.
   Я решил, что стоит прикрыть входную дверь и  накинуть  цепочку.  Замок  я
повредил, когда врывался в дом.
   На краю стола на красном лакированном подносе стояли два тонких пурпурных
бокала и пузатый графин с темной жидкостью. Бокалы источали  запах  эфира  и
настойки опиума. Такой смеси мне никогда  не  случалось  встречать,  но  она
вполне гармонировала со всей обстановкой.
   В углу комнаты на тахте я увидел одежду Кармен, взял  платье  с  длинными
рукавами и подошел к девушке. От нее на несколько футов разило эфиром.
   Она все еще хихикала,  и  по  ее  подбородку  медленно  стекала  пена.  Я
похлопал девушку по лицу, однако легонько - не  хотелось,  чтоб  этот  транс
сменился истерикой.
   - Вставай! - резко сказал я. - Приди в себя. Одевайся!
   - Ид-д-дите вы ко всем чертям! - вяло отозвалась девушка.
   Я снова похлопал ее по  щекам.  Она  никак  не  среагировала,  поэтому  я
принялся натягивать на нее платье сам.
   Девушка не реагировала и на это. Она позволила мне поднять  ей  руки,  но
широко растопырила пальцы, и я вынужден был долго возиться  с  руками,  пока
засунул их в рукава. Наконец я все-таки надел на нее платье.  Потом  натянул
чулки, туфли и поставил ее на ноги.
   - Давай немного походим, - предложил я.
   Мы прошлись по комнате. Почему-то ее серьги били меня в грудь,  а  иногда
мы напоминали артистов балета,  делающих  шпагат.  Дойдя  таким  образом  до
мертвого Стайнера,  мы  возвратились  назад.  На  убитого  и  его  блестящий
стеклянный глаз Кармен не обращала  никакого  внимания.  Ей  казалось  очень
смешным, что ноги не слушаются ее, и она пыталась  что-то  сказать  мне,  но
только пускала пузыри. Я заставил Кармен опереться рукой  на  тахту,  а  сам
принялся собирать ее вещи и запихивать их в глубокий карман своего плаща.
   Сумочку я спрятал в другой карман. Потом обыскал стол  Стайнера  и  нашел
синий блокнот с зашифрованными записями, которые меня заинтересовали. Его  я
тоже засунул в карман.
   После этого я попытался открыть камеру  в  тотемном  столбике  и  достать
фотопластинку. Но найти замок не  удалось,  я  начал  нервничать  и  наконец
решил, что лучше придумать повод и приехать сюда еще раз, чем выкручиваться,
если меня застукают сейчас.
   Я возвратился к девушке, надел на нее  плащ,  проверил,  не  осталось  ли
что-нибудь из ее вещей,  и  стер  всюду  отпечатки  пальцев,  которые  могли
остаться после нас. Потом открыл дверь и выключил  свет.  Я  схватил  Кармен
левой рукой за талию, мы вышли под дождь на улицу и сели в ее "паккард". Мне
не хотелось оставлять тут свою машину, но иного выхода  не  было.  Ключи  от
"паккарда" оказались в машине. Мы отправились по холму вниз.
   По  дороге  до  Люцерн-авеню  ничего  не  случилось,  разве  что  девушка
перестала  пускать  пузыри  и  начала  храпеть.  Мне  было  ужасно  неудобно
поддерживать плечом ее голову, пришлось положить ее себе на колени.  Поэтому
я был вынужден ехать довольно медленно, а дорога до западной окраины  города
предстояла дальняя.
   Большой старинный кирпичный дом Дравека стоял в большом саду,  обнесенном
стеной. Сумрачная аллея вела от железных ворот вверх по склону мимо клумбы и
газона к большой входной двери с узкими металлическими панелями.  За  дверью
тускло светилась лампа.
   Я привалил тело Кармен к дверце машины,  бросил  на  сиденье  ее  вещи  и
вышел.
