е дело. После этого женщину раздевают.
     ? Разве это плохо? ? спросил я.
     ?  Это  волнение  порядка,   но  это  нечистое  чувство  ?  нечистое  в
эстетическом смысле. Я  не  против секса. Он  необходим  и далеко не  всегда
безобразен.  Но над ним все время  надо работать. Чтобы придать ему обаяние,
создана миллиардная индустрия, и все миллиарды идут в дело.
     Он огляделся и зевнул.
     ? Я  стал плохо спать. Хорошо здесь. Но  скоро  сюда набьется пьянь,  с
громкими разговорами,  со смехом, и  эти чертовы бабы станут  махать руками,
кривляться, звенеть  своими  чертовыми  браслетами  и  демонстрировать  свой
стандартный шарм, который вскоре начнет ощутимо попахивать потом.
     ? Спокойно,?  сказал  я.?  Да, они живые  люди, они потеют, покрываются
грязью,  ходят в уборную.  А вам чего  нужно ? золотых бабочек, порхающих  в
розовом тумане?
     Он  допил,  перевернул стакан и стал  смотреть,  как  на краю  медленно
собралась капля, задрожала и упала.
     ?  Жаль  мне  ее,? медленно  произнес он.? Она такая законченная  сука.
Может  быть,  я  даже  по-своему хорошо к ней  отношусь.  Когда-нибудь  я ей
понадоблюсь. Ведь  я единственный, кто  не старается ее как-то употребить. А
меня-то, может, и не окажется под рукой.
     Я молча смотрел на него. Потом сказал:
     ? Здорово вы собой торгуете.
     ? Знаю. Я  слабак ? ни  характера,  ни  самолюбия.  Поймал на  карусели
медное колечко и потрясен, что оно, оказывается, не золотое. У таких, как я,
бывает один главный момент в жизни, один взлет на  трапеции. А дальше только
и стараешься не свалиться с тротуара в канаву.
     ? О чем речь-то? ? Я извлек трубку и начал ее набивать.
     ? Она напугана. Жутко боится.
     ? Чего?
     ?  Не  знаю.  Мы теперь  почти  не  разговариваем. Может  быть,  своего
старика.   Харлан  Поттер   ?  жестокий   сукин  сын.  Снаружи   ?  сплошная
викторианская  добродетель.   Внутри  ?  настоящий   гестаповец.  Сильвия  ?
потаскуха.  Он это  знает,  возмущен и  ничего  не  может  поделать.  Но  он
выжидает, следит, и  если Сильвия вляпается в крупный скандал, он ее сломает
пополам, а половинки закопает за тысячу миль друг от друга.
     ? Но вы ее муж.
     Он приподнял пустой стакан и стукнул им по краю  стола. Стакан разбился
с резким звоном. Бармен пристально поглядел на нас, но промолчал.
     ? Вот так, приятель. Вот так. Я ее муж,  это точно. Записано в  брачном
свидетельстве.  Я ?  это три белые  ступеньки, и  большая зеленая  дверь,  и
медный молоток,  которым надо  постучать  ? один  длинный,  два коротких,? и
тогда горничная пустит вас в стодолларовый бордель.
     Я встал и бросил на стол деньги.
     ? Болтаете слишком много,? сказал я,? черт бы вас побрал. Больше вас ни
на что не хватает. Пока.
     Я ушел, оставив его за столом. Он был потрясен и бледен ? насколько это
можно разобрать при  освещении в баре. Он  что-то сказал  мне вслед, но я не
остановился.
     Через десять минут я  уже  жалел об этом. Но  через десять минут fe уже
был далеко. В контору он больше не приходил. Совсем, ни разу. Видно, я попал
ему в самое больное место.
     После этого я не видел его целый месяц. А когда увидел снова, было пять
часов утра,  едва начинало светать. Настойчивый звонок в дверь выдернул меня
из постели. Я протащился по коридору, по гостиной и  открыл дверь. Он  стоял
на пороге, и вид у него был  такой,  словно он  не спал неделю. На  нем было
легкое  пальто  с поднятым  воротником,  он дрожал.  На глаза была надвинута
темная шляпа.
