услышали. Габриэла лежала на кровати, подтянув одеяло к само-
му подбородку, словно готова была нырнуть под него при малейшей опаснос-
ти, и в ответ на все наши вопросы впопад и невпопад мотала головой.
   Пришла сиделка, грудастая, рыжая женщина на пятом десятке; ее  некра-
сивое веснушчатое лицо и голубые глаза производили впечатление  честнос-
ти. Она поклялась на гостиничной библии, что покинула больную не  больше
чем на пять минут-только спустилась за конвертами и бумагой, чтобы напи-
сать письмо племяннику в Вальехо; больная в это время спала, а  так  она
от нее ни разу за весь день не отходила. В коридоре ей никто  не  встре-
тился, сказала она.
   - Дверь вы оставили незапертой-спросил я.
   - Да, чтобы не будить ее, когда вернусь.
   - Где бумага и конверты, которые вы купили
   - Я услышала взрыв и побежала обратно. - На лице ее выразился  страх,
и даже веснушки побледнели. - Вы что думаете?!..
   - Займитесь-ка лучше больной, - сказал я грубо.
 
 
 
   11. ВЫРОДОК
 
   Мы с Ролли перешли в мою комнату и прикрыли смежную дверь. Он сказал:
   - В ком, в ком, а в миссис Херман я не сомневался.
   - А надо бы, раз сами ее порекомендовали, - заворчал я. - Кто она та-
кая
   - Жена Тода Хермана. У него гараж. До замужества была  медсестрой.  Я
считал ее надежной.
   - У нее есть племянник в Вальехо
   - Ага. Шульц. Парнишка работает на Кобыльем острове. Как же она умуд-
рилась впутаться в -.
   - Скорей всего, никуда она не впутывалась, иначе показала бы нам поч-
товую бумагу, за которой пошла. Сюда нужно поставить сторожа, чтобы  ни-
кого не пускал, пока не приедет из Сан-Франциско эксперт по бомбам.
   Помощник шерифа вызвал из коридора какого-то человека, и тот с важным
видом занял свой пост. Спустившись в холл, мы нашли там Мики Линехана.
   - У Финка проломлен череп, - сообщил он. - Обоих  раненых  повезли  в
окружную больницу.
   - Фицстивен еще жив-спросил я.
   - Да, и доктор думает, что, если больница у них  хорошо  оборудована,
его спасут. Только зачем В таком виде все равно не жизнь. Но нашему  ко-
новалу-сплошное развлечение.
   - Аронию Холдорн тоже выпустили-спросил я.
   - Да. Ее пасет Ал Мейсон.
   - Позвони Старику и справься, нет ли от Ала донесений. Расскажи  ему,
что здесь произошло, и узнай, нашли ли Эндрюса.
   - Эндрюса-спросил Ролли, когда Мики отправился к телефону. - А с  ним
что
   - Насколько мне известно-ничего. Просто не можем найти. Надо ему  со-
общить, что миссис Коллинсон вызволили. В конторе его не видели со  вче-
рашнего утра, и никто не говорит, где он.
   - Тц, тц, тц. А нет ли особой причины искать его
   - Не хочу нянчиться с девицей до конца жизни, - сказал я. - Он  ведет
ее дела, вот и передам с рук на руки.
   Ролли неопределенно кивнул.
   Мы вышли на улицу и принялись задавать всем людям подряд все вопросы,
приходившие нам в голову. Ответы лишь подтвердили, что оттуда бомбу ник-
то не кидал. Нашлось шесть человек, которые стояли неподалеку от окон во
время взрыва или за секунду до него, и ни один не заметил  ничего,  даже
отдаленно похожего на попытку бросить бомбу.
   После телефонных переговоров Мики передал, что  из  городской  тюрьмы
Арония Холдорн сразу уехала в Сан-Матео к семье Джеффрисов и до сих  пор
гостит у них, а Дик Фоули надеется отыскать Эндрюса в Сосалито.
   Из округа прибыли прокурор Вернон и шериф Фини со свитой репортеров и
фотографов. Они развили бурную исследовательскую деятельность, но в  ре-
зультате добились лишь места на первых страницах всех газет Сан-Францис-
ко и ЛосАнджелеса, чего, собственно, и добивались.
