ыло трое или четверо, хотя я видел вблизи только двоих,  но  я
уверен, что еще один остался в машине за рулем,  а  взгляд  еще  одного  я
уловил в заднем стекле машины. На моей знакомой было нефритовое колье. Они
взяли его, а также два кольца и браслет. Один, кажется, главарь, не  спеша
рассмотрел драгоценности при свете маленького фонарика.  Затем  он  вернул
одно из колец и сказал, что это даст нам представление о  том,  с  кем  мы
имеем дело, и чтобы мы ждали телефонного звонка,  прежде  чем  сообщать  в
полицию или страховую  компанию.  Мы  подчинились  их  инструкциям.  Таких
случаев, конечно, много. Ты держишь в тайне  это  дело  и  платишь  выкуп,
иначе ты никогда не увидишь своих драгоценностей. Если  они  застрахованы,
то можно не волноваться, но если это очень редкие вещи, то лучше заплатить
выкуп.
   Я кивнул в знак согласия.
   - Да, такое колье не каждый день похищают.
   Он гладил пальцем полировку рояля с мечтательным выражением  лица,  как
будто ему доставляло удовольствие прикасаться к гладким предметам.
   - Действительно так. Оно неповторимо. Ей бы  не  следовало  его  вообще
выносить из дому, но она женщина без царя в голове. Другие  же  вещи  тоже
достаточно дороги, но не более того.
   - Ага. А сколько вы платите?
   - Восемь тысяч долларов. Это чепуха. Этим  негодяям  не  так-то  просто
будет избавиться от колье. Его знают все ювелиры страны.
   - Вы можете назвать имя своей подруги?
   - Я предпочел бы сейчас его не называть.
   - О чем вы с грабителями уже договорились?
   Мэрриот смотрел на меня  глазами,  в  которых  все-таки  таился  испуг,
пережитое даром не прошло. Рука с коричневой сигаретой  слегка  дрожала  и
никак не могла успокоиться.
   - Мы связывались по  телефону.  Все  улажено,  кроме  времени  и  места
встречи. Она состоится сегодня вечером, мне предварительно  позвонят.  Это
будет не очень далеко, как они говорят, и я должен быть готов выйти  сразу
же  после  звонка.  Я  думаю,  это  для  того,  чтобы  полиция  не  успела
организовать засаду.
   - А деньги помечены? Я полагаю, это настоящие деньги?
   - Конечно. Двадцатидолларовые купюры. А для чего их помечать?
   - Необходим черный свет  для  обнаружения  меток.  Через  такие  купюры
полицейские могут в будущем выйти на банду.
   Он задумался, наморщив лоб:
   - Я не знаю, что такое черный свет.
   - Ультрафиолет. Он заставляет светиться в темноте специальные  чернила.
Я бы мог пометить деньги.
   - Боюсь, у нас для этого уже нет времени.
   - Есть еще одно, что волнует меня.
   - Что такое?
   - Почему вы позвонили мне только сегодня? Почему вы выбрали  меня?  Кто
вам посоветовал?
   Мэрриот неожиданно звонко, по-мальчишески, рассмеялся.
   - Я должен признаться, что выбрал ваше имя наугад, из телефонной книги.
Видите ли, я не намеревался брать никого с собой.  А  лишь  сегодня  утром
подумал, а почему бы и нет.
   Я закурил еще одну сигарету.
   - Какой план?
   Он развел руками:
   - Просто прийти, куда они скажут, отдать пакет с  деньгами  и  получить
назад колье.
   - Ага.
   - Вам, кажется, нравится это выражение?
   - Какое выражение?
   - Ага.
   - Ага. Где я должен быть - сзади в машине?
   - Я полагаю. Это большая машина. Вы можете легко спрятаться  на  заднем
сиденье.
