сателем, появился Эрик Коллинсон.
   - Поехали, - сказал я, направившись к лифтам. - Надеюсь, что на  этот
раз тревога не ложная.
   - Куда мы едем-нетерпеливо спросил он. - Вы ее нашли Она здорова
   Я мог ответить только на один его вопрос и ответил, назвав  адрес  на
Пасифик-авеню, который мне дал Мики. Оказалось, что он знаком  Коллинсо-
ну:
   - Это дом Джозефа.
   С нами в кабине лифта было человек пять  посторонних.  Я  ограничился
неопределенным: "Вот как"
   За углом стоял его двухместный открытый "Крайслер". Мы влезли и  пое-
хали к Пасифик-авеню, презирая прочий транспорт и светофоры.
   Я спросил:
   - Кто такой Джозеф
   - Очередная секта. Он глава. Называет свой дом Храмом Святого Грааля.
Сейчас его секта в моде. Вы же знаете, как они плодятся и исчезают в Ка-
лифорнии. Мне не нравится, что Габриэла у  него-если  она  действительно
там... хотя не знаю... может быть, там нет ничего плохого.  Он  как  раз
один из странных знакомых мистера Леггета. Вы уверены, что она там
   - Может быть. Она в секте
   - Да, она к ним ходит. Я бывал там с ней.
   - Что за публика
   - Ну, как будто бы ничего, - с некоторой  неохотой  отозвался  он.  -
Публика достойная: миссис Пейсон Лоуренс и  Ральф  Колманс,  миссис  Ли-
вингстон Родман-такого сорта люди. Холдорны-Джозеф и его жена Арония-ка-
жется, вполне достойные люди, но... мне не нравится,  что  Габриэла  там
бывает. - Правое колесо его "Крайслера" едва не задело вагон фуникулера.
- Она подпала под их влияние, и я считаю, что это нехорошо на ней сказы-
вается.
   - Вы там бывали-какого рода эта лавочка-спросил я.
   - Не могу сказать, что это лавочка, - ответил он, морща лоб. -  Я  не
очень хорошо знаю их учение и вообще не очень в этом разбираюсь,  но  на
их службах бывал с Габриэлой. они не менее торжественны и даже  красивы,
чем англиканские и католические. Не думайте,  что  это  какие-то  Святые
Вертуны или Дом Давида. Ничего похожего. Во  всяком  случае,  обставлено
все первоклассно. Холдорны люди более... словом, более  культурные,  чем
я.
   - Так чем же вы недовольны
   Он хмуро покачал головой.
   - Даже не могу сказать. Мне это не нравится. Не нравится, что Габриэ-
ла исчезает, ничего никому не сказав. Вы думаете, ее родители знают, ку-
да она отправилась
   - Нет.
   - По-моему, тоже, - сказал он.
   С улицы храм Святого Грааля представлялся тем,  чем  и  был  первона-
чально, - жилым шестиэтажным домом из желтого кирпича. Внешне  ничто  не
указывало на его изменившееся назначение. Я  велел  Коллинсону  проехать
мимо, к углу, где, расслабленно привалившись к  каменной  стенке,  стоял
Мики Линехан. Как только мы остановились, он подошел.
   - Черная ушла десять минут назад, - сообщил он. -  Дик  сопровождает.
Из тех, кого ты описывал, никто как будто не выходил.
   - Устраивайся в машине и следи за дверью, - велел я ему. А Коллинсону
сказал: - Мы с вами идем туда. Разговаривать позвольте мне.
   Когда мы подошли к двери Храма, мне пришлось попросить его:
   - Постарайтесь не дышать так шумно. Может быть, все обойдется.
   Я позвонил.
   Дверь открылась немедленно: за ней стояла широкоплечая мясистая  жен-
щина лет пятидесяти. На добрых десять сантиметров  выше  меня-а  во  мне
метр шестьдесят восемь. Лицо в мешочках и припухлостях, но ни в  глазах,
ни в губах. никакой мягкости и дряблости. Ее длинная верхняя  губа  была
выбрита. Черное, очень черное платье закрывало ее тело от  подбородка  и
мочек до самых ступней.
