мелочами-например, с морфием.
   Она поежилась и сказала:
   - Мне хватит только на сегодняшний вечер. Вы обещали...
   - Утром прибудут пятьдесят гран.
   Она молчала, как будто дожидалась, что я еще скажу. Я  больше  ничего
не сказал. Она помяла мне рукав.
   - Вы говорили, что вылечить меня будет нетрудно-. Она произнесла  это
полувопросительно, словно думала, что я буду отпираться.
   - Нетрудно.
   - И что, можно будет. - .-Она оборвала фразу.
   - Заняться этим, пока мы здесь
   - Да.
   - Хотите-спросил я. - Если нет, то и смысла нет.
   - Хочу ли я-Она остановилась на дороге и повернулась ко мне. -  Я  бы
отдала. - .-Она всхлипнула и не закончила фразу. Потом снова  заговорила
тонким, звенящим голосом: - Вы искренни со мной То, что вы  мне  говори-
ли... все, что говорили вчера вечером и сегодня, это правда или вы  меня
морочите Я вам верю. Но... вы правду говорите Или  просто  научились-для
пользы дела-морочить людям голову
   Возможно, она была помешанной, но дурой не была. Я дал ответ, который
счел сейчас наилучшим:
   - Ваше доверие ко мне зиждется на моем доверии к вам. Если мое не оп-
равдано, то и ваше тоже. Поэтому разрешите сперва задать вопрос: вы лга-
ли мне, когда сказали: "Не хочу быть порочной"
   - Нет, не хочу. Не хочу.
   - Хорошо, - сказал я с решительным видом, словно все сомнения  теперь
отпали. - Раз вы хотите избавиться от этой дряни, мы избавимся.
   - Сколько... сколько для этого надо времени
   - Ну, скажем, неделя. Может быть, меньше.
   - Нет, правда Не больше
   - В решающей части-нет. Какое-то время после этого вам  надо  остере-
гаться, пока организм не перестроится, но от привычки вы уже избавитесь.
   - Мне будет очень тяжело
   - Денька два будут плохие; но не такие плохие, как вам  покажется,  и
отцовский характер поможет вам выдержать.
   - А если, - медленно сказала она, - я пойму, что это мне не по силам,
можно будет-.
   - Дать задний ход Нет уж, - весело пообещал я-.  Билет  вы  берете  в
один конец.
   Она опять поежилась и спросила:
   - Когда мы начнем
   - Послезавтра. Завтра угоститесь как обычно,  только  не  набирайтесь
впрок. И не надо волноваться. Мне придется хуже, чем вам:  мне  придется
вас терпеть.
   - Но вы сделаете скидку. - .-отнесетесь с пониманием...  если  в  это
время я буду вести себя не совсем воспитанно Даже если стану злобной
   - Не знаю. - Мне не хотелось заранее давать ей индульгенцию. - Что же
это за воспитанность, если от небольших  неудобств  она  превращается  в
злобу
   - Да, но. - .-Она запнулась, наморщила лоб и сказала:. А нельзя отос-
лать миссис Херман Я не хочу... не хочу, чтобы она видела меня.
   - Утром ее отправлю.
   - Если я... вы не будете пускать ко мне других, если...  буду  безоб-
разничать
   - Не буду пускать, - пообещал я. - Слушайте, по-моему, вы собираетесь
устроить представление. Перестаньте об этом думать. Будьте паинькой. Без
фокусов, прошу вас.
   Она неожиданно засмеялась и спросила:
   - А если буду фокусничать, побьете
   Я сказал, что возраст у нее вполне юный, отшлепать иногда не мешает.
 
 
 
   13. АРОНИЯ ХОЛДОРН
 
   На другое утро в половине восьмого появилась Мери Нуньес. Мики  Лине-
хан отвез миссис Херман в Кесаду, а обратно привез Макмана и запас еды.