   - Послушайте, - медленно сказал я. - Вы планируете поехать  со  мной  в
направлении, которое вам скоро укажут по  телефону.  У  вас  будет  восемь
кусков наличными, и за это вы рассчитываете выкупить  колье  стоимостью  в
10-12 раз больше. Вам, возможно, и вручат пакет, но не  позволят  открыть,
если вообще что-нибудь вручат. Так же вероятно,  что  они  просто  возьмут
ваши деньги, пересчитают их где-нибудь  в  укромном  уголке  и,  в  лучшем
случае, если в них проснется великодушие,  отправят  колье  по  почте.  Вы
ничем не сможете помешать им надуть вас. Конечно же, их не остановит и мое
вмешательство. Это крутые парни. Они могут даже оглушить вас  -  не  очень
сильно - чтобы незаметно смыться.
   - По правде говоря, я этого немного побаиваюсь, - тихо сказал  Мэрриот.
- Именно поэтому я захотел, чтобы кто-нибудь пошел со мной.
   - Они осветили вас фонариком во время налета?
   - Нет, - отрицательно мотнул головой Мэрриот.
   - Не имеет значения. Шансы увидеть вас у них были. Возможно, они  знали
все о вас перед этим. Они хорошо присматривались, как зубной врач  к  зубу
перед тем, как положить пломбу. Вы часто выезжали со своей дамой?
   - Не так уж редко.
   - Она замужем?
   - Послушайте, давайте мы оставим эту леди в покое.
   - О'кей, - сказал я. - Но чем больше я узнаю, тем меньше вижу смысла  в
своем присутствии. Мне бы не следовало браться  за  эту  работу,  Мэрриот.
Правда, не следовало бы. Если ребята хотят все проделать по-хорошему, то я
не нужен, а если не хотят, то я бесполезен.
   - Все, что мне надо, так это ваша компания, - быстро сказал он.
   Я пожал плечами и развел руками:
   - О'кей, но я еду за рулем и везу деньги,  а  вы  прячетесь  на  заднем
сиденье. Мы почти одинакового роста. Если  у  них  возникнут  вопросы,  мы
расскажем им правду. Мы ничего не теряем.
   - Нет, - Мэрриот упрямо закусил губу.
   - Я  не  получаю  сотню  долларов  за  безделье.  Но  если  кого-нибудь
прикончат, так это, конечно же, буду я.
   Мэрриот хмурился, покачивая головой, однако,  спустя  немного  времени,
его лицо прояснилось, и он улыбнулся.
   -  Очень  хорошо,  -  медленно  сказал  он.  -  Я  не  думаю,  что  это
действительно  имеет  какое-то  значение.  Мы  будем  вместе.  Вы  бы   не
отказались от рюмочки бренди?
   - Ага. А вы не могли бы  принести  мне  мою  сотню  долларов?  Я  люблю
ощущать деньги.
   Он ушел, как танцор, выше пояса тело почти не двигалось.
   Во  время  его  отсутствия  зазвонил  телефон.  Он  стоял  в  маленьком
углублении в стене. Это был не тот звонок, которого мы ждали. Голос звучал
слишком любезно. Мэрриот вернулся с бутылкой мартеля  и  пятью  хрустящими
двадцатидолларовыми бумажками. Вечер,  по  крайней  мере,  пока,  протекал
приятно.



9

   В доме было тихо. Где-то вдалеке раздавался звук, который мог  бы  быть
шумом прибоя, или машин, пробегающих по шоссе,  или  шелестящих  от  ветра
сосен. Далеко внизу бился океан.  Я  сидел,  слушал  его  и  думал  долгую
серьезную думу.
   Телефон  звонил  четыре  раза  в  течение  следующих  полутора   часов.
Долгожданный звонок раздался в  8  минут  одиннадцатого.  Мэрриот  говорил
коротко,  очень  тихим  голосом,  аккуратно  повесил  трубку  и  встал   с
перекошенным лицом. Он уже переоделся в  темный  костюм  и  налил  себе  в
стакан из-под бренди  чего-то  покрепче.  Подержал  стакан  против  света,
рассматривая со странной улыбкой, медленно  отвел  назад  голову  и  вылил
содержимое стакана в глотку.
