онечно, такое бывало и раньше. Однажды
он доехал на машине до  самого Портленда, там в гостинице ему стало плохо, и
без врача он не мог протрезвиться. Чудо, что  он вообще туда добрался. В тот
раз он три дня ничего не ел. А в другой раз оказался в Лонг Биче, в турецких
банях. А в последний  раз ?  в  каком-то частном и, по-моему, подозрительном
санатории.  Это было почти три  недели  назад. Он не сказал мне, что это  за
место и как оно называется ? просто объяснил,  что прошел там курс лечения и
поправился.  Но  вернулся без сил и  смертельно  бледный.  Я мельком  видела
человека,  который  привез  его домой. Высокий,  молодой,  одет  в  какой-то
изысканный ковбойский  костюм ? такие  носят  только на  сцене или в цветном
фильме. Он высадил Роджера возле дома, сразу дал задний ход и уехал.
     ?  Есть  такие,  что  прикидываются ковбоями,?  заметил  я.?  Все  свои
заработки до последнего  цента  тратят на эти наряды. Женщины по  ним  с ума
сходят. А они этим пользуются.
     Она открыла сумку, и достала сложенный листок.
     ?  Я привезла вам чек на пятьсот долларов, м-р Марлоу. Возьмете  его  в
задаток?
     Она  положила  сложенный  чек  на  стол.  Я взглянул  на  него,  но  не
притронулся.
     ?  Зачем? ? спросил я.? Вы говорите, что его нет уже три дня. Почему вы
думаете, что он  не  вернется  сам,  как раньше? Что особенного случилось на
этот раз?
     ? Он  больше не  выдержит, м-р Марлоу. Это его убьет. Промежутки  между
запоями стали  короче.  Я  очень волнуюсь.  Не  просто волнуюсь, а боюсь. Мы
женаты пять лет. Роджер всегда  любил выпить, но не  был алкоголиком. Что-то
здесь не чисто. Я хочу, чтобы его нашли. Сегодня ночью я спала всего час.
     ? Как по-вашему ? почему он пьет?
     Лиловые глаза смотрели на меня в упор. Сейчас она казалась хрупкой,  но
отнюдь не беспомощной. Прикусив нижнюю губу, она покачала головой.
     ? Может быть, из-за меня,? наконец  выдохнула она почти шепотом.? Разве
не бывает, что мужчина разлюбил жену?
     ?  Я в психологии  дилетант,  м-с  Уэйд.  Сыщику  приходится  быть всем
понемножку. Я бы сказал, что он, скорее, разлюбил свою писанину.
     ?  Вполне  возможно,?   ответила  она   спокойно.?  Наверно,  со  всеми
писателями  это  случается. Он, кажется, действительно  не  может  закончить
книгу.  Но  ведь  он  пишет  не  для  того, чтобы наскрести  на  квартплату.
По-моему, причина не в этом.
     ? А какой он трезвый? Она улыбнулась.
     ? Ну, тут я вряд ли объективна. По-моему, очень хороший.
     ? А когда пьян?
     ?  Ужасный. Злой, умный и жестокий. Считает себя остряком, а  на  самом
деле просто неприятен.
     ? Вы забыли сказать ? и агрессивен. Она вскинула рыжеватые брови.
     ? Это  было только раз, м-р  Марлоу. И слишком уж  это раздули. Я бы не
стала говорить Говарду Спенсеру. Роджер сам ему рассказал.
     Я  встал и покружил по комнате.  День  обещал быть жарким. Уже и сейчас
было жарко. Я опустил жалюзи на том окне, куда било солнце. Потом выложил ей
все напрямик.
     ?  Вчера  я  посмотрел статью  о нем в справочнике  ?Кто есть кто?. Ему
сорок  два года, женат до вас не  был, детей нет. Родители из  Новой Англии,
учился  в Эндовере и  Пристоне.  Был  на  войне, послужной  список  хороший.