   Приземистый, широкоплечий Макман был отставной солдат и сохранил  во-
енную выправку. За десять лет службы его угрюмое лицо с жестким  ртом  и
тяжелой челюстью приобрело цвет мореного дуба. Он был  отличный  солдат:
шел, куда послали, стоял, где поставили, делал, что приказали, - на дру-
гое у него не хватило бы воображения.
   Он передал мне пакет от аптекаря. Десять гран морфия я  отнес  наверх
Габриэле. Она завтракала лежа. Глаза у нее слезились, лицо было  влажное
и сероватое. Увидев у меня порошки, она отодвинула поднос и, поеживаясь,
нетерпеливо протянула руки.
   - Вернетесь через пять минут-спросила она.
   - Можете при мне. Я не покраснею.
   - Зато я покраснею, - сказала она и покраснела.
   Я вышел, закрыл дверь и, прислонившись к ней, услышал шелест  бумажки
и звяканье ложки в стакане с водой. Потом она позвала:
   - Можно.
   Я снова вошел. От порошка осталась только скомканная бумажка на  под-
носе. Габриэла лежала на подушках,  полуприкрыв  глаза,  довольная,  как
кот, наевшийся золотых рыбок. Она лениво улыбнулась мне и сказала:
   - Вы прелесть. Знаете, чего мне хочется Поесть, пойти на море и  весь
день плавать под солнцем.
   - Это будет вам полезно. Возьмите Линехана или Макмана.  Одной  выхо-
дить нельзя.
   - А что вы будете делать
   - Поеду в Кесаду,  потом  в  центр  округа  и,  может  быть,  даже  в
Сан-Франциско.
   - А мне с вами нельзя
   Я помотал головой:
   - У меня дела, а вам надо отдыхать.
   - Ну да, - сказала она и взяла с подноса кофе. Я повернулся к  двери.
- А остальной морфий-Она говорила с чашкой у рта. - Вы надежно спрятали,
никто не найдет
   - Никто. - Я улыбнулся ей и похлопал себя по карману пиджака.
   В Кесаде я потратил полчаса на разговор с Ролли  и  чтение  сан-фран-
цисских газет. Еще немного, и их вопросы и намеки в адрес Эндрюса переш-
ли бы в разряд клеветы. Неплохо. Помощник шерифа ничего  нового  мне  не
сообщил.
   Я отправился в центр округа. Вернон был в суде. Двадцатиминутная  бе-
седа с шерифом ничего не прибавила  к  моим  показаниям.  Я  позвонил  в
агентство Старику. По его словам, наш клиент Хьюберт  Коллинсон  выразил
удивление тем, что мы продолжаем операцию, - он  счел,  что  со  смертью
Уиддена убийство его сына разъяснилось.
   - Скажите ему, что не разъяснилось, - ответил я-. Убийство Эрика свя-
зано с несчастьями Габриэлы, и окончательно разобраться в  одном  мы  не
можем, пока не разобрались в другом. На это уйдет, наверное, еще неделя.
В Коллинсоне не сомневайтесь, - уверил я Старика. - Он согласится,  если
вы ему объясните.
   - Будем надеяться, - холодно сказал Старик, по-видимому,  не  слишком
обрадованный тем, что пять агентов продолжают заниматься работой, за ко-
торую клиент, возможно, и не захочет платить.
   Я поехал в Сан-Франциско, пообедал в  "Сен-Жермене",  зашел  к  себе,
чтобы взять другой костюм, свежие рубашки и прочее, и вернулся в дом над
бухтой в первом часу ночи. Когда я загонял машину под навес-мы  все  еще
ездили на машине Фицстивена, - из темноты возник Макман. Он сказал,  что
происшествий не было. Мы вместе вошли в дом. Мики сидел на кухне и,  зе-
вая, наливал себе стакан перед тем, как сменить в карауле Макмана.
   - Миссис Коллинсон уже легла-спросил я.
   - Свет у нее еще горит. Весь день просидела у себя в комнате.