   Мне открыла горничная. Она сказала, что мистера Дравека дома нет,  и  она
не  знает,  где  он.  Наверное,  задержался  в  городе.   У   женщины   было
продолговатое  доброе  лицо,  длинный  нос  и  большие  влажные  глаза.  Она
напоминала хорошего старого коня, которого выпустили  после  продолжительной
службы на пастбище. Кармен она, наверное, не осуждала.
   Я показал на "паккард" и посоветовал:
   - Ее лучше уложить в кровать. Ей повезло, что ее не упрятали за  решетку,
а привезли домой в собственной машине.
   Горничная грустно усмехнулась, и я ушел.
   Мне пришлось пройти пять кварталов под дождем, и только в многоквартирном
доме меня впустили в подъезд и разрешили позвонить по  телефону.  Потом  еще
двадцать пять минут я ждал такси, с тревогой думая  о  том,  чего  не  успел
сделать.
   Мне еще предстояло достать из фотокамеры Стайнера отснятую пластинку.

Глава 4

   На Пеппер-драйв я  расплатился  с  таксистом,  поднялся  пешком  на  холм
Ла-Верн-террас и за кустами подошел к коттеджу Стайнера.
   Тут, похоже, ничего не изменилось. Я  пролез  сквозь  прогалину  в  живой
изгороди,  осторожно  толкнул  незапертую   дверь   и   почувствовал   запах
сигаретного дыма, которого  раньше  что-то  не  заметил.  Тогда  было  много
запахов, в частности резкий запах бездымного пороха. Однако сигаретный дым в
этом букете не ощущался.
   Я прикрыл дверь, стал на одно колено и, затаив  дыхание,  прислушался.  В
доме стояла мертвая тишина, только дождь  барабанил  по  крыше.  Я  посветил
фонариком, опустив его вниз. Никто в меня не выстрелил.
   Я выпрямился, нащупал шнур от торшера и включил свет.
   Прежде всего заметил, что со стены исчезло несколько гобеленов. Я  их  не
считал, но пустые места сразу привлекли мое внимание.
   Потом я увидел, что труп Стайнера исчез.  А  возле  розового  ковра,  где
недавно лежал убитый, кто-то постелил гобелен.  Я  сразу  понял,  зачем  это
сделано.
   Я закурил сигарету и задумался, стоя посреди чуть освещенной комнаты.
   Наконец я вспомнил про фотокамеру в тотемном  столбике.  На  этот  раз  я
нашел замок. Но кассеты в камере не было.
   Моя рука потянулась было к темно-красному телефону  на  письменном  столе
Стайнера, но я раздумал - и трубку не снял.
   Я миновал переднюю и на ощупь  добрался  до  нескладной  спальни,  больше
похожей  на  женскую,  чем  на  мужскую.  Постель  была  застелена   длинным
покрывалом с каймой. Я приподнял его и посветил фонариком под кроватью.
   Стайнера там не было. Кто-то забрал труп? Не мог же он уйти сам!
   Представители закона сделать этого не могли - в таком  случае  кто-то  из
них остался бы тут. Прошло только полтора часа с тех пор, как  мы  с  Кармен
уехали отсюда.
   Я  возвратился  в  гостиную,  пододвинул  ногой  лампу-блиц  к  тотемному
столбику, потом выключил свет, вышел из дома, сел в очень  мокрую  машину  и
запустил двигатель.
   Если кто-то хотел сохранить убийство Стайнера пока что в  тайне,  то  для
меня все складывалось удачно. Это давало мне возможность выяснить, правильно
ли я поступил, когда отвез Кармен Дравек домой,  вместо  того  чтобы  искать
снимок ее голого тела.
