Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
ки Мэнни
Тиннена тебя уже давно убрали.
- Кончай болтать и слушай, - остановил его я. - Знаешь такого Лу
Харджера? Он игрок, держал игорное заведение, которое месяц назад прикрыли.
Бэллин ответил, что не знаком с Лу лично, но слыхал про него.
- Кто из ваших коллег знает его хорошо?
- Есть у нас такой парень Джерри Кросс, - сказал он, подумав. - Считается
специалистом по ночной жизни. Что ты хотел узнать?
- Куда Лу отправился праздновать свой выигрыш, - сказал я. Потом
объяснил, в чем дело, но не слишком подробно. Как меня оглушили и историю с
такси я опустил.
- У себя в гостинице он не объявлялся, - закончил я. - Мне бы надо
узнать, что с ним.
- Ну, если ты его приятель...
- Его - но не его дружков, - резко заметил я. Бэллин заорал кому-то,
чтобы тот взял параллельную трубку, и сказал мне тихонько:
- Выкладывай правду, малыш. Выкладывай.
- Ладно. Но я только для тебя, а не для твоего листка. Слушай. Возле
заведения Каналеса меня оглушили и забрали пистолет. Лу и девушка поменялись
машинами с таксистом и скрылись. Мне все это не слишком нравится. Лу был не
настолько пьян, чтобы мотаться по городу с хорошими деньгами в кармане. Да и
девица ему бы не позволила. Она, видно, из практичных.
- Попробую что-нибудь сделать, - сказал Бэллин. - Если что выйдет, я тебе
звякну.
Напомнив ему на случай, если он забыл, что живу на Меррит-Плаза, я вышел
и снова сел в машину. Поехал Домой, минут пятнадцать подержал на голове
мокрое полотенце, потом переоделся в пижаму и стал пить горячий виски с
лимоном, время от времени позванивая в "Карийон", в два тридцать позвонил
Бэллин и сказал, что ничего Узнать не удалось. Лу нет ни в тюрьме, ни в
больнице, он не показывался ни в одном из увеселительных мест, известных
Джерри Кроссу.
В три часа я в последний раз позвонил в "Карийон". Потом выключил свет и
лег спать.
К утру ничего не изменилось. Я попробовал было поискать рыжую девушку.
В телефонной книге было двадцать восемь Гленнов, из них три женщины. Одна
не отвечала, две другие заверили меня, что они вовсе не рыжие, причем одна
из них предложила мне приехать, чтобы в этом удостовериться.
Я побрился, принял душ, позавтракал, прошел три квартала вниз по склону к
своей конторе.
В маленькой приемной сидела мисс Глени.
Глава 5
Я отпер дверь в кабинет, она вошла и уселась в кресло, где вчера сидел
Лу. Открыв окна и заперев дверь, ведущую в приемную, я зажег спичку и поднес
к сигарете, которую она уже держала в руке.
На ней была блузка, юбка в складку, сверху наброшено просторное пальто.
Прятавшая волосы тесная шляпка настолько не соответствовала нынешней
моде, что наводила на мысль о неважных делах владелицы. Без грима она
выглядела лет на тридцать, и на лице ее лежала печать глубочайшей усталости.
А рука с сигаретой показалась мне какой-то напряженной. Я сел и стал ждать,
что расскажет мне мисс Гленн.
Она уставилась в стену над моей головой и молчала. Немного подождав, я
набил и раскурил трубку, потом вышел в приемную и захватил пару писем;
вернувшись, проглядел их, одно дважды перечитал. Словом, вел себя, будто был
один в кабинете. Все это время я на нее не смотрел и не заговаривал с ней,
но держал в поле зрения. Похоже было, что она собиралась с духом.
Наконец она открыла большую черную лаковую сумку, достала толстый конверт
и зажала его между ладоней.
- Лу сказал: если я попаду в передрягу, надо идти к вам. Ну вот, я влипла
дальше некуда.
- Лу мой хороший приятель, - сказал я, глядя на конверт, - и для него я
готов на все, конечно, в пределах разумного. Иногда и за пределами - как
вчера вечером. Но это не значит, что мы с Лу всегда играем в одни и те же
игры.
Она положила сигарету в стеклянную пепельницу и 430 оставила ее там
дымиться. Глаза у нес внезапно вспыхнули и сразу погасли.