Написал двадцать толстых исторических романов,  где  полно секса  и  драк на
шпагах, и все они, черт  бы их побрал,? бестселлеры. Заработал он, видно, на
них прилично. Если бы он разлюбил жену, то, скорее всего, так бы  и сказал и
подал на развод. Если он спутался  с другой женщиной, вы, вероятно,  об этом
узнали бы, и, уж во всяком случае, он не стал бы напиваться по этому поводу.
Если  вы поженились  пять  лет назад, значит, тогда ему было тридцать  семь.
Думаю, что он уже кое-что знал про женщин. Конечно, не все, потому что всего
не знает никто.
     Я  замолчал,  взглянул  на  нее,  а  она  мне  улыбнулась.  Значит,  не
обиделась, Я продолжал.
     ?  Говард  Спенсер намекнул ?  почему, понятия не  имею, что с Роджером
Уэйдом что-то случилось в  прошлом, задолго до  вашей женитьбы, а теперь это
всплыло и ударило по нему всерьез. Спенсер  говорил о  шантаже. Вы ничего об
этом не знаете?
     Она медленно покачала головой.
     ? Если вы  спрашиваете, знала  ли  я, что Роджер платит кому-то большие
деньги,? не знала и знать не могла. Я  в его денежные дела не вмешиваюсь. Он
мог бы выплатить большую сумму без моего ведома.
     ? Ладно, я с м-ром Уэйдом не  знаком и  не могу представить, как  бы он
реагировал, если бы к нему  явился вымогатель.  Если  он вспыльчив, то и шею
ему  мог бы сломать.  Если  бы такая  тайна могла повредить его  работе, или
положению  в обществе,  или ? предположим  худшее, привлечь к  нему  интерес
блюстителей закона ? что ж, может  быть,  он  и  стал бы  платить,  хотя  бы
поначалу. Но  все это ничего нам не дает.  Вы  хотите, чтобы он  нашелся, вы
волнуетесь, страшно волнуетесь. Но где же мне его искать? Ваши деньги мне не
нужны, м-с Уйэд. Пока что, во всяком случае.
     Она снова  полезла в  сумочку и извлекла  пару страничек желтого цвета.
Похоже было, что их печатали под копирку, одна была скомкана. Она расправила
их и вручила мне.
     ? Одну я нашла у него на письменном столе,? пояснила она.? Очень поздно
ночью ?  вернее,  очень  рано  утром.  Я  знала, что  он  запил и наверх  не
поднимался. Часа в два ночи я спустилась посмотреть,  что с ним, не лежит ли
он без чувств на полу,  ну и вообще... Его не было. Вторая страница валялась
в корзине для бумаг, вернее, висела, зацепившись за край.
     Я взглянул на  первый, нескомканный листок. На нем было всего несколько
машинописных строк. Они  гласили: ?Не хочется  любить самого  себя, а больше
любить некого.  Подпись: Роджер  (Ф. Скотт Фитцджеральд)  Уэйд.  Р.  S.  Вот
почему я так и не закончил ?Последнего магната?.
     ? Понимаете, о чем тут речь, м-с Уэйд?
     ?   Это  он  просто  разыгрывал  роль.  Он  большой   поклонник  Скотта
Фитцджеральда.   Всегда   говорил,  что  Фитцджеральд   ?   лучший   в  мире
писатель-пьяница, а Кольридж ?  лучший поэт-наркоман. Обратите внимание, как
напечатано, м-р Марлоу. Четко, ровно, без помарок.
     ?  Обратил.  Обычно люди  в  пьяном  виде собственного  имени  не могут
написать.? Я развернул скомканный листок. Тоже машинопись и тоже без ошибок.
Здесь было  написано: ?Вы  мне не нравитесь, доктор  В. Но  сейчас вы  самый
нужный мне человек?.
     Пока я разглядывал текст, она сказала:
     ?  Понятия не имею,  кто  такой доктор В. У нас  нет знакомых врачей  с
фамилией на ?В?. Наверное, это тот, у кого Роджер лечился в последний раз.