     В руке у него был револьвер.

        "5"

     Револьвер не  был направлен на меня, Терри Леннокс просто держал его  в
руке. Это было иностранное оружие,  среднего калибра, наверняка не "кольт" и
не  "сэвидж".  Все  это вместе ? бледное изможденное лицо,  шрамы,  поднятый
воротник, нахлобученная шляпа,  револьвер  ? было  словно взято напрокат  из
старомодного зубодробительного гангстерского фильма.
     ? Вы везете меня в Тихуану к самолету в десять пятнадцать,? сказал он.?
Паспорт и  виза у меня есть,  все  в порядке, кроме транспорта. По некоторым
причинам  я  не  могу  сесть  на  поезд,  ни  в  автобус,  ни  в  самолет  в
Лос-Анджелесе. Пятьсот долларов достаточно за проезд? Я стоял  в дверях и не
пускал его.
     ? Пятьсот  плюс эта  пушка?  ? спросил  я.  Он  рассеянно  взглянул  на
револьвер. Потом уронил его в карман.
     ? Это мера предосторожности,? сообщил он.? Для вас. Не для меня.
     ? Тогда входите.? Я шагнул в сторону, он вошел и рухнул в кресло.
     В гостиной было еще  темно, потому что  у  хозяйки под  окном  разросся
густой кустарник.  Я зажег лампу  и вытащил сигарету. Прикурил. Поглядел  на
него.  Взъерошил  себе  волосы,  которые  и так были  взъерошены.  Изобразил
усталую ухмылку.
     ?  Какого  черта  не даете  поспать в  такое  прекрасное  утро?  Десять
пятнадцать, говорите? Времени полно. Пошли на кухню, я сварю кофе.
     ? Вы, ищейка! Я  попал в беду.-"Ищейка". Впервые он меня так назвал. Но
это шло к тому, как он явился, как был одет, к револьверу и всему прочему.
     ?  Денек будет ? пальчики  оближешь. Теплый ветерок. Слышно, как на той
стороне  шепчутся  старые  добрые  эвкалипты.  Вспоминают славные времена  в
Австралии, когда  под ними резвились  кенгуру,  а  медвежата коала играли  в
чехарду. Да, до меня дошло, что у вас неприятности. Поговорим об этом  после
кофе. Я туго соображаю с утра. Обратимся к мистеру Хиггинсу и мистеру Янгу.
     ? Слушайте, Марлоу, сейчас не время для...
     ? Чего вы испугались, старина? Лучше мистера Хиггинса и мистера Янга на
свете нет.  Они делают  кофе "Хигтинс-Янг". Это дело их жизни, их гордость и
услада.  Когда-нибудь  я  добьюсь для них  почета и  уважения. Пока  что они
получают от нас только деньги. Разве в этом счастье?
     Продолжая болтать, я направился на кухню. Включил горячую воду и снял с
полки кофеварку. Отмерил и насыпал кофе  в ее верхнюю часть. От воды уже шел
пар. Я  залил  ее  в нижнюю  колбу хитроумного аппарата и поставил на огонь.
Сверху водрузил кофе и прикрутил крышку, чтобы держалась.
     Тут и он пришел. На секунду прислонился к косяку, потом пролез в уголок
и шлепнулся  на  стул. Его все еще трясло. Я достал  с полки бутылку  брэнди
"Старик-дедушка" и налил  ему порцию в большой стакан. Я понимал,  что нужен
именно большой. И то ему потребовались обе руки, чтобы поднести его к губам.
Он  глотнул,  со стуком поставил стакан  и откинулся  назад, так что  спинка
затрещала.
     ? Чуть в обморок  не  свалился,? пробормотал он.? Как будто неделю глаз
не смыкал. Сегодня ночью не спал совсем.