   - Мы хотим видеть мисс Леггет, - сказал я.
   Она сделала вид, что не понимает.
   - Мы хотим видеть мисс Леггет, - повторил я, - мисс Габриэлу Леггет.
   - Не знаю. - Говорила она басом. - Хорошо, войдите.
   Без особого радушия она провела нас в маленькую  сумрачную  приемную,
прилегавшую к вестибюлю, велела нам ждать и ушла.
   - Кто этот тяжеловоз-спросил я Коллинсона.
   Он сказал, что не знает ее. Ему не сиделось на месте. Я сел.  Опущен-
ные шторы пропускали мало света, и я не видел комнату целиком, но  ковер
был толстый и мягкий, а мебель, насколько мне удалось разглядеть,  тяго-
тела скорее к роскоши, чем к строгости.
   Если не считать шагов Коллинсона, в доме не раздавалось ни  звука.  Я
взглянул на открытую дверь и увидел, что за нами  наблюдают.  Там  стоял
мальчик лет двенадцати-тринадцати и смотрел на нас большими темными гла-
зами, будто светившимися в полутьме. Я сказал:
   - Привет.
   Коллинсон рывком обернулся на мой голос.
   Мальчик ничего не ответил. Целую минуту он смотрел на меня не  мигая,
бессмысленным, совершенно обескураживающим взглядом, какой бывает только
у детей, потом повернулся и ушел так же бесшумно, как появился.
   - Кто он? - спросил я у Коллинсона.
   - Наверное, Мануэль, сын Холдорнов. Я его раньше не видел.
   Коллинсон расхаживал по комнате. Я сидел и смотрел в проем двери. На-
конец там появилась женщина и, ступая бесшумно по толстому ковру,  вошла
в приемную. Она была высокая, грациозная; ее темные глаза, казалось, то-
же испускают свет, как у мальчика. Больше ничего я пока не  мог  разгля-
деть.
   Я встал. Она обратилась к Коллинсону:
   - Здравствуйте. Мистер Коллинсон, я не ошиблась.  Более  музыкального
голоса я не слыхивал.
   Коллинсон что-то пробормотал и представил  меня  женщине,  назвав  ее
"миссис Холдорн". Она подала мне теплую твердую руку, а потом подошла  к
окну, подняла штору, и на пол лег прямоугольник сочного послеполуденного
солнца. Пока я привыкал к свету и отмаргивался, она села и знаком  пред-
ложила сесть нам.
   Раньше всего я увидел ее глаза. Громадные, почти черные, теплые, опу-
шенные густыми черными ресницами. Только в них я  увидел  что-то  живое,
человеческое, настоящее. В ее овальном, оливкого  оттенка  лице  были  и
тепло и красота, но тепло и красота будто не имевшие никакого  отношения
к действительности. Будто это было не лицо, а маска, которую носили  так
долго, что она почти превратилась в лицо. Даже губы-а  губы  эти  стоили
отдельного разговора-казались не плотью, а удачной имитацией  плоти-мяг-
че, краснее и, наверное, теплее настоящей плоти. Длинные черные  волосы,
разделенные посередине пробором и стянутые в узел на затылке, туго обтя-
гивали голову, захватывая виски и кончики ушей. Она была высокая,  нали-
тая, гибкая, с длинной, сильной, стройной шеей; темное  шелковое  платье
обрисовывало тело. Я сказал:
   - Миссис Холдорн, мы хотим повидать мисс Леггет.
   Она с любопытством спросила:
   - Почему вы думаете, что она здесь
   - Это ведь не так важно, правда-быстро ответил я, чтобы Коллинсон  не
успел вылезти с какой-нибудь глупостью. - Она здесь. Мы хотели бы ее ви-
деть.