   Мы выпили втроем, а потом я поднялся наверх и постучался к Габриэле.
   - Кто там-спросила она.
   Я ответил. Она сказала:
   - Да
   - Утром не завтракайте.
   - Вот как-Затем, словно что-то вспомнив: - А, да, я решила больше  не
обременять вас своими болезнями. - Она открыла  дверь  и  стояла  передо
мной, улыбаясь чересчур любезно и заложив пальцем книгу. - Как вы  съез-
дили
   - Хорошо. - Я вынул из кармана оставшийся морфий  и  протянул  ей.  -
Тогда мне незачем его носить.
   Она не взяла порошки. И, смеясь мне в лицо, сказала:
   - А вы в самом деле зверь, а
   - Вам же лечиться, не мне. - Я сунул порошки в карман. - Если  вы.  -
.-Я замолчал и прислушался. В коридоре скрипнула половица. Потом раздал-
ся мягкий звук, как если бы босую ногу опустили на пол.
   - Мери меня сторожит, - весело прошептала  Габриэла-.  Она  постелила
себе на чердаке, не захотела идти домой. Считает, что с  вами  и  вашими
друзьями мне жить небезопасно. Она предупредила меня, сказала, что вы...
как же она выразилась-. Ах, да-волки. Это правда
   - В общем, да. Не забудьте-утром не завтракать.
   На другой день я дал ей первую порцию смеси Вика Далласа, а потом еще
три с интервалами в два часа. Весь день она провела у  себя  в  комнате.
Это было в субботу.
   В воскресенье Габриэла получила десять гран морфия и весь день была в
хорошем настроении, считая себя почти что исцеленной.
   В понедельник приняла оставшуюся часть далласовского снадобья, и день
прошел примерно так же, как суббота. Из окружного центра  вернулся  Мики
Линехан с известием, что Фицстивен пришел в себя, но так слаб и так  за-
бинтован, что не смог бы говорить, даже если бы позволили врачи;  Эндрюс
опять навещал Аронию Холдорн в Сан-Матео; она, в  свою  очередь,  хотела
навестить в больнице Финка, но служба шерифа ее не пустила.
   Вторник был богаче событиями.
   Когда я принес Габриэле апельсиновый сок на  завтрак,  она  встретила
меня одетой. Глаза у нее блестели, она была возбуждена, разговорчива, то
и дело смеялась, покуда я не обронил между прочим, что морфия ей  больше
не будет.
   - То есть как, никогда-На лице ее была паника, в голосе тоже. Нет, вы
серьезно
   - Да.
   - Я умру. - На глазах выступили слезы, потекли по  белому  личику,  и
она заломила руки. Выглядело это подетски трогательно.  Пришлось  напом-
нить себе, что слезы. один из симптомов абстиненции у морфиниста. -  Так
ведь неправильно. Я не рассчитывала получить, сколько обычно. Я понимаю,
что с каждым днем надо меньше. Но не сразу же.  Вы  пошутили.  Это  меня
убьет. - Она опять заплакала.
   Я заставил себя рассмеяться так, будто я и сочувствую, и забавляюсь.
   - Чепуха. Самым трудным для вас будет непривычная бодрость. Но денька
через два все уляжется.
   Она покусала губы, улыбнулась через силу и протянула ко мне обе руки.
   - Я буду вам верить, - сказала она. - Я верю вам. Буду верить, что бы
вы ни сказали.
   Руки у нее были холодные и влажные. Я сжал их и ответил:
   - Ну и отлично. А теперь в постель. Я буду заглядывать,  а  если  вам
что-нибудь понадобится, позовите сами.
   - Сегодня вы не уедете
   - Нет, - пообещал я.
   Весь день она держалась довольно стойко. Правда, смех ее в  промежут-
ках между приступами чихания и зевоты звучал не очень жизнерадостно,  но
главное, она пыталась смеяться.
   В начале шестого приехал Мадисон Эндрюс.
