сь что-то другое.
     Попозже  вечером, между половиной  десятого  и  десятью, я набрал номер
Уэйдов. После восьми гудков повесил трубку,  но телефон тут же зазвонил. Это
была Эйлин Уэйд.
     ?  Только что кто-то звонил,?  сказала она.? Почему-то решила, что  это
вы. Как раз собиралась в душ.
     ? Да, это я, но звонил просто так, м-с Уэйд. Когда я уходил, Роджер был
какой-то странный. Наверно, я теперь за него как бы отвечаю.
     ?  С ним  все  в  порядке,? сказала она.?  Крепко  спит.  По-моему,  он
все-таки  разволновался из-за доктора Лоринга. Наверно, наболтал вам  всяких
глупостей.
     ? Сказал, что устал и хочет спать. На мой взгляд, это разумно.
     ?  Если  он  больше ничего не сказал ? тогда конечно. Что же, спокойной
ночи, м-р Марлоу, и спасибо за звонок.
     ? Я не говорю, что он больше ничего не сказал. Наступила пауза, затем:
     ? Нам  всем иногда  приходят в голову  бредовые мысли.  Не относитесь к
Роджеру  слишком  всерьез,  м-р  Марлоу.  В конце  концов,  у  него  богатое
воображение. Это  естественно.  Не надо было  ему начинать пить  так  скоро.
Пожалуйста,  постарайтесь  обо всем  забыть. Наверное, он вам  к  тому же  и
нагрубил.
     ? Нет, не нагрубил. Разговаривал вполне  разумно. Ваш муж хорошо в себе
разбирается.  Это  редкий  дар.  Некоторые  люди  всю  жизнь  изо  всех  сил
утверждают собственное достоинство, которого у них и в помине нет. Спокойной
ночи, м-с Уэйд.
     Она  повесила  трубку,  а  я  достал  шахматную  доску.  Набил  трубку,
расставил фигуры,  как  на параде, проверил, чисто  ли все  выбриты,  все ли
пуговицы на месте и разыграл партию Горчакова-Менинкина. Семьдесят два хода,
неудержимая сила атакует  неподвижный объект, битва  без  оружия,  война без
крови,  а  все  вместе ?  такая  усердная  и  бесполезная  трата  умственных
способностей, какую встретишь разве что в рекламных агентствах.

        "25"

     Неделя  прошла  спокойно,  я  занимался  бизнесом, хотя заниматься было
особенно нечем.  Однажды утром  позвонил Джордж Питерс из агентства  Карне и
рассказал, что он  случайно  проезжал  по  Ущелью  Сепульведа  и  из чистого
любопытства заглянул к д-ру  Верингеру. Однако доктора там уже не  было. Там
трудилось  полдюжины  землемеров, наносили участок  на  карту.  Никто из них
слыхом не слыхивал про доктора Верингера.
     ? У  бедняги  все  оттяпали,?  сообщил Питерс.?  Я  проверил.  Ему дали
тысчонку отступного, чтобы не возиться, а землю поделили на жилые участки, и
кто-то заработает на этом миллиончик. Вот в  чем разница между уголовщиной и
бизнесом. Для бизнеса надо  иметь  капитал. Иногда  мне кажется, что  другой
разницы нет.
     ? Замечание  циничное  и  верное,? сказал я,?  но на крупную уголовщину
тоже требуются капиталы.
     ? А кто их предоставляет, дружище? Уж наверно, не те ребята, что грабят
винные лавки. Пока. До встречи.
     Уэйд позвонил мне в четверг, без десяти одиннадцать вечера. Язык у него
еле  ворочался,  но  я все-таки  его  узнал.  В  трубке  слышалось  тяжелое,
отрывистое дыхание.
     ? Мне плохо, Марлоу. Совсем паршиво. Якоря не держат.  Можете  приехать
побыстрей?
     ? Конечно, только дайте мне на минутку м-с Уэйд.
     Он  не  отвечал.  Раздался громкий  треск,  потом мертвое  молчание,  а
немного спустя какое-то постукивание. Я что-то крикнул,  ответа не было. Шло
время. Наконец, щелчок ? трубку положили ? и длинный гудок.