   - Не думаю, что это удастся, - медленно ответила она-. Ей нездоровит-
ся, она приехала сюда отдохнуть, в частности. от общества.
   - Очень жаль, - сказал я, - но ничего не поделаешь.  Мы  бы  сюда  не
пришли, если бы не было необходимости.
   - Это необходимо
   - Да.
   Поколебавшись, она сказала:
   - Хорошо, я узнаю. - Затем извинилась и покинула нас.
   - Я не прочь и сам тут поселиться, - сказал я Коллинсону.
   Он не понимал, что я говорю. Вид у него был возбужденный, лицо  раск-
раснелось.
   - Габриэле может не понравиться, что мы сюда пришли, - сказал он.
   Я ответил, что это меня огорчит.
   Вернулась Арония Холдорн.
   - Мне, правда, очень жаль, - сказала она, встав в  дверях  и  вежливо
улыбаясь, - но мисс Леггет не хочет вас видеть.
   - Очень жаль, - сказал я, - но нам придется ее увидеть.
   Она выпрямилась, и улыбка исчезла.
   - Простите
   - Нам придется ее увидеть, - повторил я как можно дружелюбнее. -  Это
необходимо, я вам объяснил.
   - Извините. - Даже холодность не могла испортить ее прекрасный голос.
- Вы не можете ее видеть.
   Я сказал:
   - Мисс Леггет, как вам, вероятно, известно, - важный свидетель по де-
лу о краже и убийстве. Нам надо  ее  видеть.  Если  вас  это  устраивает
больше, я готов подождать полчаса, пока сюда придет полицейский со всеми
полномочиями, которые вы сочтете необходимыми. И мы с ней увидимся.
   Коллинсон произнес что-то невнятное, но похожее на извинения.
   Арония Холдорн ответила легким поклоном.
   - Можете поступать, как вам угодно, - холодно сказала  она.  -  Я  не
согласна, чтобы вы беспокоили мисс Леггет против ее желания, и если речь
идет о моем разрешении, я вам его не даю. Если же  вы  настаиваете-поме-
шать вам я не могу.
   - Спасибо. Где она
   - Ее комната на пятом этаже, первая от лестницы, слева. - Она  слегка
наклонила голову и ушла.
   Коллинсон взял меня под руку и забормотал:
   - Не знаю, стоит ли мне... стоит ли нам идти. Габриэле это не  понра-
вится. Она не...
   - Вы как хотите, - проворчал я, - а я иду. Ей это может не  понравит-
ся, но мне тоже не нравится, что люди прячутся, когда я хочу спросить их
о пропавших бриллиантах.
   Он нахмурился, пожевал губами, сделал несчастное лицо, но со мной по-
шел. Мы отыскали лифт, поднялись на пятый этаж и по пурпурному ковру по-
дошли к первой двери слева. Я постучался. Ответа не было.  Я  постучался
снова, громче.
   В комнате послышался голос. Вероятнее всего, женский, но мог  принад-
лежать кому угодно. Он звучал настолько слабо, что мы не разобрали слов,
и как бы придушенно-даже нельзя было понять, кто говорит. Я толкнул Кол-
линсона локтем и приказал:
   - Позовите ее.
   Он оттянул воротничок пальцем и прохрипел:
   - Габи, это я, Эрик.
   Ответа все равно не последовало. Я опять постучал:
   - Откройте дверь.
   Внутри что-то произнесли, я ничего не понял. Я снова крикнул и посту-
чал. В коридоре открылась дверь, и высунулся старик с  бледным  лицом  и
жидкими волосами:
   - Что происходит
   - Не ваше дело, - сказал я и опять постучал в дверь.
   Голос внутри стал громче, и мы уже слышали  в  нем  жалобу,  но  слов
по-прежнему разобрать не могли. Я повертел ручку, и оказалось, что дверь
не заперта. Я еще погремел ручкой и приоткрыл дверь сантиметра  на  два.
Голос стал более внятным. Я услышал мягкие шаги.  Я  услышал  сдавленный
всхлип. И распахнул дверь.