   - Ну что ж, Марлоу, пора! Готовы?
   - Я здесь для этого и сижу целый вечер. Куда мы поедем?
   - В место под названием Пуриссима Каньон.
   - Я о таком никогда не слышал.
   - У меня есть карта, - он достал ее, быстро разложил  и  склонился  над
ней. Затем он ткнул в нее пальцем.
   Шоссе тянулось вдоль побережья.  К  северу  от  Бэй  Сити  ответвлялась
дорога в предгорье и, петляя, проходила через каньоны, одним из которых  и
был Пуриссима Каньон. Я имел весьма смутное представление  о  месте,  куда
нам предстояло ехать. Сначала нам  надо  было  добраться  до  конца  улицы
Камино де ла Коста.
   - Отсюда это не более десяти минут езды, - быстро сказал Мэрриот. - Нам
надо шевелиться. Они дали только двадцать минут.
   Он протянул мне светлый плащ, который делал  меня  хорошей  мишенью.  Я
надел шляпу. О пистолете я Мэрриоту не сказал, но  он  висел  у  меня  под
мышкой.
   Пока я надевал плащ, Мэрриот продолжал  говорить  высоким  возбужденным
голосом и подбрасывать в руках толстый пакет в оберточной бумаге с восьмью
кусками в нем.
   Пуриссима Каньон имеет внутри ровную площадку, от  дороги  ее  отделяет
белая изгородь. В ложбину ведет разбитая дорога, в конце которой мы должны
остановиться и ждать с выключенными фарами. Жилья вокруг никакого.
   Он вручил мне пакет,  я  раскрыл  его  и  посмотрел,  что  в  нем.  Да,
действительно, деньги, и причем толстенная пачка. Засунув пакет  в  карман
плаща, я почувствовал, как он врезался мне в ребро.
   Мэрриот выключил свет, открыл дверь и посмотрел в туманную  пелену.  Мы
спустились по винтовой лестнице к гаражу.
   Было сыро, впрочем, в предгорьях всегда  по  ночам  бывает  туман.  Мне
пришлось включить  на  некоторое  время  стеклоочиститель,  чтобы  убрать,
появившуюся там росу. Машина катила легко, мощный мотор урчал  равномерно.
Было такое ощущение, будто этот иностранный лимузин управлял сам собой,  а
руль мне приходилось держать просто так, для видимости.
   Мы две минуты выписывали петли по горному склону, пока не выскочили  на
шоссе прямо возле кафе. Теперь я понял,  почему  Мэрриот  посоветовал  мне
подняться по лестнице. Я мог бы кататься  по  этим  извилистым  запутанным
улицам часами, а продвинулся б не дальше червяка в банке рыболова.
   На  шоссе  огни  мчащихся  потоком  машин  создавали  сплошные,   почти
непрерывные лучи света  в  двух  направлениях.  Через  минуту  пути  возле
большой станции техобслуживания мы повернули в сторону  от  океана.  Стало
тихо. Кругом не было ни души и пахло полынью.
   Промчалось несколько машин. Поливая дорогу холодным белым светом, рыча,
растворились в темноте.
   Мэрриот наклонился вперед с заднего сиденья и сказал:
   - Огни направо - это клуб  пляжа  Бельведер.  Следующий  каньон  -  Лас
Пулгас, а за ним - Пуриссима. Мы свернем направо в конце второго  подъема,
- в его голосе слышалось напряжение.
   Мы поехали дальше. Появились какие-то домики.
   - Спрячьтесь, не высовывайте голову, - сказал  я  через  плечо.  -  Они
могут все время следить за нами.  А  парням  могут  прийтись  не  по  душе
близнецы.
   Мы спустились вниз, затем поднялись вверх и, - проехав  немного,  снова
вниз и вверх. Тогда Мэрриот сказал мне прямо в ухо:
   - Следующая улица направо. Дом с квадратной башенкой. Свернете за ним.