     ? Когда ковбойчик привез его домой? И ваш муж  ничего не упоминал  ? ни
имен, ни названий? Она покачала головой.
     ? Ничего. Я  уже  смотрела по справочнику.  Там  десятки врачей на  эту
букву. И вообще, это может быть не фамилия, а имя.
     ?  А  может,  он  даже  и не  врач,?  заметил  я.?  Тогда  вашему  мужу
понадобились бы наличные. Обычно врач берет  чеки,  шарлатан ? никогда.  Чек
может оказаться  уликой.  И  заламывают эти  ребята  будь здоров. Лечение на
полном  пансионе  у них  дома обходится в  приличную сумму. Не  говоря уж об
иголочках.
     Она удивилась.
     ? Иголочках?
     ? Все эти подозрительные типы держат своих пациентов на наркотиках. Так
легче с ними управляться. Сбивают их  с копыт  часов  на  десять-двенадцать,
потом они приходят в себя и уже не буянят. Но если  применять  наркотики без
лицензии, можно  попасть  на полный пансион к дяде Сэму.  Так что приходится
брать подороже.
     ? Понимаю.  У  Роджера могло быть  с  собой несколько сот долларов.  Он
всегда  держит  деньги  в  письменном столе. Не знаю зачем. Просто  причуда.
Сейчас там денег нет.
     ? Ладно,? сказал я.? Попробую найти этого доктора В. Не знаю уж как, но
постараюсь. Заберите свой чек, м-с Уэйд.
     ? Но почему? Разве вам не...
     ? Спасибо, это потом. И я бы предпочел  получить его от м-ра Уэйда. Ему
это все вряд ли понравятся.
     ? Но если он болен и беспомощен...
     ? Мог бы сам обратиться к своему врачу  или вас попросить. Он  этого не
сделал ? значит, не хотел.
     Она убрала чек в сумочку и встала. Вид у нее был очень подавленный.
     ? Наш врач отказался его лечить,? грустно призналась она.
     ?  Врачей сотни,  м-с Уэйд. Любой согласился бы помочь ему хотя бы раз.
Многие  стали бы лечить  и  подольше.  В  медицине  сейчас  конкуренция будь
здоров.
     ? Понимаю. Конечно, вы правы.? Она медленно направилась  к  двери, я за
ней. Открыл ей дверь.
     ? Вы ведь и сами могли вызвать врача. Почему вы этого не сделали?
     Она обернулась ко мне. Глаза у нее блестели. Может, от слез? Да, хороша
она была ? ничего не скажешь.
     ? Потому,  что  я  люблю  мужа,  м-р Марлоу. На  все готова,  чтобы ему
помочь. Но я ведь знаю, что он за человек. Если бы каждый раз, как он выпьет
лишнее, я вызывала врача, у меня уже не было  бы мужа.  Нельзя обращаться со
взрослым мужчиной как с простудившимся ребенком.
     ? Можно, если он пьяница. Даже нужно.
     Она стояла совсем близко. Я чувствовал запах ее духов. А может, мне это
показалось. Она духами не обливалась с  ног до головы.  Возможно, это просто
был летний аромат.
     ?  А  что, если  у него  в  прошлом и правда  было что-то постыдное?  ?
произнесла она,  извлекая из  себя слово за словом, как будто они горчили на
вкус.? Даже преступление. Мне-то это  безразлично. Но я  не хочу, чтобы  это
обнаружилось при моей помощи.
     ? А когда Говард Спенсер нанимает для этого меня ? тогда, значит, все в
порядке?
     Она очень медленно улыбнулась.
     ? Думаете, я верила,  что вы примете предложение  Говарда, вы, человек,
который сел в тюрьму, чтобы не предавать друга?
     ? За рекламу спасибо, только сел я  не поэтому. Помолчав,  она кивнула,
попрощалась и пошла вниз по лестнице.  Я смотрел, как  она открывает  дверцу
машины,? это был обтекаемый ?ягуар?, серый, на вид совсем  новенький. Доехав
до конца улицы, она развернулась  на кругу. Спускаясь с холма, помахала мне.