     Через пять минут я был уже в пути.  Я домчался  туда за полчаса, сам не
знаю  как.  Через  холмы  я  перелетал  на крыльях,  приземлился на бульваре
Вентура при красном свете, ухитрился сделать левый поворот,  проскочил между
грузовиками и вообще вел себя  как последний дурак.  Через Энсино я пронесся
со  скоростью  почти сто  километров, освещая фарами  припаркованные машины,
чтобы никто  не вздумал  вылезти  с моей стороны. Везло мне так, как бывает,
когда  на  все наплевать.  Ни полиции,  ни сирен, ни красных мигалок.  Перед
глазами стояло то, что, возможно, происходило  сейчас в  доме  Уэйдов  ?  не
самые  приятные видения. Она была наедине с пьяным  маньяком; она валялась у
лестницы со  сломанной  шеей; она скорчилась за запертой дверью,  а  кто-то,
завывая, пытался эту  дверь  взломать; она бежала босиком  по залитой лунным
светом дороге, а за ней гнался здоровенный негр с топором.
     Все  оказалось не  так.  Когда  машина подлетела к  дому, во всех окнах
горел свет, а  она стояла на пороге с сигаретой в  зубах. Я вышел  и пошел к
ней по мощеной дорожке. На ней были  брюки и рубашка с отложным воротничком.
Она поглядела на меня. Все было спокойно, волновался один я.
     Мои первые слова были такими же идиотскими, как и все мое поведение.
     ? Я думал, вы не курите.
     ?  Что?  Нет, вообще не курю.? Она вынула сигарету  изо  рта, оглядела,
бросила и наступила на нее.? Только изредка. Он звонил д-ру Верингеру.
     Голос ее звучал отчужденно и безмятежно, как звучат по ночам голоса над
водой. Она была совершенно спокойна.
     ? Не может быть,? сказал я.? Д-р Верингер там больше не живет.  Это  он
мне звонил.
     ? Правда? Я слышала, как он просил кого-то приехать побыстрее.  Решила,
что это д-р Верингер.
     ? Где он сейчас?
     ?   Он   упал,?  сказала  она.?  Должно  быть,  качался  на   стуле   и
поскользнулся.  Это и раньше бывало. Разбил обо  что-то голову. До крови, но
не сильно.
     ?  Что  же, прекрасно,? сказал я.? Зачем нам много крови? Я  спрашиваю,
где он сейчас?
     Она серьезно поглядела на меня. Потом указала пальцем.
     ?  Где-то  там.  На  обочине  или  в  кустах  у забора. Я наклонился  и
всмотрелся в нее.
     ? Черт побери, неужели  вы не поискали? ? Тут я решил, что она  в шоке.
Потом  бросил взгляд на лужайку.  Ничего не увидел, но  у забора была густая
тень.
     ?  Нет, не поискала,?  невозмутимо  отвечала она.? Идите сами  ищите. С
меня хватит. Не могу больше. Сами ищите.
     Она  повернулась и  вошла в дом, оставив дверь  открытой. Далеко она не
ушла. Через  три шага просто  свалилась на пол, как подкошенная. Я подхватил
ее на руки и  уложил на один из двух  больших диванов, стоявших друг  против
друга возле длинного  светлого  столика. Я  пощупал  у  нее  пульс. Не  могу
сказать, чтобы он был очень слабый или  неровный. Глаза у  нее были закрыты,
веки по краям голубые. Я оставил ее лежать и вышел на улицу.