   Гамбриэлу Леггет я перевел в другой номер, посадил в смежной  комнате
Мики Линехана и оставил дверь незапертой. Она теперь могла отвечать Вер-
нону, Фини, Ролли и мне. Узнать у нее удалось немного. Она спала,  прос-
нулась от грохота и от того, что кровать заходила ходуном, а потом  поя-
вился я. Вот и все.
   Ближе к вечеру подъехал  Макгрох-эксперт  полицейского  управления  в
Сан-Франциско. Исползав паркет и изучив осколки того и обломки сего,  он
вынес предварительное заключение: бомба была маленькая, из  алюминия,  с
фрикционным нитроглицерином и детонатором-устройство несложное.
   - Сработано профессионалом или любителем-спросил я.
   Макгрох сплюнул табак-он принадлежал к той породе людей, которые жуют
сигареты-и сказал:
   - Думаю, что в "апельсинах" он разбирается, но хорошего материала под
рукой не оказалось. Скажу точнее, когда изучу весь этот хлам в лаборато-
рии.
   - Часового механизма не было
   - Вроде бы нет.
   Из окружного центра вернулся доктор Джордж с новостью-останки Фицсти-
вена все еще дышат. Он так и светился от восторга. Мне пришлось заорать,
чтобы до него дошли мои вопросы о Финке и Габриэле. Финк, сказал доктор,
- вне опасности, а у девушки простуда уже проходит, так что с постели ей
можно встать. Я справился о ее нервах, но ему было не до того-не  терпе-
лось назад к Фицстивену.
   - Хм, да, конечно, - бормотнул он, проскользнув мимо меня к машине. -
Покой, отдых, поменьше волнений-. И испарился.
   Вечером я ужинал в гостиничном кафе с Верноном и Фини. Оба подозрева-
ли, что я рассказал им про бомбу далеко не все, и целый вечер допрашива-
ли, хотя прямо в сокрытии фактов не обвиняли.
   После ужина я поднялся в свою новую комнату. Мики лежал с газетой  на
кровати.
   - Пойди поешь, - сказал я. - Что наша детка
   - Встала. Как ты думаешь, у нее все шарики на месте
   - Она что-нибудь выкинула
   - Да нет. Просто в голову лезут мысли.
   - Это от голода. Пойди перекуси.
   - Слушаюсь, ваше детективное величество, - сказал он.
   В соседней комнате было тихо. Я постоял у дверей, затем постучал.
   - Войдите, - раздался голо миссис Херман.
   Она сидела у кровати с пяльцами и вышивала на желтоватой  тряпке  ка-
ких-то ярких бабочек. Габриэла Леггет ссутулилась в  качалке  на  другой
стороне комнаты, хмуро разглядывала сжатые на  коленях  руки-сжатые  так
крепко, что побелели костяшки пальцев и расплющились подушечки.  На  ней
был твидовый костюм, в котором ее похитили, уже очищенный от  грязи,  но
все еще мятый. При моем появлении она даже не подняла головы.  У  миссис
Херман от вымученной улыбки на щеках сдвинулись веснушки-
   - Добрый вечер. - Я старался говорить повеселее-. Инвалидов,  похоже,
у нас поубавилось.
   Габриэла не ответила, но сиделка тут же оживилась.
   - И правда, - воскликнула она с наигранным воодушевлением.  -  Миссис
Коллинсон, раз она встала с постели, больной  уже  не  назовешь...  даже
немного жаль... хе-хе-хе... такой приятной пациентки у меня  никогда  не
было... наши девушки, когда я стажировалась при клинике, часто говорили:
чем приятнее пациентка, тем быстрее она уходит от нас, а  всякие  зануды
живут... я хочу сказать, остаются на наших руках... чуть ли не до  скон-
чания века. Помню еще...
   Я скорчил физиономию и показал головой на дверь. Слова застряли у нее
в горле. Лицо покраснело, потом побледнело. Она бросила вышивку,  подня-
лась и дурацки забормотала:
   - Да, да, именно так. Мне надо проверить... ну, вы знаете что...  Из-
вините, на несколько минут отлучусь.
   Она быстро засеменила к двери, боком, словно боялась, что  я  подкра-
дусь и наподдам ей коленом.
   Когда дверь закрылась, Габриэла подняла глаза и сказала:
   - Оуин умер.
   Она не спрашивала, а скорей утверждала, но по сути это был вопрос.
   - Нет. - Я сел на стул миссис Херман и вытащил сигареты. - Жив.