     Кофе уже почти закипал.  Я прикрутил пламя. Вода поднялась и зависла на
миг у основания стеклянной трубки. Я прибавил огонь, чтобы трубку залило,  а
затем снова быстро убавил. Помешал кофе, прикрыл его. Поставил таймер на три
минуты.  Педантичный  парень,  этот  Марлоу. Когда варит кофе, ничто его  не
должно отвлекать. Даже револьвер в руке полубезумного человека.
     Я налил ему еще брэнди.
     ? Сидите, сидите,? посоветовал я.? Просто посидите молча.
     Со второй порцией он уже справился одной рукой.  Я быстро сполоснулся в
ванной. Тут как раз зазвонил таймер. Я  выключил газ и поставил кофеварку на
соломенную подставку.  Почему  я так  скрупулезно все  отмечал? Потому что в
этой  напряженной атмосфере каждая мелочь превращалась в событие, каждый шаг
приобретал значение. Это был  один из тех  сверхнеустойчивых моментов, когда
все автоматические жесты, такие  давние  и привычные, становятся  отдельными
волевыми актами. Словно учишься заново  ходить после полиомиелита. Ничего не
получается само собой, абсолютно ничего.
     Кофе осел, в колбу ворвался воздух, жидкость  забулькала и успокоилась.
Я отвинтил вертушку и поставил ее в углубление на раковину.
     Налив две чашки, я добавил ему брэнди.
     ? Вам черный, Терри.? Себе я положил два куска сахару и плеснул сливок.
Я уже выходил из  штопора. Открыл  холодильник  и достал пакет сливок  я уже
бессознательно.
     Я  сел напротив него. Он не  двигался. Застыл  в своем углу, словно кол
проглотил. Затем без всякого предупреждения упал головой на стол и зарыдал.
     Он не прореагировал, когда я перегнулся через стол и выудил револьвер у
него из кармана. Это был маузер ? 7,65, настоящий красавчик. Я понюхал дуло.
Открыл магазин. Все патроны на месте.
     Терри поднял голову, увидел  кофе и начал  медленно пить, не  глядя  на
меня.
     ? Я никого не застрелил,? сообщил он.
     ? Если  и застрелили, то давно. Здесь следов нету. Из  этого вы вряд ли
кого прикончили.
     ? Я вам все расскажу,? начал он.
     ?  Минуточку.?  Я быстро, обжигаясь,  допил  кофе  и  налил себе  еще.?
Слушайте внимательно. Будьте  очень осторожны  со  своими  рассказами.  Если
действительно хотите, чтобы я отвез  вас в Тихуану, вам нельзя касаться двух
вещей. Первое... да вы слушаете?
     Он  еле  заметно кивнул, бесстрастно глядя в стену у меня над  головой.
Шрамы сегодня были  очень заметны. Кожа  у него  была мертвенно-белая, и все
равно шрамы выделялись.
     ? Первое,? медленно повторил я.? Если вы совершили преступление или то,
что считается преступлением по закону,? я имею в виду что-то серьезное,? мне
этого  говорить  нельзя.  Второе.  Если  вы  знаете, что  такое преступление
совершил кто-то другой, то и про это мне нельзя говорить. Если хотите, чтобы
я отвез вас в Тихуану. Ясно?
     Он посмотрел мне в глаза. Взгляд был твердый, но безжизненный. Кофе ему
помог. Лицо  еще не  порозовело, но  он уже  пришел в себя. Я налил ему  еще
чашку и опять плеснул спиртного.
     ? Я же сказал, что попал в передрягу,? произнес он.
     ? Это я слышал. Не хочу знать, в какую. Мне надо зарабатывать на жизнь.
Лицензию на частный сыск могут и отобрать.
     ? А если бы я вас силой заставил, под прицелом? ? осведомился он.
     Я  усмехнулся и подтолкнул  к нему  пистолет по столу. Он посмотрел  на
него, но трогать не стал.