     Он оказался именно там, куда  она  показывала.  Лежал  на  боку  в тени
шиповника.  Пульс бился быстро, толчками, дыхание  неровное. Затылок  был  в
чем-то  липком. Я позвал его,  потряс. Похлопал по щекам.  Он замычал, но  в
себя  не пришел. С трудом  посадив его, я закинул  его руку  себе на  плечо,
повернулся спиной, взвалил его на себя и попытался  ухватить его за ногу. Не
вышло. Тяжелый  был,  как цементная плита.  Мы оба  шлепнулись  на траву,  я
передохнул и сделал новую попытку.  Наконец, кое-как взвалив его на закорки,
я поплелся по  лужайке к распахнутой двери. Расстояние  до дома было, как до
Китая  и обратно.  Каждая из  обеих ступенек крыльца  оказалась  в три метра
высотой.  Шатаясь,  я  добрался до дивана,  стал на  колени и скатил тело на
подушки. Когда  я выпрямился,  мне  показалось, что  позвоночник треснул  по
крайней мере в трех местах.
     Эйлин Уэйд исчезла. Вся  комната  была в моем распоряжении. Но мне было
уже не до того,  кто  куда делся. Я сел, поглядев на Уэйда, ожидая, чтобы он
вздохнул. Потом осмотрел его голову. Волосы слиплись от крови. На вид не так
уж страшно, но повреждение головы ? дело серьезное.
     Потом рядом возникла Эйлин Уэйд. Она разглядывала его так же отчужденно
и спокойно, как прежде.
     ? Извините за обморок,? произнесла она.? Не знаю, с чего бы это.
     ? Наверное, надо вызвать врача.
     ?  Я  позвонила  д-ру  Лорингу.  Он  мой  домашний  врач.  Он отказался
приехать.
     ? Тогда позвоните кому-нибудь еще.
     ? Нет, он  приедет,?  сказала она.? Не хотел,  но  приедет,  как только
сможет.
     ? Где Кэнди?
     ? У него сегодня выходной. Четверг.  У кухарки  и у  Кэнди  выходные по
четвергам. Здесь так принято. Можете уложить его в постель?
     ? Один не смогу. Принесите плед или одеяло. Вечер теплый, но ему ничего
не стоит подцепить воспаление легких.
     Она сказала, что принесет плед. Я подумал, что это чертовски любезно  с
ее стороны. Но мысли путались. Я надорвался, втаскивая Уэйда в дом.
     Мы накрыли его  пледом, и  через пятнадцать минут явился д-р Лоринг при
полном параде ?  крахмальный воротничок,  очки без оправы и  выражение лица,
будто его попросили вытереть собачью блевотину.
     Он осмотрел окровавленную голову.
     ? Неглубокий  порез и синяк. Сотрясение  исключено.  По  дыханию  можно
будет судить о состоянии. Он потянулся за шляпой. Взял свой саквояж.
     ?  Укройте  его потеплее,?  велел он.?  Голову  можно осторожно обмыть.
Проспится, и все пройдет.
     ? Я один не донесу его наверх, доктор,? сказал я.
     ? Значит, оставьте здесь.? Он равнодушно  скользнул по  мне  взглядом.?
Спокойной ночи, м-с Уэйд. Как вам известно, алкоголика я не  лечу. Даже если
бы лечил, ваш муж моим пациентом не будет. Вы, конечно, это понимаете.
     ? Никто вас не просит  его лечить,? сказал я.? Я прошу помочь перенести
его в спальню, чтобы я мог его раздеть.
     ? А вы кто такой? ? осведомился д-р Лоринг ледяным голосом.
     ?  Меня зовут  Марлоу. Я  здесь был  недавно в  гостях.  Ваша жена  нас
познакомила.
     ? Интересно,? заметил он.? А откуда вы знаете мою жену?
     ? Какая разница, черт побери? Я хочу только...
     ? Меня  не интересует,  что вы хотите,? оборвал он. Повернулся к Эйлин,
отрывисто кивнул и направился к  выходу.  Я  стал у него на пути,  загородив
дверь.
     ? Минутку, док.  Должно  быть, давненько вы  не перечитывали интересное
произведение под названием "Клятва Гиппократа". М-р Уэйд мне  позвонил, а  я
живу довольно  далеко. Но ему явно было плохо, и я примчался сюда,  невзирая
на правила уличного движения. Я нашел его  без сознания, притащил  сюда.  Не
стану врать,  что  он легкий,  как перышко. Но у слуги сегодня  выходной,  а
больного надо перенести наверх. Картина вам ясна?