- Лу мертв. - Голос у нее был безжизненный. Я потянулся карандашом к
сигарете и примял тлеющий конец.
- Двое ребят Каналеса, - продолжала она, - прикончили его у меня в
квартире - из маленького револьвера вроде моего. Когда я стала потом искать
свой, он исчез. Я провела ночь возле трупа... так уж пришлось.
Сломалась она совершенно неожиданно. Глаза у нее закатились, голова упала
и ударилась о стол. Конверт из рук она не выпустила.
Рывком открыв ящик стола, я достал бутылку и стакан, налил хорошую
порцию, обошел вокруг и приподнял голову девушки. Край стакана я с силой
прижал к ее губам. Она невольно глотнула, и в ее глазах появилась жизнь.
Я поставил стакан перед ней и сел на место. И тут я увидел, что конверт
приоткрылся, в нем были деньги, пачки денег.
Она заговорила каким-то сонным голосом:
- Кассир отсчитал нам крупные купюры, но все равно получилась здоровая
пачка. Здесь роено двадцать две тысячи. Несколько сотен я оставила себе. Лу
беспокоился, все говорил, что Каналесу ничего не стоит нас догнать. Хоть вы
бы и ехали сзади, все равно ничем не смогли бы помочь.
- Каналес проиграл эти деньги у всех на глазах. Для него это хорошая
реклама, хоть и неприятная. Она продолжала, словно ничего не слышала.
- Проезжая через город, мы увидели такси с водителем, и тут Лу осенило.
Он предложил парню сотню, чтобы тот дал нам свою машину доехать до
Сан-Анджело, а "бьюик" попозже пригнал к отелю. Парень согласился, ыы
отъехали на другую улицу и обменялись машинами. Было неудобно, что мы вас
бросаем, но Лу сказал: ничего, вы поймете. Лу к себе в гостиницу не поехал.
Мы пересели в другое такси и поехали ко мне. Я живу в доме "Хобарт Армз"
на улице Саут-Минтер. Дежурного там в подъезде нет. Мы поднялись ко мне,
зажгли свет, и тут из-за перегородки между гостиной и столовой вышли двое
парней в масках. Один был маленький, худой, а второй - здоровый, подбородок
у него торчал из-под маски, как поднос. Этот здоровый выстрелил всего раз.
Лу упал на пол и больше не двигался.
Лицо у нее было напряженное, лишенное всякого выражения, белое как
штукатурка.
- Может, мне лучше еще выпить? Я налил, мы выпили. Она продолжала:
- Они нас обыскали, но денег при нас не было. По пути мы оставили конверт
на почте. Они прочесали всю квартиру, хотя и понимали, что мы никак не могли
успеть припрятать деньги. Большой сбил меня с ног кулаком, а когда я пришла
в себя, их уже не было, только Лу лежал мертвый.
Она показала отметину у себя на подбородке, по правде говоря, не очень
заметную. Я заговорил:
- Выходит, они вас обогнали. Будь они поумнее, перехватили бы вас по
дороге. И откуда они знали, куда вы поедете?
- Я уже думала об этом ночью, - сказала мисс Гленн. - Каналес знает, где
я живу. Однажды провожал меня домой и напрашивался в гости.
- Ну да, - сказал я, - но почему они поехали к вам и как попали в
квартиру?
- Это нетрудно. Под окнами широкий карниз, по нему можно пролезть к
пожарной лестнице. Наверное, другие ребята дежурили возле гостиницы Лу. Это
мы предвидели, но не учли, что они знают и про мою квартиру.
- Рассказывайте дальше.
- Адрес на конверте мы оставили мой, - продолжала мисс Гленн. - Лу был
мировой парень, но женщине приходится думать о себе. Пришлось провести ночь
возле мертвого Лу - я ждала, когда придет почта. Потом поехала сюда.
Я встал и выглянул в окно. В окне напротив толстая девица барабанила по
клавишам пишущей машинки, треск которой доносился сюда. Я снова сел и стал
изучать свой большой палец.
- Револьвер они бросили? - спросил я.
- Не знаю. Может быть, он остался там. Я не стала смотреть.
- Слишком уж легко вы отделались. Может, это был вовсе не Каналес. Лу с
вами часто откровенничал?
Она молча покачала головой. Теперь глаза у нее стали серо-голубыми и
задумчивыми, отсутствующее выражение исчезло.