   В начале одиннадцатого я возвратился в Берглунд, поставил машину в  гараж
и поднялся по лестнице в  свою  квартиру.  Приняв  душ,  я  надел  пижаму  и
приготовил себе  стакан  горячего  грога.  Несколько  раз  я  поглядывал  на
телефон, собираясь позвонить и узнать, возвратился ли Дравек, однако  решил,
что лучше оставить его в покое до завтра.
   Я набил трубку, поставил перед собой стакан с грогом и стал листать синий
блокнот Стайнера. Если бы посчастливилось расшифровать условные сокращения и
различные знаки в блокноте, я получил бы список имен и адресов.
   Их насчитывалось более четырехсот. Если все  это  в  самом  деле  клиенты
Стайнера,  то  он  обладал  золотой  жилой,  не  говоря  уже  о  возможности
шантажировать всех этих людей.
   Любого из списка можно было заподозрить в  убийстве.  И  я  не  завидовал
полисменам, которым вскоре отдам блокнот.
   Пытаясь разгадать шифр, я выпил слишком много виски. Примерно в полночь я
лег в постель и заснул. Мне  приснился  человек  в  окровавленной  китайской
куртке, который гонялся за голой девушкой с длинными нефритовыми  сережками,
в то время как я старался снять эту сцену незаряженной фотокамерой.

Глава 5

   Утром  мне  позвонил  Фиалка  М'Джи.  Я  еще  не  оделся,  но  уже  успел
просмотреть газету и про Стайнера  ничего  в  ней  не  нашел.  Фиалка  М'Джи
разговаривал бодро - как  человек,  хорошо  выспавшийся  и  не  обремененный
слишком большими долгами.
   - Как ты там, парень? - начал Фиалка.
   Я сказал, что у меня все в порядке,  если  не  считать  некоторых  личных
проблем. М'Джи как-то рассеянно засмеялся, а потом небрежно промолвил:
   - А этот Дравек, которого я присылал к тебе... Ты что-нибудь  сделал  для
него?
   - Слишком сильный дождь, - ответил я, если это можно назвать ответом.
   - Гм... Похоже, с ним все время происходят приключения. Теперь его машину
омывает прибой у рыбачьего причала в Лидо.
   Я промолчал, только крепче сжал в руке телефонную трубку.
   - Да, - бодро продолжал М'Джи. - Роскошный новый "кадиллак". Но  песок  и
морская вода здорово его попортили... О, забыл еще одно! В нем нашли труп.
   У меня перехватило дыхание.
   - Дравека? - прошептал я.
   - Нет, какой-то парень. Дравеку я еще не говорил. Машину охраняют.
   Может, поедешь вместе со мной? Я согласился.
   - Поторопись. Я буду у себя в конторе. - И М'Джи положил трубку.
   Я побрился, оделся, наскоро позавтракал и через полчаса подъехал  к  дому
окружного управления. Когда я вошел в кабинет М'Джи,  тот  сидел  у  желтого
столика, положив на него шляпу и одну ногу, и разглядывал желтую  стену.  Он
поднялся, взял шляпу, и мы  спустились  к  служебной  стоянке,  где  сели  в
небольшую закрытую черную машину.
   Ночью дождь утих, утро было лазурное и солнечное. В воздухе чувствовалась
прохлада, и жизнь казалась бы легкой и свежей, если б не было так неспокойно
на душе.
   До Лидо было тридцать миль, и первые десять -  по  улицам  города.  М'Джи
преодолел все это расстояние за три четверти часа.  Наконец  мы  затормозили
возле арки, за которой тянулся длинный черный причал, и вышли из машины.
   Перед аркой стояли несколько машин и группа людей. Полисмен на  мотоцикле
к причалу никого не подпускал. М'Джи показал  ему  бронзовую  звезду,  и  мы
прошли на пристань, где резко пахло рыбой. Этот запах не  исчез  даже  после
двухдневного дождя.
   - Вон она, на буксире, - сказал М'Джи.
   Низкий черный буксир пришвартовался  в  конце  причала.  Что-то  большое,
зеленое и никелированное стояло на его палубе перед рулевой  рубкой.  Вокруг
толпились мужчины.