     ? Уйдите с дороги,? процедил он сквозь зубы.? Иначе я позвоню  шерифу и
вызову полицию. Как врач...
     ? Как врач вы куча блошиного дерьма,? сказал я и отступил в сторону.
     Он залился краской ? не сразу, зато  до ушей. Желчь явно подступила ему
к горлу. Но он открыл дверь и вышел, аккуратно прикрыв ее за собой.
     На прощанье взглянул на меня. Такого мерзкого взгляда и такого мерзкого
лица я в жизни не видел.
     Когда я обернулся к Эйлин, она улыбалась.
     ? Над чем смеетесь? ? рявкнул я.
     ?  Над вами. Вы всем говорите,  что  думаете? Разве  вы  не знаете, кто
такой д-р Лоринг?
     ? Знаю, И кто он такой, и что он такое. Она взглянула на часики.
     ? Наверное, Кэнди уже вернулся,? сказала она.? Пойду посмотрю. Он живет
в комнате за гаражом.
     Она  ушла,  а  я сел  и стал смотреть  на  Уэйда.  Знаменитый  писатель
похрапывал.  Лицо  у  него  вспотело,  но  плед  я  снимать не  стал.  Через
минуту-другую вернулась Эйлин с Кэнди.

        "26"

     На мексиканском  красавце была спортивная рубашка в черно-белую клетку,
черные  брюки без  пояса, с  безупречной складкой,  черные с белым  замшевые
туфли без единого пятнышка. Густые черные волосы, зачесанные назад, блестели
от лосьона или крема.
     ? Сеньор,? произнес он, отвесив мне легкий иронический поклон.
     ? Помогите м-ру  Марлоу отнести  моего  мужа наверх,  Кэнди. Он  упал и
поранился. Извините, что я вас потревожила.
     ? De nada, Senora,? отвечал Кэнди с улыбкой.
     ? Тогда  я  прощаюсь,?  сказала мне  Эйлин.?  Я  страшно устала.  Кэнди
сделает все, что нужно.
     Она  стала  медленно подниматься  по лестнице. Мы с Кэнди  провожали ее
глазами.
     ? Мировая дамочка,? доверительно сообщил он.? Ночевать останешься?
     ? Вряд ли.
     ? Es, lasiraa. Дамочка одинокая, скучает.
     ? Не распускай язык, малыш. Отнесем-ка вот это в спальню.
     Он взглянул на Уэйда, храпевшего на диване.
     ?  Pobrecito,? грустно пробормотал  он,  словно ему и вправду было жаль
хозяина,? Borracho como una cuba.
     ? Он, может, и вправду пьян,  как свинья, но уж точно не "бедняжечка",?
заметил я.? Бери за ноги.
     Мы подняли  Уэйда, и хотя нас было двое,  он показался мне тяжелым, как
свинцовый гроб. Когда мы шли наверху  по  галерее мимо закрытой двери, Кэнди
указал на нее подбородком.
     ? La Senora,? прошептал он.? Постучи очень тихо, может, она пустит.
     Я ничего не ответил, потому что он был мне еще нужен. Мы втащили тело в
следующую  дверь и  свалили на  кровать. Затем я  взял  Кэнди за руку пониже
плеча ? там, где  можно сделать больно, если нажать как следует. Я нажал как
следует. Он поморщился, лицо у него напряглось.
     ? Тебя как звать, мексикашка?
     ? Руки прочь,? огрызнулся он.?  И я тебе не мексикашка. Меня зовут Хуан
Гарсия де Сото йо Сото-майор. Я чилиец.
     ?  О'кей, дон Хуан. Но не зарывайся. Не поливай грязью людей, у которых
работаешь.
     Он вырвался и отступил, сверкая злыми черными глазами.  Скользнув рукой
за пазуху, он извлек длинный тонкий нож. Поставил его  острием  на ладонь и,
почти  не  глядя, подержал  на  весу. Потом убрал  руку и  поймал повисший в
воздухе нож за рукоятку. Все  это очень быстро, без усилий. Вскинув руку, он
сделал  резкий  выпад, нож мелькнул в воздухе и  вонзился, дрожа, в  оконную
раму.