     ? До самой  Тихуаны,  Терри, вы бы меня под прицелом не довезли. Да еще
надо  пересечь  границу,  потом  подняться  в  самолет.  А ведь  мне  иногда
приходилось иметь  дело  с  оружием.  Забудем этот  вариант. Хорош бы я был,
объясняя  полиции, как вы меня до  того напугали, что я послушался. Конечно,
если тут вообще есть о чем объясняться с полицией ? мне ведь неизвестно.
     ?  Слушайте,? сказал он.?  В  дверь постучат только  в полночь, а то  и
позже.  Прислуга  побоится  ее  беспокоить,  когда  она  спит.  Но  часов  в
двенадцать горничная все-таки постучит и войдет. А ее в комнате не будет.
     Я отхлебнул кофе и промолчал.
     ? Горничная  увидит, что постель не тронута,?  продолжал он.? Тогда она
сообразит,  где надо  искать. За главным  особняком, в глубине, есть дом для
гостей. Со  своим гаражом и всем прочим. Сильвия провела ночь там.  И там ее
найдет горничная. Я нахмурился.
     ? Мне надо осторожно  выбирать, о чем вас можно спрашивать, Терри. А не
могла она провести ночь где-то еще?
     ? Все ее  вещи  будут разбросаны по комнате. Никогда  ничего не вешает.
Горничная поймет, что она накинула на пижаму халат и пошла в дом для гостей.
Больше некуда.
     ? Не обязательно,? заметил я.
     ? Говорю вам, в дом для гостей. Черт побери, неужели вы думаете, они не
знают, что там происходит? Прислуга всегда знает.
     ? Ладно, замнем  это,? решил я.  Он провел  пальцем по  здоровой  щеке,
оставив на ней красную полоску.
     ? А в доме для гостей,? продолжал он медленно,? горничная увидит...
     ? Вдрызг  пьяную Сильвию, в полном отпаде, в отключке,? резко подсказал
я.
     ?  Да?  ?  Он  задумался над этим.  Долго шевелил  мозгами.?  Конечно,?
произнес он,? так и будет. Сильвия не алкоголичка. Когда она хватит лишнего,
вырубается надолго.
     ? Тут и поставим точку,? сказал я.? Только вот что еще. Выдаю экспромт.
В последний раз, когда мы вместе выпивали, я был с вами грубоват, бросил вас
в баре,  если помните. Очень уж  я на вас разозлился. Потом, все  обдумав, я
сообразил, что  вы просто пытались шутовством заглушить дурное предчувствие.
Вы  говорите,  что у вас есть  паспорт и виза.  Визу в Мексику так  сразу не
получишь. Они не всех к себе пускают. Значит, вы не сегодня надумали удрать.
Я и то думал, сколько вы еще продержитесь.
     ?  Наверное,  меня  удерживали  какие-то обязательства  ? вдруг я  ей и
вправду понадоблюсь, а  не  только как прикрытие от старика.  Кстати, я  вам
ночью звонил.
     ? Не слышал, я сплю крепко.
     ? Потом я пошел  в турецкие бани. Пробыл там пару часов, принял паровую
ванну, холодный душ Шарко, массаж и кое-кому оттуда позвонил. Машину оставил
на  углу Ла Бреа  и Фаунтен. Оттуда  шел  пешком.  Никто  не  видел,  как  я
сворачивал к вам на улицу.
     ? Нужно ли мне знать, кому вы звонили?
     ?  Во-первых, Харлану Поттеру. Старик улетел вчера в Пасадену по делам.
Так что дома его не  было. Еле  разыскали.  Но  в конце концов  соединили. Я
сказал,  что прошу извинения, но  уезжаю.? Излагая это, он  смотрел вбок,  в
окно, где куст жасмина старался пробиться сквозь проволочную сетку.
     ? Как он это принял?
     ? Сказал, что ему очень жаль. Пожелал удачи. Спросил, нужны ли деньги.?