- Ладно, и что, по-вашему, я должен предпринять? Она слегка прищурилась,
потом медленно подвинула толстый конверт через стол.
- Я не маленькая и понимаю, что попала в переделку. Но сдаваться не хочу.
Половина этих денег моя, и я хочу аккуратно смыться вместе с ними.
Ровно с половиной. Если бы я ночью позвонила в полицию, может, и нашелся
бы способ выпутаться... Если будете играть на моей стороне, половина денег
ваша - Лу был бы не против, чтобы его доля досталась вам.
- Для частного сыщика это большие деньги, мисс Гленн, - я устало
улыбнулся. - Зря, конечно, вы не позвонили в полицию. Можно было придумать,
что сказать... Съезжу-ка я, пожалуй, к вам и погляжу.
Она быстро подалась вперед и спросила:
- А деньги можно вам оставить? Не побоитесь?
- Конечно, можно. Сейчас сбегаю вниз, положу их в сейф. Один из ключей
будет у вас, а о дележке поговорим после. Хорошо бы, чтобы Каналес узнал,
что ему надо со мной повидаться, а вам лучше пересидеть в одной маленькой
гостинице, где у меня есть друг, пока я не разнюхаю, как и что.
Она кивнула. Я надел шляпу и спрятал конверт за брючный ремень. Сказав ей
на всякий случай, что в верхнем левом ящике стола лежит револьвер, я ушел.
Вернувшись, я застал ее в той же позе. Но, оказывается, она уже позвонила
в заведение Каналеса и попросила передать ему что нужно.
Довольно извилистой дорогой мы отправились в гостиницу "Лотарингия", что
на углу Брэнт-стрит и авеню Эс. Насколько я мог судить, за нами не следили.
Джиму Долану, дневному дежурному "Лотарингии", я пожал руку, припрятав в
ладони сложенную двадцатку. Он сунул руку в карман и заверил, что с
удовольствием последит, чтобы мисс Томпсон никто не беспокоил. Я ушел.
Дневные газеты о Лу Харджере из "Хобарт Армз" ничего же сообщали.
Глава 6
"Хобарт Армз" оказался обычным многоквартирным домом в квартале,
застроенном такими же шестиэтажными Домами с темно-желтыми фасадами. Обе
стороны улицы были сплошь заставлены припаркованными машинами. Я медленно
ехал мимо них и осматривался. Не было заметно ни малейших признаков
какого-либо серьезного происшествия. Было тихо и солнечно.
Я свернул в проулок. По обе стороны тянулся высокий дощатый забор, за
которым располагались ветхие гаражи. Я остановился у одного из них с
надписью "сдается" и между двух мусорных баков прошел в бетонированный двор
"Хобарт Армз". Какой-то человек укладывал в багажник машины клюшки для
гольфа. В вестибюле филиппинец таскал по ковру пылесос, а смуглая еврейка у
коммутатора что-то деловито записывала.
Поднявшись на лифте, я прокрался по коридору к последней двери на левой
стороне. Постучал, подождал ответа, снова постучал и отпер дверь ключом мисс
Гленн.
Трупа на полу не было.
Я посмотрелся в зеркало над кроватью, подошел к окну и выглянул наружу.
Под окном шел карниз, ведущий к пожарной лестнице. По нему вполне мог бы
пройти и слепой, однако никаких следов на покрывавшей карниз пыли я не
обнаружил.
На кухне и в маленькой столовой тоже не было ничего подозрительного. В
углу спальни, вокруг мусорной корзины валялось много хлама, в сломанной
гребенке на туалете торчало несколько рыжих волосков, в стенных шкафах я
нашел несколько бутылок из-под джина - вот и все. Я вернулся в гостиную,
заглянул за кровать, постоял в раздумье и покинул квартиру.
Филиппинец в вестибюле продвинулся со своим пылесосом метра на три. Я
облокотился на стойку возле коммутатора.
- Мисс Гленн?
- Пятьсот двадцать четвертая, - ответила смуглая еврейка - и сделала
пометку на квитанции из прачечной.
- Ее нет дома. Давно она ушла? Она взглянула на меня.
- Я не заметила. Что у вас - счет?