   Я увидел, как он подъезжал, и встретил его на террасе. Его  краснова-
тое лицо сделалось бледно-оранжевым.
   - Добрый вечер, - вежливо сказал он. - Я хочу видеть  миссис  Коллин-
сон.
   - Я передам ей все, что пожелаете.
   Он нахмурил белые брови, и лицу его отчасти вернулся прежний  красный
оттенок.
   - Я хочу ее видеть. - Это был приказ.
   - Она вас видеть не хочет. Надо что-нибудь передать
   Теперь краснота вернулась полностью. Глаза у него сверкали.  Я  стоял
между ним и дверью. Он не мог войти, пока я так стоял. Казалось, он  го-
тов оттолкнуть меня с дороги. Меня это не пугало: он был на  десять  ки-
лограммов легче и на двадцать лет старше.
   Он набычился и заговорил властным тоном:
   - Миссис Коллинсон должна вернуться со мной в Сан. Франциско. Она  не
может здесь оставаться.
   - Она не поедет в Сан-Франциско, - сказал я. -  Если  надо,  окружной
прокурор задержит ее здесь как свидетельницу. Попробуете вытащить ее су-
дебным решением-мы вам устроим другие хлопоты. Говорю это, чтобы вы зна-
ли нашу позицию. Мы докажем, что ей может грозить опасность с вашей сто-
роны. Откуда нам знать, что вы  не  ловчили  с  наследством  Откуда  нам
знать, что вы не хотите воспользоваться ее нынешним подавленным  состоя-
нием и избежать неприятностей в связи с наследством Да может, вы  вообще
хотите отправить ее в  сумасшедший  дом,  чтобы  распоряжаться  ее  нас-
ледством.
   Глаза у него сделались больные, хотя в  остальном  он  выдержал  залп
неплохо. Сглотнув раз-другой и продышавшись, он спросил:
   - Габриэла этому верит-Лицо у него было пурпурное.
   - При чем тут "верит"-Я пытался говорить  вежливо.  -  Я  вам  просто
объясняю, с чем мы явимся в суд. Вы юрист. Вы же понимаете: между  исти-
ной и тем, что поступает в суд или в газеты, не обязательно должна  быть
связь.
   Теперь у него не только глаза были болезненными: краска ушла с  лица,
оно обмякло; однако он держался прямо и даже сумел ответить ровным голо-
сом.
   - Можете передать миссис Коллинсон, что на этой неделе я сдам  в  суд
завещательные распоряжения, а также свой отчет по наследству и заявление
о том, что я слагаю с себя обязанности душеприказчика.
   - Вот и отлично, - сказал я, но, когда старикан зашаркал к своей  ма-
шине и медленно взобрался на сиденье, мне стало жалко его.
   Габриэле я не сказал о его визите.
   Теперь между приступами зевоты и чихания она потихоньку скулила, а из
глаз у нее текли слезы. Лицо, грудь и руки были мокры от пота. Есть  она
не могла. Я накачивал ее апельсиновым соком. Звуки и запахи, даже  самые
слабые и приятные, действовали ей на нервы, и она все время дергалась на
кровати.
   - Мне будет еще хуже-спросила она.
   - Не намного. Перетерпеть вполне сможете.
   Когда я спустился, меня поджидал внизу Мики Линехан.
   - Мексиканка ходит с пером, - любезно сообщил он.
   - Да
   - Да. Я им шкурил лимоны, чтобы вонь отбить в  твоем  уцененном  джи-
не-или ты взял его напрокат, и хозяин знал, что он вернется, - все равно
пить его никто не сможет Ножичек сантиметров десять-двенадцать, нержаве-
ющей стали, так что, когда она воткнет его тебе  в  спину,  ржавчины  на
майке не останется.
   - Хорошо соображаешь, - сказал я. - Ладно, приглядывай за ней. Она не
очень нас любит.