   - Надеюсь, вы им не помогли выбирать это место?
   - Нет, конечно, - сказал он мрачно. - Я просто  случайно  немного  знаю
эти каньоны.
   Я повернул направо за домом с белой башенкой, покрытой черепицей.  Огни
на мгновение осветили табличку с названием улицы: Камина де ла  Коста.  Мы
скользнули  вниз  по  широкой  улице  с  бездействующими  фонарями   вдоль
поросшего  сорняком  тротуара.  Торговца  недвижимостью  этот   район   не
заинтересовал бы. В темноте стрекотали сверчки и квакали лягушки. Все  это
было  хорошо  слышно,  так  бесшумно  шла  машина  Мэрриота.   Создавалось
впечатление,  что  эта  окраина  городка  давно  заброшена:  было   начато
строительство, но по какой-то причине прекратилось.
   В первом квартале был одинокий дом, потом один  дом  на  два  квартала,
потом никаких домов. В одном - двух окнах горел свет, но казалось, что все
уже здесь давно  спят.  Внезапно  мощеная  улица  оборвалась,  и  началась
обычная утрамбованная дорога, твердая, как бетон. Эта  дорога  сузилась  и
бросилась вниз меж кустов, стеной стоящих по обе стороны. Огни клуба пляжа
Бельведер висели в воздухе справа, а  впереди  слабо  отсвечивала  полоска
океана.  Острый  запах  полыни  заполнял  ночь.  Затем  появились  неясные
очертания белого ограждения поперек пути, и Мэрриот снова заговорил:
   - Я не думаю, что здесь можно проехать, - сказал он. -  Похоже,  машина
не пройдет, широковата.
   Дорогу перекрывал белый забор, разломанный с левой стороны,  что  между
ним и кустарником могла протиснуться только легковушка. Я выключил  мотор,
переключился на ближний  свет  и  сидел,  вслушиваясь.  Ничего.  Я  совсем
выключил фары и вышел из  машины.  Кузнечики  прекратили  стрекотание.  На
некоторое время воцарилась такая тишина, что я слышал звук машин на  шоссе
на расстоянии мили отсюда. Затем начал стрекотать сначала  один  кузнечик,
за ним другой, и вскоре опять поднялся оглушительный стрекот.
   - Сидите тихо. Я спущусь ниже и посмотрю, - прошептал я в машину.
   Потрогал пистолет под пиджаком и  пошел  вперед.  Между  кустарником  и
ограждением было больше места, чем казалось издали. Кто-то вырубил ветки -
на земле остались следы от автопокрышек. Может  быть,  молодежь  приезжает
вниз, в долину, чтобы целоваться и обниматься  теплыми  ночами.  Я  прошел
мимо ограждения. Через полсотни  шагов  дорога  повернула  и  пошла  вниз,
немного извиваясь. Снизу, из тьмы, доносились неясные звуки моря. А  вдали
- огни машин на шоссе. Я пошел  дальше.  Обрывалась  дорога  в  неглубокой
чашеобразной впадине, окруженной кустарником. Площадка была пуста.  К  ней
не было другого подхода. Я стоял в тишине и до предела напрягал слух.
   Минуты  шли,  а  я  продолжал  вслушиваться.  Никто  не  приходил,  уже
казалось, что я вообще один в этой пустоте.
   Потом я повнимательнее посмотрел на освещенный пляжный  клуб.  Из  окон
его верхнего этажа можно было держать всю эту площадку в поле зрения, имея
хороший бинокль. Можно было видеть приезжающие машины, кто из них выходит.
Сидя в темной комнате, можно увидеть очень много подробностей.
   Я повернулся и пошел назад. Совсем рядом застрекотал кузнечик и испугал
меня, я отпрыгнул. Прошел мимо  белой  ограды.  Ничего  и  никого.  Черная
машина стояла, выделяясь на фоне серого от дальних огней неба. Я подошел к
машине, поставил ногу на подножку.