     ? Cuidado, Senor,? сказал он с язвительной улыбкой.? И  лапы держи  при
себе. Со мной шутки плохи.
     Он  не  спеша подошел  к окну, вырвал нож из рамы,  подкинул  в воздух,
сделал оборот кругом и поймал его сзади. С легким щелчком нож исчез  у  него
под рубашкой.
     ? Недурно,? заметил я.? Только показухи слишком много.
     Он пошел на меня, презрительно улыбаясь.
     ? Знаешь, как локти  ломают? ? продолжал я.? Вот так. Схватив за правую
кисть, я дернул его  на себя, зашел сбоку, а согнутую руку подставил под его
локтевой  сустав. Используя руку как  точку опоры,  я легонько нажал.? Стоит
налечь посильнее,? объяснил я,? и локоть треснет. А  это дело нешуточное. На
полгода забудешь, как ножик метать. А если дернуть покрепче, так и навсегда.
Сними ботинки с м-ра Уэйда.
     Я отпустил его, и он усмехнулся.
     ? Неплохой  трюк,? сказал он.? Я запомню.  Он нагнулся к Уэйду и замер.
На подушке было кровавое пятно.
     ? Кто хозяина порезал?
     ? Не  я, дружище.  Он упал  и  расшибся.  Рана неглубокая.  Доктор  уже
смотрел. Кэнди медленно вздохнул.
     ? Ты видел, как он упал?
     ? Это без меня случилось. Ты что, так любишь хозяина?
     Он не ответил. Снял с Уэйда ботинки. Потихоньку мы его раздели, и Кэнди
нашел где-то  зеленую с серебряным  пижаму.  Мы  натянули  пижаму на  Уэйда,
уложили его в постель и хорошенько укрыли. Он был по-прежнему  весь мокрый и
храпел. Кэнди грустно взглянул на него, покачивая напомаженной головой.
     ? Кому-то надо с ним посидеть,? заявил он.? Пойду переоденусь.
     ? Иди спать. Я здесь побуду. Понадобишься, я позову. Он посмотрел мне в
глаза.
     ? Смотри за ним хорошо,? сказал он тихо.? Очень хорошо.
     Он вышел  из комнаты. Я  пошел в ванную,  взял  мокрую губку и  толстое
полотенце. Легонько повернув  Уэйда на  бок, постелил полотенце на подушку и
обмыл кровь с головы, стараясь,  чтобы рана не открылась  снова.  Стал виден
неглубокий  порез дюйма два длиной. Пустяки. Тут  д-р  Лоринг  не наврал. Не
помешало бы наложить  швы, но, может, и не  обязательно. Я  нашел ножницы  и
выстриг волосы вокруг  раны,  чтобы  заклеить  ее  пластырем. Потом повернул
Уэйда на спину и обтер ему лицо губкой. Наверное, это было ошибкой.
     Он открыл  глаза.  Сперва  взгляд его был  блуждающий и туманный, потом
прояснился,  и  он  увидел  меня.  Рука  задвигалась, потянулась  к  голове,
нащупала пластырь. Он что-то промычал, потом голос тоже прояснился.
     ? Кто меня ударил? Вы? ? Он продолжал ощупывать пластырь.
     ? Никто вас не бил. Вы упали.
     ? Упал? Когда? Где?
     ? Там,  откуда звонили.  Вы  звонили мне.  Я  услышал, как вы упали. По
телефону.
     ?  Я  звонил вам?  ? Он  слабо  усмехнулся.?  Вы  что,  скорая  помощь,
приятель? Сколько времени?
     ? Около часу ночи.
     ? Где Эйлин?
     ? Пошла спать. Ей сегодня досталось.
     Он молча это обдумал. В глазах мелькнуло страдание.
     ? А я не...? Он умолк и поморщился.
     ?  Насколько я знаю, вы ей  ничего  не сделали. Если  вас  это волнует.
Просто выбрались из дома и свалились без чувств у забора. Хватит разговоров.
Спите.