   - Мне приглядывать-Мики ухмыльнулся. - Я думал, каждый будет сам  ог-
лядываться, тем более что зуб она точит в особенности на  тебя,  значит,
тебя скорее всего и подколет. Что ты ей сделал Не  такой  же  ты  дурак,
чтобы надсмеяться над чувствами мексиканской дамы
   Остроумным мне это не показалось; впрочем, я мог и ошибаться.
   Арония Холдорн приехала под самый вечер на "Линкольне", и  негр-шофер
завел сирену еще у ворот. Когда она взвыла, я сидел у Габриэлы.  Беспар-
донный сигнал, по-видимому, сильно подействовал на ее натянутые нервы, и
она чуть не выскочила из постели от ужаса.
   - Что это Что это-взвизгнула она, стуча зубами и дрожа всем телом.
   - Тихо, тихо, - успокаивал я. Из меня уже выработалась  неплохая  си-
делка. - Просто автомобильный гудок. Гости. Сейчас сойду вниз и  спрова-
жу.
   - Вы никого ко мне не пустите-умоляюще спросила она.
   - Нет. Лежите смирно, скоро вернусь.
   Арония Холдорн стояла у лимузина и разговаривала с Макманом. В сумер-
ках, между черным манто и черной шляпой, лицо ее было  тусклой  овальной
маской, и только светящиеся глаза казались живыми.
   - Здравствуйте, - сказала она и протянула руку. Голос у нее  был  та-
кой, что по спине проходили теплые волны-. Я рада, что миссис  Коллинсон
на вашем попечении. И ей и мне вы были  надежным  защитником-мы  обязаны
вам жизнью.
   Все это было чудесно, но такое я уже слышал. Я скромно отмахнулся  от
похвалы и упредил ее первый ход:
   - Мне жаль, но она не сможет вас принять. Ей нездоровится.
   - А-а, мне так хотелось увидеться с ней, пусть на минутку. Вы не  ду-
маете, что это улучшит ее самочувствие
   Я ответил, что мне самому жаль. Она,  по-видимому,  приняла  это  как
окончательное решение, однако сказала:
   - Я специально приехала из Сан-Франциско, чтобы повидать ее.
   Я ухватился за этот повод:
   - Разве мистер Эндрюс вам не сказал. - -и повесил начало фразы в воз-
духе.
   На это она не ответила. Она повернулась и медленно  пошла  по  траве.
Мне не оставалось ничего другого, как пойти рядом с ней. Сумерки  сгуща-
лись. Когда мы отошли от машины шагов на пятнадцать, она сказала:
   - Мистеру Эндрюсу показалось, что вы его подозреваете.
   - Он не ошибся.
   - В чем вы его подозреваете
   - В манипуляциях с наследством. Учтите, я в этом не уверен, а  только
подозреваю.
   - На самом деле
   - На самом деле, - сказал я, - больше ни в чем.
   - Да По-моему, и этого вполне достаточно.
   - Для меня достаточно. Не думал, что и для вас тоже.
   - Простите
   Мне не нравилось, как у меня развивается разговор с этой женщиной.  Я
ее опасался. Я сгреб известные мне  факты,  подсыпал  сверху  догадок  и
прыгнул с этой кучи в неизвестное:
   - Освободившись из тюрьмы, вы позвали Эндрюса, вытянули из него  все,
что он знает, и, уяснив, что он мудрит с деньгами барышни,  воспользова-
лись этим, чтобы запутать следствие и навести подозрение  на  него.  Наш
старикан имеет слабость к прекрасному полу: легкая пожива для такой жен-
щины, как вы. Не знаю, что вы собираетесь с ним  делать,  но  вы  завели
его, а потом навели на него газетчиков. Ведь это вы, я думаю, шепнули им
о его непомерных тратах Бесполезно, миссис Холдорн. Бросьте.  Ничего  не
выйдет. Да, вы можете его раззадорить, подстрекнуть  на  противозаконные
поступки, втянуть в поганую историю: он и сейчас сам не  свой,  так  его
обложили. Но что бы он теперь ни натворил, за этим не спрячешь того, что
натворил кто-то другой раньше. Он обещал привести имущество в порядок  и
передать наследнице. Оставьте его в покое. Ничего не выйдет.