   По скользкому трапу мы спустились на буксир.
   М'Джи поздоровался со старшим на буксире - мужчиной в форме цвета хаки  и
с полисменом в штатском. Трое матросов из команды отошли к рулевой  рубке  и
стали к ней спиной, глядя на нас.
   Мы осмотрели машину. Передний бампер и сетка  на  радиаторе  были  смяты,
одна фара разбита. Краска и никель были поцарапаны  о  песок,  а  обивка  на
сиденьях намокла и почернела. Однако "кадиллак" не стал от  этого  хуже.  Он
был окрашен в зеленый цвет двух тонов, а сбоку была  нанесена  темно-красная
полоса.
   Мы с М'Джи заглянули внутрь. На переднем сиденье, припав к рулю и  как-то
странно нагнув голову, сидел черноволосый худой  юноша.  Его  красивое  лицо
было синевато-белым. Из-под полузакрытых век тускло поблескивали белки глаз.
В открытый рот забился песок. На голове запеклась кровь, которую  не  совсем
смыла морская вода.
   М'Джи крякнул, медленно отошел и положил в рот свою  любимую  жевательную
резинку с запахом фиалки. Из-за этой жвачки он и получил свое прозвище.
   - Как это случилось? - деловито спросил я.
   Мужчина в форме цвета хаки показал в конец причала: грязно-белые  крепкие
поручни были сломаны, и оголилась светло-желтая древесина.
   - Мы все там внимательно  осмотрели.  Наверное,  удар  оказался  довольно
сильным. Дождь утих тут с вечера, около девяти, а разбитая древесина  внутри
сухая. Значит, это произошло после дождя. "Кадиллак" упал с  причала,  когда
был прилив и вода стояла высоко. А то машина разбилась бы сильнее. А сегодня
утром, когда ребятишки пришли ловить рыбу, машина показалась из-под воды. Мы
вытащили ее буксиром. Тогда и увидели этого мертвого парня.
   Еще один в форме цвета  хаки  постучал  носком  ботинка  по  полу.  М'Джи
взглянул на меня своими хитрыми глазками. Я был сбит с  толку  и  ничего  не
сказал.
   - Этот парень был в дымину пьян, - тихо проговорил Фиалка. - А  то  разве
бы он поехал в такой ливень? Думаю, он любил быстро ездить. Да,  это  точно,
он хорошо набрался.
   - Пьяный, черт побери, - сказал мужчина в  штатском.  -  К  тому  же  ему
кто-то испортил тормоза в машине. Думаю, это - убийство.
   М'Джи внимательно посмотрел на мужчину, потом  обратился  к  полисмену  в
форме:
   - А вы что думаете?
   - Это могло быть и самоубийство. У него сломана  шея,  он  мог  удариться
головой, когда падал. И все же мне кажется, что это - убийство.
   М'Джи кивнул головой и спросил:
   - Его обыскали? Вы знаете, кто это? Старшие на буксире посмотрели  сперва
на меня, потом - на свою команду.
   - Хорошо. Оставим это пока, - сказал Фиалка. - Зато я знаю, кто он.
   Невысокий мужчина в очках, с черным саквояжем в руке, неторопливо  прошел
по причалу и спустился по скользкому трапу на буксир. Он  выбрал  более  или
менее чистое место на палубе и поставил саквояж. Потом снял  шляпу,  почесал
затылок и устало усмехнулся.
   - Привет, док! - сказал ему М'Джи. - Вот ваш  пациент.  Бросился  сегодня
ночью с причала вместе с машиной. Это пока все, что нам известно.
   Медицинский эксперт с угрюмым выражением на лице начал осматриваить труп.
Он пощупал голову, немного повернул ее в сторону, пощупал ребра.
   Какое-то мгновение врач держал безжизненную  руку  и  смотрел  на  ногти.