   Эрик Коллинсон издал горлом странный звук-будто где-то  очень  далеко
кто-то душераздирающе кричал.
   Габриэла Леггет стояла у кровати, держась одной рукой за белую  спин-
ку, и покачивалась. Она была белая, как мел. Глаза, тусклые, без белков,
смотрели в пустоту, а маленький лоб был наморщен.  Казалось,  она  видит
что-то впереди и пытается понять, что это. На ней был один желтый чулок,
коричневая бархатная юбка, в которой она явно спала, и  желтая  рубашка.
На полу валялись коричневые туфли, другой чулок,  коричневая  с  золотом
блузка, жакет и желто-коричневая шляпа.
   Все остальное в комнате было белое: белые обои на стенах, белый пото-
лок, крашенные белой эмалью стулья, кровать, двери, оконные  рамы,  даже
телефон; белый войлок на полу. Мебель была не  больничная,  такую  види-
мость ей придавала белая краска. В комнате было два окна  и,  кроме  той
двери, которую я открыл, еще две. Левая вела в  ванную,  правая.  в  ма-
ленькую гардеробную.
   Я втолкнул Коллинсона в комнату, вошел за ним и закрыл дверь. Ключа в
ней не было, и скважины не было, и каких. либо признаков замка.  Коллин-
сон глазел на девушку, раскрыв рот, и лицо у него стало такое  же  бесс-
мысленное, как у нее-разве только ужаса больше. Она прислонилась к спин-
ке кровати и темными одурманенными глазами смотрела в никуда.
   Я обнял ее одной рукой и усадил, а Коллинсону сказал:
   - Соберите ее вещи. - Мне пришлось сказать это дважды, прежде чем  он
вышел из столбняка.
   Коллинсон подал мне вещи, и я стал одевать ее. Он  вцепился  пальцами
мне в плечо и запротестовал-таким тоном, будто я запустил лапу в церков-
ную кружку.
   - Нет! Нельзя же...
   - Какого черта-сказал я, оттолкнув его руку. - Хотите-одевайте сами.
   Коллинсон покрылся потом, сглотнул и забормотал:
   - Нет, нет! Как я могу. - .-И, не закончив, отошел к окну.
   - Она предупреждала меня, что вы идиот, - сказал я ему вдогонку и об-
наружил, что надеваю на нее коричневую с золотом блузку  задом  наперед.
Помощи от Габриэлы было как от манекена, но, по  крайней  мере,  она  не
сопротивлялась.
   К тому времени, когда я облачил ее в пальто и шляпу, Коллинсон отошел
от окна и стал засыпать меня вопросами. Что с ней  Не  надо  ли  вызвать
врача Не опасно ли вести ее на улицу А когда я поднялся, он забрал ее  у
меня и, поддерживая длинными сильными руками, залепетал:
   - Габи, я Эрик. Ты меня узнаешь Скажи что-нибудь. Что с тобой, милая
   - Накачалась наркотиком, больше ничего, - сказал я-. Вы ее сейчас  не
теребите. Отвезем сперва домой. Берем ее под руки... Идти она может. Ес-
ли на кого-нибудь наткнемся, знайте себе идите, я сам разберусь. Пошли.
   Никто нам не встретился. Мы добрались до лифта, спустились на  первый
этаж и вышли через вестибюль на улицу, не увидев ни души.
   На углу в "Крайслере" нас ждал Мики.
   - Ты свободен, - сказал я ему. И он ушел.
   Габриэлу мы усадили между нами, и Коллинсон  завел  мотор.  Когда  мы
проехали три квартала, он спросил:
   - Вы уверены, что ее надо везти домой
   Я ответил, что уверен. Он замолчал, а еще через пять кварталов повто-
рил вопрос и добавил что-то насчет больницы.
   - А может, в редакцию газеты-огрызнулся я.
   Еще три квартала в молчании, и опять началось:
   - Я знаю одного врача...