Мелькнула перчатка, машина нырнула за угол и исчезла.
     Прямо перед домом рос куст красного олеандра. В нем послышалась возня и
тревожный  писк  птенца-пересмешника. Я  разглядел его  на верхней  ветке  ?
вцепился  в  нее, хлопая  крыльями,  словно  не мог  удержать равновесия.  С
кипариса  за домом раздалось резкое предупреждающее  чириканье.  Писк  сразу
умолк, толстый птенец притих.
     Я вошел в дом и закрыл дверь, чтобы он мог продолжить свой урок. Птицам
тоже надо учиться.

        "15"

     Будь ты  хоть семи  пядей во лбу, для начала поисков надо что-то иметь:
имя,  адрес, район, что-то  из  прошлого  или настоящего  ?  какую-то  точку
отсчета. У меня был всего лишь желтый скомканный листок  со словами: ?Вы мне
не  нравитесь, доктор  В.  Но сейчас вы самый нужный мне человек?. При такой
наводке цель  должна была быть не  меньше по размеру, чем Тихий океан. Можно
было потратить месяц,  изучая списки  доброго десятка медицинских ассоциаций
округа, и прийти к большому круглому нулю. У нас в городе шарлатаны плодятся
быстрее морских свинок. На сто миль вокруг муниципалитета протянулись восемь
округов, и  в  каждом  городке  каждого  округа  есть врачи. Одни настоящие,
другие имеют  лицензии на  то,  чтобы  удалять мозоли или  прыгать у вас  на
позвоночнике. Среди  настоящих врачей  есть преуспевающие, а есть и  бедные,
часть соблюдает  врачебную  этику,  а  часть не  может  себе  позволить этой
роскоши. Пациент с приличным доходом, в начальной стадии белой  горячки, мог
оказаться  просто  подарком  для  какого-нибудь  старикана, прогоревшего  на
приписывании  витаминов  и  антибиотиков.  Но  для начала  нужна  была  хоть
малейшая зацепка. У меня ее не было, у Эйлин Уэйд ?  тоже, или она о ней  не
догадывалась.  Даже  если  бы  я  нашел  подходящего человека  с  тем  самым
инициалом, не исключено, что это просто миф, сотворенный Роджером Уэйдом. Он
мог выдумать эту букву ?В?, накачавшись спиртным.  Скотта  Фитцджеральда мог
приплести просто так, на прощание.
     В такой  ситуации  глупый  человек идет за помощью  к  умному. Вот  и я
позвонил  одному знакомому  из организации Карне.  Это шикарное  агентство в
Беверли  Хиллз, которое специализируется  на  защите интересов транспортного
бизнеса  и защищает их  всеми способами,  вплоть до  балансирования на грани
закона. Знакомого звали Джордж  Питерс, и он сказал, что уделит  мне  десять
минут, если я приеду прямо сейчас.
     Агенство занимало половину второго этажа в одном из этих  нежно-розовых
четырехэтажных зданий, где двери лифта вам открывает фотоэлемент, где  тихие
и прохладные коридоры, места на автостоянках помечены фамилиями начальников,
а у аптекаря в вестибюле вывихнута  кисть от того, что он без конца насыпает
во флакончики таблетки снотворного.
     Входная дверь была темно-серая, а на  ней металлические буквы, четкие и
острые,  словно новенький  нож:  ?Организация  Карне. Президент  Джеральд К,
Карне?. Ниже, буквами поменьше: ?Вход?. Все это напоминало крупный трест.
     Приемная  была  маленькая  и  уродливая,  но  уродство  рассчитанное  и
дорогое.  Мебель  ярко-красная  и  темно-зеленая,  стены  тускло-зеленые,  а
картинки на них ? в зеленых рамах на  три тона  темнее.  Картинки изображали
парней  в красных  фраках, верхом  на  здоровенных  лошадях,  которые так  и
рвались перемахнуть через высокие  изгороди. Висели здесь  и два зеркала без
рам, окрашенные в очень  нежный, но достаточно  омерзительный розовый  цвет.