Объяснив, что я просто приятель, и поблагодарив ее, я вышел. Выходит, в
квартире мисс Гленн никаких волнующих событий не произошло. Я вернулся к
машине. Я и раньше не верил рассказу рыжей мисс Гленн.
Я пересек Кордова-стрит, проехал квартал и остановился у неприметной
аптеки, которая словно дремала за двумя огромными деревьями и пыльной,
захламленной витриной. В углу аптеки стояла телефонная будка. Ко мне
зашаркал задумчивый старик аптекарь, но увидев, что мне нужен только
телефон, сдвинул очки в стальной оправе на кончик носа и снова уселся с
газетой.
Опустив пять центов, я набрал номер. Женский голос ответил:
"Телеграмма" слушает". Я попросил Бэллина.
Узнав меня, Бэллин откашлялся и отчетливо произнес, явно стараясь
говорить в самую трубку:
- У меня есть для тебя новости, но плохие. Чертовски сожалею. Твой друг
Харджер в морге. Нам сообщили десять минут назад.
Я прислонился к стене будки.
- Что еще сообщили?
- Патрульные полицейские подобрали его в Уэст-Симарроне, в каком-то
дворе. Пристрелен, прямо в сердце... Это случилось ночью, но опознали его
почему-то только что.
- В Уэст-Симарроне? - переспросил я. Что ж, ясно. Я к тебе заеду.
Поблагодарив Бэллина, я повесил трубку и постоял, глядя сквозь стекло на
пожилого седого человека, который вошел в аптеку и копался в журналах на
полке.
Потом я опустил еще монету и, набрав "Лотарингию", попросил дежурного
клерка.
- Пусть твоя девочка соединит меня с рыженькой, Джим.
В ожидании я вынул сигарету, прикурил, выпустил дым. Дым распластался по
стеклу кабины и повис в неподвижном воздухе. Потом в трубке щелкнуло,
раздался голос телефонистки:
- Извините, абонент не отвечает.
- Тогда дайте мне Джима, - попросил я. Когда он подошел, я сказал:
- У тебя не найдется времени сбегать наверх и узнать, почему она не
подходит?
Может, просто побаивается.
- Ради бога. Сейчас сбегаю со своим ключом.
Я весь обливался потом. Положил трубку на полочку и распахнул дверь.
Седой человек быстро взглянул на меня поверх своих журналов, потом
нахмурился и посмотрел на часы. Из будки струился дым. Через минуту я
прикрыл ногой дверь и снова взял трубку.
Издалека донесся голос Джима:
- Ее нет. Может, пошла прогуляться.
- Так-так... Или ее повезли прокатиться.
Я повесил трубку и выбрался из будки. Седой швырнул журнал на полку с
такой силой, что тот упал на пол. Когда я проходил мимо, незнакомец нагнулся
за ним. А когда выпрямился, то оказался вплотную позади меня и сказал
спокойным твердым голосом:
- Тихо. Руки не поднимать. Иди к своей машине. Уголком глаза я видел, как
близоруко щурится на нас старик. Впрочем, если бы даже у него было хорошее
зрение, он все равно ничего бы не заметил. Что-то ткнулось мне в спину.
"Наверняка уж не палец", - подумал я. Мы мирно вышли из аптеки.
За моим "мармоном" стояла длинная серая машина. Задняя дверца была
открыта, и возле нее, поставив ногу на подножку, стоял человек с квадратным
лицом и кривым ртом. Правая его рука оставалась внутри машины. Седой
приказал:
- Садись в свою машину и поезжай на запад до первого поворота. Потом -
направо. Держи скорость сорок миль, не больше.
Узкая улочка была тихой и солнечной, шепталась листва на перечных
деревьях. Вблизи, на Кордове, шумел поток машин. Пожав плечами, я открыл
свою машину и уселся за руль. Седой плюхнулся рядом, не отрывая глаз от моих
рук и держа наготове короткоствольный пистолет.
- Ключи доставай осторожно, приятель. Я был осторожен. Когда я включил
зажигание, позади хлопнула дверца чужой машины, раздались быстрые шаги, и
кто-то влез на заднее сиденье "мармона". Я воткнул передачу и выехал за
угол. В зеркальце я видел, как повернула и серая машина. Потом она чуть
приотстала.