   - У меня есть дело, - сказал я. - И у себя дома мисс Леггет в ее  те-
перешнем виде будет мне в этом деле полезна. Поэтому она едет домой.
   Он насупился и сердито напал на меня:
   - Вы готовы ее унизить, опозорить, подвергнуть ее жизнь опасности ра-
ди какого-то...
   - Ее жизнь в опасности не больше, чем моя и ваша. Просто она  немного
перебрала какой-то дряни. Сама перебрала.
   Та, о ком шла речь, была жива и даже сидела с открытыми  глазами,  но
от происходящего была так же далека, как если бы находилась в Финляндии.
   Нам полагалось повернуть на следующем углу. Коллинсон, с  отвердевшим
лицом и устремленным вперед тяжелым взглядом, продолжал  ехать  прямо  и
довел скорость до семидесяти километров.
   - На следующем углу поверните, - приказал я.
   - Нет, - ответил он и не повернул. На спидометре было 80, и  прохожие
уже поворачивались нам вслед.
   - Ну-сказал я, выпрастывая руку, прижатую к боку девушки.
   - Мы едем по полуострову на юг, - твердо сказал он-. В таком  состоя-
нии она домой не вернется.
   - Вон что. - .-проворчал я и быстро потянулся к приборному щитку.  Он
отбил мою руку и, держа руль левой, выставил правую, чтобы помешать, ес-
ли я попытаюсь еще раз.
   - Не надо, - предостерег он, увеличив скорость еще на  десяток  кило-
метров. - Вы знаете, что с нами будет, если вы...
   Я обругал его, пространно, с досадой, от души. Он повернул ко мне ли-
цо, полное праведного негодования-видимо, мои слова были не из тех,  ко-
торые приличны в обществе дамы. И этого оказалось достаточно.
   Голубой "седан" выскочил из поперечной улицы перед самым нашим носом.
Коллинсон уже вернулся к своим водительским обязанностям и от столкнове-
ния уйти успел-только не успел сделать это аккуратно. От седана мы прош-
ли сантиметрах в пяти, но нас занесло. Коллинсон сделал все, что мог, он
попытался овладеть машиной, вывернул в сторону заноса, но в дело вмешал-
ся бордюрный камень. Высокий и твердый, он не пожелал посторониться.  Мы
налетели на него боком и опрокинулись как раз на фонарный  столб.  Столб
переломился и грохнулся на тротуар. Открытый "Крайслер" выбросил нас. Из
сломанного столба с шумом вырывался светильный газ.
   Коллинсон с наполовину ободранным лицом пополз на карачках  выключать
зажигание. Я сел и поднял девушку: теперь она лежала у  меня  на  груди.
Правая рука и плечо у меня не действовали, онемели. Девушка всхлипывала,
но никаких повреждений, кроме неглубокой царапины на щеке, я  у  нее  не
увидел. Амортизатором ей послужило мое тело. А о том,  насколько  хорошо
оно послужило, свидетельствовала боль в груди, в животе, в спине  и  не-
послушная рука. Прохожие помогли нам подняться. Коллинсон  стоял,  обняв
девушку, и умолял ее ответить, жива ли она, и так  далее.  Удар  отчасти
привел ее в чувство, и тем не менее она не понимала, в аварию мы  попали
или что. Я подошел, помог Коллинсону держать ее, хотя ни он,  ни  она  в
этой помощи не нуждались, - и горячо обратился к разбухавшей толпе:
   - Нам надо отвезти ее домой. Кто может...
   Свои услуги предложил низенький толстяк в  брюках  гольф.  Мы  втроем
забрались к нему на заднее сиденье, и я назвал  адрес.  Он  заикнулся  о
больнице, но я сказал, что ей надо домой. Расстроенный Коллинсон даже не
вмешивался. Через двадцать минут мы подъехали к дому Леггетов и извлекли
девушку из машины. Я долго рассыпался в благодарностях, чтобы толстяк не
вздумал проводить нас в дом.