Журналы на полированном столике были самые свежие, каждый номер в прозрачной
пластиковой обложке. Декоратор, который обставлял эту  комнату, цветобоязнью
явно  не  страдал.  Сам  он, вероятно,  носил  алую рубашку,  лиловые штаны,
полосатые  ботинки и пурпурные подштанники, на которых оранжевым были вышиты
его инициалы.
     Все это  было только витриной. С клиентов агентства Карне брали минимум
сотню  per diem и обслуживали  на  дому. Ни  в  каких приемных они сроду  не
бывали. Карне был раньше полковником  военной полиции ? здоровенный цветущий
малый, с характером жестким, как доска. Он как-то предлагал мне работу, но я
ни  разу не дошел до такого отчаяния, чтобы согласиться. На  свете есть  сто
девяносто видов подлости, и Карне знал их все назубок.
     Матовая  стеклянная перегородка  раздвинулась, выглянула  секретарша. У
нее была чугунная улыбка и глаза, которые способны пересчитать деньги у тебя
в заднем кармане.
     ? Доброе утро. Что вам угодно?
     ?  Я к  Джорджу  Питерсу.  Меня  зовут Марлоу.  Она заглянула в зеленую
кожаную книгу.
     ? Он  вам назначил,  м-р Марлоу?  Не  вижу  вашей  фамилии в  списке на
сегодня.
     ? Я по личному делу. Только что договорился с ним по телефону.
     ? Понятно.  Как пишется ваша фамилия, м-р Марлоу? И, будьте добры, ваше
имя.
     Я  сказал. Она  записала  на  длинном  узком бланке  и  пробила  его на
контрольных часах.
     ? К чему вся эта показуха? ? осведомился я.
     ? Для  нас нет мелочей,? холодно  ответствовала  она.?  Полковник Карне
говорит, что самый заурядный факт может вдруг оказаться очень важным.
     ? Или  наоборот,?  заметил я,  но до  нее  не дошло. Покончив  со своей
бухгалтерией, она подняла глаза и объявила:
     ? Я доложу о вас м-ру Питерсу.
     Я  сказал,  что счастлив.  Через  минуту в  обшивке открылась дверь,  и
Питерс поманил меня внутрь.  Коридор был серый,  словно на линкоре, по обеим
сторонам шли кабинетики, похожие  на тюремные  камеры. У него в кабинете был
звуконепроницаемый потолок,  серый стальной стол и два таких же стула, серый
диктофон на серой  подставке, телефон и чернильный прибор того же цвета.  На
стенах висели две фотографии в рамках ? на одной Карне красовался в форме  и
в  белой  каске,  на  другой  ?  в   штатском,  за  письменным  столом  и  с
непроницаемым видом. В рамку был также  вставлен небольшой лозунг, стальными
буквами на сером фоне. Он гласил:
        "ОПЕРАТИВНИК КАРНЕ ОДЕВАЕТСЯ, РАЗГОВАРИВАЕТ  И ВЕДЕТ СЕБЯ КАК ДЖЕНТЛЬМЕН"
ВСЕГДА И ВЕЗДЕ. ИСКЛЮЧЕНИЙ ИЗ ЭТОГО ПРАВИЛА НЕТ.
     Двумя  большими шагами  Питерс пересек комнату и сдвинул в сторону одну
из  фотографий. За  ней в серую стену был вставлен  серый  микрофон. Вытащив
его, Питерс отсоединил провод  и запихнул микрофон обратно. И  опять прикрыл
фотографией.
     ? Меня бы за ваш визит уже выперли с работы,? объявил он,? да наш сукин
сын  поехал  по  делам  какого-то актеришки ? забрали  за вождение  машины в
пьяном  виде...   Все  микрофоны  подключены  к   его  кабинету.   Заведение
прослушивается насквозь. Я тут  было предложил ему  установить за зеркалом в
приемной инфракрасную кинокамеру. Не клюнул. Наверное, потому, что у кого-то
уже такая есть.