   Мы прошли еще шагов десять, а она все не отвечала.  Мы  очутились  на
тропинке. Я сказал:
   - Эта тропинка ведет на скалу, с нее столкнули Эрика  Коллинсона.  Вы
его знали
   Она вздохнула судорожно, будто всхлипнула, но голос ее был по-прежне-
му ровен, спокоен, мелодичен:
   - Знала, вам это известно. Зачем вы спрашиваете
   - Сыщики любят задавать вопросы, заранее зная ответ.  Зачем  вы  сюда
приехали, миссис Холдорн
   - Вы и на это знаете ответ
   - Знаю, что приехали по одной из двух причин  или  по  двум  причинам
сразу.
   - Да
   - Первая: хотели узнать, насколько мы близки к разгадке. Правильно
   - Естественно, я тоже не лишена любопытства, - призналась она.
   - В этой части я вас удовлетворяю. Я знаю разгадку.
   Она остановилась на тропинке лицом ко мне, ее глаза светились в  гус-
тых сумерках. Она положила руку мне на плечо: я был ниже ростом.  Другая
ее рука лежала в кармане манто. Она приблизила ко мне лицо и  заговорила
медленно и очень внятно:
   - Скажите мне чистосердечно. Без уверток. Я не хочу причинять зло без
нужды. Подождите, подождите-подумайте, перед тем как говорить, -  и  по-
верьте мне, для уверток, блефа и лжи сейчас не время. Так скажите  прав-
ду: вы знаете разгадку
   - Да.
   Она улыбнулась, сняла руку с моего плеча и сказала:
   - Тогда продолжать это фехтование не имеет смысла.
   Я бросился на нее. Если бы она стреляла из кармана, она могла бы меня
застрелить. Но она попыталась вытащить пистолет. Я успел схватить ее  за
руку. Пуля ушла в землю между нашими ногами.  Ногти  ее  свободной  руки
сняли три красные ленты с моей щеки. Я уткнулся головой ей в шею,  подс-
тавил ей бедро, раньше, чем она ударила коленом, сильно прижал ее к себе
и руку с пистолетом завернул за спину. Когда  мы  падали,  она  выронила
пистолет. Я оказался сверху. И продолжал занимать эту позицию,  пока  не
нащупал пистолет. Едва я поднялся, подбежал Макман.
   - Все в порядке, пьяных нет, - сказал я ему, не вполне  владея  голо-
сом.
   - Пришлось стрелять-спросил он, глядя на неподвижно лежавшую женщину.
   - Нет, цела. Посмотри, чтобы шофер не рыпался.
   Макман ушел. Арония села, подобрала ноги п потерла запястье.  Я  ска-
зал:
   - Вот и вторая цель вашего приезда, хотя я думал, что это  предназна-
чалось для миссис Коллинсон.
   Арония поднялась молча. Я ей помогать не стал-она  почувствовала  бы,
как у меня дрожат руки.
   - Раз мы зашли так далеко, полезно будет поговорить.
   - Пользы теперь ни от чего не будет. - Она  поправила  шляпу.  Поежи-
лась. - Ну, что теперь
   - Теперь ничего, только  постарайтесь  понять,  что  время  отчаянных
действий прошло. Такого рода истории делятся на три части: поимка, осуж-
дение и наказание. Согласимся, что по поводу первого делать уже  нечего,
а... каковы калифорнийские суды и тюрьмы, вы сами знаете.
   - Почему вы мне это говорите
   - Потому что не люблю, когда в меня стреляют, потому что, когда рабо-
та сделана, не люблю, чтобы болтались свободные концы. Я не стремлюсь  к
тому, чтобы вас осудили за участие