Терри хрипло засмеялся.? Деньги. Первое  слово у  него  в букваре. Я сказал,
что денег у меня полно. Потом я позвонил сестре Сильвии. Поговорил почти так
же. Вот и все.
     ? Вот что мне надо вас спросить. Вы когда-нибудь в этом доме для гостей
заставали ее с мужчиной? Он покачал головой.
     ? И не пытался. Но это было бы нетрудно. Обычное дело.
     ? У вас кофе стынет.
     ? Больше не хочу.
     ? Значит, у нее было много мужчин? И все-таки вы женились на ней снова.
Я понимаю, что она дамочка хоть куда, но все-таки...
     ? Говорил же я вам ? я ничтожество. Черт побери, почему я ушел от нее в
первый раз?  Почему после этого, каждый раз при виде ее, я напивался вдрызг?
Почему, валяясь  в  канаве,  не просил у  нее денег? У нее до меня было пять
мужей. И каждый вернулся бы, стоило пальчиком поманить. И дела тут не только
в ее миллионах.
     ? Да, она хоть куда,? сказал я, взглянув на часы.? Почему обязательно в
десять пятнадцать из Тихуаны?
     ? На этот рейс всегда есть места. В Лос-Анджелесе никто не хочет лететь
на ?Дугласе? над горами, когда можно прямо  здесь сесть в поезд и через семь
часов быть в Мехико-сити. Но там, куда мне нужно, поезд не останавливается.
     Я встал и прислонился к раковине.
     ?  Теперь подобьем  баланс,  только  не перебивайте. Сегодня  утром  вы
явились  ко мне в  сильном  волнении и попросили отвезти в Тихуану к раннему
рейсу. У вас в кармане был револьвер, но этого я мог и не знать. Вы сказали,
что  терпели, сколько  могли,  но вчера  вечером ваше  терпение  лопнуло. Вы
застали  свою  жену мертвецки пьяной,  с мужчиной.  Вы ушли,  направились  в
турецкие  бани,  где  пробыли  до  утра,  позвонили  оттуда  двум  ближайшим
родственникам жены и поставили их в известность. Куда вы хотели уехать, меня
не касается. У вас были законные документы  на въезд в Мексику. Мы друзья, и
я пошел вам навстречу без особых раздумий. Почему бы и нет?  Денег за это вы
мне не платили. Машина у вас была, но в таком состоянии вы не могли сесть за
руль. Это тоже  ваше дело.  Вы человек  эмоциональный, в  войну были  тяжело
ранены. Наверно, надо бы мне  забрать вашу машину  и приткнуть куда-нибудь в
гараж для сохранности.
     Он пошарил  в карманах  и подтолкнул  через  стол  кожаный  футляр  для
ключей.
     ? Как звучит? ? осведомился он.
     ? Смотря кто слушает. Это еще не все. Вы не взяли ничего, кроме одежды,
что  на  вас,  и некой  суммы,  полученной вами от тестя.  Все остальные  ее
подарки вы бросили, в том числе и то роскошное сооружение, что стоит на углу
Ла Бреа и Фаунтен. Вы хотели уйти чистым и как можно дальше. Ладно. Годится.
Бреюсь и одеваюсь.
     ? Почему вы это делаете, Марлоу?
     ? Можете пропустить стаканчик, пока я бреюсь.
     Я вышел, а он остался сидеть, сгорбившись, в углу. Пальто и шляпу так и
не снял. Но заметно ожил.
     Я  пошел в ванную и побрился.  Когда я завязывал  галстук в спальне, он
вошел и остановился в дверях.
     ? Вымыл  чашки  на всякий случай,? сообщил  он.? Но я вот  что подумал.
Может быть, лучше вам позвонить в полицию.
     ? Сами звоните. Мне им рассказывать нечего.
     ? Хотите позвоню?
     Я резко обернулся и свирепо уставился на него.
     ? Черт бы вас побрал! ?  закричал  я почти в голос.? Угомонитесь вы или
нет?
     ? Извините.
     ? Вот-вот. Такие, как вы, всегда извиняются и всегда слишком поздно.