 
 
 
   6. БЕГЛЕЦ С ЧЕРТОВА ОСТРОВА
 
   Дверь в дом Леггета, да и то после второго звонка,  нам  открыл  Оуин
Фицстивен. Никакой сонливости в его глазах не было: если жизнь  казалась
ему интересной, они всегда возбужденно поблескивали. Зная, какие события
могут его заинтересовать, я понял-случилось что-то необычное.
   - Где это вас так-спросил он, оглядывая  нашу  одежду,  окровавленную
физиономию Коллинсона и царапину на щеке Габриэлы.
   - Автомобильная авария, - ответил я. - Ничего серьезного. А куда  де-
лись остальные
   - Остальные, - сказал он с особым нажимом, - наверху в лаборатории. -
И, обращаясь ко мне, добавил: - Отойдемка в сторону.  38  ъъ-|  0384-3-5
ПЛИЗ03-Ж 13 ОКТЯБРЯ ЪЪ||
   Я бросил Коллинсона и девушку у дверей в прихожей и прошел за Фицсти-
веном к лестнице. Он наклонился ко мне:
   - Леггет покончил с собой.
   Я был скорее раздосадован, чем удивлен.
   - Где он-спросил я.
   - В лаборатории. Там же миссис Леггет и полиция. Застрелился  полчаса
назад.
   - Мы поднимемся наверх все вместе, - сказал я.
   - А есть нужда тащить туда Габриэлу-спросил он.
   - Есть, - раздраженно ответил я. - Ей, скорее всего, придется неслад-
ко, но сейчас она приняла наркотик и в таком состоянии  легче  перенесет
удар. - Я повернулся к Коллинсону. - Пойдемте в лабораторию.
   Оставив Фицстивена, чтобы он помог Коллинсону вести девушку, я отпра-
вился на третий этаж первым. В лаборатории было шесть человек: у  дверей
стоял высокий рыжеусый полицейский в форме;  в  дальнем  конце  комнаты,
ссутулившись на стуле и прижав к  глазам  платок,  тихонько  всхлипывала
миссис Леггет; у одного из окон О'Гар и Редди бок о бок  склонились  над
пачкой листков, которые сержант держал в толстых лапах; у цинкового сто-
ла, крутя в руке пенсне на черной ленточке, стоял щеголеватый человек  с
землистым лицом, в темном костюме, а за столом, раскинув руки и навалив-
шись плечами и головой на столешницу, сидел Эдгар Леггет.
   Когда я вошел, О'Гар и Редди оторвались от бумажек.
   Шагая к ним мимо стола, я увидел кровь, маленький черный пистолет ря-
дом с рукой Леггета и семь неоправленных бриллиантов у его головы.
   - Нате, взгляните, - сказал О'Гар и  протянул  мне  из  пачки  четыре
плотных белых листка, исписанных мелким,  ровным  и  ясным  почерком.  Я
быстро начал с интересом читать, но тут в дверях появились  Фицстивен  и
Коллинсон с Габриэлой Леггет.
   Коллинсон бросил взгляд на Леггета. Его лицо побелело, и  он  тут  же
загородил мертвеца от девушки своим телом.
   - Входите, - пригласил я.
   - Мисс Леггет здесь не место, -  резко  сказал  Коллинсон,  собираясь
увести ее.
   - Нам нужны все до одного, - бросил я О'Гару. Тот кивнул головой  по-
лицейскому. Полицейский положил на плечо Коллинсона руку и сказал:
   - Придется войти обоим. 3 ъъ-| 034-3-5 ПЛИЗ03-Ж 13 ОКТЯБРЯ ЪЪ||
   Фицстивен поставил для девушки стул у дальнего окна. Она села и  оки-
нула комнату-труп, миссис Леггет, всех  нас-мутным,  но  уже  не  совсем
бессмысленным взглядом. Коллинсон встал с ней рядом, свирепо уставившись
на меня. Миссис Леггет даже не отняла от лица платок.