     Он  уселся  на  жесткий  серый стул.  Я  рассматривал  его.  Неуклюжий,
длинноногий  человек, с худым лицом  и редеющими волосами.  Кожа у него была
усталая, дубленая  ?  видно,  много бывал  на воздухе в любую погоду.  Глаза
сидели глубоко, расстояние от носа до  рта  почти такой же длины, как  и сам
нос.  Когда  он  улыбался, вся  нижняя часть  лица  утопала  в двух глубоких
складках, тянувшихся от ноздрей к уголкам губ.
     ? Как вы можете это терпеть? ? осведомился я.
     ? Садитесь, старина. Дышите глубже, не повышайте голоса и не забывайте,
что оперативник фирмы Карне по сравнению с дешевой ищейкой вроде вас ? то же
самое, что Тосканини по  сравнению с обезьяной шарманщика.? Он ухмыльнулся и
помолчал.? Терплю, потому,  что мне плевать. Платят  прилично.  А если Карне
начнет  обращаться  со  мной как с заключенным той английской тюряги, где он
был начальником  во время войны, я  тут же возьму расчет и смоюсь. Что у вас
стряслось? Я слыхал, вас тут недавно потрепали.
     ? Я  не жалуюсь. Хотел  бы  заглянуть  в ваши досье на ребят, у которых
окошечки  с  решетками.  Знаю,   что  у  вас  такие  есть.  Мне  Эдди  Дауст
рассказывал, когда ушел отсюда.
     Он кивнул.
     ? У Эдди нервы оказались слабее, чем требуется для фирмы  Карне. Досье,
о котором вы говорите,  совершенно секретные. Ни  при  каких обстоятельствах
секретную информацию нельзя сообщать посторонним. Сейчас я их притащу.
     Он  вышел, а я стал смотреть на серую корзину для бумаг, серый линолеум
и  серые  кожаные  уголки  пресс-папье. Питерс  вернулся  с серой  картонной
папкой. Положил ее на стол и раскрыл.
     ? Мать честная, почему у вас здесь все такое серое?
     ? Цвет нашего флага, старина. Дух организации. Но у меня есть кое-что и
другого цвета.
     Открыв ящик стола, он извлек оттуда сигару длиной дюймов в восемь.
     ?  Подарок,? объявил он.? От пожилого английского джентльмена,  который
прожил  сорок  лет в Калифорнии  и  до сих пор вместо  ?телеграмма?  говорит
?каблограмма?. В  трезвом  виде это почтенный  старец, не лишенный  внешнего
обаяния.  И  на  том  спасибо. У  большинства  населения, включая  Карне,  и
внешнего-то ни  капли.  В Карне столько же обаяния,  сколько  в подштанниках
сталевара.
     В нетрезвом  виде  клиент  имеет странную  привычку выписывать  чеки на
банки,  которые о нем слыхом  не  слыхали. Но всегда выворачивается и с моей
любезной  помощью  ни  разу не  попал  в  каталажку.  Выкурим  на  пару, как
индейские вожди, замышляющие хорошую резню.
     ? Сигары не курю.
     Питерс с грустью посмотрел на огромную сигару.
     ? Я, вообще,  тоже,? сказал он.? Подумывал преподнести ее Карне, Но для
одного человека она великовата,  даже если этот  один человек  ? Карне.?  Он
нахмурился.?  Замечаете?  Слишком  много  я  говорю  про  Карне.   Нервишки,
наверно.? Он бросил сигару обратно в ящик и взглянул на открытую папку.? Так
что нам требуется?
     ?  Я разыскиваю зажиточного  алкоголика,  который  привык к комфорту  и
может  себе его  позволить. До подделки чеков он пока не дошел,  насколько я
знаю. Довольно  агрессивен,  жена  о нем  беспокоится. Она  думает,  что  он
ук