   - Не умрет-Голос у нее был все еще хриплым.
   - Врачи считают, выживет, - преувеличил я.
   - Но останется. - -вопроса она не докончила. Ее хриплый  голос  пока-
зался мне довольно равнодушным.
   - Да, останется полным калекой.
   - Еще лучше, - сказала она, обращаясь скорее к  самой  себе,  чем  ко
мне.
   Я улыбнулся. Если я не переоцениваю свои актерские  таланты,  в  моей
улыбке было лишь веселое добродушие.
   - Хорошо вам смеяться, - сказала она печально. - Но от него не  отшу-
тишься. Не выйдет. Оно существует. И будет всегда. - Она посмотрела себе
на руки и прошептала:. Проклятье.
   С другой интонацией это слово могло бы показаться  мелодраматическим,
до смешного манерным. Но она произнесла его как-то машинально, без  вся-
ких эмоций, словно по привычке. Я представил, как она  лежит  в  темноте
под одеялом и часами шепчет себе это слово, шепчет его своему  отражению
в зеркале, когда одевается, - и так изо дня в день.
   Я поежился и проворчал:
   - Бросьте вы. Оттого, что стервозная баба выплеснула на вас свою зло-
бу и ненависть, вовсе не следует...
   - Нет, нет. Мачеха выразила словами то, что я чувствовала всегда.  Я,
правда, не знала, что это в крови у Дейнов, но что у меня в крови-знала.
И как не знать Вон сколько у меня следов вырождения. - Она подошла, при-
подняла обеими руками кудряшки со лба и висков и повернулась в  профиль.
- Посмотрите на уши-без мочек, кверху заостряются. У зверей такие уши, а
не у людей. - Не опуская волосы, она снова повернулась ко мне  лицом.  -
Теперь посмотрите на лоб-узенький, звериный. А зубы-Она  обнажила  белые
острые зубки. - А лицо-Ее пальцы скользнули вниз по щекам и сошлись  под
странно узким подбородком.
   - Все-спросил я. - Или раздвоенные копыта тоже покажете Пусть вы пра-
вы, и все это не совсем обычно. Ну и что  В  жилах  вашей  мачехи  текла
кровь Дейнов, и она была чудовищем, но где вы видели у нее следы  вырож-
дения Нормальная, здоровая женщина-здоровее некуда.
   - Это не довод, - досадливо помотала она головой-. Пусть внешне у нее
было все в порядке. А я ненормальная и внешне и внутренне...  умственно.
Я. - .-она присела рядом со мной на край кровати и, упершись  локтями  в
колени, обхватила бледное, измученное лицо ладонями. - В отличие от дру-
гих людей, я не умею ясно думать даже о самых простых  вещах.  В  голове
одна каша. О чем ни подумаешь, все тут же заволакивается туманом,  нале-
зают другие мысли, отвлекают, путаются... я теряю ниточку,  ловлю  ее  в
тумане, а только поймаю-все начинается сначала.  Понимаете,  как  ужасно
Жить так годами и знать, что ничего не изменится, если не станет еще ху-
же.
   - Нет, не понимаю, - сказал я. - По мне это нормально. Никто не умеет
ясно мыслить, разве что притворяется. Думать  вообще  чертовски  трудно:
всегда приходится ловить какие-то мельтешащие туманные обрывки и по воз-
можности составлять из них целое. Потому-то люди  и  цепляются  за  свои
мнения и взгляды-они им так тяжело достаются, что даже  самые  дурацкие,
но готовые убеждения начинают казаться ясными, здравыми и не  требующими
доказательств. А стоит их растерять-и снова ныряй в туманную  неразбери-
ху, чтобы выудить новые.
   Габриэла отняла ладони от лица и застенчиво улыбнулась:
   - Странно, что раньше вы мне не нравились. - Она снова стала  серьез-
ной. - Однако...
   - Никаких "однако", - сказал я. - Вы уже не маленькая, должны  знать,
что все люди, кроме совсем помешанных и совсем тупых, время  от  времени
находят в себе признаки ненормальности. Чем больше в себе копаешься, тем
больше на руках доказательств. А уж как вы в себе копались.  такое  мало
кто выдержит. Ходить и твердить: я-сумасшедшая! Удивительно еще, что  вы
на самом деле не свихнулись.
   - А может быть, свихнулись.