     ? Спите,? повторил он тихо, нараспев, словно ребенок, зубрящий урок.? А
что это такое?
     ? Может, дать вам снотворное? Есть у вас снотворное?
     ? Ящик в тумбочке.
     Я открыл ящик и нашел пластиковый флакон с красными капсулами. Секонал,
1,5 грана. Выписан д-ром Лорингом. Славный наш д-р Лоринг. Рецепт на имя м-с
Роджер Уэйда.
     Я  вытряхнул оттуда две штуки,  убрал флакон и  налил в  стакан воды из
термоса,  стоявшего на тумбочке.  Уэйд  сказал, что и одной  капсулы хватит.
Проглотил ее, запил водой, откинулся на подушку и снова уставился в потолок.
     Шло время.  Я сидел в кресле и  смотрел на него, не  похоже, чтобы  его
клонило ко сну. Он медленно заговорил:
     ?  Я  тут  кое-что вспомнил. Сделайте мне одолжение, Марлоу.  Я написал
какой-то  бред, не  хочу,  чтобы Эйлин это  увидела.  Листок на  машинке под
футляром. Разорвите его, пожалуйста.
     ? Пожалуйста. Больше ничего не вспомнили?
     ? Эйлин в порядке? Вы уверены?
     ? Да. Просто устала. Успокойтесь, Уэйд. Хватит вам думать. Зря я с вами
разболтался.
     ?  Он говорит: хватит  вам  думать.?  Голос уже стал  сонным. Бормотал,
словно  про себя.?  Хватит думать, хватит видеть  сны, хватит любить, хватит
ненавидеть. Прощайте, милый принц. Где там вторая таблетка?
     Я дал ему таблетку и воды.  Он снова  улегся, повернув-шися на этот раз
ко мне лицом.
     ? Слушайте, Марлоу, я написал одну штуку и не хочу, чтобы Эйлин...
     ? Я уже слышал. Займусь этим, когда вы заснете...
     ? Ara. Спасибо. Хорошо,  что вы здесь. Очень славно.  Наступила длинная
пауза.
     ? Убивали когда-нибудь человека, Марлоу?
     ? Да.
     ? Мерзкое чувство, правда?
     ? Некоторым нравится.
     Веки, наконец,  сомкнулись. Потом он снова встрепенулся,  но взгляд был
рассеянный.
     ? Как это может нравиться?
     Я не ответил.  Веки снова  опустились, очень медленно,  как  занавес  в
театре. Он  захрапел. Я подождал еще немного. Потом притушил свет и вышел из
комнаты.

        "27"

     Возле  спальни Эйлин я остановился и прислушался. Оттуда  не доносилось
ни звука, и я не стал стучать.  Если захочет узнать,  как он себя чувствует,
сама спросит. В гостиной внизу  было светло и пусто. Часть света я выключил.
Стоя  рядом  с  входной   дверью,  поглядел  наверх,  на  галерею.  Гостиная
посередине уходила  ввысь до  самой  крыши.  Наверху ее  пересекали открытые
балки, которые поддерживали галерею. Галерея была широкая, по обе стороны от
нее шли крепкие  перила высотой примерно  в метр. Поручни  и  столбики перил
обтесаны  прямоугольно,  под   форму  балок.  Вход  в   столовую  вел  через
прямоугольную  арку   с  двойными  резными   дверями.  Над   ней,  по   моим
предположениям, располагались комнаты для слуг. Эта часть второго этажа была
отгорожена стенкой, и, значит, из нее спускались в кухню по другой лестнице.
Спальня Уэйда находилась в  углу, прямо над его  кабинетом.  Дверь  из нее я
оставил открытой,  свет  оттуда падал  на  высокий потолок, и  я снизу видел
верхнюю часть двери.
     Я  выключил  все,  кроме  одного торшера,  и  пошел  в  кабинет.  Дверь
оказалась приоткрыта,  но  горел торшер возле  кожаного  дивана и лампа  под
абажуром на письменном  столе. Рядом  на тяжелой  подставке  стояла  пишущая
машинка  и были раз