   - Похоже на проверку, - сказал я очень тихо, но так, чтоб Мэрриот  меня
услышал. - Хотят проверить, как вы подчиняетесь приказам.
   Мэрриот не ответил.
   Сзади послышалось какое-то неясное движение. Я напряг  зрение,  пытаясь
разглядеть что-нибудь в кустах.
   В следующий момент кто-то мастерски ударил меня  по  затылку.  Позже  я
вспомнил, что еще успел  услышать  короткий  свистящий  звук  разрубаемого
воздуха.



10

   - Минуты три, - раздался голос. - Может, пять. Или шесть, Должно  быть,
они уехали быстро и тихо. А он даже и не пикнул.
   Я открыл глаза и неясно увидел холодную звезду. Я лежал на  спине.  Мне
было плохо.
   Голос продолжал:
   - Вероятно,  немного  дольше.  Может  быть,  даже  восемь  минут.  Они,
наверное, были в кустах, как раз где остановилась машина. А Мэрриот просто
испугался. Они могли его осветить фонариком - он и убежал панически. Он же
труслив, как баба.
   Тишина. Я встал на одно колено. Боль прошила  насквозь  от  затылка  до
пяток.
   - Тогда один из них влез в машину  и  стал  ждать  твоего  возвращения,
остальные снова спрятались. Наверное, они все-таки ожидали, что он струсит
и приедет не один. Или их насторожил его голос по телефону.
   Я балансировал, как пьяный, опираясь на ладони.
   - Да, так оно и  было,  -  подтвердил  голос.  Это  был  мой  голос.  Я
разговаривал сам с собой, приходя в  сознание.  Я  подсознательно  пытался
понять, что же произошло.
   - Да заткнись ты, - сказал я и прекратил вести разговор с собой.
   Вдалеке -  рокот  моторов,  ближе  -  стрекот  кузнечиков.  И  квакание
древесных лягушек. Сейчас мне были противны эти звуки.
   Я сунул  руку  в  карман  плаща.  Естественно,  никакого  пакета.  Рука
скользнула в карман пиджака. Бумажник на месте. Меня интересовало, была ли
в нем моя сотня. Пистолет тоже на месте, в кобуре. Это  приятно  поразило:
очень учтиво со стороны налетчиков. Так же  учтиво,  как  закрывать  глаза
покойнику, только что зарезав его. Я снял шляпу, не без  боли,  и  пощупал
голову, добрую старую голову, которую я носил на  плечах  довольно  долго.
Затылок побаливал. Спасибо, шляпа смягчила удар. И голова  еще  могла  мне
послужить.
   Я снова уперся в землю правой рукой, поднял  левую  и  водил  ее  перед
глазами, пока не увидел часы. Светящийся циферблат показывал 10:56.
   Звонок раздался в 10:08. Мэрриот разговаривал  около  двух  минут.  Еще
через четыре мы вышли из дому. Время идет очень медленно, когда вы  что-то
действительно делаете. Я имею в виду, что вы можете  совершить  многое  за
малое время. О'кей. Значит, было, скажем, 10:15. До этого места  мы  ехали
двенадцать минут. 10:27. Я выхожу, спускаюсь  вниз,  трачу  восемь  минут,
пялясь по сторонам, и возвращаюсь  назад,  чтобы  мне  обработали  голову.
10:35. Это та минута, когда  я  упал  и  разбил  лицо.  У  меня  поцарапан
подбородок, поэтому я знаю, что упал лицом на землю.
   Часы показывали 10:56. Это значит, что я был  без  сознания  20  минут.