   - Нет, вы-нормальный человек, можете мне поверить. Впрочем, не  хоти-
те-не верьте. Просто пошевелите мозгами. Ваша  жизнь  началась  чертовки
неудачно. С раннего возраста вы попали в плохие руки. Мачеха была  чудо-
вищем и сделала все, чтобы сгубить вас, а в конце даже убедила, что  над
вами тяготеет особое семейное проклятье. Я знаком с  вами  всего  месяца
два. За это время на вашу голову свалились все известные людям  беды,  к
тому же из-за веры в проклятье вы считали себя виноватой в них. Так Ну и
как это на вас сказалось Почти все время вы находились в трансе,  часто.
в истерике, а когда был убит муж, решили покончить с собой... но  оказа-
лись достаточно разумной, чтобы представить, как  пуля  будет  раздирать
тело.
   Нет, милочка! Я всего лишь наемный сыщик, и ваши беды  касаются  меня
постольку-поскольку, но кое-что из случившегося даже меня выбило из  ко-
леи. Кто, как не я, пытался укусить привидение в этом чертовом Храме А я
ведь не молод и ко многому притерпелся. Мало того, сегодня утром чуть ли
не у вашей кровати взрывают бомбу с нитроглицерином. И  что  Вечером  вы
уже на ногах, и спорите о своем здоровье.
   Если вас и можно назвать ненормальной, то лишь в том смысле,  что  вы
выносливее, здоровее и уравновешеннее обычных людей. И бросьте думать  о
наследственности Дейнов, подумайте о Мейене. Откуда у вас такая выносли-
вость, как не от него Почему он выжил на Чертовом острове, в Центральной
Америке, в Мексике и не согнулся до  самого  конца  Вы  похожи  на  него
больше, чем на любого из знакомых мне Дейнов. И если есть  у  вас  следы
вырождения-хотя Бог знает, что это такое, - они тоже от него.
   Моя речь пришлась Габриэле по душе. Глаза ее сделались почти счастли-
выми. Но пока я, выдохнувшись, искал другие слова, они опять потускнели.
   - Я рада... и признательна, если, конечно, вы  говорили  искренне.  -
Она снова прижала ладони к щекам, а в ее голосе появилась безнадежность.
- Не знаю, на кого я похожа, но мачеха все же права. И ничего тут не по-
делаешь. Вы же не станете отрицать, что над моей жизнью и  жизнью  всех,
кто связан со мной, висит черное проклятье
   - А надо мной Последнее время я только тем  и  занимаюсь,  что  торчу
около вас, влез во все ваши дела, и ничего не случилось, во всяком  слу-
чае, ничего серьезного.
   - Вы-иное дело, - медленно произнесла она, морща лобик. - Мы с вами в
других отношениях. Для вас это работа.
   Я засмеялся:
   - Такой аргумент не пройдет. А Фицстивен Он, конечно, знал вашу семью
раньше, но здесь, в гостинице, оказался благодаря мне и поэтому  был  от
вас еще дальше, чем я. Так почему не я пострадал первым Может быть, бом-
ба предназначалась мне Вполне вероятно. Но тогда тут  замешано  не  ваше
неотвратимое проклятье, а люди, которые могут допустить промах.
   - Вы ошибаетесь, - сказала она, уставившись в коленки. -  Оуин  любил
меня.
   Я решил не выказывать удивления.
   - Неужто вы. - -начал я.
   - Пожалуйста, не надо. Не  заставляйте  меня  рассказывать.  Особенно
после того, что случилось утром. - Она выпрямилась,  вздернула  плечи  и
решительно продолжала:. Вы тут заговорили о неотвратимости. То ли вы  не
поняли, то ли притворяетесь и делаете из меня дурочку. Я вовсе не верю в
неотвратимое проклятье, идущее от дьявола или от Бога, как  в  случае  с
Иовом, например. - Она теперь говорила с жаром и уже  не  хотела  менять
тему. - Но не может ли быть... разве не существуют люди,  которые...  до
мозга костей порочны и могут вызвать самое плохое во всех,  кто  с  ними
общается
   - Существуют, - согласился я. - И могут, когда хотят.
   - Нет, нет! Не важно, хотят или не хотят. Вызывают даже тогда,  когда
отчаянно не хотят. Именно так. Я любила Эрика, он был  хороший,  чистый.
Вы сами это прекрасно знаете. Вы разбираетесь в людях, а с ним бы