Я поехал на запад по улице, параллельной Кордова-стрит. Когда мы проехали
полтора квартала, сзади протянулась рука и вытащила у меня из кармана
пистолет. Седой опустил свою короткоствольную пушку на бедро и свободной
левой рукой тщательно ощупал мои карманы. Удовлетворенный, он откинулся на
спинку сиденья.
- А теперь выезжай на главную магистраль и поддай газу, - велел он.Только
если попадется патрульная машина, не пытайся ее прижать. А попробуешь -
увидишь, что будет.
Сделав два поворота, я прибавил скорость до шестидесяти. Мы проехали
жилые районы и очутились на шоссе. Тут серая машина сбросила скорость,
развернулась и умчалась в сторону города.
- Зачем вы меня зацапали? - спросил я.
Седой засмеялся и потер широкий красный подбородок.
- Дело есть. С тобой главный хочет говорить.
- Каналес?
- При чем тут Каналес? Я сказал - главный.
Несколько минут я молча следил за дорогой. Потом спросил:
- Почему вы это не провернули там в квартире или в переулке?
- Хотели проверить, не прикрыт ли ты.
- Кто такой главный?
- Приедешь - узнаешь. Еще что?
- Курить можно?
Он придержал руль, пока я закуривал. Человек на заднем сиденье не
произнес за все время ни слова. Вскоре седой велел мне остановиться и
поменяться с ним местами.
- Была у меня такая повозка лет шесть назад, когда я был бедный,весело
сообщил он, устраиваясь за рулем.
Хорошего ответа я придумать не смог, поэтому затянулся сигаретой и стал
размышлять. Если Лу убили в Уэст-Симарроне, почему убийцы не взяли денег? А
если его действительно прикончили в квартире мисс Гленн, зачем было
трудиться и отвозить его обратно в Уэст-Симаррон?
Минут через двадцать начались горы. Мы взобрались на крутой перевал,
спустились по длинной ленте белого бетона, переехали через мост. Потом шоссе
опять пошло в гору. Наконец мы свернули на гравиевую дорогу, которая
заворачивала за дубовую рощу. По сторонам, словно маленькие фонтанчики,
подымались и полоскались на ветру пучки степной травы. Колеса хрустели по
гравию, на обочинах нас заносило.
Мы подъехали к дому на каменных бетонированных опорах. В тридцати метрах
за ним, на гребне холма, медленно вращалась ветряная мельница
электрогенератора. Синяя горная сойка метнулась через дорогу, взмыла вверх,
сделала резкий вираж и исчезла с глаз, словно падающий камень.
Седой остановил машину у широкого крыльца, рядом с бежевым "линкольном",
выключил зажигание и вытянул ручной тормоз. Вынул ключи, аккуратно вложил их
в кожаный футляр и сунул в карман.
Человек, который сидел сзади, вышел из машины и придержал переднюю
дверцу. В руке у него был револьвер. Я выбрался из машины, Седой тоже. Мы
вошли в дом.
Стены большой комнаты были облицованы прекрасно отполированной сосной.
Мы прошли по индейским коврикам, и Седой осторожно постучал в дверь.
- Кто там? - послышался приглушенный голос. Седой приблизил лицо к двери
и сказал:
- Это Бизли... и тот парень, с которым вы хотели говорить.
Нам велели войти. Бизли открыл дверь, втолкнул меня внутрь и захлопнул ее
за мной.
Точно такая же комната - большая, отделанная сосной, с индейскими
ковриками на полу. В камине потрескивал огонь.
За плоским письменным столом сидел Фрэнк Дорр, всем известный
политический босс.
Он был из тех, кому нравится, чтобы перед ним стоял стол, в который можно
так уютно упереться толстым животом. У него было толстое, с нечистой кожей
лицо, жидкая седая челка, из которой выбивались торчащие прядки, острые
глазки, маленькие аккуратные руки.
Он был облачен в серый, не слишком опрятный костюм, перед ним на столе
развалилась большая черная персидская кошка. Маленькой ручкой он почесывал
ей за ухом, и та прижималась к руке, свесив хвост через край стола.
- Садитесь, - сказал он, не отрывая глаз от кошки. Я сел в очень низкое
кожаное кресло. Дорр сказал:
- Как вам здесь нравится? Славно, правда? Это Тоби, моя подружка.
Единственная. Верно, Тоби?
- Мне здесь нравится, но не нравится, как я сюда попал.
Дорр приподнял голову и взгляну