Двадцатиминутный сон. Прилично. За это время я  упустил  шайку  и  потерял
восемь тысяч долларов. Ну, а почему бы и  нет?  За  двадцать  минут  можно
потопить крейсер, сбить три-четыре самолета, умереть, жениться,  погореть,
найти новую работу, вырвать зуб, удалить гланды. За двадцать  минут  можно
даже с постели подняться утром. А если очень постараться, то найти  стакан
воды в ночном клубе. Двадцатиминутный сон. Это  много.  Особенно  холодной
ночью на улице. Я начал дрожать.
   Я все еще стоял на коленях. Запах  полыни  начал  раздражать  меня.  Из
полынного вязкого вещества дикие пчелы делают сладкий мед. В  моем  животе
что-то забушевало. Я сжал зубы. Холодный пот выступил на лбу, я  продолжал
дрожать. Постепенно я встал на ноги и  выпрямился,  покачиваясь.  Медленно
повернулся. Машины нет, а земляной дороги не одна сотня метров до  мощеной
улицы, ведущей к Камино де ла Коста. За низкой стеной кустарника  на  небе
дрожала бледная заря, очевидно, огни Бэй Сити. А чуть правее, и как теперь
показалось, не очень далеко видны окна клуба Бельведер.
   Я подошел к месту, где стояла машина, достал фонарик, вмонтированный  в
авторучку,  и  направил  слабый  лучик  света   на   землю.   Почва   была
красноглинная, очень твердая в сухую погоду. Но сейчас был небольшой туман
и земля впитала достаточно  влаги,  чтобы  отпечатались  следы  машины.  Я
рассмотрел  отпечатки   протектора   тяжелых   десятислойных   машин,   и,
согнувшись, всматриваясь в дорогу, пошел по следу. Он привел меня к дыре в
ограждении. Здесь след терялся. Я посветил на куст. Свежесломанные  ветки.
Я прошел через проем вниз по дороге. Земля стала помягче. И вновь следы от
тяжелых шин. Показалась поляна, окруженная со всех сторон кустарником.  Та
самая поляна.
   Хромированные детали блестели  даже  в  темноте,  а  задние  отражатели
отзывались на свет фонарика.  Машина  была  здесь,  тихая,  без  света,  с
закрытыми дверцами. Я медленно  подошел  к  ней,  поскрипывая  зубами  при
каждом шаге. Я открыл заднюю дверцу  и  посветил  внутрь.  Пусто.  Спереди
тоже. Зажигание выключено. Но ключ торчит в  замке  зажигания.  Обивка  не
порвана, стекла не разбиты, никакой крови, никаких трупов. Все пристойно и
порядочно. Захлопнув дверцу, я  обошел  машину  в  поисках  хоть  каких-то
следов.
   Звук поразил меня. За кустами,  со  стороны,  откуда  я  пришел,  урчал
мотор. Я отскочил не более, чем на фут. Мой  фонарь  погас,  пистолет  сам
очутился в руке. Лучи фар поднялись к небу, потом снова опрокинулись вниз.
Судя по звуку мотора, машина была небольшой.
   Свет фар, становясь все ярче, обшаривал землю. Машина  спускалась  вниз
по земляной дороге. Проехав две трети пути от забора  до  ложбины,  где  я
сейчас стоял возле пустого черного лимузина  Мэрриота,  она  притормозила.
Луч света, скользнув на повороте вправо, затем чуть влево,  остановился  и
погас. Через минуту неизвестная машина тронулась снова. Я присел  за  авто
Мэрриота. Маленькое "купе" обычной  формы  и  неяркого  цвета  въехало  на
поляну и повернулось так, что свет фар уперся в шикарную машину  Мэрриота,
заставив ее сверкать. Я спешно спрятал голову. Фары, как мечи, рубили надо
мной мглу. "Купе" остановилось. Мотор  затих.  Фары  выключились.  Тишина.
Открылась дверца,  нога  легко  коснулась  земли.  Снова  ни  звука.  Даже
кузнечики замолчали. Затем луч  света  прорезал  темноту  очень  низко,  в
нескольких дюймах от земли, параллельно ей. Когда луч опустился ниже, я