Потом опустил ее, отошел от трупа и взял саквояж.
   - Смерть наступила часов двенадцать назад, - объяснил он. - Шея, конечно,
сломана. Вряд ли в нем есть вода. Уберите отсюда труп, пока он не застыл.
   Остальное я скажу после того, как осмотрю его на анатомическом столе.
   Он кивнул, поднялся по трапу и вышел на причал.  Перед  аркой  его  ждала
санитарная машина.
   Те, что были в форме цвета хаки, неохотно вытащили труп из "кадиллака"  и
положили на палубе буксира рядом с машиной.
   -  Пойдем,  -  сказал  мне  Фиалка.  -  Первое   действие   представления
закончилось.
   Мы попрощались, и М'Джи порекомендовал старшим на буксире держать язык за
зубами и ждать его распоряжения. Потом  мы  прошли  вдоль  причала,  сели  в
черную машину и поехали назад в город по чистому  после  дождя  шоссе  вдоль
невысоких желто-белых песчаных дюн, кое-где  поросших  жестким  мхом.  Чайки
кружились над бухтой и что-то выхватывали из волн прибоя. Далеко в море,  на
самом горизонте, плыли две белые яхты.
   Несколько миль мы ехали молча. Потом М'Джи подмигнул мне и спросил:
   - Догадался?
   - Да говори, - ответил я. - Я этого парня никогда не видел. Кто он?
   - Черт возьми, а я думал, ты сам скажешь мне об этом.
   - Ну же, Фиалка!
   Он что-то пробормотал, пожал плечами, и мы едва не  слетели  с  дороги  в
сыпучий песок.
   - Это шофер Дравека, - наконец сказал М'Джи. - Его звали Чарлз Оуэн.
   Откуда мне известно? Год тому назад он сидел у нас  в  камере.  Убежал  с
приемной дочерью Дравека в Юту. Разгневанный Тони  поехал  туда,  привез  их
назад и упрятал парня за решетку. Потом девушка уговорила старика, и уже  на
следующее утро он вызволил Чарлза из тюрьмы. Сказал,  что  парень  собирался
жениться на Кармен, только она не захотела. Со временем Оуэн  возвратился  к
Дравеку на работу и с тех пор служил у него. Что ты об этом думаешь?
   - Похоже на Дравека, - бросил я.
   - Однако парень мог снова приняться за свое...
   У Фиалки были седые волосы, массивный подбородок и маленькие пухлые губы,
словно созданные для того, чтобы целовать младенцев. Я искоса  посмотрел  на
его лицо, и вдруг у меня мелькнула догадка.
   - Думаешь, его мог убить Дравек? - спросил я.
   - А почему бы и нет? Возможно, парень снова начал приставать к девушке, и
Дравек дал волю рукам. Мужчина он крепкий и легко мог  сломать  ему  шею.  А
потом испугался. Поехал под дождем в Лидо, разогнал машину и  сбросил  ее  с
причала. Думал, что никто ничего не докажет. А может, и совсем не думал.
   Просто сделал, и все.
   - Черт знает что, - сказал я. Тогда ему пришлось  бы  идти  домой  пешком
тридцать миль под дождем.
   - Ну, ну. Посмейся надо мной. Когда-нибудь ты еще  захочешь  поиграть  со
мной в кошки-мышки.
   - Слушай, Фиалка, - серьезно проговорил я, - если  парня  убили  -  а  ты
совсем не уверен, что это убийство, -  то  такое  преступление  не  в  стиле
Дравека. Он мог бы в приступе гнева убить человека, но  оставил  бы  все  на
месте. Дравек не стал бы вот так запутывать следы.
   Пока М'Джи обдумывал мои возражения, нас заносило то влево, то вправо.
   - Вот так друг! - пробормотал он. - У меня была, чудесная версия,  а  что
ты с ней сделал? И какого черта я взял тебя с собой? Черт бы тебя побрал!  И
все-таки я прижму Дравека.