     Он повернулся и ушел обратно в гостиную.
     Я оделся и  запер дверь, ведущую в  глубину дома. Войдя  в гостиную,  я
увидел, что он  заснул  в кресле,  уронив  голову набок, в лице ни кровинки,
весь обмякший  от усталости. Вид у  него был жалкий. Когда  я  тронул его за
плечо,  он  открыл  глаза  медленно,  словно   возвращаясь  откуда-то  очень
издалека.
     Когда он пришел в себя, я спросил:
     ? Как быть с чемоданом? С тем,  из свиной  кожи?  Он все еще у  меня  в
шкафу.
     ? Он пустой,? ответил он равнодушно.? И слишком бросается в глаза.
     ? Вы будете еще больше бросаться в глаза без багажа.
     Я пошел в спальню и достал эту кремовую  штуку с верхней полки. Прямо у
меня над головой, на потолке,  была откидная дверца на чердак. Я  открыл ее,
дотянулся как можно дальше, и  забросил футляр для  ключей за пыльную балку,
или стропило, или как их там.
     Я  слез  с чемоданом  в  руках,  обтер  его от  пыли и запихал  в  него
ненадеванную  пижаму,  зубную  пасту,  новую  зубную   щетку,  пару  дешевых
полотенец, губку, набор носовых платков,  дешевый тюбик  крема для бритья  и
бритву  ?  из тех, что дают даром  в  придачу  к пакетику лезвий. Все новое,
обыкновенное, незаметное, хотя, конечно, лучше бы там лежало его собственное
барахло.  Добавил бутылку виски,  прямо в обертке. Закрыв чемодан, я оставил
ключ в замке и  понес в гостиную.  Терри опять спал.  Я  не стал его будить,
открыл  дверь,  отнес  чемодан  в  гараж  и  положил в машину  перед  задним
сиденьем. Вывел  машину, запер гараж  и поднялся  обратно по лестнице, чтобы
разбудить его. Потом запер дом, и мы двинулись в путь.
     Я  ехал  быстро, но без  превышения  скорости.  В дороге  мы  почти  не
разговаривали. И поесть не остановились. Времени было не так уж много.
     У пограничников не оказалось к нам никаких вопросов.
     На ветреном поле возле тихуанского аэропорта я подрулил поближе к кассе
и стал  ждать, пока Терри  возьмет билет.  Пропеллеры ?Дугласа? уже медленно
вращались, разогревая  моторы. Статный красавец-пилот в серой форме болтал с
группой из четырех человек.  Один  был двухметрового  роста и  держал в руке
охотничье  ружье в  футляре. Возле него  стояли  девушка в  брюках,  пожилой
коротышка и седая женщина, такая высокая, что рядом с ней он совсем исчезал.
Неподалеку  ожидало  еще трое-четверо  пассажиров, явно  мексиканцы.  Больше
лететь вроде никто  не собирался. Трап уже подогнали к самолету. Но никто не
торопился.  Затем  по  трапу   спустилась  стюардесса-мексиканка  и   заняла
выжидательную  позицию.  Объявлений по громкоговорителю у  них,  видимо,  не
полагалось.  Мексиканцы  полезли  в  самолет,  но  пилот  все еще  болтал  с
американцами.
     Рядом  со мной стоял большой ?паккард?.  Я вылез и  заглянул в  него  ?
водительские права лежали на виду. Может быть, когда-нибудь я  и  научусь не
лезть, куда меня не просят. Вытащив  голову из окна, я заметил,  что высокая
женщина смотрит в мою сторону.
     Тут по пыльной щебенке подошел и Терри.
     ? Все в порядке,? сказал он.? Прощаемся здесь.
     Он  протянул  руку, я ее  пожал. Вид  у  него уже был неплохой,  только
усталый, чертовски усталый.
     Я достал из машины чемодан свиной кожи и поставил его на щебенку.
     Он сердито взглянул на него.
     ? Сказано вам, он мне н