   - Конечно, - согласился я. - Ты должен это сделать. Но Дравек  не  убивал
парня. Он слишком мягок, чтобы решиться на такое.
   Когда мы возвратились в город, был уже  полдень.  Утром  я  только  легко
перекусил и с тех пор больше ничего не ел. Поэтому я вышел  на  Бульваре,  а
М'Джи поехал искать Дравека.
   Я хотел знать, что на самом  деле  случилось  с  Чарлзом  Оуэном,  но  не
допускал и мысли о том, что его мог убить Дравек.
   Сидя в кафе, я наскоро  просмотрел  газету.  Прочитать  в  ней  что-то  о
Стайнере я не надеялся - и действительно, ничего там и не нашел.
   Подкрепившись, я прошел шесть  кварталов  Бульваром,  чтобы  заглянуть  в
книжный магазин Стайнера.

Глава 6

   Первый этаж дома был разделен пополам, и вторую половину занимал  ювелир,
торговавший в кредит. Он как раз стоял у входа - высокий, седой, черноглазый
еврей с бриллиантом в девять каратов на пальце. Когда я проходил мимо  него,
он несмело, но лукаво усмехнулся.
   Пол в магазине Стайнера от стены  до  стены  был  застелен  грубым  синим
ковром. Вокруг курительных столиков стояли синие кожаные  кресла.  На  узких
столах лежали комплекты книг в тисненых переплетах. Остальные  книги  стояли
за  стеклом.  Панельная  перегородка  отделяла  этот  зал  от  задней  части
магазина, а в углу возле перегородки  за  письменным  столом  с  лампой  под
абажуром сидела молодая женщина.
   Она поднялась и подошла ко мне, чуть покачивая худыми бедрами, обтянутыми
черным платьем. У женщины были зачесанные назад  белые  волосы  с  пепельным
оттенком и зеленоватые глаза под густо накрашенными ресницами. В ушах висели
большие агатовые серьги. Ее ногти покрывал серебристый лак.
   Женщина, наверное, думала, что  одарила  меня  приветливой  улыбкой,  но,
по-моему, то была деланная гримаса.
   - Вам что-то надо?
   Я надвинул шляпу на самые глаза и отрывисто спросил:
   - Где Стайнер?
   - Его сегодня не будет. Может, я покажу вам...
   - Я продаю, - объяснил я. - То, что он  давно  искал.  Серебристые  ногти
коснулись завитка над ухом.
   - А-а, вы продаете... Ну, тогда приходите завтра.
   - Стайнер заболел? Я могу подъехать к нему домой, - с надеждой  продолжил
я. - Он захотел бы увидеть то, что у меня есть.
   Это ее ошеломило. Чтобы перевести дыхание,  женщине  потребовалась  целая
минута. Однако самообладание она не потеряла.
   - Это... это пустой разговор. Сегодня его нет в городе.
   Я с разочарованным видом покачал головой, приподнял шляпу и собрался  уже
уйти, когда вдруг дверь в панельной перегородке открылась и оттуда  выглянул
прыщавый  юноша,  которого  я  видел  накануне  вечером.  Заметив  меня,  он
отпрянул, но я успел разглядеть на полу картонные коробки.
   Коробки были открыты и  набиты  какими-то  старыми  книгами.  Вокруг  них
суетился мужчина  в  новом  рабочем  халате.  Следовательно,  часть  запасов
Стайнера собирались куда-то перевезти.
   Я вышел на улицу, дошел до  угла  и  свернул  в  переулок.  За  магазином
Стайнера у черного  хода  стоял  небольшой  черный  грузовичок  с  сетчатыми
бортами. На машине  не  было  никакой  надписи,  а  сквозь  сетку  виднелись
картонные коробки. Я увидел, как мужчина в рабочем  халате  вынес  еще  одну
коробку и пост